Третья часть

И тут снизу постучали

I

Редко какая из дорожек и аллей, во множестве пересекавших когда-то Воробьёвы горы, пережила Зелёный Прилив. Корни гигантских, в половину высоты Главного здания МГУ, ясеней, взломали асфальт, а буйно разросшийся непроходимый подлесок довершил это разрушение. Золотые Леса, многочисленное, влиятельное и мощное сообщество, обосновавшееся на Воробьёвых горах и Метромосту, сохраняло в пригодном для использования состоянии всего несколько тропок, по которым можно спуститься к реке. Самая известная из них начиналась от смотровой площадки, петляла между гигантскими стволами мимо ржавых ферм лыжного трамплина и заканчивалась на набережной, напротив пристани, где причаливали когда-то речные трамвайчики. По соглашению между золотолесцами и университетской администрацией эта дорожка предназначалась для обитателей и гостей ГЗ, прибывающих или отбывающих по реке – главной транспортной артерии, связывавшей МГУ с внешним миром, воротами в который вот уже три десятка лес служил северный Речной Вокзал.

Тропа содержалась в идеальном порядке: верёвочные перила, по бокам – стеклянные, с масляными светильниками, шары. Сами золотолесцы пользовались ею редко, предпочитая перемещаться по многочисленным висячим тропкам и мосткам. Для грузов же и многочисленных «транзитников (по большей части, челноков и барахольщиков), стремящихся пересечь реку, предназначалась другая тропа, проложенная вдоль опор Метромоста.

– Ап-чхи! Ап-чхи!

– Прихватило, дорогая? – торопливо спросил Егор. – Эл-А?

В голосе его сквозила робкая надежда.

– Не дождёшься. – Татьяна обогнула его и легко сбежала по заменяющим ступени массивным деревянным плахам. Ствол карабина, висящего, вопреки полученным от Егора инструкциям, прикладом вверх, хлопал её по аппетитной попке. Татьяни рюкзак брезентовый, перетянутый ремнями антикварный «абалак», только вчера приобретённый на университетском рынке, свисал с плеча Егора. Не мог же он позволить девушке самой нести тяжёлый багаж? Особенно, после того, как та со скандалом вынудила взять её в собой в рейд.

– У меня Эл-А в самой лёгкой фо… ап-чхи!.. в самой лёгкой форме, перетерплю. Зато потом… ап-чхи!.. потом может, даже и приспособлюсь!

– Ну что ты, я вовсе не то имел в виду… – попытался соврать Егор. – Если совсем будет невмоготу – скажи, я тут приготовил кое- что…

И похлопал по нагрудному карману энцефалитки.

– Знаю я, что ты приготовлено! – фыркнула девушка и поправила очки. Новые очки, отметил Егор. Прежние круглые стёклышки, обрамлённые тонкой проволокой, заменили новые, в тёмно-серой титановой оправе «лисичка».

«…и когда только успела? Впрочем – разумный выбор. Их, если что, так просто не сломаешь…»

– И можешь прямо сейчас выкинуть свои порошочки, я к ним пальцем не притронусь…. ап-чхи!.. и вообще, ты что, хочешь, чтобы я позеленела, как твоя бывшая?..

Егор насупился. «Бывшая» – это Лина. С жительницей Золотых Лесов, он познакомился в первый свой день в МГУ. Лина могла похвастать броской красотой, кожей с легчайшим изумрудным оттенком, приобретаемым вследствие увлечения «лесной» косметикой и лекарственными снадобьями. А так же весьма неординарным родом занятий: официально она состояла в той же библиотеке, что и Татьяна, а в свободное время выполняла деликатные поручения своих соплеменников. Иначе говоря – работала на разведку этого сообщества, давным-давно переросшего рамки обычной общины и успевшей обзавестись политическими амбициями.

Например, стремлением прибрать к рукам фермерские поселения и караванные пути по берегам реки от Краснопресненской набережной до самого Нескучного сада. А заодно – взять под плотный контроль все сколько-нибудь значимые персоны. Например, некоего егеря по прозвищу Бич.

Впрочем, как говорил герой известного анекдота: «съесть-то он съест, да кто ж ему даст?» То ли опыта не хватило у новоявленной «сверхдержавы», то ли с ресурсами не рассчитали – а только операция, которая должна была привести упомянутого егеря (а заодно, и его чересчур шустрого напарника) к покорности, с треском провалилась. Пришлось Лине, как раз за неё и отвечавшей, сначала лечиться от сотрясение мозга, а после до дна испить горькую чашу опалы, позора и унижения: скоблить верёвочной шваброй перроны Метромоста да размышлять о нелёгкой судьбе облажавшейся спецагентессы.

– Пан Гжегош, пани Татьяна, вы где? – раздалось снизу. «Партизаны», все пятеро, успели спуститься на террасу. отсюда, туда, где лестница превращалась в тропку, ведущую в обход титанического ясеня. Змеящиеся вокруг его необъятного ствола лесенки вели на головокружительную высоту, где в развилке ветвей располагалась жилая площадка с парой небольших домиков. Селение Золотые Леса, как и полагается «эльфийскому» городу, целиком состояло из таких платформ, соединённых воздушными переходами – висячими мостиками, канатными переправами, «тарзанками».

– Сейчас, пан Яцек! – махнул он рукой рыжеволосому, конопатому «партизану» в кителе фельдграу и четырёхугольной фуражке-рогативке, сдвинутой на вихрастый затылок. – Вы ступайте, мы вас на набережной догоним.

– Ты карабин- то перевесь! – сказал он, поправляя лямку рюкзака. – Сядешь, уткнёшь в землю, ствол забьётся, а потом, при выстреле и разорвёт. Как маленькая, чесслово!

– А так меньше на плечо давит! – легкомысленно отозвалась Татьяна. – И потом, я на землю садиться не собираюсь. Не хватало ещё придатки застудить, мне ещё рожать!

Чихнула, смешно наморщив носик, повернулась и, придерживая рукой ствол, побежала вниз, оставив Егора наедине с двумя рюкзаками. И с непростым вопросом: «а что, собственно, значит её заключительная фраза?»

* * *

От набережной Москвы-Реки, тянувшейся когда-то от Бережковского моста до Болотного острова, мало что осталось постарались огромные вётлы и ивы, чьи переплетённые, заросшие водорослями корни образовали вдоль берега подобие мангровых зарослей. Сравнительно нетронутыми сохранилось лишь несколько небольших участков, и в их числе – низкая гранитная терраса выше Метромоста. Река заслуженно считалась главной транспортной артерией Московского леса, и у пристани «Воробьёвы Горы» (о чём свидетельствовала старая, тщательно подновляемая вывеска) всегда теснилось не меньше полудюжины лодок, лодчонок, старых катеров без моторов, самодельных дощанок, а то вовсе уж экзотических «маломерных судов».

Таких, как пирога Коли-Эчемина. Увидев Егора, каякер приветственно помахал рукой.

– Вы бы ещё после обеда пришли! – издали крикнул он. – Договорились же пораньше!

Егор развёл руками и состроил виноватую мину: «мол, так получилось, братан, не хотел, прости…»

– Кстати, тебя тут дожидаются. – сообщил Коля.

Возле пришвартованных к дощатым мосткам лодок околачивались двое золотолесцев, один с арбалетом другой с двузубым, на сетуньский манер, копьём-рункой. В некотором отдалении от них, а краешке парапета сидела девушка.

Лет двадцати пяти, с лёгким зеленоватым оттенком кожи, она носила типичные для жительниц Золотых Лесов короткую тунику и кожаные сандалии с высокой, почти до колена, шнуровкой. В сочетании с безупречными очертаниями длинных, «от ушей» ног – эффект убойный.

«…ну, вот, помяни чёрта…»

Она встала и сделала пару шагов навстречу Егору. Охранники при этом подобрались и смерили его настороженными взглядами.

– Ну, здравствуй… любовничек. Ты, я вижу, времени не теряешь?

За спиной Егора раздалось шипение, сделавшее бы честь разъярённой рыси-баюну. Татьяна, конечно, узнала Лину – ещё бы, ведь та несколько месяцев проработала под её руководством.

– И тебе привет, подруга! – та мило улыбнулась в ответ. – Ну, и как он тебе? Довольна?

Интересно, отстранённо подумал Егор, если она сейчас сдёрнет с плеча карабин и угостит эту мерзавку пулей калибра 223 Remington – золотолесцы успеют хотя бы дёрнуться? Тот, с арбалетом, точно нет— тетива-то не натянута, вот разгильдяй…

– Ты что, скандалить пришла? – неприязненно ответил он. Меньше всего ему хотелось становиться сейчас свидетелем женской свары. – Ну, так извини, нас люди ждут.

И кивнул на Колю-Эчемина. Каякер предусмотрительно держался в сторонке и наслаждался назревающим скандалом.

– Не стоит воображать о себе чересчур много. – безмятежно отозвалась Лина. – Вы оба для меня пройденный этап. А сюда я пришла с поручением от Золотых Лесов. С официальным, так сказать.

Егору захотелось объяснить, где он видел подобные поручения, в особенности – официальные. Но вовремя удержался: стало любопытно, что понадобилось от него интриганам с Метромоста?

– Ты не в курсе, где сейчас Бич?

Егор усмехнулся.

– Ты, правда, думаешь, что я вот так прямо отвечу?

– Похоже, вы оба – что Бич, что ты, дорогой, – переобщались со Шмулем. – усмехнулась Лина, намекая на содержателя знаменитого шинка. – Не припомню за тобой манеру отвечать вопросом на вопрос. Ладно, не буду тебя томить: так уж вышло, что надо срочно передать ему письмо, а где его искать – непонятно. Не откажешь в любезности?..

Егор озадаченно нахмурился. Можно, конечно, послать нахалку подальше, но… информация есть информация, и она, как известно, лишней не бывает.

– Не гарантирую, что скоро его увижу.

– А мы и не ждём гарантий.

Не оборачиваясь, она протянула руку к охраннику и щёлкнула пальцами. Тот извлёк из сумки на поясе небольшой предмет и вложил девушке в руку.

– Вот. Как встретишь – передай.

Это был деревянный пенал, покрытый мелкой, очень красивой резьбой.

– Внутри письмо. – пояснила Лина. – если хочешь, можешь прочесть. Но потом все же передай. И поверь….

Она сделал паузу.

– Это важно, в первую очередь, для него самого. Как и для всех нас. И ты, дорогой, не исключение.

Она повернулась и пошла прочь. Ткань туники при каждом шаге облипала бёдра – Лина, как всегда, не снисходила до нижнего белья.

Коля-Эчемин громко, судорожно сглотнул. Егор поспешно отвёл глаза. Не стоит давать Татьяне лишний повод для ревности. Шутки шутками, но если терпение тихой библиотекарши лопнет неизвестно ещё, кому достанется первая пуля из её «Горностая»…

* * *

– Давно хотел спросить: а почему они называются «Золотые Леса»?

Чекист провожал взглядом уплывающую назад древесную стену, располовинившую небо над Воробьёвыми горами.

– Ты что, не знаешь? – удивилась Татьяна. – Вроде, не первый год в Лесу.

– Третий. – вздохнул командир «партизан». – Из армии пришёл, два года потусовался с «черными копателями» – и сюда. Тоскливо там, снаружи, муторно… Что до Золотых Лесов – поначалу-то мне ваще было пофиг. Ну, называются и называются – мало ли что люди придумают? Потом стал спрашивать, да, видно, не тех. Вот я и подумал: может, вы в курсе? Всё ж, библиотека, книжки разные…

Татьяна кивнула.

– Угадал – с книжек всё и началось. Был в МГУ когда-то давно, студенческий клуб «Золотые Леса». Фантастика, фэнтези, ролевые игры…

– Это которые с плётками, в кружевных передниках и эсэсовской форме? – сально ухмыльнулся Мессер. – А ничо, той бабёнке пошло бы…

– Дурак ты, братец. – отозвалась Татьяна. Она уже освоилась в компании «партизан» и вела себя вполне непринужденно. – Это… ну, просто ролевые игры. Истрия там, магия, бои на мечах, эльфы…

– Вот, значит, откуда висячие домики. – задумчиво сказал Сапёр. – Читал я как-то книжку – что-то про волшебное кольцо. Там тоже эльфы на деревьях жили.

– Вот-вот… – подтвердил Егор. – С этой самой книги у них всё и началось. До Зелёного Прилива просто тусовались, в игры свои играли…

– …а потом, – подхватила Татьяна, – оказалось, что чуть ли не у каждого второго из членов этого клуба – иммунитет к Эл-А. Они-то и основали поселение на Воробьёвых горах. А дальше – пошло- поехало…

– Дальше я знаю. – сказал Чекист. – Типа, хотят стать самыми крутыми в Лесу. Кстати, что на суде-то решили? Бич так и не рассказал…

Егор неопределённо пожал плечами. Недавняя история с третейским судом, где против егеря выступали Золотые Леса, была у всех на слуху. Чекист, видимо, рассчитывал на подробности из первых рук.

– А белка ваша где? – переменила тему Татьяна. Яську она недолюбливала – Она, вроде, с нами собиралась?

– Поверху двинула. Где ты видел, чтобы белки перемещались как-то иначе, чем по деревьям?

– Будет ждать нас в Медицинском саду? – догадался Чекист.

– Нет, сразу пойдёт на башню. – ответил Егор. Сказала: «пока вы по реке доплетётесь, я уже всё разузнаю». Мы с ней договорились, что остановимся у фермеров и будем ждать её сигнала.

 

"Дай коры мне, о Береза!

Желтой дай коры, Береза,

Ты, что высишься в долине

Стройным станом над потоком!..»

 

Песня разлеталась над рекой – звонкая, весёлая, на два голоса. Первый уверенно выводил мотив, второй, с сильным польским акцентом, пытался подпевать, не попадая в лад и безбожно коверкая незнакомые слова.

Егор обернулся. Лодку стремительно догоняла пирога Коли-Эчемина. На переднем месте орудовал коротким веслом Яцек.

 

«…я свяжу себе пирогу,

Легкий челн себе построю,

И в воде он будет плавать,

Словно желтый лист осенний,

Словно желтая кувшинка!..»

 

– Как Обрез-то старается, а? – крикнул командир «партизан». А когда мы у костра поём – не подтягивает, молчит! Помнится, как-то раз Мехвод завёл «Конармейскую»…

– Это которая «Помнят псы-атаманы, помнят польские паны…»?

– Она самая. Так он стал орать свою «Ще Польска не згинела».

Только Мехвода разве ж переорёшь, особливо под серьёзный стакан?

Чуть не сцепились тогда…

– Эй, на дредноуте! – донеслось с пироги. – Мы пробежимся вперёд и подождём вас за Бородинским Мостом. А а то терпежу нет плестись за этой шаландой.

Ударили вёсла и пирога полетела стрелой. За ней, словно пенные усы на воде, разбегались по сторонам строки великого Лонгфелло:

 

«…дай корней своих, о Тэмрак,

Дай корней мне волокнистых:

Я свяжу свою пирогу,

Так свяжу ее корнями,

Чтоб вода не проникала,

Не сочилася в пирогу!.."