Хозяева – бирюки и незваные гости

Изучать лексику межнациональной вражды в исторической ретроспективе интереснее всего на материале свидетельств иностранцев – путевых дневников, документальных очерков, беллетризованных отчетов. Зачастую наблюдения и впечатления сильно преувеличены, в современной науке это называется «тенденцией утрирования различий».

Так, еще римский географ Помпоний Мела в трактате «О положении мира» (I в. н. э.) писал, что у одного племени вообще нет головы, а лицо находится на груди. В описании Геродота древний народ аргиппеев – даром что лысый от рождения и спящий по полгода, так еще козлоногий и покрытый перьями.

А как вам аттестация африканцев уже из «Британской энциклопедии» 1798 года? В начале энциклопедической статьи под заголовком «Негр» описаны «безобразие и неправильность черт». Затем длинным списком перечислены «самые гнусные пороки», а именно: «праздность, вероломство, мстительность, жестокость, бесстыдство, воровство, лживость, пустословие, распущенность, мелочность и неумеренность». Чужак – он ведь всегда какой-то «неправильный» и не совсем «настоящий».

Юлиан Шюблер «Обряд омовения рук после приема иноземных посольств московскими царями», кон. XIX в., гравюра по рис. Николая Дмитриева-Оренбургского

Его царское величество только христианам дозволяет целовать ему руку, но отнюдь не турецким, персидским и татарским послам. Поссевину это мытье рук очень не нравится; он говорит: quod quasi ad expiationem soleat abluere («точно для искупления греха он умывает свои руки»).

Так как это умывание происходит в присутствии столь многочисленных вельмож, которые этим обрядом еще более утверждаются в ненависти к правоверующим своим единоверцам христианам, то он полагает, что другие христианские князья должны бы указать московиту на неуместность этого обряда и дать ему понять, что они не будут более присылать послов, пока он не откажется от этого постыдного обмывания.

(Адам Олеарий «Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно», кн. I, гл. 7 «Как нас в Москве принимали»)

Однако всякому народу любопытнее всего узнавать нечто о себе-любимом. Весьма характерны представления иноземцев о русских, зафиксированные в письменных источниках XVI–XVIII веков. Как можно убедиться, очень и очень нелестные.

«Этот народ по природе склонен к обману, только сильное битье обуздывает его. <…> Число бедных здесь очень велико, и живут они самым нищенским образом: я видел, как они едят соленые сельди и другие вонючие рыбы», – ужасается в далеком 1553 году английский путешественник Ричард Ченслер.

«Они очень склонны ко злу. Даже все вообще большие плуты, чуть только могут как-нибудь скрытно сплутовать, и потому чрезвычайно надо остерегаться в своих сделках с ними», – категорично заключает итальянский аристократ Рафаэль Барберини, посетивший Московию в 1564 году.

«Русские хитры, лукавы, упрямы, невоздержанны, сопротивляющиеся и гнусные, развращенные, не говорю бесстыдные, ко всякому злу склонные, употребляющие вместо рассуждения насилие, и такие, которые от всех добродетелей воистину далеко отступили», – приходит к печальному выводу датский дипломат Якоб Ульфельд, участник посольства в Москву 1578–1579 годов.

«Чванство, самомнение и произвол составляют присущие свойства каждого русского, занимающего более или менее почетную должность», – утверждает глава английского посольства в Россию 16041605 годов Томас Смит.

«Московиты по природе своей чрезвычайно грубы, распущенны, невежливы в своих нравах, ухватках и разговорах; они совсем не считают грешным и срамным делом вести разговоры об ужасных вещах, не стыдятся также кашлять, харкать, чихать… да еще смеются и очень потешаются тем», – вторит шведский посол Петр Петрей (1608–1611).

«Когда наблюдаешь русских в отношении их нравов и образа жизни, то их, без сомнения, не можешь не причислить к варварам. <…> Они лукавы, упрямы, необузданны, недружелюбны, извращены, бесстыдны, склонны ко всему дурному, пользуются силою вместо права, распростились со всеми добродетелями и скусили голову всякому стыду», – подтверждает предыдущие мнения Адам Олеарий в «Описании путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию».

«Ничто не идет более к русскому характеру, как торговать, барышничать, обманывать, потому что честность русского редко может устоять перед деньгами; он так жаден и корыстолюбив, что считает всякую прибыль честной. Русский не имеет понятия о правдивости и видит во лжи только прикрасу.» – настаивает участник шведского посольства Эрик Пальмквист (1673).

«Коварны они чрезвычайно, склонны к хитрости и обману. Купцы сами признаются, что по утрам молят бога, чтобы он послал им как можно больше покупателей-иностранцев, которых им гораздо легче обманывать», – уверяет чешский иезуит Иржи Давид (1686).

«Они постоянно перетолковывают неправильно свои слова и изменяют своему слову. Чувство стыда вообще так мало в них развито и так мало связано с понятием о низком деле, что быть хитрецом в народе считается похвальным качеством», – неприятно изумляется Джон Перри, приглашенный в 1698 году Петром I английский капитан и кораблестроитель.

«Так как москвитяне лишены всяких хороших правил, то, по их мнению, обман служит доказательством большого ума. Лжи, обнаруженного плутовства они вовсе не стыдятся. До такой степени чужды этой стране семена истинной добродетели, что сам даже порок славится у них, как достоинство», – делится неприятными наблюдениями Иоганн Георг Корб, посол императора Священной Римской империи Леопольда I (1698).