XIX. Соль светской злости
Вот крупной солью светской злостиСтал оживляться разговор.Евгений Онегин. Глава VIII.
В спектакле Туминаса влюблённый Ленский дарит влюблённой Ольге аккордеон. Она в восторге! Прижимает к себе (как ребёнок — плюшевого мишку), бегает с аккордеоном, прыгает, валяется и что-то писклявое милое начинает подбирать — наигрывает одним пальчиком — возникает чудесная русская, почти народная:
Динь-динь-динь, динь-динь-динь!
Колокольчик звенит.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь!
О любви говорит!
Ленский дарит Ольге учености плоды. Фото: Валерий Мясников
Аккордеон! Он так прекрасен. Ольга счастлива, и Ленский счастлив. Остроумное и блестящее театральное (точно в стиле Пушкина) решение! Сказано же:
Он из Германии туманной
Привёз учёности плоды
Вот он — роскошный сверкающий перламутровый плод заграничной учёности. Публике и в голову не приходит, что это анахронизм. Ленский привёз то, чего в начале XIX века ещё не было. Любимый трофейный плод немецкой учёности у советских солдат 1945 года. Энциклопедия русской жизни.
…А потом — на свою голову — Ленский захотел показать многоопытному другу свою милую. Онегин согласился: поедем.
Поедем. —
Поскакали други,
Явились; им расточены
Порой тяжёлые услуги
Гостеприимной старины.
Обряд известный угощенья:
Несут на блюдечках варенья,
На столик ставят вощаной
Кувшин с брусничною водой
Шесть строк «легко» превращаются в 15-минутную (немую!) сцену «В гостях». Виктор Добронравов — лощёный ледяной Онегин, стиснув зубы, переносит пытку: его накачивают проклятой брусничной водой. Подносят даже не кружку за кружкой, а кувшин за кувшином. Как он не лопнул и от компота, и от злости? Но уж отыгрался на обратном пути. Бедный Ленский! возможно, в первый раз он становится жертвой дружеской злобы, сволочного характера…
«Какие глупые места!..
Боюсь: брусничная вода
Мне не наделала б вреда.
Скажи: которая Татьяна?»
— Да та, которая грустна
И молчалива как Светлана,
Вошла и села у окна. —
«Неужто ты влюблён в меньшую?»
— А что? — «Я выбрал бы другую,
Когда б я был как ты поэт.
В чертах у Ольги жизни нет.
Точь в точь в Вандиковой Мадонне:
Кругла, красна лицом она,
Как эта глупая луна
На этом глупом небосклоне».
Владимир сухо отвечал
И после во весь путь молчал.
Три раза подряд «глупые» — это нестерпимая досада пенится и лезет наружу, как прокисшее пиво из бутылочного горла. Весь вечер торчал в гостях у дурачья, да ещё поили не пойми чем. — Тут придётся ненадолго покинуть партер и вернуться к роману, к читателям, чтецам и комментаторам.
Сходство Онегина и Пушкина замечено давно (это общеизвестно), и не впервые здесь об этом речь. Помните письмо:
Кн. Вера Вяземская — П. А. Вяземскому.27 июня 1824. Одесса…Пушкин слишком занят, чтобы заниматься чем-нибудь другим, кроме своего Онегина, который, по моему мнению, молодой человек дурной жизни, портрет и история которого отчасти должны сходствовать с автором.
А вот комментарий про глупую луну нам нигде не встречался, хотя луна того стоит. Вот два любопытных документа.
Пушкин — кн. Вере ВяземскойКонец октября 1824. Михайловское…я думаю, что ясное небо заставило бы меня заплакать от бешенства, но слава богу: небо у нас сивое, а луна — точная репка. Что до моих соседей, то мне пришлось только постараться оттолкнуть их от себя с самого начала; они мне не докучают; я пользуюсь у них репутацией Онегина.
Для нормальных поэтов луна важнее солнца и уж точно бесконечно романтичнее; а тут — репа! И не забудьте (потом нам это пригодится): Пушкин, по его собственным словам, пользуется у соседей репутацией Онегина. А ведь до выхода Первой главы из печати ещё полгода! и репутация этого Онегина/Пушкина — по Первой главе — самая отвратительная, какая только может быть в глазах порядочных семейных людей.
Второй документ — воспоминания Анны Керн (чудное мгновенье, гений чистой красоты, в тот момент замужем за генералом, который старше её на 35 лет и которого она не любит и не уважает):
1825, лето, ТригорскоеПушкин шутил без острот и сарказмов, хвалил луну, не называл её глупою, а говорил: «J’aime la lune, quand elle e`clair un beau visage». (Я люблю луну, когда она освещает красивое лицо. Фр.)
NB! Дамы и господа, если особа, влюблённая в Пушкина, отмечает в мемуарах, что поэт в одну прекрасную летнюю ночь, будучи в отличном настроении, не называл луну глупой — значит, он обычно именно так её и называл; иначе с чего бы это отмечать? И значит, что Онегин, возвращаясь от Лариных, отзывается о луне в точности, как Пушкин, слово в слово. Луна им обоим поперёк горла (если, конечно, их двое).
«В чертах у Ольги жизни нет» — это неприятное враньё, обидное для Ленского. Мы в данном случае больше верим материнским словам: «Всегда как утро весела, всегда мила» — а разве безжизненное лицо может быть милым?
«В чертах у Ольги жизни нет» — но Туминас вывел на сцену Ольгу живую, весёлую, простую — всему радуется, поёт, играет. И это правильно, она щенок, ей 16. Онегин не ошибся и не брюзжит, он дразнит. Это очень профессиональная светская злоба; свою досаду он вымещает на Ленском.
Он же не сказал: твоя Ольга уродина. Он же сравнил её с Мадонной Ван Дейка (а в черновике — с Рафаэлевой) — что тут возразишь? На что тут обижаться?
Он же не сказал: твоя Ольга дура. Он сравнил её лицо с луной. Что может быть поэтичнее?
Оскорбление сделано мастерски. Онегин мог бы сказать «как эта чудная луна», «как эта нежная, яркая, волшебная…» Да, он сказал «глупая». Но это же не про Ольгу, а про луну. Онегин оскорбил так, что не придерёшься. И Ленский это понял:
Владимир сухо отвечал
И после во весь путь молчал.
Смолчал, проглотил, хотя очень вспыльчив (каждый раз, как попадётся вам его имя, вспоминайте, что ему 18). Но оскорбление сделано по-светски. В Восьмой главе про подлое мастерство интриг и клеветы отлично сказано:
Вот крупной солью светской злости
Стал оживляться разговор
Без соли злости и злословия им всё пресно. — Но ведь Онегин Ленскому друг! — Не больше, чем в фейсбуке; он Ленского терпит от скуки — как некое развлечение. Прямо же сказано: От делать нечего друзья.
Что Ленский обиделся — не удивительно. И знаменитые чтецы, и знаменитые артисты — и голосом, и взором — показывают, как Ленскому обидно, что личико любимой назвали безжизненным и (косвенно) глупым.
Удивительно совсем иное. И опять никем, кажется, не замеченное, в том числе великими комментаторами.
Сцена возвращения из гостей сделана так гениально, что придётся снова прокатиться с героями. Замедленный повтор красивого гола — мужчины способны сто раз подряд на это смотреть, мадам. Внимание!
Онегин впервые побывал у Лариных. Друзья провели там весь вечер, едут обратно, беседуют.
Скажи: которая Татьяна?
— Да та, которая грустна
И молчалива как Светлана,
Вошла и села у окна. —
«Неужто ты влюблён в меньшую?»
— А что? — «Я выбрал бы другую,
Когда б я был как ты поэт.
В чертах у Ольги жизни нет.
Точь в точь в Вандиковой Мадонне:
Кругла, красна лицом она,
Как эта глупая луна…»
Все Ленские (в том числе народные артисты СССР) начинают обижаться на строчке «В чертах у Ольги жизни нет», а на «глупой луне» обида доходит до стадии поджатых губ и желваков на скулах. Но ни один Ленский не догадался обидеться (или хоть оторопеть) раньше.
Скажи: которая Татьяна? — Шокирующий вопрос. Он что — слепой? Как он мог не понять: кто — кто. Там же не рой жужжал, не кордебалет вертелся — полсотни одинаковых фигурок. Всего-то две. И такие разные…
Это демонстративное наглое притворное безразличие — начало издевательств. Онегин дразнит. Умеет. Он провёл там вечер и, безусловно, видел, с которой из двух ворковал его юный друг, которая из двух мурлыкала. «Которая Татьяна?» — значит, Ольга для него никто и ничто, и вообще не на что смотреть. Для Ленского же Оля — солнце. Выходит, что Онегин видел солнце и лампадку, а теперь спрашивает: кто — кто?
Ска-ази: котояя Титяна? — если б это, сюсюкая, пришепётывая, картавя и растягивая слова, спросил старый князь (см. «Дядюшкин сон») — совершенный маразматик и рамолик — ладно. Но молодой умный человек провёл вечер в доме, где всего две девушки. «Которая Татьяна?» — имя, значит, запомнил, а которая из двух — нет? Они ж не однояйцевые близняшки. Они ж радикально разные.
Наивный Ленский не понял, что его дразнят, и стал простодушно объяснять: которая, мол, бледна, села у окна… Зато Онегин понял, что не задел простака, — значит, надо добавить, взять соль покрупнее.
Неужто ты влюблён в меньшую?
И этот вопрос злая провокация; Онегин заранее точно знал, что приятель влюблён в меньшую. Ленский за время «дружбы» все уши Онегину прожужжал про свой предмет, так что Онегину наконец стало любопытно. Он же сам попросил:
Ах, слушай, Ленской; да нельзя ль
Увидеть мне Филлиду эту,
Предмет и мыслей, и пера,
И слёз, и рифм et cetera?
Спрятанная тут добавочная зверская издёвка тоже осталась никем не замеченной. Та Филлида (царевна из древнегреческого мифа) повесилась всего лишь из-за временной разлуки с любимым — поспешила, не дождалась. А «Филлида эта» (Ольга из русского романа) не повесилась даже из-за гибели жениха; напротив — совсем сапогов не износила — немедленно выскочила замуж за улана… И уж эту обиду с Филлидой нанёс мёртвому Ленскому не Онегин, а Пушкин.
Неужто ты влюблён в меньшую?
Когда и этот наглый вопрос не помог, тогда уж в ход пошла крупная соль — глупая луна. И на всю эту многослойную травлю у Пушкина ушло меньше строфы, 11 строк.
Лотман тут не увидел вообще ничего, а Набоков про строку «Скажи: которая Татьяна?» написал: «С этого момента Татьяна постоянно присутствует в Третьей главе» — какая-то вялая бессмысленная манная каша.
Далее комментаторы XX века объясняют Вандикову Мадонну — про Ван-Дейка, Вандейка, ван Дейка и фламандскую школу живописи. Крупная соль светской злости пропала даром.
Зато знаменитейший комментатор XIX века эту сцену заметил и описал. Цитируем с восторгом:
Случай свёл Онегина с Ленским; через Ленского Онегин познакомился с семейством Лариных. Возвращаясь от них домой после первого визита, Онегин зевает; из его разговора с Ленским мы узнаём, что он Татьяну принял за невесту своего приятеля и, узнав о своей ошибке, удивляется его выбору, говоря, что если б он сам был поэтом, то выбрал бы Татьяну.
Без смеха читать нельзя. Великий Неистовый Виссарион (русский литературный критик № 1, натолкавший в одну фразу девять местоимений) не понял издёвки и выглядит ещё наивнее, чем юный Ленский. По стилю этот комментарий Белинского — стандартная макулатура типа «Вся русская классика за 20 минут»:
«В один из вечеров Ленский собирается в гости к Лариным. Онегину такое времяпровождение кажется скучным, но потом он решает присоединиться к другу, чтобы взглянуть на предмет его любви. На обратном пути Евгений откровенно делится своими впечатлениями: Ольга, по его мнению, заурядна, на месте юного поэта он выбрал бы скорее старшую сестру».
Если этой дряни нет в портфеле вашего ребёнка, загляните в интернет — на всех сайтах одно и то же.
Увы, и в Вахтанговском спектакле не раскрыт издевательский смысл вопроса «которая Татьяна?». Хотя эти слова звучат на сцене, но впустую. Театральный Ленский реагирует только на глупую луну. Ничего, скоро Онегин достанет его до кишок.
Назад: XVIII. Не сценично?
Дальше: Часть VII
