Веселого Рождества!

В мифологии европейских народов есть целая группа персонажей для устрашения детей, которая напоминает о себе в канун Рождества и входит в свиту Деда Мороза (Санта Клауса, Синтерклааса). В Германии, Австрии, Румынии, Венгрии, Чехии, Словении это Крампус – рогатое демоническое существо наподобие древнегреческого сатира, известное также под именами Рогатый Николай и Дикий Клаус.

Злокозненный спутник-антипод Санты – дух зимы и воплощение нечисти – выполнял функцию экзекутора, лупцуя розгами разгильдяев. А то и забирал с собой, чтоб отправить в преисподнюю, сожрать или (в ранних легендах) сбросить в воду. Приближение Крампуса предварялось жутким лязгом цепей или тревожным звоном колокольчиков. Помимо рогов и копыт, народная фантазия наделила Крампуса косматой буро-черной шерстью, свирепыми глазищами, длиннющим алым языком в разверстой пасти, хлыстом или розгами в когтистых лапах. Нередко этот воистину устрашающий портрет дополнялся лоханью или заплечной торбой, что уподобляло Крампуса тому же Мешочнику.

Св. Николай и Крампус приходят к австрийской семье, рис. из газеты, 1896

В разных странах Крампус то устрашает детей одним своим видом, то грозит наказанием для профилактики, то самолично сечет негодников или вручает розги родителям – чтобы повесили на видном месте до следующего Рождества. В ночь с 5 на 6 декабря проходит традиционное костюмированное Шествие Крампуса («Крампусиана»). Ряженые в звериных шкурах и бесовских масках разгуливают по улицам, звеня цепями и коровьими бубенцами, пугают детвору поркой и купанием в ледяной проруби. Правда, нынче это уже не страшно, а весело.

Крампус – популярный персонаж рождественских открыток. Многие открытки XIX – начала XX века комично назидательны: изображенные на них козлоподобные существа всячески терзают рыдающих и молящих о пощаде детей. Подборка таких изображений могла бы превратиться в отличный дидактический комикс, эдакое беллетризованное злоречие. Встречаются и забавные картинки, на которых детишки дразнят Крампуса, а то и в отместку секут его розгами.

Крампус. Рождественские открытки

Аналогичный рождественский персонаж в Нидерландах – Черный Пит (Zwarte Piet), который помогает Синтерклаасу разносить подарки, а заодно и наказывать юных охламонов. Отпетых проказников Черный Пит забирает из дому и превращает в своих слуг. Прошлое у Пита такое же темное, как он сам.

По одной легенде, это мавр, выкупленный из рабства и взятый на службу Святым Николаем. Согласно другому поверью, Черный Пит родом вообще из Италии, где он раздавал детям подарки, лазая в жилища через печные трубы. Третье предание изображает его мелким чертенком, вынужденным выполнять черновую работу за Синтерклааса, в том числе наказывать плохих детишек.

В Германии ответственная миссия предновогоднего наказания маленьких негодников возлагается на Рыцаря Рупрехта (Кнехта Рупрехта), который сперва допрашивает на предмет добропорядочности и усердия в молитвах. Прилежных оделяет пряниками и яблоками, а заваливших экзамен лупит мешком с пеплом и дает вместо подарков камни, угольки, иногда те же розги. Выглядит Рупрехт длиннобородым стариком, облаченным в меха или покрытым соломой. О его приближении извещает стук посоха или конских копыт (когда он едет на лошади), а иногда перезвон колокольцев на одежде.

Обложка книги Яна Шенкмана «Святой Николай и его слуга»

Первое «официальное», но еще безымянное, упоминание помощника святого Николая зафиксировано в книге нидерландского автора Яна Шенкмана «Святой Николай и его слуга» (1850). Здесь этот помощник изображен мавром, поверенным и подручным Синтерклааса, который приплыл на пароходе в Голландию из Испании. Мавр щедро раздает праздничные гостинцы хорошулям и строго наказывает плохишей. Чтобы незаметно оставлять подарки, проникает в дома через дымоход, для чего ему даже не надо маскироваться под трубочиста. А первый фотопортрет Черного Пита появился в 1892 году в нидерландском журнале «Свой Очаг» (Eigen Haard).

В немецких преданиях есть еще один рождественский персонаж – Белсникель (Belsnickel). Этот бродяга в затрапезной одежке из шкур или сам с ног до головы обросший шерстью награждает послушных малышей сладостями, а неслухов – опять же розгами. В отличие от Крампуса, он не столь суров и обычно обходится лишь угрозами наказаний.

В Эльзасе и Лотарингии антиподом святого Николая выступает Ганс Трапп (Hans Trapp) – грозно ревущий дикий детина в черных лохмотьях. Алчный и скупой богач, он продал душу дьяволу, был отлучен от Церкви и отправлен в лес – подальше от добропорядочных сограждан. Обозлился Ганс и принялся нападать на местную детвору, переодеваясь в соломенное пугало. Кого ловил – того съедал. Один мальчик, схваченный каннибалом, перед смертью горячо молился о своем спасении – и едва отведал злодей детского мяса, его поразила молния. Но ежегодно накануне Рождества Ганс Трапп появляется снова и снова, чтобы пугать сорванцов и лодырей.

У Пер Ноэля, французского Деда Мороза, тоже имеется антиобраз – Пер Фуэтар (Pere Fouettard), или Папаша Хлыст, записной ябедник, который докладывает своему хозяину обо всех проделках шалунов. Как гласит легенда, некогда во Франции жил мясник, большой любитель полакомиться детьми. Однажды он заманил в свою лавку троих наивных малышей, порубил на мелкие кусочки и уже готовился отведать детского мяса, как явился святой Николай и воскресил мальчиков, а злодея взял к себе на перевоспитание. С тех пор ежегодно Пер Фуэтар обходит французские земли и учит уму-разуму детей-плохишей. Некоторые поверья приписывают ему особую ненависть к юным врунам, которым он отрезает лживые язычки.

Теофиль Шулер «Канун Рождества в Эльзасе. Ганс Трапп и ангел Кристкиндель выясняют, хорошо ли вели себя дети», илл. из журнала «Universel», 1860

У русских крестьян тоже имелись святочные персонажи-пугала – шуликуны (шулюконы, шеликаны, шолыганы) – с лошадиными копытами, изрыгающими пламя пастями и горящими глазищами. В период между Рождеством и Крещением эти мелкие бесы, обряженные в белые кафтаны и остроконечные берестяные колпаки, вылезали из водоемов, разъезжали по деревенским улицам в ступах, горячих печах или санях об одном полозе, железными крюками цепляя – «загребая», «закрючивая» – зазевавшихся детишек, чтобы сжечь на железной сковороде с пылающими углями. Но едва окунали священники кресты в воду на водосвятие – шуликуны разом тонули в иорданях, гибли под крестьянскими санями или просто уходили обратно в реки и озера.