Глава III
Великий оборотень. Проклятие
Проклятия и благословения оказывают на человека реальное воздействие.
Парацельс
Проклятия – выдумка. Может быть, есть везенье и невезенье. Один день чуть удачней, другой – наоборот.
Энтони Дорр «Весь невидимый нами свет»
Давай просто на минуту притворимся, будто проклятие существует, и предположим, что это предмет. Что это – некая магическая сила или же что-то вроде предсказания, которое исполняется только потому, что ты сам заставляешь его исполниться?
Скарлетт Томас «Наваждение Люмаса»
Уильям Блейк «Голиаф проклинает Давида», 1805, бумага, акварель, графит, тушь, перо
«Нет же прощенья злодею, кары, о боги, желаю! Гелен, коварный предатель, юное сердце похитил, нежностью таять заставил. Сам же натешился вдоволь и ускользнул к Феодоре, толстой и глупой торговке. Нет же мучения злее век коротать одинокой…»
Так думала про себя Зиновия, яростно взбивая пыль стоптанными сандалиями. Она направлялась на окраину Пеллы, в дом Алкмена – тот самый, что стоит у самых вод Лудии. Она знала: Алкмен хитромудрый умеет заговаривать свинец и знает правильные речи для богов великих и грозных, дабы вершить возмездие справедливое. Она желала, чтобы мысль ее обернулась словом, а слово – делом.
«Пусть острые гвозди пронзят начертанное имя твое – как злые насмешки пронзили сердце мое. Пусть боги будут неумолимы!» Так говорила себе Зиновия, поспешая к Алкмену. Следы сандалий хранили горечь обид до первого дождя.
Катадесмы и дефиксионы
Из века в век люди проклинали. Злодеев и праведников, живых и умерших, правителей и простых смертных. Проклинали отдельных людей, семейства, города, целые народы. Желали болезней и страданий, безбрачия и бесплодия, семейных раздоров и профессиональных неудач. Наконец, жаждали смерти. В пределе своего воплощения проклятие – словесное убийство.
Ситуация, описанная вначале, иллюстрирует античную практику профессиональных проклятий. Практичные и предприимчивые эллины полагали, что в таком ответственном деле самодеятельность неуместна – и обращались к специалистам, которые трудились по заказам граждан, надеявшихся на справедливое возмездие богов. Профессионалы наносили проклятия на особые таблички, обычно свинцовые. К настоящему моменту обнаружено около полутора тысяч таких табличек. Две трети из них написаны на древнегреческом, остальные – на латыни.
Для пущей верности таблички сворачивались трубочкой и скреплялись железными или бронзовыми гвоздями, отчего получили название дефиксионы (лат. defixio – что-то пригвожденное) или по-гречески катадесмы. Выше всего ценились гвозди с затонувших кораблей. Свинец использовался по принципу подобия – как холодный серый пластичный металл, свойствами напоминающий труп, которому уподобляли жертву проклятья. Лучшим свинцом считался добытый из трубы акведука: через него текла холодная вода, обладавшая наибольшей магической силой.
Скручиванию дефиксионов придавался особый смысл. Сверток не только затруднял доступ посторонних к текстам проклятий, но и напоминал официальное письмо, адресованное высшим сущностям. Внутрь иногда вкладывалось утыканное иголками изображение жертвы либо ее волосы или личные вещи. Некоторые тексты сопровождались символическими рисунками-иллюстрациями коварных намерений заказчиков.
Кто только не становился адресатом таких текстов: недруги и обидчики, предатели и воры, злостные должники и ответчики в суде, торговые конкуренты и соперники в любви. Отдельным пунктом в этом черном списке значились соперники по Олимпийским играм – враждующие болельщики, участники тотализатора или сами спортсмены. Борец проклинал борца, бегун – бегуна, атлет – атлета. Античные ипподромы и стадионы – минные поля с закопанными там и тут проклятиями.
Однако больше всего древние поднаторели в изготовлении судебных проклятий – это была почти обыденная процедура и особая профессиональная деятельность в ходе официальной подготовки к тяжбам. В Древнем Риме судебная магия находилась в ведении жреческой коллегии фециалов (лат. fetiales). Римляне верили в возможность лишения языка, утраты речи соперника в суде.
Печальна история Фукидида: блистательный оратор, он тем не менее не смог защитить себя в суде от противника Перикла, поскольку пал жертвой судебного проклятья. Другая знаменитая жертва – ритор Либаний, лишившийся речи после того, как обнаружил у себя дома изуродованного хамелеона в странной позе: одна лапа закрывала рот. В судебной магии обвиняли и самого Либания – будто бы он принуждал конкурентов забывать заготовленные речи и нести всякую околесицу.
Проклинающие чаще всего обращались к таким богам, как Гермес, Аид (Плутон), Геката, Кора, Эринии (Фурии). Как заправский бюрократ, составитель проклятия не только указывал «высшую инстанцию» своего обращения, но и не забывал педантично сообщать полные «анкетные данные» жертвы: имя и происхождение, место жительства и род занятий, список прегрешений и способы возмездия. А сам текст проклятья состоял либо из прямых обращений, просьб, молитв к богам и духам предков, либо из т. н. «связывающих» словесных формул (с целью управления жертвой), либо из формул-аналогий (с пожеланием уподобить проклинаемого чему-то ничтожному или неживому).
Некий аноним обращался к Меркурию с просьбой отомстить за украденные перчатки, забрав у вора кровь и здоровье. Другой недоброжелатель проклинал всех женщин, но особенно Тетиму, что отказалась выйти за него замуж. Третий невесть за что слал злопожелания римскому сенатору Фистусу. А вот несколько цитатных образчиков – от самых простых и лаконичных до детализированно изощренных.
Милая Гея, помоги мне, так как я несправедливость претерпела от Эвриптолема и Ксенофонта, я связываю их.
Посейдон владыка, тебе отдаю человека, который украл солидус и шесть монет Мукона. Выпусти кровь вора и выпей ее, владыка Посейдон.
Я взял Микиона и связал ему руки и ноги, и язык, и душу. И если он намерен сказать какое-нибудь неприятное слово о Филоне, пусть язык его сделается свинцом. И уязви ему язык. И если он намерен что-нибудь делать, пусть это будет бесполезно и пусть все для него исчезнет, пропадет и не будет ему принадлежать…
Отдаю Деметре и Коре того, кто злословил меня, утверждая, что я отравила мужа моего. Да поднимутся и он, и все его родственники в святилище Деметры и да будут гореть, и не пожалеют его ни Деметра, ни Кора, ни другие боги.
Пусть Сосий бредит. Пусть Сосий страдает от жара, пусть Сосий терпит боль каждый день. Пусть Сосий не сможет говорить, пусть Сосий не победит Матура и Эридунну, пусть Сосий не сможет приносить жертвы. Пусть Акван терзает тебя. Пусть Нана терзает тебя. Пусть Сосий никогда не превзойдет актера-мима Евмолпа. Пусть он никогда не сможет играть роль замужней женщины, сидящей в пьяном виде на осле. Пусть он не сможет приносить жертвы. Пусть Сосий не сможет одержать победу над актером Фотием…
Александр фон Вагнер «Гонки на колесницах», 1882, холст, масло
Проклятие для сдерживания возниц и колесничих. Вы, святые, нападите и сдержите Лулалтау Аудониста. Нападите сейчас, свяжите, переверните, подрежьте, разрубите на куски коней и колесничих синих цветов: [кони] Нимфик, Таллофор, Аэттет, Мусотроф, Каллиморф [колесничий], Филопарфен, Пантомедонт, Гипат, Филармат, Макарий [колесничий]. [далее еще целый список имен]. Сильно свяжи и не отпускай руки, ноги, связки лошадей и колесничих синих цветов.
Магическое проклятие интересно тем, что произносящий его не обращается напрямую к адресату, а взывает к высшим сущностям, будь то языческие идолы или духи предков, тотемные животные или наделенные волшебными свойствами природные стихии, черти или ангелы, дьявол или Господь. Если оскорбление – это коммуникация по модели «человек / человек», клевета – «человек / социум», то модель проклятия – «человек / инобытие».
Тексты античных проклятий отличаются яркой экспрессией и драматургической выразительностью. Ненависть, отчаяние, скорбь, просочившиеся сквозь толщу тысячелетий. Дефиксионы – микросюжеты и синопсисы античных трагедий. Истории разбитых надежд, любовных перипетий, карьерных авантюр, семейных распрей, бизнес-войн. Встречаются и пустые таблички – над ними, вероятно, произносили устные заклятья, а затем подкладывали их к подписанным для закрепления и усиления магического эффекта.
Профессиональное проклятие часто иносказательно зашифровывалось. Для маскировки намерений и сохранения анонимности буквы могли располагаться в обратном порядке, снизу вверх, а то и вовсе беспорядочно или неразборчиво. Некоторые «проклятых дел» мастера изображали злопожелания в виде замысловатых фигур, а самим табличкам придавали форму каких-нибудь символических предметов. Одна из табличек с афинского кладбища Керамик сделана в форме корабля и содержит следующие слова: Команду «Гермес» [корабля] «Гене» и умы жестоких моряков корабля «Евпория» я истребляю. Андокид – осквернитель герм.
Речь идет о политическом скандале с кощунственным осквернением герм и статуи Гермеса накануне отплытия флота афинян в Сицилию.
Иоганн Генрих Фюссли «Эдип проклинает своего сына Полиника», 1786, холст, масло
В древнегреческом мифе царь Пелопс проклял царя Лая за то, что тот похитил его ребенка, и попросил богов, чтобы похититель был убит собственным сыном. Вопреки всем предосторожностям, проклятье в точности сбылось: Эдип убил Лая, не ведая, что это его отец. В свою очередь Эдип проклял отвергнувших его сыновей – Этеокла и Полиника – и предрек им взаимную погибель от рук друг друга. Так и случилось. Затем гибнут уже сыновья Этеокла и Полиника… Это, пожалуй, самый закрученный античный сюжет о проклятии наряду с циклом мифов о проклятии Атридов.
Важно было не только грамотно составить и хорошенько упаковать проклятие, но и правильно его разместить. Получив готовую табличку, довольный заказчик спешил в храмовое святилище, чтобы предъявить ее всевластным богам, либо зарывал в землю – дабы ступивший на заклятое место обидчик был жестоко наказан. Лучшими местами для дефиксионов считались кладбища, а еще – театры, рынки, ристалища, где собиралось много народу. Археологам попадались также дефиксионы в комнатных стенах, кухонных сосудах, домашних светильниках – то есть спрятанные с явной целью максимально приблизить проклятия к жертвам.
Плиний Старший в трактате «Естественная история» утверждает, что в его время вера в таблички с проклятиями была повсеместной, и не было таких храбрецов, что не трепетали бы пред ними. Тацит в «Анналах» повествует о драме Клавдии Пульхерии, обвиненной в намерении навредить дефиксионами императору Тиберию. Вспомним здесь и поэму Овидия «Ибис», построенную как проклятие жреца с перечислением всевозможных злопожеланий врагу (гл. II).
«Оккультный сервис» был высоко развит и активно востребован. Заказчики выстраивались в очередь и щедро платили за подобные услуги, популярность которых объяснялась не только верой в магию – были и сугубо приземленные причины. С одной стороны, проклинающий обеспечивал себе моральное алиби, делегируя возмездие высшим силам. Хорошенько отомстить не запачкав рук – это ведь так заманчиво! С другой стороны, выдолбленное или нацарапанное проклятье считалось куда надежнее устного – жертва оказывалась в буквальном смысле вписана в круг зла. Наконец, проклятия сочинялись и для самозащиты: несправедливо обиженный или невинно пострадавший прибегал к верховному покровительству.
Несмотря на хороший и стабильный заработок, составителям дефиксионов не позавидуешь: им приходилось изо дня в день выслушивать людские жалобы и стенания, а затем ломать голову над изобретением злопожеланий. Самые креативные граждане заказывали проклятия в стихах, а самые состоятельные требовали высекать их на мраморе или даже на золоте.
Артефакты, аналогичные греческим катадесмам и римским дефиксионам, обнаруживаются и в других странах. Например, в Древнем Египте периода XIX–XVIII веков до н. э. практиковалось нанесение проклятий на глиняные фигурки, которые затем разбивали. Уничтожить текст – значит нейтрализовать врага. В самых ранних (2250 год до н. э.) текстах проклинался всякий восстающий против власти правителя.
