Кветкин в клетке

Особое место среди осрамительных практик, основанных на синтезе речи и действия, занимает публичная демонстрация виновного в поверженном, униженном, жалком виде. Пригвоздить можно словесно (обличить), а можно физически – к позорному столбу. Толпа, собравшаяся поглазеть на помещенного в колодки или закованного в кандалы преступника, осыпает его оскорблениями, проклятиями, насмешками. В публичном порицании слова неотделимы от действий, речь и зрелище составляют единое целое.

Эта неразрывная взаимосвязь отражена и в идиоматике. Известное с XII века английское название позорного столба – pillory – вошло в состав устойчивого выражения to be in the pillory – быть посмешищем. Французское название позорного столба – poteau — отражено в восклицании au poteau! (смерть!).

Из русской фразеологии можно вспомнить устаревшее выражение прописать ижицу – то есть дать нагоняй, устроить разнос, в буквальном смысле – попросту выпороть. Согласно одной из этимологических версий, выражение произошло из сходства буквы «ижица» с перевернутым кнутом. В словаре Даля зафиксирована поговорка: Фита-ижица – плеть к жопе ближится.

Стоянием у позорного столба карались незначительные преступления: мелкое мошенничество в торговле, непотребное поведение в церкви, сводничество, семейные склоки. Однако онтологически, по существу, это наказание имело заметные черты сходства с политической смертью (гл. III). Среди знаменитостей, испытавших на себе этот вид наказания, – Даниэль Дефо и Николай Чернышевский.

Джеймс Чарлз Армитидж «Даниэль Дефо у позорного столба», гравюра по рис. Эйра Кроу, 1862

Эдвард Лемсон Генри «Позорный столб и пост порки. Нью-Касл, штат Делавэр», 1896, холст, масло

Для усиления эффекта в антураж позорящих наказаний включались соответствующие атрибуты, прежде всего особые головные уборы. В античности на головы доносчиков и лжецов надевали венки из аканта. Осужденных на смертную казнь во времена Инквизиции метили остроконечными колпаками-капиротами. Головы приговоренных к сожжению венчала шапка-короса в виде сахарной головы с изображениями чертей. Для публичного осуждения использовались шапки с рогами, соломенные венцы, берестяные колпаки («шутовские шлемы»).

Осужденных еретиков облачали также в разрисованные дьявольскими сценами наплечники-санбенито с указанием имени преступника, вида ереси и назначенного наказания. Супругам-изменницам нашивали на платье алую букву «А» – «адюльтер» (вспомним новеллу Натаниэля Готорна). Из того же ряда – чугунная 17-футовая «медаль за пьянство», что была учреждена в 1714 году Петром I и принудительно навешивалась буянам-алкоголикам.

Особую роль играла словесная маркировка преступника: запись имени в штрафную или «приговорную» книгу, размещение на столбе позора поясняющей таблички и т. п. Такие микротексты были порой не лишены фантазии. На Дону винный откупщик по фамилии Кветкин, совершая преступление, переоделся в чужое платье – так его не просто заключили в колодки, но еще и написали на них в рифму: «Купец Кветкин сидит в клетке».

Франсиско Гойя «Из той пыли…», 1799, офорт из серии «Капричос»

«Безобразие! С такой порядочной женщиной, которая за гроши всем оказывала услуги, такой усердной, такой полезной – и так обойтись! Безобразие!»

Франсиско Гойя «Тут ничего нельзя было поделать», 1799, офорт из серии «Капричос»

«Эту святую сеньору жестоко преследуют. Огласив историю ее жизни, ей оказывают почет. Но если это делают, чтобы устыдить, то зря теряют время. Невозможно устыдить того, кто не знает стыда».

«Кошачьи концерты»

Истории известны весьма экзотические способы выражения народного недовольства, охраны предустановленного порядка и контроля поведенческих стандартов. Так, примерно с XIV века во Франции практиковался позорящий обряд шаривари (фр. charivari – шум, гам, «кошачий концерт») – шумное массовое шествие с целью коллективного осуждения, демонстрации отвращения, проявления нетерпимости. Название происходит от лат. caribaria – головная боль, в переносном значении – помешательство, безумие, неразбериха, сумятица.

Недовольство участников шаривари вызывали мезальянсы, близкородственные браки, беременность невест, поспешное бракосочетание вдов, обманувшие ожидания гостей свадьбы, распутство и злонравие жен, презренное поведение мужей-рогоносцев и подкаблучников, спекуляция зерном, разорение полей… Через все селение двигалась толпа народа с криками, свистом, визгом, стуком колотушек, звоном металлической посуды. Остановившись у дома виновника, толпа продолжала вопить, плясать, извлекать адские звуки, пока тот не выдерживал прессинга и не выплачивал штраф либо не покидал селения.

Жан Гранвиль «Шаривари», 1831, литография

Словесная составляющая шаривари – вызывающие возгласы и скандальные выкрики, насмешки и оскорбления, скандирование непристойных стихов и пение порочащих песен. Использовались рифмованные речитативы наподобие таких (подстрочный перевод): «Тра-та-та-та-та По консервной старой банке! Это миссис [такая-то] и ее муж. Она его ударила, ударила За то, что потратил пенни, Когда ему не хватало, Ударила стулом железным, Ударила со всей силы, Ранила так глубоко, Что хлынула кровь рекой!» Обратный сюжет: «В нашем городе есть мужик, Который бьет свою жену. Если он еще раз ее ударит, Мы ему вырвем ноздри! Хей, хей, ребята, Пусть звонят колокола! Хей, хей, ребята! Боже, храни короля!»

Гендерное унижение заключалось в наделении мужчины женскими атрибутами вроде прялки или поварешки, сидении на лошади задом наперед и т. п. Согласно исполняемой роли, мужу-подкаблучнику предписывалось подобострастно кланяться и приговаривать: «Я помою посуду, я приберу в доме…» В подобных ритуалах позор парадоксально сочетался с праздником, порицание с потехой, восторг с враждебностью. Громкая какофония должна была смутить виновника и, одновременно, развеселить участников церемонии.

Уильям Хогарт «Столкновение Гудибраса со скиммингтоном», илл. к сатирической поэме Сэмюэля Батлера «Гудибрас», 1732, резцовая гравюра на меди, офорт

Шаривари для молодоженов, илл. из «Романа о Фовеле», нач. XIV в.

В средневековой Франции шаривари было родом веселой свадебной вечеринки знати по случаю повторного брака вдовца или вдовы. На низовом уровне, в среде простонародья тоже присутствовал элемент карнавала: шумовые эффекты дополнялись масками, перьями, яркими нарядами. Обычай сохранялся в некоторых французских деревнях до XIX века. Сатирическая поэма «Роман о Фовеле» (Roman de Fauvel) описывает входивший в свадебное шаривари ритуал забрасывания калом прохожих. В верхней части рисунка изображена сцена свадьбы Фовеля и Дамы Тщетное величие. Внизу нарисованы участники свадебного шаривари, исполняющие фривольные танцы и шуточные серенады под звон кастрюль и мисок.

Традиции ритуального порицания наподобие «кошачьего концерта» были и в других европейских странах: у американцев – shivaree, у испанцев – cencerrada, у итальянцев – scampanate, у немцев – Katzenmusik и Haberfeldtreiben. На севере Англии это stang riding (от названия столба, что держали на плечах двое мужчин, между которыми помещался обвиняемый либо его символическая замена); на юге и западе – skimmington и skimmity (от названия деревянного ковша для производства сыра, которым разъяренная жена лупила мужа). Разновидность обряда – run tanning: роль правонарушителя исполняло его кукольное изображение, чучело, которое усаживали на осла или везли на телеге, а затем сжигали либо топили.

Скиммингтон по случаю осуждения мужа-подкаблучника из романа современной писательницы Джейн Фэйзер «Изумрудный лебедь» заслуживает того, чтобы привести его развернутое описание:

…Хриплый вой труб, грохот кастрюль, дикие вопли, в которых громкое пение мешалось с выкриками и улюлюканьем, веселые крики и издевательский хохот. Из-за угла появилась оборванная толпа, трубившая в рога и бьющая в медные котлы. За группой странных музыкантов устремилась многочисленная толпа, приплясывая и вопя во всю глотку. <.> За ними следовал осел с двумя седоками, привязанными к его спине. Женщина сидела лицом к толпе – ее широкое лицо было красным, глаза казались пустыми. Спиной к ней и лицом к ослиному хвосту сидел маленький человек, очень бледный, с испуганными глазами. В руках у женщины была поварешка, которой она лупила мужчину по голове. Он же отчаянно вертел веретено и сучил нить.

Из отечественной классики вспоминается эпизод романа «Идиот»: некие повесы собирались устроить издевательское «шаривари с музыкой и чуть ли не со стихами, нарочно сочиненными» по случаю бракосочетания князя Мышкина и Настасьи Филипповны.

Отголоски этих обычаев в современности – форма народного протеста, известная в разных странах под названиями cacerolazo (от исп. «горшок») и casseroles (англ. «кастрюльки»), noise barrage («шумовое заграждение») и выражающаяся в создании коллективных шумовых эффектов.