«Из твоих уст тебе на голову»

Куда больше сохранилось сведений о нейтрализации и упреждении проклятий. Что только не использовали наши изобретательные предки: золу и табак, скипидар и сулему, рябину и бузину, редьку и чеснок, вареную печень и сырое яйцо… В ход шли всевозможные амулеты, магические повязки, железные обручи (лат. capitis ligaturae), наузы (узлы-обереги) и очкуры (шнурки из новых шаровар), перевитые красной нитью листья подорожника и камешки из желудка ласточки, не говоря уже о медных пуговицах и осиновых кольях.

Помогало также «кидание жеребейков» – разрезанных деревянных палочек. Да что там, использовались даже обычные лапти! Ведь они плелись крестообразно, а крест обладал «отгонной» силой. Так что в лес, кишевший всякой нечистью, стоило отправляться именно в лаптях, а не в сапогах или ботинках.

В обрядах против проклятий использовали также «очищение огнем» и отпугивание шумом – возгласы, крики, стук, громыхание (см. также гл. VII). Если беременная с кем-то поссорилась и ее в гневе прокляли, пожелав не разродиться, на помощь спешили дошлые кумушки, скорехонько вырезали кусок ткани у нее из сарафана, сжигали и тем дымом окуривали будущую мать. Если прокляли мужчину, помогало отрезание куска меховой шапки с последующим же сожжением.

Иногда считали достаточным просто опередить колдуна в словах. Например, сказать «дорога в поле», прежде чем он скажет «дорога в лес». Или крикнуть «стой, мой конь!» быстрее, чем колдун крикнет «тпру, моя кляча!».

Еще практиковалась магия возврата проклятия. Если колдун протягивает какой-то предмет со словами «на тебе!» – нужно ответить «отдай тому, у кого взял!». Или быстро сказать: «Из твоих уст тебе на голову». Или: «Ешь свое мясо, пей свою кровь». Или положить нож острием вверх и читать молитву «Да воскреснет Бог.» с конца – от этого колдун должен зареветь или засквернословить.

Для защиты от одного колдуна часто приглашали другого. Популярный сюжет многих быличек – соперничество на свадьбе плохого колдуна с хорошим. Один всех ссорит, насмехается, угрожает, куражится – другой обороняет молодоженов и гостей, нейтрализует и снимает проклятья. Одна магия побеждает другую в символическом поединке злоязычия и добрословия.

Можно было и ответно проклясть нечистую силу, для верности приправив «обраточку» оскорблением. Правда, в реальной жизни немного находилось таких храбрецов, более способными считались литературные персонажи. В былине-сказке «Ванька Удовкин сын» герой оборачивается «горносталем» и заходит в палаты царя Волшана Волшанского со словами: «Засекаю я, заклинаю все твои книги волшанские, и все твои слова проклятые, чтобы та книга не волховала, не просказывала про меня, про добра молодца».

«Чтоб вы перелопались, дьявольское племя!» – отважно вопит дед чертям в гоголевской «Пропавшей грамоте». А герой «Заколдованного места» произносит целую тираду: «А, шельмовский сатана! Чтоб ты подавился гнилою дынею! Чтоб еще маленьким издохнул, собачий сын».

Василий Максимов «Приход колдуна на крестьянскую свадьбу», 1875, холст, масло

Внезапное появление колдуна на свадьбе не сулило ничего хорошего. Его называли вежливцем и верили, что он мог пожелать молодоженам счастья, напутствовать на долгую семейную жизнь, но мог и навлечь беды, наслать раздоры и хвори. На картине Василия Максимова колдун мгновенно разгоняет веселость, одним своим видом вызывая у пирующих смятение и оторопь. С его приходом умолкает балалайка, молодожены застывают в напряженных позах, а их родители спешат чем-нибудь задобрить незваного гостя. Живописное полотно отображает ситуацию, возникшую на свадьбе брата художника.

Существовали также специальные – «отгонные» и «отговорные» – формулы против нечистой силы (Песок в очи! Деркач в зубы! На сухой лес (сухостой) будь помянуто! Чтоб ты свою голову прокаркал!) и «в недобрый час» произнесенных слов (Не доспичь! Чур буди не в урок (рок)! Чур на меня, не урочься! Типун тебе на язык!). Чур – языческий славянский покровитель домашнего очага, бог охраны. Чураться – значит соблюдать негласный речевой этикет, ограждающий от нечистой силы. Аналогичный ритуал – отплевываться, если при тебе упоминают бесов, черта, лешего.

Еще верили в возможность «выкликать» проклятого. Например, крикнуть в печную трубу: Чур, наш аминь! Или написать левой рукой на скалине: Отдай, черт, ребенка! Наконец, были универсальные фразы-обереги от любого злоречия, в том числе проклятия. Аминь под бок! Бесам страх и стрела! (перед отходом ко сну). Ангел – навстречу, Христос – по пути, Пресвятая Богородица, на подмогу мне приди (при выходе утром из дома). Я в лес, клещи из леса.

Реальность потусторонних сил была для наших предков столь несомненна, а синтез реального с ирреальным так очевиден, что объектами заклятий порой становились первые люди государства – вопреки строжайшим запретам на заговоры «ко власти». Известна тамбовская легенда о заклятии баб-волшебниц митрополитом Алексием и Иваном Грозным. Свезли их отовсюду в Москву на главную площадь, обложили соломой и запалили костер – чтоб уничтожить на Руси всякое колдовство. Да не тут-то было! Обернулись ведьмы сороками и вылетели прочь из дыма-пламени. Осерчал государь Иоанн и послал им вослед проклятие: «Отныне и довеку оставаться вам сороками!» Оттого теперь сороки якобы не подлетают к Москве ближе шестидесяти верст – царского гнева боятся.

Клавдий Степанов «Марина Мнишек перед постригом в монахини», 1889, дерево, масло

Марина Мнишек, по описанию Пушкина, «самая странная из всех хорошеньких женщин, ослепленная только одною страстью – честолюбием, но в степени энергии, бешенства, какую трудно и представить себе», узнав о казни своего малолетнего сына Ивана, прокляла всех Романовых. Дескать, ни один из них не умрет собственной смертью. Впоследствии этот жест отчаяния убитой горем матери породил упорные слухи о колдовских способностях Марины и о «родовом проклятии». Слухи достигли апогея после расстрела императорской семьи в 1918 году.

Не менее красноречива история 1719 года о «заговорном письме» против Петра I. Преображенский приказ расследовал «Секретное дело по ложному извету астраханского подьячего Григория Емельяновича Кочергина на пятнадцатилетнего Ивана Васильевича Бабушкина по обвинению в написании письма с проклятием царского величия». Заговор был следующего содержания: «Лежит дорога, чрез тое дорогу лежит колода, по той колоде идет сам Сатана, несет кулек песку да ушат воды, песком ружье заряжает, водой ружье заливает, как в ухе сера кипит, так бы в ружье порох кипел, а он бы, оберегатель мой, повсегда бодр был, а монарх наш царь Петр буди проклят, буди проклят, буди проклят».

В ходе разбирательства выяснилось: коварный доносчик «своеручно» вставил слова проклятья в заговор «от ружья», текст которого ранее сам же продиктовал мальцу, чтобы затем шантажировать его отца из-за денежного конфликта. Хорош гусь! Кочергина пятикратно пытали, били кнутом и рвали ноздри, затем сослали в Сибирь на вечную каторгу.