XVII

Бумага выглядела внушительно – плотная, ярко-белая, мелованная. На сиреневом логотипе, идущем поверху, красовался силуэт Главного Здания, окружённый деревьями. Над шпилем, полукругом буквы: МГУ.

Егор пробежал глазами текст.

– Хм… «уровень подготовки приемлемый для обучения в младшем классе подготовительного отделения». Это что-нибудь означает?

– «Мозги работают прилично, но знаниями не засорены.» ответила Татьяна. – Ну что, Скайуокеры, решились? Будете поступать?

С памятного происшествия в лаборатории профессора Адашьяна прошло две недели. Для Люка и Леи в них уместилось невероятно много – прогулки по коридорам и аудиториям ГЗ, знакомства с десятками новых людей – по большей части, молодых, весёлых, доброжелательных. Сказочно прекрасные сады Мичуринского, где Люк так объелся экзотическими, поразительно вкусными фруктами, что два дня не вылезал из дощатой будки во дворе трактира – «туалет типа «сортир», как охарактеризовал сооружение Егор. Они с Татьяной с первого дня взяли шефство над «Скайуокерами» (прозвище с лёгкой руки Майки прилипло накрепко), и сегодня утром проводили их на собеседование. И теперь – обсуждали вместе с ребятами результаты, устроившись на скамейке, под огромным сиреневым кустом, в сквере возле памятника Ломоносову.

Люк неуверенно пожал плечами и посмотрел на сестру, ища поддержки. Та в ответ сделала испуганные глаза.

– Вы вообще хотите учиться в МГУ? – спросила Татьяна. – Учтите, необязательно поступать на один из факультетов. Есть, к примеру, «колледж Леса», там учатся всего два года. Готовят специалистов для работы вне стен ГЗ – агрономов, техников, фельдшеров. Словом, всех, кто нужен самим лесовикам. Ну и лаборантов-исследователей для научной работы в Лесу.

Люк замялся.

– Не знаю… я бы хотел стать кузнецом. Но они, – он мотнул головой, видимо, имея в виду тех, кто проводил собеседование, они сказали, что кузнецов там не учат.

Егор кивнул. Он не раз слышал восторги мальчика по поводу этой профессии.

– Пожалуй, мы сможем тебе помочь. Есть один человек – он тоже кузнец, живёт на мосту и там же держит свою кузницу.

– На мосту? – удивился Люк. – Это как?..

– Увидишь. Это лучший во всём Лесу мастер, равного ему в работе с металлом не найти. Видел у Серёги, егеря, рогатину?

– Да, он ещё называет её смешно – «пальма». Красивая, лезвие всё в тёмных узорах. И острющая!

– Работа Кузнеца. Сталь дамасская, его личный, секретный рецепт. А как заточку держит…

– Здорово! – Мальчик вскочил со стула, снова сел. – Я тоже так хочу!

– Научишься. – пообещал Егор. Но учти, он с учеников крепко спрашивает…

– Ничего, пусть! Я справлюсь!

Глаза Люка сияли – он уже видел себя в кожаном фартуке, за пылающим горном с горячими клещами в ладонях. В ушах упоительно грохотал молот по раскалённому металлу: БУМ-М-М – бум- бум-бум… БУМ-М-М – бум-бум-бум!..

– Вот и отлично! – улыбнулась Татьяна. – Значит, с тобой решили…

– Ну-ка, что вы там решили? – прогудело из-за куста. Люк от неожиданности подскочил – и расплылся в улыбке. К скамейке подходил лешак Гоша. За ним торопился, насвистывая весёлый мотивчик, Бич.

– Ой, дядя Гоша! – Лея с восторженным визгом кинулась к Лешаку, подпрыгнула и повисла у него на шее. – Как я вам рада!

Они познакомились с лешаком в первый же свой день на Воробьёвых горах, и с тех пор души в нём не чаяли.

– И что же вы решили? – повторил лешак, осторожно высвобождаясь из объятий.

– Да вот, Люк собрался в ученики к Кузнецу.

– Правда? – егерь весело посмотрел на мальчика. – А не пожалеешь? Рука у него тяжёлая, чуть что не так – может и по затылку прилететь. Одно слово – Кузнец!

Люк насупился. По затылку ему явно не хотелось.

Ну-ну, Скайуокер, не кручинься. – рассмеялся Бич. – Не так страшен Лес, как его малюют. Зато учит он крепко, потом будешь благодарить.

Мальчик кивнул.

– Вот и славно. – проскрипел Гоша. – Одного, значить, пристроили. А ты как, пигалица? Хоть ты-то хочешь в колледж?

Девочка огорчённо помотала головой.

– Не знаю… наверное, тоже не хочу. У вас, конечно, совсем не так, как в Офисе, но всё равно – стены, народ кругом. А я Лес хочу увидеть. Майка рассказывала, есть такие люди – травники, лекари. Вот бы и мне так! Я спросила на собеседовании – оказывается, такой специальности тоже нет, только фельдшеры.

– Было бы с чего вешать нос! – Гоша осторожно погладил девочку сучковатой пятернёй по голове. – Я тебе такие травы покажу – ни в каком колледже не научат! Что они вообще в этом понимают?

– Покажет он… – егерь решительно отодвинул лешака в сторону.

– Учитель, блин, нашёлся! Вот что, принцесса: есть у меня одна знакомая. Она и врач отменный, и Лес знает, как никто другой. Хочешь, мы тебя к ней отправим? Годик побудешь в помощниках, травничеству обучишься, Лес увидишь – а там и посмотрим. Может, захочешь поступить в колледж, а там и на Биофак. Знания – они никогда лишними не бывают, клык на холодец!

– Это ты о Еве? – обиженно осведомился лешак. Пренебрежение егеря явно его задело.

– О ком же ещё, пенёк ты трухлявый?

– Ну… – Гоша со скрипом поскрёб дремучую, похожую на густой мох, бороду. – …тогда ничего. Считай, малявка, повезло тебе. Ева – она душу Леса понимает, не хуже иного лешака. Да вот, я как раз к ней собираюсь. Хочешь со мной?

– Конечно, дядя Гоша! – обрадовалась Лея.

– Вот и славно, пигалица, вот и славно…

Егор мог поклясться, что в глазах лешака, изумрудно-зелёных, глубоко запавших в трещинки коры, блеснуло нечто, похожее на слёзы.

– А не опасно ей с тобой, через весь Лес, пешком? – забеспокоилась Татьяна. – Может, лучше по железке – добросим, куда Еве будет удобно?

– С Гошей – и опасно? – пренебрежительно хмыкнул егерь. – Он, конечно, трепач, но сейчас прав на все сто. С Леей скорее в вашей библиотеке что-нибудь случится, чем в Лесу под опекой лешака!

– Обидно говорите, барышня. – совсем расстроился Гоша. – Доставлю вашу принцессу в лучшем виде. А по дороге такое покажу…

Лея захлопала в ладоши

– Ой, здорово! Скорее бы!

– Завтра и выйдем. Чего ж тянуть?

– Кстати… – егерь слегка понизил голос. – А тебе-то в Нору зачем? За Седриком?

Угу. – скрипнул лешак. – Наши решили, что надо его забрать. Вот отведу девочку, возьму его – и в Терлецкое урочище.

– Ну, дело ваше, лешачиное. – егерь помедлил. – И много времени… понадобится?

– На преображение? Да, почитай, год. Потом ещё полгода проживёт в урочище, а там и наружу сможет выходить. В таких делах торопиться не след.

– И то верно. – не стал спорить егерь. – А о Норе ты лучше того, лишний раз не болтай. Мало ли…

Повисла пауза. Люк смотрел то на егеря, то на лешака, силясь понять, о чём шла речь.

– Что же мы сидим? – засуетилась Татьяна. – Я тут прихватила перекусить. Наверное, проголодались после собеседования, устали? Завтра в дорогу, надо набраться сил…

– Не страшно. – твёрдо ответила Лея. – Теперь мы со всем справимся. Верно, братик?

* * *

Отчаянно хрипящий патефон (завод «Северный пресс», 1950-й год) доиграл последние аккорды «Интернационала». Игла визгнула и вхолостую заскрежетала по древней «шеллачной» пластинке со скоростью семьдесят восемь оборотов в минуту. Сапёр, отвечающий за звуковое оформление, поднял никелированную штангу звукоснимателя. Антикварное устройство, доставленное «партизанами» специально для ведения агитационно-воспитательной работы среди населения Офиса, замолчало.

– Внимание, товарищи! Оглашаю приговор!

Три громких удара огласили Паучий холл – за неимением традиционного судейского молоточка, Чекист воспользовался рукояткой «люгера». Предусмотрительно извлечённый магазин лежал тут же, под рукой – командир «партизан» никогда не забывал об осторожности.

– Решением военного трибунала лица, запятнавшие себя пособничеством кровавому режиму… – он откашлялся и сделал театральную паузу, – …приговариваются к высшей мере социальной защиты.

Публика недоумённо заперешёптывалась. Что это такое «мера социальной защиты», да ещё и «высшая», похоже, не знал никто.

– К смертной казни, если кто не врубился. – добавил Мессер, исполнявший обязанности секретаря трибунала. – Зелёнкой им лбы намажут!

По холлу прокатился испуганный вздох. В задних рядах заохали, заголосили женщины.

«Пособники» молчали, угрюмо уставясь в пол.

– Да не переживайте вы так! – поспешил внести ясность Чекист.

– Мы же не звери – живых людей паукам скармливать! Им расстрел положен. Чтобы, значит, гуманно.

Судя по мине, которую скорчил секретарь трибунала, лично он полагал такой гуманизм излишним.

«Председатель» переждал волну охов и горестных возгласов и заговорил снова:

– Но, учитывая то, что подсудимые частично находились под воздействием гипноза… – последовала очередная драматическая пауза, – … а так же степень раскаяния, высшую меру решено заменить пребыванием в штрафной команде. Будут расчищать нижние этажи от волосанов. До исправления.

Снова общий вздох – на этот раз радостный. «Осужденные» оживились и даже заулыбались. Впрочем-не все – кое-кто нервно озирался на щелястую дверь, из-за которой доносилось подозрительное поскрёбывание. Обитатели «паучьих» этажей, оклемались от учинённой «партизанами» бойни и привычно сбежались на угощение.

– Ответственным за исполнение приговора назначается товарищ… вот он. – Чекист мотнул головой на Мессера. – За неподчинение, уклонение от исполнения обязанностей, а в особенности, за умышленную порчу специнвентаря, он имеет право расстреливать на месте.

– Всосали, фраерки? – зловеще ухмыльнулся бывший «секретарь трибунала», а ныне командир штрафников. – Ежели кто в отказ пойдёт, или чего поломает – он показал грязным пальцем на сваленные в углу распылители – того в расход, без второго слова!

«Фраерки» благоразумно хранили молчание. В холле наоборот, загомонили, обсуждая услышанное.

Чекист пустил в ход «судейский молоток».

– Так, граждане и гражданки. Ещё вопросы есть?

– Есть!

Говорил один из группы молодых людей, устроившихся в дальнем углу холла.

– Можно мы тоже с ними?

– Э-э-э… зачем?

– Ну, как же? – ответил другой парень, судя по густому загару и выцветшей, в заплатах, куртке – из даунов. – Мы тоже хотим на пауков поохотиться. И вообще, интересно же! Сколько можно сидеть на одном месте?

Чекист озадаченно посмотрел на энтузиастов. Яцек (он сидел по другую сторону, изображая ещё одного члена «тройки») наклонился к уху командира и что-то зашептал. Чекист кивнул и постучал «люгером» по столешнице

– Раз народ желает – надо пойти навстречу. Но в штрафниках вам, товарищи, делать нечего. Пройдёте курс молодого бойца, принесёте присягу, получите оружие – огнестрельное, не эти ржавые дрыны – тогда и будет вам охота! Такая, о которой вы и не мечтали!

Парни радостно загомонили. Остальные слушатели внимали молча – кто испуганно, кто мрачно, кто наоборот, заинтересованно.

– Ежели других вопросов нет, присутствующие могут расходиться по домам. – милостиво разрешил Чекист. – И запомните: с сегодняшнего дня у вас начинается новая счастливая жизнь!