Глава четвертая

 

Новое входящее сообщение

26 октября, 10:00 GMT-5

Отправитель: NA

 

Знаешь, что такое агония, Джек?

Что такое мучения, которые длятся целую вечность? Когда ты испытываешь настолько невероятную боль, что твое сознание просто отключает восприятие самого времени?

Тебе когда-нибудь бывало больно, Джек? Так больно, что не можешь сделать вдох, и все, чего ты жаждешь – поскорее умереть, чтобы избавиться от этого кошмара?

Как все это дико, Джек. Как несправедливо и отвратительно. Мы, люди современного мира, все еще вынуждены испытывать мучения. Вынуждены учиться жить с болью бок о бок. Вынуждены страдать. Разве это правильно, Джек? Разве для этого нам была дана жизнь? Чтобы страдать?

Знаешь, я с этим совершенно не согласен, Джек. Нет, не согласен.

Каждая клетка моего мозга протестует против этого, бунтует и жаждет сражаться. Сражаться за жизнь, которой она должна была бы быть. Должна, но ее просто не бывает. Понимаешь, Джек? Жизнь есть, но она совсем не такая, какой ей стоило бы быть.

Это угнетает, разве не так? Когда видишь страдания близкого человека, но не в силах ему помочь. Когда страдаешь сам, но всем вокруг на это наплевать. Когда в страшных муках умирают новорожденные дети, а сморщенные старики продолжают бесцельно брести по миру, исступленно доживая свой век. Когда те, в ком было столько жизни и легкости, превращаются в живых мертвецов с мутными глазами. А те, кто разлагался и праздновал, по-прежнему продолжают это делать… Это дикость, Джек.

Дикость, когда единственное, чего ты жаждешь больше всего на свете, ты все равно никогда не получишь. А тот, у кого это есть, даже не замечает этого. Не осознает этого дара судьбы.

Я постоянно думаю об этом, Джек. Наблюдаю за людьми, снующими вокруг, и думаю, думаю… И прихожу к выводу, что никакого смысла в человеческой жизни на самом деле нет. И все наши цели, как бы смешно это не звучало, бесцельны. Бесцельные цели, Джек. Ты можешь вообразить себе нечто подобное? Однако в этом скрывается главнейший парадокс окружающего мира. Он ставит для себя задачи и стремится достичь того, в чем изначально нет никакого смысла.

Все это грустно, Джек.

Грустно, когда ты осознаешь это и больше уже не можешь жить так, как прежде. Грустно, когда чудесное дитя, радостно трепещущее внутри твоей души, внезапно скорчивается и угасает, оставляя тебя, пустую оболочку, брошенной.

Грустно наблюдать за теми, кто пока еще не разгадал истинный замысел самой жизни, а потому пребывает в счастливом неведении. Потому что я невыносимо хочу быть таким же, Джек. Хочу больше всего на свете. Но уже просто не смогу, не сумею стать таким. Точка невозврата пройдена, Джек.

Каждой одинокой ночью в мою голову лезут триллионы разных мыслей, разрывая меня на части. Они копошатся внутри моих мыслей, как грязные тараканы, шуршат и беспокоят меня, лишая сна. Это невыносимо, Джек.

Но хочешь знать, что вгоняет меня в еще большее отчаяние? Что лишает последних искр надежды? Что загоняет меня в такую черную тоску, от которой просто не существует лекарства?

Это осознание, Джек. Осознание того, что мутная пропасть, в которую я угодил, на самом деле и является настоящим обличием нашего мира.

Похититель бабочек

 

Новый исходящий вызов

26 октября, 10:02 GMT-5

Получатель: Майк Джефферсон

 

– Слушаю, – произносит встревоженный мужской голос.

– Майк, привет, – отвечаю я, чувствуя себя до ужаса неуютно. – Это Джек, брат Беллы.

– Джек?.. – он замолкает на несколько мгновений. – Что происходит? Я пытаюсь дозвониться Белле уже почти сутки, но в ответ тишина.

– У меня плохие новости, Майк, – я вздыхаю и принимаюсь нервно ходить по комнате. – Беллу похитили.

– Что? Это что, какая-то тупая шутка?

– Нет, Майк, к сожалению, это правда. Полиция Хайден Крик сейчас занимается расследованием этого дела, но я сомневаюсь, что на них действительно стоит полагаться. Они обвиняют в похищении Саманту.

– Что за бред, – невнятно бормочет он в трубку. – Может, мне все это просто снится?..

– Майк, послушай, – произношу я, пресекая его растерянный монолог. – Я понимаю, что ты сейчас в шоке, я тоже до сих пор не могу с этим смириться. Но Белла в опасности, и ей нужна наша помощь. Я сейчас нахожусь в Хайден Крик и пытаюсь заниматься ее поисками. Кое-кто помогает мне в этом, и я думаю, у нас есть неплохие шансы. Но сейчас мне очень нужна твоя помощь. Понимаешь, Майк?

– Да… Да, конечно, – сдавленно отвечает он и я слышу, как на другом конце связи что-то с грохотом падает на пол, а затем разбивается вдребезги. – Я… Чем я могу помочь?

– Только что я прослушал последний вызов Беллы. Перед тем, как на нее напали и похитили, она пыталась оставить тебе голосовое сообщение, но я не могу понять, о чем именно она говорит. Если я включу тебе запись, ты сможешь объяснить мне, что она имела ввиду? Это очень важно.

Сначала до моего слуха доносится сбивчивый вдох, после чего Майк едва слышно ругается в пустоту. Я понимаю, что он пытается собрать с пола осколки, но у него ничего не выходит – я снова и снова улавливаю звук бьющегося стекла.

– Вот черт… – исступленно шепчет он. – Белла убьет меня за эту вазу, когда вернется…

– Майк! – громко одергиваю я его. – Пожалуйста, соберись! Мы все сейчас напуганы и растеряны, но представь, каково сейчас ей. Даже думать не хочу о том, что этот ублюдок может с ней сделать. Мы должны попытаться объединить усилия и вытащить Беллу из этого кошмара.

Судя по звукам, доносящимся с той стороны, я могу заключить, что Майк наконец оставил свои нелепые попытки собрать голыми руками осколки вазы. Теперь на том конце совсем тихо, и эту тишину нарушает только его прерывистое дыхание.

– Эй, – тяжело вздыхая, произношу я. – Ты в порядке?

– Нет.

– Послушай, я знаю, как тебе сейчас тяжело. Когда полицейские позвонили мне среди ночи, я едва мог понять, что вообще происходит. Мне казалось, что я угодил в какой-то жуткий сон, но никак не могу проснуться.

– Да, я чувствую что-то похожее… – он шумно сглатывает и ненадолго замолкает. – Мой мозг просто отказывается в это верить.

– С ней все будет хорошо, – уверенно говорю я. – Человек, который помогает мне искать Беллу, имеет доступ ко всем данным полицейских, поэтому у нас на руках те же улики, что и у них. Я чувствую, что я уже очень близко. Но сейчас мне нужна твоя помощь, Майк. Без тебя я не сумею найти Беллу.

– Хорошо, – я понимаю, что его голос заметно дрожит, и от этого ощущаю себя еще более отвратно. – Я попытаюсь сделать все, что смогу.

– Спасибо, Майк, – я нахожу запись, присланную Зетом, и подношу палец к стикеру запуска. – Я включу тебе ее последний звонок, чтобы мог его прослушать. Она явно пыталась тебе что-то сказать, и я не думаю, что кто-то другой сумеет расшифровать это послание.

Я давлю на экран, и в следующий десяток секунд воздух вокруг заполняет встревоженный голос Беллы.

– Это все, – я закрываю приложение и напряженно прислушиваюсь к тому, что происходит с обратной стороны динамика.

Сначала там царит звенящая тишина, которая пугает меня не меньше посланий, оставляемых для меня похитителем, но затем я слышу, как Майк, откашлявшись, начинает проговаривать вслух голосовое сообщение Беллы, будто пытаясь не упустить в нем ни одной важной детали.

– Ладно, так… – его голос теперь звучит значительно тверже. – Я думаю, мистер Льюис, о котором она говорила – это наш ректор. По крайней мере, у меня больше нет никаких догадок.

– Хорошо, это уже что-то, – ободряюще заявляю я, продолжая ходить кругами по номеру. – О какой истории, связанной с ним, говорила Белла?

– Я не уверен в этом, но, – он громко вздыхает. – В прошлом году по университету прокатилась волна слухов о том, что ректор написал заявление в полицию… Якобы кто-то из студентов постоянно преследовал его, всюду ходил за ним по пятам и вел себя слишком навязчиво. Мы еще несколько раз шутили с Беллой над этим. Она говорила, что если провалит дипломную работу, то пригрозит ректору преследованием.

– Значит, она пыталась тебе сказать, что за ней следят?

– Наверное, это так… Я не знаю.

– Хорошо, Майк, – я понимаю, что он слишком растерян для того, чтобы продолжать расспрашивать его, и вряд ли это принесет какие-либо результаты. – Спасибо. Ты мне очень помог.

– Подожди, – выкрикивает он в динамик, и я едва не роняю телефон от неожиданности. – Что… что делать мне?

– Ничего, – отвечаю я, замечая, что мой смартфон вибрирует от параллельного входящего вызова. – Просто будь на связи, ладно? Возможно, мне еще понадобится твоя помощь.

– Да, – глухо соглашается он. – Я понял.

– До связи, Майк, – произношу я и разрываю соединение.

 

Новый входящий вызов

26 октября, 10:33 GMT-5

Отправитель: Закодировано

 

– Итак, Белла пыталась сообщить, что за ней следят, – задумчиво гудит Зет. – Значит, она заметила похитителя еще до того, как он напал на нее.

– Похоже на то, – соглашаюсь я. – Но что нам это дает?

– Очень многое, Джек. Мы знаем о том, что в день приезда Белла навещала Саманту дважды: в первый раз днем, когда они вдвоем совершили прогулку по городу, а во второй – уже вечером. Вряд ли по вечерам в госпитале Хайден Крик околачивается так уж много посторонних, тем более, оставаясь совершенно незамеченными.

– Хочешь сказать, – я морщу лоб. – Что теперь у нас есть доказательства того, что похищение совершил кто-то из сотрудников?

– Определенно.

– Но как мы сможем выяснить, кто именно? Полицейские уже наверняка опросили всех, кто…

– Вот именно, Джек, – обрывает меня Зет. – Все данные уже есть в их электронном хранилище, и мы легко можем ими воспользоваться. К счастью, в этот раз копы оказались не такими уж бесполезными. Я просмотрел отчеты, из всех сотрудников госпиталя только у пятерых нет алиби на тот вечер.

– Но, – я задумчиво скребу затылок. – Если похититель все спланировал заранее, то он наверняка мог подстроить и свое алиби.

– Да, ты прав. Поэтому сбрасывать со счетов остальных мы не станем.

– И что ты предлагаешь? Явиться к тем, кто находится под подозрением, и начать их расспрашивать? Это вряд ли ускользнет от Эдварда Бейтса…

– У меня есть идея получше, – шипит динамик. – В списке тех, кто не может похвастать железным алиби, числится пожилая уборщица. Если верить ее досье, она трудится в лечебнице Хайден Крик уже более двадцати лет. По счастливому стечению обстоятельств, этой зимой трагедии, произошедшей в правом крыле, стукнет десятилетний юбилей. Это отличная возможность, Джек, чтобы на время примерить на себя роль журналиста.

Я останавливаюсь посреди номера, прижимая смартфон к уху, и выглядываю в окно. На улице все еще моросит дождь, и редкие прохожие внизу спешат по своим делам, прячась под черными зонтами.

– Хочешь, чтобы я притворился репортером и расспросил старушку о том, не видела ли она ничего подозрительного в день похищения Беллы?

– Не только. Она наверняка до сих пор прекрасно помнит Мелинду Вайт, трагически погибшую от ожогов. Возможно, уборщица расскажет о ней то, чего мы не смогли обнаружить в больничной карте.

– Это может сработать, – киваю я, наблюдая за тем, как крупные капли дождя медленно ползут по стеклам. – Тогда этим я и займусь.

– Отлично. А я пока что залью досье работников госпиталя, находящихся под подозрением копов. Думаю, тебе не помешает их изучить.

– Ладно.

– Кстати, – внезапно добавляет Зет. – Насчет сообщения от похитителя. Мне кажется, он в отчаянии и хочет дать тебе об этом понять.

– Это я в отчаянии, Зет, – устало отвечаю я, прислоняясь горячим лбом к ледяному стеклу. – В любом случае, мне не понять искаженную логику психопата, даже если она у него и есть.

– Я думаю, он страдает, – гудит голос из динамика. – Очень похоже на то, что после похищения Беллы он резко почувствовал себя хуже. Если сравнить его первое и последнее сообщение, это становится очевидным.

– Мне безразлично душевное состояние преступника, похитившего мою сестру, – раздраженно отмахиваюсь я, чувствуя, как внутри закипает злость. – Я хочу вернуть Беллу. И сделать так, чтобы этот ублюдок до конца своих дней гнил за решеткой.

– Джек, – укоризненно тянет Зет. – Если мы хотим спасти Беллу, мы должны узнать о ее похитителе как можно больше. Попытаться проникнуть в его мысли, разгадать его мотив и понять, что толкнуло его на этот поступок. Он отсылает тебе сообщения, значит, он хочет, чтобы ты его услышал.

– Я все равно ни черта не понимаю из его посланий, Зет.

– Потому что ты не хочешь их понимать, – гулко прокатывается дребезжащий бас. – Если похититель выходит на контакт, но не предъявляет никаких требований, значит, он пытается воссоздать некую ситуацию. Проиграть ее с обратной стороны, чтобы примерить на себя новую роль.

– По-моему, ты придаешь слишком много значения писанине сумасшедшего человека и стараешься найти скрытый смысл там, где его нет.

– Даже у сумасшедших есть мотив, Джек. Никто ничего не делает просто так.

– Ладно… – я вздыхаю и прикрываю глаза. – Возможно, ты прав. Но давай вернемся к досье работников госпиталя. Сейчас это гораздо важнее, чем витиеватые послания похитителя Беллы.

– Ты прав, – соглашается он и я слышу, как громко стучат клавиши. – Я сейчас отправлю тебе ролик. Свяжемся позже, Джек.

 

Новое входящее сообщение

26 октября, 10:59 GMT-5

Отправитель: Закодировано

 

Здесь я собрал всех сотрудников лечебницы Хайден Крик, кто не смог внятно объяснить копам, чем занимался в ту ночь. Просмотри видео.

Не уверен, что среди них есть похититель Беллы, однако пока что других зацепок у нас нет.

 

Новое входящее сообщение

26 октября, 11:32 GMT-5

Отправитель: Кэтрин Лоу

 

Привет, Джек. Я хотела позвонить тебе, но боюсь разбудить, вдруг ты еще спишь…

Как ты? С тобой все хорошо? Сегодня мне звонила Лора, сказала, что пока никаких новостей от полицейских нет… Надеюсь, ты держишься.

Я не сомневаюсь, что с Беллой все будет в полном порядке. У меня на этот счет хорошее предчувствие, а ты ведь знаешь, какая тонкая у меня интуиция. Ей точно можно доверять, Джек. Я верю, что полицейские найдут ее.

Позвони мне, если захочешь поговорить, ладно? Целую тебя…

 

Новый входящий вызов

26 октября, 11:59 GMT-5

Отправитель: Закодировано

 

– Итак, ты на месте?

– Да, – отвечаю я, нервно оглядываясь по сторонам. – Кажется, Джиллиан Бишоп сейчас у себя дома. Я слышу шум, исходящий из окон ее кухни.

– Хорошо, – дребезжит голос Зета в моем наушнике. – Не прерывай связь и спрячь телефон в карман куртки, чтобы я мог слышать ваш разговор.

– Что-то мне не по себе, – вздыхаю я, переминаясь с ноги на ногу у крыльца одноэтажного дома. – Что, если уборщица раскроет обман? Вдруг она…

– Джек, соберись, – прерывает меня низкий рокот. – Нам нужно выяснить новые детали, чтобы мы могли двигаться дальше. Я уверен, что человек, проработавший в госпитале Хайден Крик столько лет, может рассказать нам много интересного.

– Но я совсем не похож на журналиста. Черт… – я прикрываю глаза и заставляю себя успокоиться. – Я понятия не имею, как мне нужно себя вести.

– Будь вежлив, но настойчив. Именно так себя ведут репортеры.

– Ладно, – я открываю глаза, делаю глубокий вдох и шагаю к невысокой деревянной двери. – Будем надеяться, что мне повезет.

Я робко стучу, после чего напряженно прислушиваюсь к тому, что происходит в доме. Шум на кухне резко стихает, после чего до моего слуха доносятся торопливые шаркающие шаги.

– Не переживай, Джек, я помогу тебе, если ты зайдешь в тупик.

– Надеюсь на это.

Линялая входная дверь открывается с протяжным скрипом, и прямо передо мной возникает растерянное лицо приземистой старушки. Несколько мгновений мы молча смотрим друг на друга, пока я не осознаю, что должен представиться первым.

– Добрый день, – сухо кашлянув, говорю я, протягивая свою ладонь. – Меня зовут Джек Хансон.

– Какого черта ты называешься своим настоящим именем? – возмущенно шипит динамик внутри моего уха, но уже слишком поздно, чтобы поворачивать назад.

Старушка не слишком охотно жмет мою руку, пока я стараюсь собраться с мыслями и унять некстати проклюнувшуюся нервную дрожь.

– Я приехал из Чикаго, чтобы взять интервью у местных жителей, наблюдавших своими глазами трагедию, произошедшую в городской лечебнице много лет назад. Наше издательство заинтересовано в том, чтобы…

– О, – возбужденно всплескивает руками старушка, и ее лицо тут же заметно оживляется. – Конечно, тот жуткий пожар… Я буквально предчувствовала, что к годовщине трагедии кто-то этим непременно заинтересуется. Прошу, проходите!

Она радушно улыбается, отступая в сторону, и я проскальзываю в темную прихожую, изрядно обветшалую и пропахшую собачим кормом. Но едва я делаю еще шаг, как мне в ноги бросается серый пушистый комок, а вслед за ним откуда-то сбоку с громким лаем выскальзывают еще два небольших пса, полностью поросших курчавой длинной шерстью.

– Мальчики, – укоризненно прикрикивает уборщица, и собаки послушно отступают в сторону. – Разве можно себя так вести с нашим гостем?

Я брезгливо отряхиваю обслюнявленную штанину и остаюсь на месте, не решаясь двигаться дальше. Заметив мое смущение, старушка призывно кивает, подзывая меня за собой.

– Проходите, прошу вас! Не желаете ли чаю?

– Нет, спасибо, – быстро отвечаю я, переступая невысокий порог гостиной. – Давно вы живете здесь?

– Почти всю свою жизнь, – вздыхает Джиллиан, указывая пальцем на большое черно-белое фото в массивной раме, украшающее одну из стен гостиной. – Мы с мужем переехали в этот дом сразу после свадьбы. Увы, он умер два года назад, и теперь я осталась здесь совсем одна. Конечно, без моих мальчиков мне было бы совсем грустно.

Она улыбается и треплет за большое пушистое ухо одного из псов, отирающегося у самых ее ног.

Я осторожно присаживаюсь на край старомодного дивана и оглядываюсь. Гостиная выглядит бедной, а мебель давным-давно обветшала и выцвела, однако несмотря на это комната кажется чистой и опрятной.

– Я слышал, что в лечебнице вы трудитесь уже много лет?

– О да, – старушка кивает и усаживается в большое кресло, застеленное плюшевым пледом. – Мне было немногим больше тридцати, когда я устроилась в госпиталь уборщицей.

– Спроси у нее, находилась ли она в здании в ночь пожара, – гудит Зет.

Я деловито откашливаюсь и делаю вид, что собираюсь записывать что-то в свой карманный блокнот. Собаки, радостно крутящиеся вокруг кресла хозяйки, мешают мне собраться с мыслями и сосредоточиться.

– В тот день, когда произошла трагедия, была ваша смена?

– Да, – она грустно вздыхает. – Я до сих пор отчетливо помню тот вечер. Я закончила уборку к восьми часам, когда на улице было уже совсем темно. Я переоделась в раздевалке для обслуживающего персонала, взяла свою сумку и спустилась на первый этаж. За окном в тот день творилось что-то невообразимое: снег так и мел отовсюду, ветер хлестал в лицо… Обыкновенно я возвращаюсь домой на последнем вечернем автобусе, но в тот раз он так и не пришел из-за метели.

– Как же вы добрались домой?

– О, меня подвез охранник, – уборщица откидывается на спинку кресла и приглаживает свои седые волосы. – Такой хороший парень, всегда готов прийти на помощь. К сожалению, на полпути мы застряли: его машина увязла в сугробе, и он не смог вернуться в госпиталь. Кто знает, что было бы, если бы он все же сумел проехать. Знаете, Джек, в ту ночь была как раз его смена.

– Значит, вы с охранником добирались до дома пешком?

– О да, – она кивает и делает тяжелый вдох. – Представьте себе, мы брели по сугробам почти полтора часа. Никогда в жизни я так больше не замерзала! Бедный мальчик едва ли не тащил меня на своих плечах под конец, эта жуткая прогулка лишила меня последних сил.

– Что было дальше?

– Мы добрались до моего дома только к полуночи. Мы были такими замерзшими и несчастными… Я предложила ему горячего чаю, мы укутались в одеяла и почти час просидели здесь, в гостиной, пытаясь отогреться. Затем он сказал, что попытается вернуться в госпиталь, а я ответила, что это самая ужасная затея из всех, которые он когда-либо придумывал.

– Он так и не вернулся в лечебницу Хайден Крик в ту ночь?

– Нет, – она качает головой, и в ее глазах проскальзывает странная тоска. – Метель неистовствовала до самого рассвета, и мы смогли покинуть дом лишь ближе к восьми утра, когда дороги наконец расчистили. Тогда мы и узнали об этом кошмаре… Весь город гудел, не в силах поверить в случившееся.

В моем наушнике царит полнейшая тишина, не слышно даже привычного клацанья клавиш, и я понимаю, что Зет напряженно вслушивается в слова старушки, пытаясь не пропустить ни одной важной детали.

– Что на самом деле произошло в лечебнице в ту ночь? – спрашиваю я, демонстративно чиркая ручкой по чистому листу блокнота. – Возможно, в городе ходили какие-то слухи, кто-то строил догадки?

– Люди много чего говорили, – отвечает Джиллиан, ласково поглаживая серого пса. – Но все было понятно уже в первый день после пожара. Старое здание, старая проводка, электрические обогреватели в угловых палатах на втором этаже… Знаете, Джек, в этой части здания зимой очень холодно. Неудивительно, что возгорание произошло именно там.

– Как вы считаете, миссис Бишоп, можно ли было избежать такого количества жертв? Почему большая часть пациентов погибла? Вам никогда не казалось это странным?

– О, Джек, – тянет она, понурив плечи, отчего серый пес встревоженно замирает. – Конечно, я много раз задавала себе этот вопрос, как и все мы – жители Хайден Крик. Столько невинных людей, столько сломанных судеб, столько боли и страданий. Этот пожар унес жизнь тридцати девяти человек. Но я в самом деле не думаю, что у этих несчастных был хотя бы один шанс на спасение.

– Почему?

Я удивленно вскидываю бровь и смотрю в сморщенное лицо уборщицы.

Утомившись выпрашивать внимания хозяйки, серый пес наконец растягивается на цветастом коврике у ее ног и сонно зевает. Остальные давно дремлют неподалеку, уложив мохнатые головы на короткие лапы.

– Во время вечернего обхода большинству пациентов дают успокоительные препараты, которые улучшают ночной сон. Обычная практика в местах вроде госпиталя Хайден Крик. Когда правое крыло больницы обуял огонь, многие из них так и не проснулись. Персоналу, дежурившему в ту ночь, приходилось вытаскивать больных буквально на своих руках, Джек. Всего три дежурных медсестры, два врача и один охранник против неумолимого пламени. Что они могли поделать?

– Значит, большая часть пациентов правого крыла в ту ночь сгорела во сне? – говорю я, захлопывая блокнот. – Из-за снотворных?

– Увы, но это так!

Я отчетливо слышу, как в моем наушнике раздается звук нажатия клавиш, а спустя мгновение Зет негромко произносит:

– Спроси у Джиллиан, была ли она близко знакома с погибшими пациентами.

– Миссис Бишоп, – начинаю я, потерев переносицу. – Вы ведь так давно работаете в лечебнице Хайден Крик. Наверняка вы хорошо знали всех, кто погиб в ту ночь?

– О, безусловно, – отвечает она, понурив голову. – Все эти люди были не просто пациентами госпиталя, но еще и жителями города. У всех у них были близкие, родные и знакомые… Конечно, многих из них я знала лично. Знаете, в нашем городе живут очень простые и открытые люди, Джек. Почти со всеми, кто сгорел в ту ужасную ночь, мы нередко беседовали. Можно сказать, что среди пациентов у меня даже были друзья. Да и сейчас я нередко задерживаюсь в клинике после смены, чтобы поболтать с кем-то из больных.

– Спроси у нее про Мелинду, – настойчиво хрипит динамик в ухе. – Возможно, уборщица знает, как именно она погибла.

– Джиллиан, – говорю я, не вполне уверенный в том, что подобная фамильярность будет уместна. – Вы можете рассказать мне о Мелинде Вайт? Она числится в списке погибших…

– Конечно, – обрывает меня старушка. – Бедное дитя! До сих пор не могу поверить в то, какой ужасной оказалась ее судьба. Чистая, светлая девочка с добрым сердцем – Мелинда была как ребенок, а потому не могла выжить в мире за пределами госпиталя.

– В сводках было указано, что она скончалась не во время пожара, а спустя несколько дней?

– Да, – тяжело вздыхает уборщица и мне кажется, что она едва сдерживает слезы. – Мелинда была одной из тех, кого не успели спасти, до нее просто не дошла очередь. Все правое крыло здания было охвачено пламенем, и пожарные не могли прорваться внутрь. Они потушили огонь только ближе к рассвету, и тогда же наконец сумели проникнуть в палаты. Мелинду нашли в конце коридора, в душевых для пациентов. Бедняжка обгорела так сильно, что сперва ее приняли за обугленный труп, но затем оказалось, что у нее есть слабый пульс.

– Но помочь ей не смогли?

– О нет, – сдавленно отвечает Джиллиан. – К счастью, ее мучения длились недолго. Одному богу известно, какую боль ей пришлось вытерпеть перед смертью. Врачи не могли ее спасти, потому что ее ожоги были не совместимы с жизнью, но и не могли позволить ей уйти, а потому просто кололи обезболивающие, втайне надеясь на то, что она вскоре умрет и ее страдания закончатся.

– Это звучит ужасно, – искренне говорю я, пытаясь унять разбушевавшееся воображение, рисующее перед моими глазами кошмарные картины. – У нее были родные?

– Нет, – старушка грустно качает головой и кладет правую ладонь на спину спящего пса. – Родители Мелинды были неблагополучными, если вы понимаете, о чем я. Ее отец умер, когда крохе не было и двух лет, а мать вскоре лишили родительских прав. У Мелинды был старший брат, но ее разлучили с ним еще в детстве, поскольку малышей поместили в разные приюты. Позже Мелинда попала к нам, в госпиталь Хайден Крик. Девочку перевели из приюта в лечебницу, когда ей исполнилось шестнадцать.

Она ненадолго замолкает, тайком утирая уголок глаза, а я тупо таращусь в окно, светлеющее впереди за ажурной занавеской, за которым вовсю припустил октябрьский ливень.

– Джек, – произносит в наушнике грубый голос так внезапно, что я едва не подскакиваю от неожиданности, и это не ускользает от внимания старушки.

– Что с вами? – озадаченно интересуется Джиллиан. – Вы в порядке?

– Да, спасибо… – выдыхаю я. – Кажется, судорога.

– О, – она участливо глядит в мое лицо. – Должно быть, вы просто слишком долго сидели в одном положении, Джек. Попробуйте размять ноги.

– Вы правы, – я поднимаюсь с дивана и делаю круг по комнате, прислушиваясь к шипению в своем наушнике. – Кажется, теперь легче.

– Чудесно!

Уборщица улыбается мне в ответ, но затем, вспомнив тему нашего разговора, мгновенно мрачнеет. Должно быть, эта беседа все еще причиняет ей душевную боль, несмотря на давность происходящих событий.

– Джек, – повторяет голос в наушнике, но уже не так резко. – У Мелинды был брат. Ты понимаешь, что это может означать?

– Нет, – говорю я в пустоту, прежде чем осознаю это. – Нет… Кажется, ногу все еще немного сводит.

Я с размаха падаю в продавленное кресло и делаю вид, что разминаю саднящую мышцу.

– Попытайся расспросить ее о старшем брате Мелинды, – командует Зет. – Может быть, она вспомнит, как его звали.

Старушка продолжает обеспокоенно наблюдать за мной, пока я нещадно растираю голень. Решив, что эту дурацкую затею уже можно прекратить, я убираю руки и выпрямляюсь.

– Ну вот, теперь все отлично, – с легкой улыбкой заявляю я. – Но давайте вернемся к этой давней городской трагедии и моему будущему репортажу. Миссис Бишоп, вы не знаете, как сложилась судьба брата Мелинды? Возможно, вы помните его имя?

– Нет, Джек, я никогда не видела мальчика, – она разводит руками в стороны. – Я слышала, что какое-то время они с Мелиндой вели переписку, а она часто отправляла ему свои рисунки. Знаете, Джек, она чудесно рисовала. Все стены в палате Мелинды были увешены рисунками, и работники госпиталя нередко приходили полюбоваться на ее новые работы. К сожалению, беспощадный огонь уничтожил и Мелинду, и все ее рисунки.

– Очень жаль, – задумчиво отвечаю я, нахмурившись. – Их старая переписка с братом случайно не сохранилась? Это было бы очень трогательно – опубликовать частичку из прошлого погибшей пациентки.

– У нас где-то хранится коробка с личными вещами погибших пациентов, – неуверенно тянет старушка. – Мы оставили ее как дань уважения тем, чью жизнь забрал огонь. Я могу спросить о ней в госпитале. Возможно, вам повезет, и внутри окажутся письма или рисунки Мелинды.

– Это было бы просто чудесно, – я поднимаюсь с дивана и протягиваю Джиллиан свою ладонь. – Тогда я оставлю вам свой номер телефона. Свяжитесь со мной, если отыщите что-нибудь.

– Конечно, Джек, – кивает она, пожимая своей сухой кистью мою руку.

– До встречи, миссис Бишоп.

– Всего хорошего, Джек.

Она поднимается из кресла, провожает меня до крыльца и машет на прощание сморщенной ладонью.

Когда дверь за моей спиной наконец захлопывается, я сбегаю по низким ступеням и выхожу на полупустую аллею, по которой разносятся порывами влажного ветра осенние листья.

Окраины Хайден Крик кажутся особенно унылыми и безрадостными в это время года, и я не могу отделаться от мысли, будто все, что меня окружает, подернуто неестественным фильтром сепии – той, которую так любит Белла.

– Джек, я думаю, это настоящий прорыв, – заявляет Зет, о котором я уже успел позабыть. – Теперь я не сомневаюсь в том, что брат Мелинды – это и есть похититель Беллы. Нам нужно выяснить, кто он такой и где он может скрываться.

– Если о нем ничего не знала даже Джиллиан, проработавшая в клинике много лет, то, думаю, это будет не так просто.

– И все же, это успех, – уверенно возражает измененный программой голос. – Все улики сходятся, вырисовывается даже очевидный мотив. Должно быть, каким-то образом брат Мелинды узнал о тебе и Белле, а заодно и о ваших отношениях, претерпевших в последнее время разительные изменения.

– Хочешь сказать, – я морщу лоб и аккуратно обхожу глубокую лужу, растянувшуюся посреди мостовой. – Он похитил Беллу потому, что считает, что я ее не заслуживаю?

– Кажется, он сам об этом открыто заявлял в одном из сообщений. Вероятно, он до сих пор не смирился с гибелью младшей сестры.

– Черт, – я раздраженно пинаю обломок гравия, блестящий неровными мокрыми краями. – Но я-то здесь при чем? И Белла?

– Ну, – задумчиво тянет Зет. – У тебя есть сестра, а у него нет. Очевидно, он очень эмоционально воспринял фразу Беллы о том, что ты ее разлюбил.

– Это неправда, – резко отвечаю я, повышая голос. – Я всегда любил Беллу и буду ее любить. Никто не вправе отнимать ее у меня, и никто не вправе творить такое. Мне жаль, что Мелинда погибла, но ни я, ни моя сестра в этом не виноваты!

– Джек, я с тобой полностью согласен, – осторожно отвечает Зет. – Пожалуйста, успокойся. Я всего лишь хочу сказать, что в больном мире похитителя Беллы существует своя особенная логика. Я думаю, он решил воссоздать ситуацию из своего прошлого, чтобы наказать тебя. Он забрал у тебя сестру и хочет знать, достоин ли ты того, чтобы получить ее обратно.

– И что будет, если этот ублюдок решит, что я не прошел его тест? Он убьет Беллу?

– Я не знаю, Джек. И нам лучше поторопиться, чтобы не испытывать его терпение. Пока что он ничего не требует и просто изводит тебя, но я не думаю, что это будет продолжаться вечно. В его планы наверняка входит что-то иное.

– О чем ты говоришь?

– Он не отдаст тебе Беллу просто так, Джек, вот о чем я говорю, – в наушнике тихо шуршат клавиши. – И потребует доказать любовь к ней. Так как он явно не в себе, он может пойти на что угодно. Я не думаю, что нам стоит ожидать от похитителя чего-то хорошего, поэтому мы должны поспешить, чтобы успеть добраться до него как можно скорее.

– Ладно… – я подхожу к машине, припаркованной на обочине, и распахиваю переднюю дверцу. – Что ты предлагаешь?

– Я попытаюсь найти информацию о старшем брате Мелинды Вайт в Сети, – гудит Зет. – И выяснить, в каком детском приюте он числился. Тебе не помешает наведаться туда и расспросить о нем всех, кого только возможно.

– Хорошо. Мне нравится этот план.

Я завожу мотор и плавно двигаюсь с места, поворачиваю и выезжаю на шоссе, ведущее назад в отель.

– Я свяжусь с тобой сразу, как только накопаю что-нибудь.

– До связи.

В наушнике идут короткие гудки, и я наконец вынимаю смартфон из кармана, ставлю его на беззвучный режим и прибавляю скорость, надавив на педаль газа.