Книга: Хозяйки тумана
Назад: Глава 10. Мятеж
Дальше: Глава 12. Эксперимент

Глава 11. Побег

Над озером висел туман, застилая горизонт белым размытым маревом. Но над посёлком воздух успел очиститься. Ровный ряд похожих на разноцветные шляпки грибов домиков, ратуша со смотровой башенкой и шпилем дальней связи, призмы и конусы биофабрики были видны, как на ладони. Тихое ликование начало заполнять Моник. Неужели она опять здесь? И через несколько минут увидит Илью. Если бы не сидящая рядом Клер, давно бы вызвала его по комму.
Она покосилась на Холанд, с интересом разглядывающую картину, открывающуюся под флайером.
– Клер, можно тебя спросить? Что сказала Ната, когда вы ходили к ней в кабинет?
– А… дала инструкции о переговорах с местным руководством, – Холанд ответила, не оборачиваясь, но её плечи чуть заметно вздрогнули.
– И инструкции обо мне? Что Ната сказала обо мне?
Спутница не отвечала. Обдумывала фразу? Моник повторила настойчиво:
– Клер, почему ты молчишь? Что Ната сказала обо мне?
– Чтобы я не оставляла тебя наедине.
– С кем?
– Ни с кем. Ни с одним мужчиной не оставляла наедине.
Значит, Гилл больше не доверяет ей… Что, она ведёт себя неестественно? Не так, как раньше?
Холанд повернулась, взглянула в лицо спутнице. Подтвердила:
– Ната ревнует тебя. У неё есть для этого причина? И эта причина в посёлке, да? Тот мужчина, что спас вас?
Моник не собиралась отвечать – пусть Клер думает всё, что угодно. Пытаться возразить, соврать – себе дороже. Интуиция у неё дьявольская, иногда кажется, что она и мысли угадывает.
– Это не моё дело, знаю, – продолжала Клер, – но если тот человек тебе дороже Наты, ты должна ей честно об этом сказать. Я бы поступила так.
Джабира хмыкнула.
– В самом деле? У тебя, должно быть, огромный опыт в любовных делах.
– Я высказала своё мнение. Поступай, как знаешь.
«Да, я поступлю, как знаю» – кивнула своим мыслям Моник и, крепче уцепившись в штурвал, подала его вперёд, заставляя машину идти на снижение.
Их ждали – о своём визите они сообщили в посёлок за полчаса до прибытия. На посадочную площадку вышли трое. Дежурный жёлтым флажком указывал место парковки, какая-то девушка стояла, задрав голову, следила за приближающейся машиной. А третьего Моник узнала даже с высоты двух сотен метров. Третьим был Альментьев.
Девушка – секретарь Сорокина – заспешила навстречу, едва они выбрались из машины, представилась. Насмешливо извинилась, что в посёлке нет транспорт-лент. Но до ратуши недалеко, можно прогуляться пешком.
Альментьев подойти не решился, так и стоял поодаль. Только шепнул в комм: «Привет, Ника! Люблю, целую, бесконечно хочу тебя! Ответь, когда сможешь». Моник кивнула незаметно. Эх, как бы сейчас пригодилось умение разговаривать одними мыслями!
Выложенные цветной керамопластовой плиткой дорожки были чистенькими и аккуратными, газоны вдоль жилых строений – заботливо ухоженными. А всё вместе выглядело ненастоящим, каким-то игрушечным. Может, из-за высокого сине-серого, как глаза Илюши, неба над головой? В десять лет родители привезли Моник на Альбион, да и подземные города родного Чико мало отличались от нынешней родины, разве что протяжённостью да глубиной. Такие идиллические поселения под открытым небом она видела раньше лишь в фильмах.
Сорокин ждал их в своём кабинете. Развалился в огромном старомодном кресле за письменным столом, похожем на перевёрнутый шкаф. Навстречу гостьям не встал, махнул небрежно рукой на диван у стены. Джабира вспомнила их прошлую встречу. «Как он нас назвал? Ущербные создания?» Почему-то фраза эта казалась не унизительной, а скорее, снисходительной.
– Здравствуйте, господин председатель, – поздоровалась она первой.
– Взаимно. – Сорокин взглянул на неё, улыбнулся. Узнал. – Без пены вы симпатичнее. Чем обязан визиту?
Моник вопросительно посмотрела на подругу – инструкциями та не поделилась. На всякий случай представила её Сорокину и замолчала, выжидая. Председатель подозрительно скользнул по Холанд взглядом и опять повернулся к Моник. Демонстрировал пренебрежение к руководству лаборатории?
Клер и вида не подала, что заметила эту демонстрацию. Поздоровалась, присела на краешек дивана. Ближний к Сорокину. Заговорила:
– Господин председатель, мы прилетели к вам в поисках защиты и поддержки.
Брови Сорокина взлетели вверх в деланном изумлении. Впрочем, сарказмом он не злоупотребил. Озёрный посёлок готов предоставить убежище гражданам, не нарушившим присягу своему правительству.
Видимо, он посчитал, что разговор на этом закончен. Но Холанд продолжила:
– Ещё мы бы хотели возобновить нашу научную работу.
Председатель развёл руками.
– Боюсь, в этом я помочь не смогу. Мы не можем выделить вам помещение в экспериментальном корпусе фабрики, и с оборудованием, с энергоресурсами будут трудности. Мы больше не занимаемся фундаментальными исследованиями, знаете ли. Теперь это сосредоточено у вас, в городе.
– Но есть же старый институт?
Взгляд Сорокина стал подозрительным.
– Озёрный институт? Во-первых, он законсервирован. А во-вторых, какие исследования вы собираетесь там проводить?
– Я не могу пока сказать. Это государственная тайна.
– Вот даже как! Ваш руководитель по специальности нейропсихолог, насколько я знаю. А вы? Это ведь не тайна?
– Я теолог-эзотерик.
– Никак, с привидениями контакт ищите?
Председатель задумался. Поинтересовался:
– Как я могу знать, не станут ли ваши эксперименты опасными для людей в посёлке? Новой губернаторше они не понравились, да? Что ж, институт всё равно пропадает без пользы, я отдам его в ваше распоряжение. Но при одном условии. С вами будет постоянно находиться наш представитель. – Он взмахнул рукой, останавливая открывшую было рот Джабиру: – Нет, Сорокина не годится. Независимый наблюдатель, не из вашей команды. В работу он вмешиваться не будет, его задача – следить, чтобы опыты не оказались опасными для посёлка. И информировать меня обо всём, что у вас происходит.
– Мы согласны, – тотчас согласилась Холанд.
– Даже не поинтересуетесь, кто этот человек?
– Я же сказала – мы согласны. Мы вам доверяем.
В глазах Сорокина мелькнуло уважение.
– Что ж, договорились. – Он включил интерком, приказал секретарю: – Тина, найди Альментьева. Для него есть ответственное поручение.
Моник застыла, боясь поверить услышанному. А сердце заколотилось радостно. Разве возможно такое счастье?! Илюша будет рядом! Всё время рядом! Она и мечтать о подобном не смела.

 

Новая лаборатория ждала их, теперь следовало выбираться из города. Причём, немедленно – отпущенный губернатором срок истекал. Если Ната по своей воле не явится с отчётом в резиденцию Уайтакер, её доставят туда силой. И выйдет ли она обратно, неизвестно. Предвидя такое развитие событий, Мюррей и Бигли заблаговременно переселили подругу к себе. Но это была даже не попытка спрятать, просто боялись оставить её одну, боялись, что она наделает глупостей.
В своей уютной гостиной Пол и Ивон провели последнее совещание научной группы в стенах города.
– Ната, ты почему опять скисла?
Мюррей требовательно посмотрел на руководителя лаборатории. Гилл опустила глаза. Он прав, скисла. Сразу после того, как Холанд сообщила об успехе дипломатической миссии. Скисла, вопреки логике и решительному настроению друзей. Боялась искать объяснение – почему. Но объяснять и не требовалось. Друзья слишком хорошо её знали:
– Неужели из-за того мальчишки – как там его? – навязанного Сорокиным? Я считаю, что Клер правильно согласилась на такое условие. Главное – мы получили возможность закончить работу, провести эксперимент. Остальное – второстепенно. К тому же парень, кажется, попался неплохой. Вон, помог реактор запустить, всю ночь вкалывал. А мог бы сделать вид, что его это не касается. Повода для уныния я не вижу, с озерянами всё получилось более чем удачно.
Ната молчала. Умом была согласна с Мюрреем, но что-то внутри протестовало. Те взгляды, которыми Моник и егерь обменялись в поселковой больнице она заметила. Старалась выбросить из головы, забыть. Почти получилось. Но теперь этот человек будет жить с ними под одной крышей. Уже живёт!
– Другой вопрос, как выберемся отсюда? – продолжал рассуждать Мюррей. – Есть вероятность, что нас отпустят, если очень попросим?
– Нет, исключено, – уверенно ответил Люк. – Я знаю маму, она не терпит, когда идут наперекор её распоряжениям. Вот если бы мы отдали ей модель…
– Хрен ей, а не модель! – Пол покосился на скривившуюся Бигли. – Значит, не стоит и пробовать, привлекать лишнее внимание. А если взять машину на чужое имя?
– Думаешь, это реально? – усомнилась Ивон.
– Если в космопорте предупреждены, чужие документы не помогут. Там нас всех и арестуют, – усмехнувшись, ответила за генетика Сорокина. – Причём, на законном основании.
– Можно выйти другим путём, минуя ангар, – подсказал Люк. – Это же не космический корабль, в городе полно технических тоннелей. Например, в Цветочном квартале, где живёт Люда, есть такой.
– И куда они ведут, в пустоту? Там же отвесная стена!
– Разумеется в долину нам без флайера не спуститься и на плато не поднимемся. Но снаружи нас могут подобрать. Та же Моник. Правда, удобных площадок там нет.
– А это не опасно? – Ивон нахмурилась. – Если Моник…
– Справится, она девочка аккуратная, – остановил её Пол. – Надо же, а я и не додумался! Боялся, что с боем прорываться придётся, а мы улизнём тихо, словно мышки. Ната, вызывай Джабиру.

 

В город Моник полетела одна. Клер проводила взглядом растаявшее в белёсой мгле пятнышко флайера, исподтишка покосилась на стоящего рядом парня. Симпатичный. Надёжный. Неглупый. Наверное, приятно отдаваться ласкам его больших сильных рук? Подавила вздох. О чём тут сожалеть? Кому-то в жизни даётся одно, кому-то – другое. Вот Джабира получила в подарок сексуальность. В чём эта штука заключается? В каких-то особенных феромонах? В тембре голоса? В жестах? Что заставило влюбиться в неё сначала Нату, а потом этого парня?
То, что у Моник связь с Альментьевым, Клер поняла накануне вечером, когда они втроём возились со старым, законсервированным десятки лет назад нуль-реактором. Она гнала эту несуразицу из головы, доказывала себе, что такое невозможно в принципе – Гилл не отпускала подругу ни на шаг. Но интуиция упорно твердила: мужчина и женщина, работающие рядом с ней, – любовники. А затем Клер увидела это собственными глазами.
К трём часам ночи реактор выдал первую порцию энергии, комплекс ожил. Альментьев и Джабира разошлись по своим комнатам. И Клер легла, попыталась уснуть. Безуспешно. Она знала причину, такое время от времени случалось. Последствия вынужденного воздержания. Холанд сопротивлялась какое-то время, не желая уступить предательским слабостям тела. Когда таращиться в потолок надоело, решила отвлечь мысли чем-нибудь посторонним. Встала, как была в пижаме вышла из комнаты.
Центр управления комплексом располагался рядом: на их этаже, за поворотом. Оттуда можно проделать маленькую экскурсию, не вставая с кресла. Клер неторопливо переключала камеры наблюдения, рассматривала лаборатории, залы, коридоры. И замерла от неожиданности, увидев движение на экране. Внутри здания есть ещё кто-то?! Она торопливо проверила по схеме расположение камеры: подсобное помещение у поста входного контроля. Тьфу ты, конечно! Альментьев не захотел селиться рядом со всеми в комнатах отдыха на втором этаже, предпочёл переоборудовать под жильё закуток рядом с входным шлюзом. Не заметил, что там стоит камера наблюдения.
Но на экране был не один человек, а двое. И чем они занимались на одеяле, брошенном на пол, догадаться труда не составило. Клер понимала, что следует переключить изображение, что подсматривать за чужой любовной игрой отвратительно, мерзко. И продолжала смотреть, не могла себя пересилить.
…Холанд тряхнула головой, отгоняя вынырнувшую из памяти картинку, быстро отвернулась к серовато-синему куполу. Построенный во времена славийской колонизации комплекс стоял на небольшом каплевидном полуострове, глубоко врезавшемся в воды Большого Озера. Точнее даже острова – с побережьем его связывала песчаная коса в полтора десятка километров длиной. В самом узком месте ширина косы была метра три, не больше.
Туман над озером висел постоянно. Иногда редел, иногда превращался в густую белую пену. Место Клер не понравилось сразу, едва она выпрыгнула вслед за егерем на влажный пластбетон посадочной площадки. Не из-за тумана, не из-за невыносимой влажности – это было снаружи, в помещениях комплекса заработавшие в полную силу кондиционеры бістро привели микроклимат в норму. Просто сердце судорожно сжималось от предчувствия чего-то страшного. Отсюда нужно бежать чем скорее, тем лучше. Но выбора у неё не было.
– Кто додумался строить институт в таком жутком месте? – спросила она, чтобы хоть как-то нарушить затянувшееся молчание.
Альментьев удивлённо оглянулся, будто лишь сейчас вспомнил о её присутствии.
– Место как место. Выбрали потому, что эта точка – географический центр долины. Вернее, ближайший к центру участок суши. Между прочим, именно фауна и флора Большого Озера стали первым полигоном программы адаптации. Процентов семьдесят обитающих здесь видов рыб уже съедобны.
– Да уж, утешил. – Холанд с кислой миной покосилась на подступающую к стенам купола серую гладь озера, берег из серо-жёлтого, спрессованного песка. – Ты ещё скажи, что здесь и купаться можно.
Альментьев улыбнулся.
– Скажешь такое – купаться! Только если дальше, чем по пояс в воду не заходить. И чтобы кто-то с бластером на берегу дежурил.
– Что-то опасное водится?
– Очень опасное.
Егерь направился к входу. Клер поёжилась. Должно быть, недаром он всегда с собой оружие таскает. Но иногда и бластер бывает бесполезным. Она поспешила следом, окликнула:
– Послушай! Думаю, как вести себя с обитателями озера, ты знаешь. Но с теми, кто сегодня поселится здесь, тоже будь осторожен.
Альментьев оглянулся, переспросил с недоумением:
– Ты о чём?
– Гилл не отдаст тебе Моник. И она бывает непредсказуемой.
– Я не понимаю.
Егерь быстро отвёл глаза. «Да ты и врать-то не умеешь!» – кольнула в сердце Клер жалость. Может быть, стоит рассказать о видеокамере? Найти и выдрать к чёрту, пока не поздно. Перед глазами опять всплыла виденная ночью сцена. Нет, камера – это её тайна. Никто о ней не узнает, кому придёт в голову торчать ночью в центре управления? Или просматривать записи всех подряд камер наблюдения? Не Нате, во всяком случае. У неё и так работы будет выше крыши. И у всех остальных. Если эксперимент пройдёт успешно, это будет не важно. А если нет – тем более.

 

Уайтакер оказался прав – никому не пришло в голову выставлять охрану возле технических тоннелей. Кажется, вообще никто не обратил внимания на бригаду обслуги в рабочих комбинезонах, свернувшую в боковой проулок Цветочного квартала. Нехитрый магнитный замок на приземистых воротцах Людмила открыла за полминуты. Увести из города дочь оказалось куда сложнее.
Иришу она застала дома. Та лежала у себя в комнате на тахте, глаза закрыты, обруч вилора на лбу – казалось, что спит. Если бы не подрагивающие в такт неслышно звучащей музыке пальцы на ноге. Людмила присела на край тахты рядом с дочерью.
– Ириш, нужно поговорить. Выключи музыку, пожалуйста.
– Я и так тебя слышу. Говори.
– Разговор серьёзный. Выключи.
Ирина недовольно скривилась. Открыла глаза.
– Ну?
– Мы уезжаем из города. Собирайся быстро, нас ждут. Тебе придётся пожить в Озёрном у отца, пока не отменят военное положение.
Дочь помолчала, разглядывая её так, будто… будто она и не мать! Хмыкнула.
– Подумаешь, военное положение! Я никуда не собираюсь уезжать, мне и здесь хорошо.
– Ты что, не понимаешь? Здесь может стать опасно. В городе у власти мятежники…
– Никакие мы не мятежники!
– Вы?!
– Да! – Ирина вскочила, бросилась к столу, выдернула из верхнего ящика уже знакомую Людмиле повязку. – Вот, видела? Если тебе не нравится новая власть, можешь катиться в Озёрный! А я остаюсь здесь. Я уже не маленькая, сама о себе позабочусь.
Она демонстративно плюхнулась на кровать и снова нацепила обруч. Людмила постаралась сдержать накатывающее раздражение.
– Ты несовершеннолетняя, а я твоя мать и отвечаю за тебя.
– Вспомнила! А когда любовника заводила, не думала обо мне? Да, я понимаю, почему ты сбегаешь из города. Чтобы тебе никто не мешал жить с этим твоим…
– Тебе не нравится Люк? – только и нашлась, что спросить Людмила.
– Мне? А какая разница, кто мне нравится?! Главное, что он нравится моей драгоценной мамочке! Ты же почти в два раза его старше, ты уже с отцом встречалась, когда он родился! А теперь ты с ним… Это правильно да?! Тебе что, взрослых мужчин в городе мало? Это же… это нечестно!
Людмила растерялась. Она не подумала, что девочка может быть влюблена в красавчика Люка Уайтакера, как десятки её сверстниц, и неожиданно оказалась в роли счастливой соперницы. Мерзко… Но уже ничего не исправить.
– Ириша, послушай. Я понимаю, о чём ты думаешь. Но поверь, ты ещё слишком юна, чтобы…
– Всё, разговор окончен! Можешь валить отсюда.
Ирина отвернулась, закрыла глаза. С минуту Людмила сидела, разглядывая дочь. Она не знала, какие слова смогут убедить ту. Сказать правду она не могла. Никому пока не могла признаться в том, что на самом деле происходит. Поэтому не стала уговаривать. Сдёрнула с головы дочери обруч, схватила за плечи, заставляя подняться.
– Вставай! Ты летишь со мной в Озёрный. И это не обсуждается!
– Я не…
– Молчать! Я увезу тебя силой, поняла? Если потребуется, в бессознательном состоянии, поняла?
Ирина сжала губы, уставилась на мать, с шумом раздувая ноздри. С минуты длился их безмолвный поединок. И дочь отступила.
– Ладно, я подчиняюсь насилию. Но знай – теперь ты мне вообще не мать.

 

Площадка, на которую они спустились, вряд ли могла называться посадочной, а Моник явно не числилась в ассах пилотирования. Но Пол не ошибся, природная аккуратность компенсировала недостаток опыта, посадить машину Джабира сумела. А там уж Мюррей сменил её за штурвалом. И когда разноцветные купола на склоне ушли назад, стремительно уменьшаясь, провозгласил, обернувшись к сидящим в салоне друзьям:
– Вот и всё, девушки и юноши, с этим миром покончено, начинаем строить новый!
Ната улыбнулась. Глупый и, наверное, беспричинный страх прошёл. Моник вновь рядом, и теперь уж она её не отпустит. Никогда! Она крепче сжала ладонь любимой. И вдруг спросила:
– А что мы будем делать с именами?
– С именами? – не поняла Бигли. – С чьими именами?
– С нашими, там, в новом мире? Мы ведь станем совсем иными, настоящими людьми. Тащить туда мужские и женские имена глупо. Нужны другие, особенные.
– Ты уже придумала?
– Да, для себя. Мы будем Найгиль и Моджаль. А вы?
Ивон развела руками.
– Не знаю даже…
– Я придумала для всех, – пришла на помощь Сорокина. – Мы с Люком – Люсор и Лютайр, чтобы созвучие сохранилось. Ивон и Пол – Ивибиль и Поллейн, Габриэль Чапель – Риэльч, Клер Холанд – Клеоль. Годится?
Мюррей хмыкнул.
– Мне всё равно, хоть горшком называйте. Лишь бы в печь не ставили.
– Когда ты успела придумать? – удивилась Ната.
– Только что. Мой мозг натренирован быстро и эффективно решать задачи. А это очень простая задача.
– Мне собачьей клички не придумывай, – прошептала сидевшая рядом с матерью Ирина. – Откликаться не буду.
Назад: Глава 10. Мятеж
Дальше: Глава 12. Эксперимент