Магия кадуцея

Персонификацией ссоры в Античности была Эрида (Эрис) – греческая богиня раздора. Дочь Нюкты (Ночи) и Эреба (Мрака), она изображалась в виде черноволосой крылатой женщины. Эрида порождала споры и тяжбы, олицетворяла дух соперничества, распаляла воинов и вызывала битвы.

Прототипическим сюжетом ссоры можно считать миф о яблоке раздора, которое Эрида подбросила гостям на свадебном пиру фессалийского царя Пелея и морской богини Фетиды. Бывшие в числе гостей богини Афина, Гера и Афродита поспорили, кому из них причитается золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей». Спор, как известно, разрешил Парис: яблоко досталось Афродите. Богиня отблагодарила Париса помощью в похищении Елены, жены спартанского царя Менелая. Считается, что яблоко раздора как идиому впервые употребил римский историк Юстин во II веке новой эры.

Маркантонио Раймонди «Суд Париса», 1515, резцовая гравюра на меди по утраченному оригиналу Рафаэля Санти

В античной мифологии немало других выдающихся ссор богов и героев. Гера разругалась с Аполлоном из-за тела убитого Гектора. В распре с Артемидой она же дошла до рукоприкладства и безо всякого почтения лупила ее луком по ушам. Геракл не простил царю Эвриту отказ отдать ему в жены дочь Иолу. Ахилл и Агамемнон повздорили из-за красавицы Брисеиды (см. гл. VII, XI), а Менелай и Антилох – из-за победы в состязании на боевых колесницах.

Платон осуждал Гомера и Гесиода за лживые, по его мнению, сказания о распрях жителей Олимпа. Философ полагал, что подобные истории подают дурной пример гражданам и «должны считаться величайшим позором, если так легко возникает взаимная вражда».

Масштабные распри в представлениях древних были порождением темного хаоса, «разверзшейся бездны». Заметим, что и впоследствии народные верования устойчиво связывали ссоры с предвестием Конца света. Этнографические записи вплоть до начала прошлого столетия полны эсхатологических мотивов. «Пред последним концом семь баб из-за одних порток будут спорить и браниться». «Люди, как звери лютые, будут друг на друга кидаться».

При этом уже в Древнем мире ссора рассматривалась не только в этическом, но и в социальном аспекте – как индикатор общественных настроений. Здесь она напрямую ассоциировалась со слухами и сплетнями (гл. IV). Это хорошо показано в романе Рафаэлло Джованьоли «Спартак». Когда умер диктатор Сулла, «на Форуме, в базиликах, под портиками, в храмах, в лавках, на рынках – повсюду собирались люди всех возрастов и званий и сообщали друг другу новости. Кто громко оплакивал несчастье, а кто еще громче благословлял богов, пославших смерть тирану и освободивших, наконец, республику от порабощения. Поднимались ссоры, раздавались взаимные угрозы, вспыхивали затаенные обиды, скрытая ненависть, разгорались страсти, возникали противоречивые желания, опасения и надежды».

Однако древние еще верили в магическую силу кадуцея – обвитого змеями крылатого посоха, что (помимо более известной оливы) служил атрибутом примирения. В великом эпосе ссоры древними был написан лишь пролог. Возможно, поэтому даже мелкие дрязги эллинов и римлян читаются сейчас как высокая поэзия и лопнувшие душевные струны доносятся серебристым звоном из прекрасного далека.

От флайтинга к аггро

«Вождю подобает битва» – эта древнеанглийская максима воплощалась не только в ратных делах, но и в речевых баталиях. Одной из форм таких баталий была ритуальная перебранка как особый обряд и даже своеобразный вид искусства, способ помериться силой с противником и устрашить его перед сражением либо уладить конфликт без оружия, избежать кровопролития.

Римские гладиаторы обменивались отборной бранью перед поединками. «Толпа, отлившаяся в форму стадиона, застыв и затаив дыханье, внемлет той ругани, которой два бойца друг друга осыпают на арене, чтоб, распалясь, схватиться за мечи», – писал об этом Иосиф Бродский. В гладиаторских боях за жизнь первые слова нередко были важнее последующих действий.

Известен устный обычай галлов, о котором повествует Диодор Сицилийский. Самые отважные из вражеского войска сначала вызывались на словесный поединок в виде обмена угрожающими и оскорбительными песнями. Поношение противника перед боем находим также в русских былинах, например «Илья и Калин», «Илья и идолище», «Алеша и Тугарин».

В древненемецкой героико-эпической «Песни о Хильдебранде» битва также предваряется словесной схваткой. Дружина отважного Хадубранда волею судьбы сталкивается с войском, возглавляемым его отцом Хильдебрандом, прежде находившимся в тридцатилетнем изгнании при дворе гуннского короля. Не веря в искренность отцовского приветствия, юный полководец обвиняет Хильдебранда во лжи и лести. Отец объясняется с сыном, пытаясь предотвратить битву, но словесные нападки вынуждают его принять вызов, дабы не запятнать воинскую честь.

Соревнования в мастерстве поношения, связанные с церемониями гостеприимства, описаны в исландской «Саге об Одде Стреле». В древнеисландском языке эта традиция имела специальные названия: olsidir – «пивные обычаи», olteiti – «пивная забава». Сущностное сходство ритуальной перебранки и военного сражения отражено в самом языке, например в зеркальной, встречной образности кеннингов (kenning) – метафор скальдической поэзии: битва именовалась «перебранкой мечей» (sverda senna), а перебранка означала «биться словами» (ordom bregdask).

Ритуальная перебранка, словесный бой, флайтинг (flyting, fliting ^ староангл. flTtan – ссора) как составляющая торжественного застолья упомянута в древнеанглийской поэме «Тщеславие»: «Сидит гордый на пиру, позволяет лживо Своим словам вылетать, опьяненный вином, Ссору затевать, кипящий гневом, Разгоревшийся злобой, исполненный похвальбы, жестокого обмана…»

Уильям Коллингвуд «Перебранка Локи», илл. к «Старшей Эдде», 1908

Ритуальные перебранки представлены в древнеанглийской поэме «Битва при Мэлдоне», англосаксонском эпосе «Беовульф» (диалог Беовульфа с Унфертом на пиру у Хродгара), «Деяниях датчан» Саксона Грамматика (Грам и Бесс против Гро, Эрик против короля Фродо, Гетвара против Эрика), других эпических произведениях. Перебранка с целью унизить противника и доказать его вину – особый жанр скандинавских саг и эддической поэзии. Достаточно назвать знаменитую «Перебранку Локи» (Lokasenna).

В средневековых Англии и Шотландии флайтинг бытовал и как развлекательная практика – поэтический поединок. Соревнование в виде рифмованного злословия было изощренным развлечением шотландской знати. Несмотря на угрозу штрафа для лорда и порки для слуги. Короли Джеймс IV и Джеймс V приглашали для этого поэтов, а иногда и сами присоединялись к поэтическим поношениям. Знаменитый флайтинг Уильяма Данбара и Вальтера Кеннеди вошел в историю первой фиксацией слова shit (говно) в значении персонального оскорбления.

Перебранки знатных представительниц женского пола, по ясным причинам, происходили значительно реже, но по экспрессивности не уступали мужским. Наиболее всего, вероятно, известна ссора королев Брюнхильды и Кримхильды в средневековой германской «Песни о Нибелунгах». Начинается размолвка с выяснения социального статуса мужей. Кримхильда славословит своего Зигфрида, ее соперница высокомерно парирует: он «только вассал Гунтера». Далее в распрю включаются сами мужья. Зигфрид заверяет Гунтера, что никогда не говорил ничего подобного, и обещает наказать супругу-лгунью. Но считает, что и Гунтеру надобно окоротить заносчивую Брюнхильду. Ссора набирает обороты, грозя вылиться в войну.

Эмиль Лауфер «Обвинение Кримхильды», 1879, холст, масло

С формальной стороны все эти случаи лишь имитации ссоры, обрядовое «изгнание зла». Не случайно древнеисландское слово senna (перебранка) восходит к sannr (истинный). Однако в узко содержательном плане многие ритуальные перебранки вполне подходят под определение злоречия, поскольку каждая из противоборствующих сторон чувствует себя уязвленной, и обрядовые нападки нередко перерастают в реальную ссору. Даже ученые-интерпретаторы не всегда четко вычленяют здесь поношения-формулы и настоящие раздоры.

В реальных военных обстоятельствах словесные провокации из ритуальных перебранок превращались в прямое подстрекательство. Так, согласно Новгородской первой летописи, в 1016 году на берегу Днепра «воевода Святополчь, именем Волчии Хвостъ, ездя подле реку, укаряти нача новгородци: почто приидосте с хромчемь темъ, а вы плотници суще; а мы приставимъ вы хоромовъ рубить». Название противников «плотники» и обещание после победы отправить их «хоромы рубить» – издевательская насмешка воеводы над недостаточным вооружением новгородских ополченцев. Эти дерзкие слова так уязвили новгородцев, что они изготовились тут же вступить в битву.

В современной западной науке ритуальное злоречие, наряду с другими формами игровой, имитационной и упредительной агрессии, получило обобщенное название аггро (англ. aggravation – раздражение, нарушение спокойствия). Термин предложен в 1970-е годы британским психологом Питером Маршем и в настоящее время ассоциируется прежде всего с футбольным хулиганством, оскорбительными лозунгами фанатов, обменом обидными речевками-кричалками перед матчами.

К речевым формам аггро можно отнести и враждебные возгласы слушателей рок-концертов, и тэгсы бомберов – словесно-графические образы, служащие для маркировки территорий в субкультуре граффити. Сегодня на пике моды развлекательная реконструкция ритуальных перебранок – рэп-баттлы (rap battle), собирающие толпы зрителей и миллионы просмотров в интернете.

Применительно к современной рэперской и хип-хоп субкультуре можно говорить о псевдоритуализованном злоречии. Иначе говоря, реальной вражде в ритуальном формате. Исполнители, диджеи, авторы текстов конфликтуют из-за творческих разногласий, лидерства в жанре, случаев плагиата, конкуренции звукозаписывающих компаний.

Обобщенно сама эта вражда и негласные способы ее выражения получили жаргонное название биф (англ. beef – бык (говядина); перен. «недовольство, жалоба»). Неуважение, враждебность, протест словесно демонстрируются в диссах (англ. disrespect – непочтительность) – специально записываемых треках с нецензурной бранью, оскорблениями, насмешками, иногда угрозами. Традиционно такие музыкально оформленные высказывания создаются в виде цепочки диссов по принципу: вызов – ответ. Прототипом диссов считают стихотворные оскорбления dirty dozens (гл. II).

Осколки ритуальных перебранок в современной речевой культуре – состязания в словотворчестве, языковой изобретательности. Отличную сценку соревновательного обмена инвективами изобразил Ремарк в «Трех товарищах». Банальная перебранка со случайным прохожим имеет неожиданный результат: восторг вместо обиды. Виртуозные обзывательства вызывают у прохожего искреннее уважение к сопернику. Он восхищенно признает, что «такого еще не слышал» и собирается «включить это в свой репертуар». Инвектанты расстаются, «преисполненные уважения друг к другу».