Словесный променад – театр

Ссоры с их эпическим размахом и драматургической выразительностью порой интереснее театральных постановок, цирковых представлений и торжественных церемоний. Это понимали даже античные боги. Когда ссора Геры и Зевса наводит тень на пир богов, Гефест призывает супругов примириться, дабы не омрачать общее веселье. Но гости лишь весело хохочут да с превеликим любопытством наблюдают за жаркой семейной перепалкой и беспомощной суетой хромого кузнеца.

Свара прилюдная, публичная – особый род развлечения, потехи. Ссорящиеся разговаривают на повышенных тонах, словно бы изначально обращаясь не только друг к другу, но и к некоему стороннему адресату, неназванному большинству. На пике ссоры – когда речь переходит в крик, шум, ор, гам, гвалт – это уже целый зрительный зал, пусть и воображаемый, но многолюдный.

Особый вид бесчестья при народе и, одновременно, бесплатный спектакль – уличная ссора. Не случайно эмоциональное выяснение отношений имеет разговорное название сцена (устроить сцену, закатить сцену). Здесь зрители уже не воображаемые, а настоящие. Уличная ссора сродни публичной казни, поглазеть на которую сбегался стар и млад. Прилюдная размолвка всегда аранжирована другими формами злоречия: насмешками, угрозами, проклятиями, глумливыми комментариями. Вот как описывается стычка рыночных торговок в книге «Настоящая жизнь Лондона» (1821).

…Кулачная драка – ежедневное развлечение для толпы, изюминка дня. Зрители громко орали: «Давай, давай, Полли!», «Дай ей как следует!», «Раздолбай ей хлебало!», «Так ее, Сэйли!», «Ощипай ее как курицу!», «Сломай ей хребет!», «Поперчи ей сиськи и надери ей репу!», «Отлично, дунь на нее и разверни ей флюгер!», «Выдави из нее жиры!», «Не стой на дороге!», «Ты перевернул кадку с форелью!», «Чтоб ты сдохла вместе со своим товаром!»

Укоротить злые языки пытались с помощью позорящих наказаний. Например, шейной скрипкой, или флейтой позора (англ. shrew’s fiddle, neck violin, нем. Halsgeige) – деревянной или металлической распоркой, напоминавшей известный музыкальный инструмент. Фиксация шеи и поднятых рук придавала телу молитвенную позу. Иногда в «скрипку» помещали двух женщин (double fiddle) – чтоб, как говорится, палачу два раза не вставать. Особо рьяных склочниц удерживали в таком мучительном положении, заставляя продолжать перебранку до изнеможения. Иногда заставляли ходить по улицам на потеху толпе. В объятия «скрипки» попадали также за прилюдное сквернословие и распространение сплетен.

Цеховые разборки, соседские распри, семейные склоки во все времена собирали толпы зевак. И каждому находилась пусть маленькая, но персональная роль: пугала, плакальщика, прорицателя. Прилюдная ссора – это еще и ролевая игра, в которой искреннее сочувствие смешивается с лицемерным подъелдыкиванием, неподдельный ужас перемежается с истерией, возгласы наивного изумления сливаются с презрительным улюлюканьем. Блистательный образчик находим у Горького в «Супругах Орловых».

Публика… наклонялась к окнам Орловых, охваченная горячим стремлением самой видеть все детали боя; и хотя она уже давно знала приемы Гришки Орлова, употребляемые им в войне с женой, но все-таки изумлялась:

– Ах, дьявол! Разбил?

– Весь нос в кровь – так и тикет! – захлебываясь, сообщал Сенька.

– Ах ты, господи, боже мой! – восклицали женщины. – Ах, изверг-мучитель! Мужчины рассуждали более объективно.

– Беспременно он ее должен до смерти забить, – говорили они.

А гармонист тоном провидца заявлял:

– Помяните мое слово – ножом распотрошит!..

А уж как эпичны групповые словесные стычки, многолюдные ссоры в общественных местах! Живо напоминают модные нынче иммерсивные спектакли, променад-театр. Причем, если внимательно присмотреться, в них можно заметить особый порядок, элементы ритуальности.

Перепалки возниц, уличных разносчиков, рыночных торговцев; стычки прохожих, пассажиров, посетителей кафе и питейных заведений – все это ссоры «по правилам». Неявным и негласным, но интуитивно соблюдаемым. Высказывания в таких ссорах, даже самых шумных и азартных, удивительно похожи, жесты и позы моментально узнаваемы, поведение участников предсказуемо. Вглядимся в изображения многолюдных ссор в живописи: они подчеркнуто нарочиты, иногда даже гротескны в расположении фигур, прорисовке лиц, общем композиционном решении. Это не типичные жанровые сцены – в них гораздо меньше реализма и гораздо больше наигранности, театральности.

Ad. J. (Adolf Jodolfi) «Наказание за сварливость», ок. 1910, цветная открытка

Буальи намеренно утрирует пластику ссорщиков, предельно укрупняя оскорбительный жест и делая его композиционным центром. У Бракелера поза нападающего словно скопирована с Буальи, а пострадавший в ссоре демонстративно развернут лицом к зрителю – словно добиваясь его сочувствия и взывая о наказании обидчика. На зрителя дружно смотрят и свидетели ссоры, как бы спрашивая: ну и как тебе эта сценка? смешна или ужасна?

Луи-Леопольд Буальи «Мужская ссора», 1818, холст, масло

На многофигурном полотне Соллета главный персонаж визуально преувеличен и подчеркнуто статичен – словно вышедший из кинокадра и неподвижно стоящий на фоне продолжающегося фильма. Жилло и вовсе помещает сцену уличной ссоры в антураж комедии дель арте: Скарамуш и Арлекин бранятся, будто бы находясь не на проезжей части улицы, а на театральных подмостках.

В 1836 году британская газета «Таймс» опубликовала примечательную инструкцию для пассажиров омнибусов. Среди прочих было в ней следующее правило: «Оставьте ссоры для другого времени и места. Быть может, вы и считаете собственный голос музыкой для ушей, но, возможно, ваши попутчики с этим не согласятся».

Но и это далеко не все! Ссора может быть не просто зрелищным спектаклем, но и театральной постановкой с тайным замыслом. Преимущественно неблаговидным.

Фердинанд де Бракелер «Ссора после трапезы», 1851, дерево, масло

Джон Соллет «Сцена на лондонской улице», 1770, холст, масло

Клод Жилло «Два возчика», 1707, холст, масло

Уильям Хогарт «Ссора с евреем-покровителем», 1732, авторская гравюра с утраченного оригинала картины

Знаменитый английский художник Уильям Хогарт создал серию из шести гравюр «Карьера проститутки» (1732) о судьбе молодой провинциальной девушки Молль (Мэри) Хэкэбаут. Она идет в содержанки к богатому лондонскому торговцу, живет в роскоши, имеет маленького слугу-индуса, ручную обезьянку и второго любовника в придачу. Однажды, чтобы отвлечь некстати нагрянувшего покровителя, Молль затевает с ним ссору – ругается, бьет посуду, опрокидывает стол, – пока верная служанка помогает скрыться любовнику.

Нашкодившие ребятишки имитируют бурную перепалку, чтобы усыпить бдительность взрослых и скрыть следы шалостей. Пройдохи нищие разыгрывают свару, вымогая милостыню. Уличный воришка втягивает доверчивых прохожих в спонтанную склоку, а его напарник в это время чистит их карманы. Шулер затевает перебранку, чтобы отвлечь внимание и одурачить соперников в азартной игре. В таких ситуациях ссора – изощренный способ манипулирования сознанием, злоречие на службе корыстных, а то и преступных целей.