Камень, дерево, бумага

Практики проклятия были не только у древних эллинов и римлян, но и у других европейских народов. Так, в древней Ирландии практиковалось проклятие trefocul (др. – ирл. «три слова») – выкликание имени адресата, оскорбление и собственно проклятие. Использовались также особые «камни проклятий», которые раскрашивали в ритуальные цвета и заговаривали поглаживаниями-вращениями против часовой стрелки.

Древнеирландские поэты-филиды насылали официально запрещенное, но, как считалось, очень действенное проклятие гламм дикинн (ирл. glamm dicenn), которое было сродни поношению и осмеянию обидчика. Стоя на одной ноге, филид закрывал один глаз, вытягивал вперед руку и произносил хулительные слова. У проклятого таким способом на лице появлялись три «волдыря позора»: красный, белый и черный. Часто гламм дикинном карали скупцов за отказ оплачивать заказанные стихи.

Одним из первых таких проклятий считается песнь филида Корпре для короля Бреса, который отказал поэту в радушии: «Без пищи, что явится быстро на блюде, Без молока коровы, в утробе которой телок, Без жилья человечьего в темени ночи, Без платы за песни поэтов пребудет пусть Брес. Нет отныне силы у Бреса!»

В ритуале проклятия у викингов нидстанге (др. – сканд. nfdstang) использовался насаженный на шест череп лошади. Название обряда происходит от древнескандинавского сакрального понятия нид (подробно – в гл. II). Длинную крепкую палку покрывали руническими надписями хулительного содержания, призывали богиню смерти Хель и втыкали палку в землю таким образом, чтобы череп был повернут к обиталищу жертвы.

Луи-Морис Буте де Монвель «Наставления перед дорогой на шабаш», 1880, холст, масло

Европейские магические руководства и сборники заклинаний, в том числе проклятий, получили общее название гримуары, или гримории (лат. Grimoire, старо-франц. grammaire – грамматика). Наиболее известные: «Ключ Соломона», «Гримуар Гонория», «Истинный гримуар», «Гептамерон, или Магические элементы», «Книга Священной магии Абра-Мелина Мага». Считалось, что для гримуара чародей должен был лично составлять подробный перечень мистических существ и рисовать всех демонов с их атрибутикой. Согласно поверьям, гримуар обладал свойствами живого существа, которое надо кормить кровью, а читать его мог только хозяин – никому другому страницы или не открывались, или текст на них не был виден, или багряный цвет листов обжигал глаза.

В позднеантичный и раннехристианский периоды письменные проклятия обрели вид надгробных изречений – эпитафий (англ. denunciatory epitaphs), грозивших карой поругателям праха и нарушителям вечного сна покойного.

Место Грани Примигении. Кто поднимет эту плиту с надписью, пусть на того разгневаются тени, которые здесь покоятся.

Луций Цецилий Флор, вольноотпущенник Луция и женщины, прожил 16 лет и 7 месяцев. Кто здесь справит малую или большую нужду, пусть на того разгневаются боги всевышние и подземные.

Богам Манам. Гай Туллий Геспер соорудил себе погребальный жертвенник, куда будет помещен его прах. Если кто-нибудь его повредит или извлечет оттуда прах, я желаю ему, чтобы он, страдая телом, жил долго, а когда умрет, то пусть не примут его подземные боги.

В старину проклятия налагались даже на книги. Как эпитафии-угрозы должны были защищать гробницы от разграбления – так начертанные на фолиантах проклятия предохранять от воровства. Переписчики-копиисты, не меньше самой книги ценившие свой нелегкий труд, часто предваряли его угрожающими надписями. Американский иллюстратор Марк Дрогин посвятил им целую книгу «Средневековые писцы и история книжных проклятий».

Если кто-нибудь заберет эту книгу, пусть он умрет, пусть он будет зажарен на сковороде, пусть падучая болезнь и жар поразят его, пусть он будет колесован и повешен. Аминь.

Для того, кто крадет или берет и не возвращает эту книгу ее владельцу, она превратится в змею в его руке и растерзает вора. Пусть он будет поражен параличом и все члены его отсохнут. Пусть томится от боли, взывая о милости, и пусть не будет облегчения его агонии, пока он не завоет в разложении. Пусть книжные черви грызут его внутренности. И когда, наконец, он придет к своему последнему наказанию, пусть пламя Ада поглотит его навсегда.

Книжные проклятия дожили до XIX столетия. В прагматичный век фантазии издателей и книговладельцев не хватало на собственные проклятия – использовались штампы на книжных карточках. Вот одна из незатейливых формул: «Пусть тот, кто украдет или повредит эту книгу, будет отделен от Тела церкви и проклят».

Позднее эта практика утратила зловещую мистическую основу и превратилась в словесную игру. В позапрошлом веке школяры защищали свои учебники от посягательств шкодливых одноклассников, например, такой надписью: «Эта книга принадлежит [имя владельца] и сама не убежит. Кто возьмет ее без спросу – тот останется без носу».

Самое объемное и уж точно самое красноречивое проклятие – целых 1069 слов! – принадлежит Гавина Данбара, архиепископу шотландскому города Глазго, вконец разъяренному произволом английских разбойников. Его Светлость подошел к делу со всей серьезностью и в 1525 году наслал страшные кары решительно на все внутренности злодеев, а также на их семьи, дома, имущество, посевы, скот и так далее списочным порядком с детальными подробностями.

Я проклинаю их голову и волосы на их голове, проклинаю их лицо, их мозг, то есть их мысли, проклинаю их рот, нос, язык, зубы, лоб, плечи, грудь, сердце, живот, спину, их внутренности, ноги, руки, все части тела от макушки до пяток, спереди и сзади, снаружи и внутри… Я проклинаю их идущими и я проклинаю их едущими верхом; я проклинаю их стоящими и я проклинаю их сидящими; я проклинаю их едящими и я проклинаю их пьющими; я проклинаю их встающими и я проклинаю их лежащими.

По заказу Карлайлского горсовета графства Камберленд высеченный на камне текст был обязателен к оглашению священниками во всех граничащих с Англией приходах. Накануне празднования Миллениума была сделана реконструкция этого поистине впечатляющего монумента, которая сейчас выставлена в одном из городских музеев.

Какими еще могли быть письменные проклятия? Кто знает, ведь большинство материалов недолговечно. Возможно, южане наносили слова проклятий на оперение птиц, способных лететь через бескрайние пустыни, а северяне карябали проклятия на сушеной треске, как лапландка из «Снежной королевы» Андерсена. Возможно, некогда практиковались и вовсе эфемерные проклятия – на зыбучем песке или проточной воде, на талом снегу или болотной ряске, на цветочных лепестках или ладонях мертвецов. Кто знает…