19.16. Николай-он и В. В

Литература 80-90-х гг. изобилует псевдонимами. Николай Францевич Даниельсон писал под литературным именем Николай-он, Василий Павлович Воронцов подписывался В. В. Их обоих можно считать значительными представителями экономической теории народничества, хотя они расходились во взглядах и иной раз спорили.

Заслуги этих людей перед русской общественной мыслью и революционным движением велики. Мы никогда не поставим под сомнение их субъективную честность и демократизм, стремление найти для России путь к социализму. Другое дело, что объективно их социализм не мог найти опоры в реальной структуре русского общества. К началу XX в. марксисты оттеснили их с арены идейной борьбы.

Даниельсон и Воронцов выступили со своими первыми публицистическими статьями на рубеже 70-х и 80-х гг. Оба они констатировали тяжелое состояние экономики страны, в частности сельского хозяйства, обнищание и одичание крестьянства. «Народное хозяйство достигло такого состояния, что дальнейшее ухудшение может вести только к вырождению», – писал в 1880 г. Даниельсон. Но такое состояние они считали не следствием сохранения остатков крепостничества и господства самодержавия, а результатом развития капитализма. Притом это развитие они приписывали не столько действию стихийных и объективных сил, сколько политике государства, которое, по их мнению, искусственно насаждало в России вредоносный капитализм. Такая позиция особенно характерна для Воронцова.

Соответственно выход из создавшегося положения они видели в приостановке развития капитализма и в государственной помощи «народному производству». Этот тип хозяйства Воронцов противопоставлял любому крупному производству и включал в него мелкое крестьянское и кустарно-ремесленное производство. Он считал, что в этих сферах еще преобладает традиционный дух общины и артели, и требовал любой ценой сохранить эту национальную ценность.

Сколько-нибудь подробных биографий Даниельсона и Воронцова в литературе не существует. Энциклопедии и биографические словари пересказывают один и тот же минимум данных. Между тем эти выдающиеся люди находились в течение полувека в тесном общении с множеством деятелей русской и зарубежной культуры.

Они были типичными русскими интеллигентами своего времени, людьми скромными и неброскими. В жизни их немало общего. Оба участвовали в молодости в революционном движении и сочувствовали ему в зрелые годы, были на подозрении у властей и терпели от них неприятности. Но к началу 80-х гг. их революционные настроения притупились, а идеи стали в основном приемлемыми правительству. Даниельсон и Воронцов отдавали много сил научной работе и литературной деятельности, но прожить этим не могли и вынуждены были служить: Даниельсон в банке, а Воронцов в железнодорожной компании и в других учреждениях.

Николай Францевич Даниельсон родился в 1844 г. в русско-немецкой буржуазной семье, учился в коммерческом училище и слушал лекции в Петербургском университете. Начиная с 1868 г. он посвящает себя переводу и публикации в России трудов Маркса и Энгельса, обеспечивает своих великих друзей материалами о России. В собственных опубликованных сочинениях Даниельсон широко использовал труды основоположников марксизма, а также их письма к нему. Один из современников, близко знавших Даниельсона, относил его к числу людей, которые «занимаются наукой, не связывая с ней добывание средств к существованию, а работая в ее области ради самой науки».

Перевод «Капитала» представляет собой подлинный подвиг. Неустрашимый революционер Лопатин, который начал перевод первого тома, и друг всей его жизни скромный банковский служащий Даниельсон, завершивший это великое дело и осуществивший перевод второго и третьего томов, заложили основы русской марксистской социально-экономической терминологии. Переводы Даниельсона до сегодняшнего дня не потеряли своей значимости. Правда, столь компетентный судья, как Плеханов, в 1895 г. в письме к Энгельсу дал резко отрицательный отзыв о переводе Даниельсона, использовав известный итальянский каламбур (переводчик – предатель). Но сказанное, вероятно, следует отнести за счет острого раздражения, испытываемого в этот период Плехановым по поводу последних выступлений Даниельсона, которые давали основания считать, что они льют воду на мельницу самодержавия.

Собственные сочинения Даниельсона немногочисленны, но весьма существенны для экономической идеологии народничества. В опубликованной в 1880 г. большой статье «Очерки нашего пореформенного общественного хозяйства» были заложены исходные позиции экономической концепции либерального народничества. В 1893 г. Даниельсон значительно расширил свою статью и издал ее в виде книги под тем же заглавием. В 90-х гг. он активно выступал в периодической печати. Большое научное значение имеют письма Даниельсона Марксу и Энгельсу за период 1868–1895 гг. После 1908 г. имя Даниельсона исчезло со страниц печати. Он умер в 1918 г. в Петрограде, где прошла вся его жизнь. Г. А. Лопатин, которому тоже оставалось жить несколько месяцев, откликнулся на смерть друга письмом в газету «Петроградский голос», в котором рассказал об истории перевода первого тома «Капитала» и показал благородную роль Даниельсона в этой работе.

В книге 1893 г. Даниельсон выразил в весьма определенной форме важнейшую идею народников 90-х гг., вокруг которой бушевали дискуссии: о невозможности развития капитализма в России вследствие недостатка внутреннего рынка в бедной крестьянской стране и недоступности для страны внешних рынков, завоеванных западными державами. Сделав это «утешительное» заключение, Даниельсон возвращался к общине: «…общинное землевладение есть одно из основных материальных условий производства, на котором может быть построено здание будущего общественного хозяйства». Вред утопических идей Даниельсона состоял в том, что «общественное хозяйство», ставшее для него социалистическим идеалом, он надеялся построить в царской самодержавной России. Этим и было обусловлено неприязненное отношение Плеханова к сочинениям Даниельсона 90-х гг.

Идея закупорки производительных сил от безысходного кризиса, автоматического краха капитализма под действием чисто экономических сил была вообще чрезвычайно распространена среди поздних народников. Они применяли ее не только к России, но и к западным странам. В почти карикатурной форме ее выражал, например, С. Н. Южаков, ведущий экономист народнического журнала «Русское богатство», который издавал Н. К. Михайловский. В 1893 г. он писал, что «час ликвидации американского капитализма недалек. Пожирая земледелие, он пожирает себя самого, так как сокращает внутренний рынок без надежды обрести значительные рынки внешние». Переходя к России, он утверждал, что «по составу нашего населения, по складу нашей культуры мы могли бы избрать иной путь».

Либеральные народники проявляли интерес к идеям швейцарского экономиста первой половины XIX в. Сисмонди. Он был горячим сторонником мелкого производства, выступал с протестом против крупного капиталистического предпринимательства. Это сближало Сисмонди с русскими народниками при всех различиях ситуации в Западной Европе начала столетия и России конца столетия.

Василий Павлович Воронцов родился в 1847 г. в семье офицера и мелкопоместного дворянина. Он окончил медико-хирургическую академию в Петербурге и недолго служил земским врачом в провинции. В молодые годы участвовал в революционных кружках и студенческих волнениях, был дважды арестован. С 1875 г. Воронцов поселился в Петербурге, отказался от профессии врача и занялся научной и литературной работой в социально-экономической области. В 1880 г. он «привлекался к дознанию» за хранение запрещенных книг.

Всероссийскую известность Воронцову принесла книга «Судьбы капитализма в России» (1882 г.), в которой были собраны и объединены его статьи двух-трех предшествующих лет. Эта книга, видимо, сильно заинтересовала Маркса, поскольку на его экземпляре имеется множество пометок и подчеркиваний карандашами разных цветов. Другие работы Воронцова имелись в библиотеке Энгельса. Среди них выделяется книга «Наши направления» (1893 г.), содержащая, в частности, острую и искусную полемику с русскими марксистами. Любопытно, что Николая-она Воронцов считал «несомненным марксистом» и противопоставлял его толкование идей Маркса тому, как это делают нео- или псевдомарксисты, к которым он, вероятно, относил Плеханова.

Воронцов был серьезным исследователем и блестящим полемистом. Можно сказать, что для ранних русских марксистов это был достойный противник. Американский ученый, автор содержательной работы о народничестве, следующим образом оценивает его роль: «Воронцов взял на себя задачу создать теорию, которая дала бы ответы, соответствующие чаяниям интеллигента, и выводы, которые укрепили бы его веру в его идеалы. В результате абстрактная теория восторжествовала» над массой фактического материала, который затоплял петербургский интеллектуальный мир. Это был умственный подвиг высшего класса, и в следующие два десятилетия он служил главной линией обороны народнической веры».

Воронцов утверждал, что все происходящее в России – не капитализм, а «игра в капитализм». Отождествляя помещиков с капиталистами, он доказывал, что распад помещичьего хозяйства означает… провал капитализма. Рост кулачества и ростовщичества он объявлял уродством и извращением, не имеющим под собой реальных социально-экономических основ. Развитие капиталистической промышленности, по его мнению, происходило только по прихоти правительства, а городской пролетариат не имел в России будущего. Ненависть к «трактирной цивилизации», как называл Воронцов капитализм, заставляла его закрывать глаза на реальную картину и тенденции развития экономики и социальной структуры России.

Марксизм Воронцов объявлял чисто западным учением и охотно, даже с каким-то удовольствием утверждал, что для немцев и прочих европейцев оно вполне научно и уместно, но для русских не подходит. Русских марксистов он обвинял в слепом и механическом приложении идей учителя к принципиально иным условиям России и в том, что они выступают закапитализм и буржуазию, против крестьянства. Как писал Воронцов, «они повторяют старую буржуазную историко-экономическую теорию, лишь прикрасив ее гипотезой о молочных реках в кисельных берегах в отдаленном будущем (имеется в виду социалистическая революция. – Ред.), требуя за эту прикрасу экспроприации крестьянства и порабощения труда в настоящем и ближайшем будущем России».

Таков Воронцов. Он догматичен и порой недобросовестен в полемике. Он сознательно или бессознательно искажает позиции марксистов: ведь для них речь никак не может идти о том, хотеть или не хотеть капитализма, стремиться или не стремиться к экспроприации крестьянства. Эти процессы объективны, они идут помимо чьей-либо воли. Воронцов и народники правы, что капиталистическое развитие несет народным массам, в частности крестьянству, тяжкие бедствия. Но предотвратить эти бедствия можно не утопическими призывами «сойти с пути», а решительной борьбой против капитализма и вступившего с ним в союз самодержавия. Плеханов, а несколько позже Ленин считали идейную борьбу с народничеством воронцовского толка важнейшей задачей русских марксистов. И они с успехом вели такую борьбу.

Русская крестьянская демократия нашла в Воронцове талантливого выразителя своих идей. Он боролся против помещичьего землевладения, за передачу всей земли тем, кто на ней работает, – мужикам. На этом Воронцов стоял до конца. В 1917 г. в период между Февральской и Октябрьской революциями он выпустил небольшую книжку под заглавием «Земля – для всего народа». В этой работе он ратует за немедленную национализацию земли, полную ликвидацию помещичьего землевладения и раздел земли между крестьянами. Понимая необходимость развития в сельском хозяйстве крупного производства и теперь уже не полагаясь на почти исчезнувшую общину, Воронцов предлагал на базе бывших помещичьих, но хорошо работающих хозяйств организовать сеть общественных (очевидно, государственных. – Ред.) ферм. Работая на этих фермах, крестьяне постепенно убеждались бы в преимуществах коллективного труда и крупного производства. Таким путем сделан был бы, по его мнению, «подготовительный шаг к распространению общественного хозяйства на крестьянские земли».

Это была последняя работа Воронцова. Как Даниельсон и Лопатин, он умер в голодном Петрограде в 1918 г.

Гигантская страна с подавляющей массой крестьянского населения и с мыслящей передовой интеллигенцией, какой была Россия во второй половине XIX в., должна была породить народнический тип идеологии. Было бы странно, если бы этого не произошло. Не случайно идеология подобного типа появляется в наше время в странах, положение которых имеет схожие черты с Россией того времени.