Глава 5. Школа грязного боя
Вблизи замок Сильвер казался ещё величественнее, чем издалека.
Просторный внутренний двор с хозяйственными постройками из белого камня. Башни и колонны, окна-арки, огромная дубовая дверь, обитая узорами из металлических пластин, широкое крыльцо.
По обеим сторонам крыльца высились бронзовые изваяния — химеры в стиле трёх тотемных орденов. Такие я видел в Лэнсоме. Звери сочетали в себе три символа: тело и крылья орла, голову волка и высунутый из его пасти раздвоенный язык змеи.
Но кое-что отличало химер Ронстада от химер Лэнсома: здесь из горла каждого зверя торчал клинок меча, а в отверстие на затылке был вставлен факел, пылающий синим огнём.
Что это означало, было очевидно.
Здесь не скрывали ненависти к военным и тотемным структурам империи.
Доктор Сильвер остановилась на верхней ступени крыльца и обернулась, посмотрев на нас с Джо. Хозяйка замка заметно преобразилась, ступив на свою территорию. Приосанилась, в её лисьих глазах появился синий блеск.
— Это святая святых клана Сильвер, — сказала она. — Соблюдайте правила, и останетесь целы. Перед тем как вы войдёте в дверь за моей спиной, я возьму с вас Обет Неразглашения. Всё, что вы увидите и услышите в этом доме, подлежит оставлять в этом доме. Если вы нарушите Обет, вас постигнет кара. Такая, что лучше выбрать смерть.
А вот это стало для меня неприятным открытием.
Сильвер вдруг повернулась в мою сторону, сделала это по-птичьи резко.
— Тебя что-то не устраивает, выскочка? Если так, гуляй на все четыре стороны.
— Всё в порядке, — ответил я, изображая холодное равнодушие. — Ожидаемая степень защиты. Подстраховаться лишним не будет, док.
Услышав слово «док», Сильвер вскинула тонкие брови.
— Ты смеешь называть меня «док»? Уже за это я могу отправить тебя в карцер. И молись, выскочка, чтобы никогда не узнать, как там всё устроено, — с этими словами женщина повернулась к Джо и протянула к ней руку, поманив пальцами. — Подойди сюда, адепт.
Джо поднялась на крыльцо, от волнения не переставая дёргать подол короткой юбки.
Сильвер стянула перчатки и оголила костлявые руки. И костлявые — то самое определение: от кончиков пальцев до локтей не было ни мышц, ни кожи. Только сероватые скелетные кости рук с заострёнными металлическими ногтями.
Так себе зрелище… мало приятного.
Увидев голые кости, Джо вытаращилась на Сильвер и отшатнулась, но та уже ухватила её за руки, не давая от себя отойти.
— Не бойся, дорогая, — тихо сказала она. — Могу я дать тебе совет? Не связывайся с ним. Не верь ни единому его слову. Он не даст тебе того, что ты от него ждёшь.
— Кто?.. — почти неслышно спросила Джо.
— Тот, с кем ты сюда пришла.
Джо хотела возразить, но Сильвер покачала головой и крепче сжала её ладони.
— А теперь поклянись мне на крови, адепт. Поклянись, что будешь молчать о том, что увидишь и услышишь в этом доме.
Женщина прикрыла глаза, глубоко и шумно вдохнула носом, продолжая держать руки Джо. Ногтями больших пальцев резанула тыльные стороны её ладоней. Джо вздрогнула и поморщилась. С её рук упали две капли крови и тут же впитались в белые плиты крыльца.
Женщина наклонилась, приблизив своё лицо к лицу Джо, и распахнула глаза.
— Боже… — выдохнула Джо, разглядев в них что-то.
Что-то страшное.
— Я не знаю, что ты видела, зато ты знаешь, что будет, если нарушить Обет, — сказала Сильвер, отпуская руки девушки. — А теперь можешь войти в дверь за моей спиной. Я впускаю тебя. Но подожди, не спеши. Я возьму Обет с твоего сомнительного приятеля.
Джо, побледневшая до мучного цвета, отступила от Сильвер. А та посмотрела на меня.
— Подойди, адепт.
Я поднялся на крыльцо, и холодные кости рук тут же коснулись меня.
Сильвер провела ногтями по коже моих запястий, скользнула выше, до локтей и обратно, высекая во всём теле мурашки. А потом рывком ухватила меня за ладони, притягивая к себе.
— Скажу честно, ты опасен для моего дома, — прошептала она мне на ухо. — Да-а, в тебе до неприличия много кодо, и я хочу увидеть твоё восхождение, великий адепт. Я хочу, чтобы все говорили, что ты учился в лучшей боевой школе империи. Что это я, Ли Сильвер, открыла тебя. Но всё же… с тобой что-то не так… а что не так… я не могу понять… — Сильвер не ждала от меня ответа, поэтому сразу приступила к Обету: — А теперь поклянись мне на крови, адепт, что будешь молчать о том, что увидишь и услышишь в этом доме.
Её ногти впились в мои ладони, на порезах набухли капли крови.
Она закрыла глаза и сжала мои руки сильнее. Кровь закапала нам под ноги, мгновенно впитываясь в белый камень.
А потом Сильвер открыла глаза. И то, что я в них увидел, заставило меня замереть.
Три города — Лэнсом, Ронстад и Эгвуд — в огне…
Изуродованные тела людей на улицах, разрушенные дома, вихри пепла, гарь, мёртвая пустота площадей… я вижу Ли Сильвер, идущую в оборванной одежде по обочине дороги, избитую, истекающую кровью… она проходит ещё пару метров и падает замертво, её взгляд стынет, с уголков глаз соскальзывают слезинки. Мёртвое тело Сильвер окутывает туман, и из него с рвущим сознание визгом появляются твари… высокие, худые и сгорбленные, серокожие, безносые, с вытянутыми безволосыми головами… на их горбах белеют костяные иглы, внутри глазниц плещется мёртвая темень, в когтях наполовину обглоданные и сочащиеся кровью останки людей… и этот характерный хруст ломающихся костей… треск и чавканье… чавканье… чавканье…
— Я не знаю, что ты видел, зато ты знаешь, что будет, если нарушить Обет, — от землистого голоса Сильвер по позвоночнику пронёсся холод. Она отпустила мои руки и добавила: — А теперь можешь войти в дверь за моей спиной. Я впускаю тебя.
Тяжёлая дубовая дверь распахнулась.
На пороге появились двое, женщина и мужчина. Оба уже в возрасте, лет семидесяти. Мужчина был одет в смокинг, женщина — в скромное тёмное платье.
— Познакомьтесь, адепты, это мои камердинеры. — Сильвер снова скрыла руки под длинными чёрными перчатками и указала сначала на женщину. — Это Жаннет, — потом на мужчину. — А это Бернард. Они будут помогать вам во всём. Жаннет служит восточному крылу замка. Бернард — западному. Это деление очень важно.
Слуги посторонились, пропуская нас в просторный холл, украшенный картинами, зеркалами, светильниками и потолочными фресками, изображающими великую битву былых времён.
Джо в нерешительности замерла у порога, а я принялся считывать обстановку, анализируя, сколько тут может быть лазеек, окон, путей отхода, этажей, комнат, ниш…
Сильвер мгновенно оценила мой натренированный взгляд, но сделала не те выводы.
— Украсть ничего не выйдет, молодой человек, — сухо объявила она. — Здесь каждая вещь на своём месте, а ты вообще находишься под красным уровнем дисциплины. Выговоров для тебя не существует, поэтому любой, даже самый мелкий, проступок сразу приведёт тебя в карцер. Либо в первый, либо во второй. Вряд ли тебе понравится хоть один из них.
Она снова упомянула карцер. Пыталась вызвать страх, давила авторитетом и силой. Но всё же опасалась меня, и это её раздражало.
Опасаться Ли Сильвер явно не привыкла.
На противоположной стороне холла высилась широкая лестница, ведущая на второй этаж. И что странно, лестницу надвое делила белая полоса, прочерченная прямо по ступеням. Та же полоса резала на две половины и сам холл.
— Это белая граница, — пояснила Сильвер, поймав мой взгляд. — Она делит замок на два крыла: западное и восточное. И завтра, когда я окончательно определюсь с учениками, граница будет закрыта.
— А зачем она нужна? — спросила Джо.
— В западном крыле занимаются юноши, а в восточном — девушки, — ответила Сильвер. — Кроме боя, мои преподаватели обучают их и другим родовым дисциплинам, и эти дисциплины очень разнятся. Адепты не выходят за границу своего крыла в течение первого месяца учёбы.
— Целый месяц?.. — опешила Джо. — И друг друга нельзя будет увидеть?
Сильвер не понравился её вопрос. И то разочарование, с которым он был задан. Она поморщилась, но всё же ответила:
— Все контакты между разнополыми учениками запрещены. Но на втором этаже есть общий зал для тренировок, а на третьем — общий зал для официальных приёмов и торжеств. После месяца обучения я открою границу для всех учеников моей школы. Но, уверена, что тебе не помешает отдохнуть от своего друга и его влияния. Или это трагедия?
Джо промолчала, стараясь на меня не смотреть, но каждые пару минут я всё равно ловил на себе её взгляд.
— А теперь, адепты… — продолжила Сильвер.
Её перебил чей-то требовательный и громкий голос, донёсшийся с лестницы:
— У нас новенькие, Ли?
Женщина устремила гневный взгляд на светловолосого крепкого парня, появившегося на ступенях и навалившегося на мраморные перила.
— Отправляйся спать, Дарт.
Тот никак не отреагировал на её слова.
Из этого я сделал вывод, что он доктору Сильвер близкий родственник. Простой ученик не стал бы так наглеть, учитывая, что в школе есть карцер. И не один.
Парень не обратил на меня особого внимания, а вот на Джо…
Присвистнул, разглядывая её голые плечи и приподнятую корсетом грудь. Я мгновенно занёс говнюка в свой личный чёрный список, а Джо заметно напряглась и зашла мне за спину, чтобы скрыться от сального взгляда блондина-крепыша.
— Дарт! — повысила голос Сильвер. — Отправляйся спать! Первый выговор за сутки. Три выговора — и отправишься домой. Возьму на твоё место другого, и что тогда скажет твой папочка? Ой… я забыла. Он не будет с тобой разговаривать, он тебе голову оторвёт!
Парень посерьёзнел, вскинул подбородок, демонстративно поиграл желваками. И… повиновался. Развернулся и пружинистой походкой зашагал наверх.
Сильвер хмыкнула ему вслед и посмотрела на Джо.
— Тебе нужно снять с себя этот кричащий наряд, дорогая. Отправляйся в восточное крыло. Жаннет тебе всё покажет, проводит в комнату, познакомит с расписанием. С остальными ученицами увидишься уже утром. — Сильвер повернулась ко мне, поправила перчатки на предплечьях, полоснула меня взглядом-бритвой и бросила: — А с тобой мы прогуляемся до моего кабинета.
***
Кабинет Ли Сильвер находился на первом этаже западного крыла и занимал собой территорию не меньше холла.
Широкий, с громоздким столом в виде полумесяца и таким же громоздким креслом, обтянутым белым бархатом.
Стену слева занимала коллекция холодного и огнестрельного оружия: мечи, сабли, метательные ножи, булавы, топорики, боевые цепи, револьверы всех мастей, охотничьи ружья, армейские винтовки, украшенные гравировками… У меня даже дыхание участилось, я еле оторвал от коллекции взгляд.
Вторая стена, сразу за креслом директора, была плотно увешана мужскими и женскими портретами разного возраста: от стариков до младенцев. А вот у стены справа я заметил графопорт. Самый настоящий. Такой же аппарат для передачи сообщений я видел только в Главном почтовом отделении Лэнсома и в парочке других казённых учреждений.
А тут личный графопорт, прямо в кабинете.
Неплохо.
— Нравится? — поинтересовалась Сильвер.
— Стена с оружием, — ответил я. — Коллекционное?
Сильвер подошла к стене и сняла с держателей один из бастардов.
— Этому мечу уже двести лет. Работа эгвудских кузнецов, подарен мне патрицием Орриваном во время торжества по случаю юбилея Перекрёстного договора.
Женщина вдруг бросила меч мне.
Я успел ухватить оружие за массивную рукоять и даже удивился его лёгкости и идеальному балансу веса. Большим пальцем провёл по гарде, а второй ладонью скользнул по клинку, проверяя заточку.
— Ты знаешь, что такое Перекрёстный договор? — спросила Сильвер. И сама же ответила на свой вопрос: — Этот договор даёт право правящим кланам Ронстада существовать полноценно, но только в том случае, если они не посягают на жизнь и ресурсы правящих кланов Лэнсома. И наоборот.
Сильвер сняла со стены второй полуторный меч.
— А если договор будет нарушен? Что тогда? — спросил я у неё.
— Что тогда? — Женщина задумалась, поигрывая оружием. — Тогда кое-кто сможет прибрать к рукам ресурсы Ронстада, объявив нам войну. И речь идёт не только о фабриках на основе кодо, речь об артефактах, об армии воинов-адептов, которых возможно будет взять на службу. Есть много чего… Но пока сильнейшие кланы Бриттона получают всё, что хотят, договор никто не нарушит. Мы остаёмся за стенами Ронстада и не мешаем наслаждаться властью кланам Лэнсома, мы не делим с ними империю. Нам хватает нашего маленького мира.
Я нахмурился.
— Зачем вы мне всё это говорите?..
Сильвер вдруг сделала резкий колющий выпад в мою сторону, и звон оружейной стали эхом отозвался в потолке кабинета. Я ждал от неё чего-то подобного, поэтому успел поставить блок. Сильвер отпрянула и крадущимся шагом пошла по кругу, снова готовая нападать. Я неотрывно следил за её движениями, за переменами в лице и жестах.
А она тем временем продолжала разговор:
— Ответь мне на два важных вопроса, адепт. Первое. Как ты попал в Ронстад?
— Поездом, — коротко ответил я.
Женщина сощурилась.
— Тебя не могли пропустить, на вокзале всех проверяют. А Ринги не владеют кодо. Их род благословлён на чистоту, в их семьях никогда не рождаются адепты. Ринги — единственные в своём роде.
— Если во мне есть кодо, значит, я не Ринг.
Сильвер сделала ещё пару шагов, обходя меня справа и приготовив бастард.
— Тогда откуда в тебе так много кодо? Колокол на моих воротах никогда не ошибается. А он показал, что твой индекс не меньше ста сорока пяти. Это уровень фортис, и это немногим меньше, чем у меня. При этом ты не фортис и не медион, из тебя даже инфир паршивый. Кто ты такой? Как мне понять?
— Это второй вопрос?
Глаза Сильвер наполнились яростью.
Она снова обрушила на меня меч, на этот раз последовал рубящий удар. Следом за ним ещё один. И ещё. Но я успевал ставить блоки и тут же нападал сам.
Мечом Сильвер владела неплохо, однако хуже меня.
В следующую секунду я сделал ложный выпад и тут же, развернувшись боком, выбил меч из руки Сильвер. Оружие, задребезжав, ударилось о паркет и скользнуло под стол.
Женщина замерла. Потом медленно подняла руки, давая понять, что сдаётся и бой продолжать не намерена. Перевела дыхание.
— Оставим оружие и проверим кое-что ещё, — сказала она тихо. — Согласен?
— Смотря, что вы хотите проверить.
Женщина махнула в сторону стены с портретами.
— Я называю эту галерею «Стена ненависти». Это враги Ронстада, а значит, и мои враги. Те, что с красными лентами самые рьяные военные агенты, тэны, любители казни. С зелёными лентами все три управляющих тотемными Орденами. С серыми лентами перебежчики-адепты, работающие на Лэнсом. А самое главное… вот эти, чёрные ленты. Весь род Рингов. От патриция до самых далёких родственников. От давно почивших до недавно родившихся. Весь имперский род. И ты там тоже есть.
Сказав последнюю фразу, она уставилась на меня, изучая реакцию и морально препарируя.
На моём лице не дрогнул ни один мускул. Я вернул меч на настенные крючки-держатели и ещё раз осмотрел портреты, не задержав взгляда ни на одном из лиц.
— Разве ты не узнаешь себя? — напирала Сильвер.
— Меня здесь нет, доктор Сильвер.
— Разве?..
Она взяла со стола колокольчик. Одного тихого звука хватило, чтобы через мгновение в дверях кабинета показался помощник.
— Бернард, — обратилась к нему Сильвер, — мне нужен твой уникальный навык.
— Конечно, доктор Сильвер, — кивнул камердинер.
Женщина обернулась на Стену ненависти, пробежалась по ней взглядом, нахмурилась. Потом указала на ряд детских портретов, висевших почти у пола. На них были изображены малыши не старше двух-трёх лет.
— Мне нужны эти четверо, — палец Сильвер переместился в левую сторону, повыше, и указал ещё на два портрета мальчиков лет шести. — И эти двое.
— На сколько? — уточнил Бернард.
Сильвер покосилась на меня.
— Первых четверых на пятнадцать. Остальным хватит десяти.
Камердинер обошёл стол и чуть сдвинул кресло. Прильнул к стене, положив ладонь на первый из четырёх портретов у пола, и прикрыл глаза. Сквозь его веки проступил белый свет. Ладонь камердинера задрожала, кожа озарилась мерцанием, осветила портрет ребёнка.
И тот начал меняться.
Уходила невинная округлость детских щёк, сменяясь юношеской худобой, волосы приобретали тёмный оттенок, густели, взгляд наполнялся серьёзностью и большей осмысленностью, появлялась горделивая имперская осанка.
Изображение на портрете… взрослело.
Через минуту с картины смотрел не двухлетний малыш, а сформировавшийся подросток лет шестнадцати. Кудрявые волосы, белёсые ресницы, большие голубые глаза…
— Не он, — поморщившись, бросила Сильвер.
Бернард переместил мерцающую ладонь на соседний портрет. Преобразование началось снова.
Я покачал головой и посмотрел на Сильвер. Она решила проверить, Ринг я или нет. Мне и самому это было немаловажно. Если тело аристократа, в котором я находился, и правда, принадлежало отпрыску Рингов, это сильно меняло дело.
Стоя рядом с Сильвер, я наблюдал за изменениями второго портрета, а в это время в голове складывал мозаику из разрозненных данных. Политическую многоходовку, где я выполнял одну из самых грязных и сволочных ролей…
Сильвер снова покосилась на меня, сличая моё лицо со вторым повзрослевшим портретом. Поморщилась — опять не похож.
Я размышлял дальше.
Если меня переместили в тело Ринга, то с какой целью? Однозначно не с той, с которой послали в Ронстад. Эта цель должна быть политически выгодной Лэнсому, а значит, самому имперскому роду.
Если род Рингов благословлён на чистоту, как сказала Сильвер, то ни один из Рингов не может быть адептом. Из этого следует, что Зивард и Херефорд изначально лгали, сказав, что парень, в которого меня перенесли, был инфиром.
На самом деле в нём не имелось ни капли кодо.
И этот парень во что бы то ни стало должен был попасть в Ронстад. Понятно, что в город адептов не пускают людей без кодо, к тому же, там не выживают такие неподготовленные сосунки, поэтому пригодились я и овеум. Но чем может обернуться Ронстаду то, что отпрыск Ринга бродит по его улицам?
В чём загвоздка?..
Я неотрывно следил за преображением третьего портрета. Светлые волосы, серые глаза, тяжёлый подбородок, торчащие уши…
На этого я уж точно не похож, но оставалось ещё три портрета.
Напряжение в кабинете росло, делая воздух жарким. Сильвер тоже о чём-то думала. Наверняка, о том же, что и я. О цели заговора. Только сейчас я знал чуть больше, чем она.
Итак… Всё же зачем чистому имперскому отпрыску попадать в Ронстад? Зачем Ринги так цинично пустили в расход своего молодого родственника?
Причина должна быть очень веской. Настолько веской, чтобы компенсировать потерю. Может быть, деньги? Месть за давние родовые обиды? Укрепление власти? Тайные договорённости?
Чёрт возьми…
Договорённости.
Перекрёстный договор между кланами Ронстада и Лэнсома не посягать на жизни и ресурсы друг друга.
А тут что вышло?..
Отпрыск Ринга бродит по Ронстаду, куда он по определению не способен попасть — настоящая бомба. В массы это можно подать как похищение адептами парня из имперского рода… а похитителем выставить… например… беглого преступника Генри Ордо, который силой накачал Ринга овеумом и заставил сесть в поезд до Ронстада.
Не подкопаешься, особенно если привлечь к расследованию карманного инспектора полиции и карманный Орден Волка.
Я машинально сжал и разжал кулаки. Бернард в это время занимался четвёртым портретом. Сильвер следила за ним, не отрываясь, и…
Нет, не похож.
Камердинер переместился к оставшимся двум портретам слева. Снова приложил ладонь к картине, и лицо черноволосого и бледнокожего шестилетнего мальчика начало меняться. Появился пушок над верхней губой, брови приобрели густоту, кожа стала более загорелой.
Чем-то он был на меня похож, но всё же не совсем.
Остался последний портрет. Скорее всего, это был родной брат предыдущего мальчика. Слишком много схожих черт.
Под ладонью Бернарда лицо на картине начало преображение, и чем сильнее оно менялось, тем больше ужаса появлялось в глазах Сильвер. Возможно, она до последнего верила, что ошибается…
***
С портрета смотрел я.
Не такой растрёпанный, без шрама на рассеченной брови, без серых теней под глазами, не такой уставший и нервный. Но это был я. Подпись на чёрной ленте гласила: «Теодор Гораций Ринг».
— Спасибо, Бернард, — тихо поблагодарила Сильвер помощника.
Камердинер быстрым жестом стёр пот со лба, поклонился и бесшумно вышел из кабинета. Женщина посмотрела на меня.
— Ну и что теперь? Ты наконец признаешься, какого чёрта тут делаешь, мистер Ринг?
Вместо ответа я кивнул на графопорт у стены.
— Могу я отправить сообщение?
— Кому? — тут же спросила Сильвер. — В нашей школе не существует такого понятия, как «тайна переписки».
Я и не ожидал от неё ничего другого.
— Мне нужно справиться о здоровье одного человека, — ответил я серьёзно. — Вы позволите?.. Раз уж я здесь, то всё равно никуда не денусь. К тому же, вы увидите текст сообщения и адресат. И если вам что-то не понравится, вы уничтожите послание. Ничего криминального, док. После этого я вам всё расскажу. Всё, что знаю.
Сильвер не спускала с меня глаз, следила за каждым моим движением.
— Давай попробуем, — процедила она.
Уверен, любопытство и желание иметь тайное преимущество не покидали эту женщину никогда.
Я сел на стул около графопорта и положил пальцы на клавиши набора. Задумался на несколько секунд.
Что ж. Пути назад у меня нет уже давно, но это сообщение изменит направление моей жизни, изменит цели и задачи. Оно изменит всё.
Я набрал текст:
«Благотворительный фонд «Бриттонские сёстры» просит известить о состоянии здоровья поступившей к вам два дня назад пациентки с признаками аутизма. Ребекка Грандж, 19 лет. Необходимы ли дополнительные средства на её лечение? Если в этом есть необходимость, мы немедленно займёмся этим вопросом. С уважением, старшая сестра Хэррид».
Адресатом я обозначил город Эгвуд, приёмную дежурного врача в Больнице Святого Патрика.
— Больница для сумасшедших? — удивилась Сильвер.
Я обернулся на женщину.
— Я могу это отправить?
Сильвер ещё раз перечитала сообщение. Нахмурилась и покачала головой.
— Твоё сообщение может быть шифровкой. Ты Ринг, этим всё сказано.
— По большому счёту я не Ринг, доктор Сильвер.
— По большому счёту? — Женщина напряжённо на меня посмотрела. — Твоё лицо только что сказало нам, кто ты есть. И теперь мне нужно решить, что делать с тобой дальше.
— Я уже решил, — сказал я, поднимаясь и давя Сильвер взглядом. — Моё тело принадлежит Рингу, но сознанием я не Ринг. Я другой человек.
Несколько секунд до неё доходил смысл моих слов. И она настолько оторопела, что открыла рот.
— Хочешь сказать… тебя переместили? Ты это хочешь сказать?.. Но это же почти невозможно... нужны огромные силы и особенный дар... Ка-ак?..
Я не ответил, давая ей время осознать новость.
— Так вы позволите мне отправить послание, доктор Сильвер?
Женщина выдернула листок из печатной машины, ещё раз перечитала текст и сама нажала на рычаг открытия почтового портала. Вспыхнули чёрные молнии, кабинет наполнился неприятным запахом серы и аммиака. Сильвер швырнула записку в жерло графопорта, и листок мгновенно скрылся в темени портала.
Никто из нас не проронил ни слова.
Мы ждали.
Внутренне я уже был готов к ответу из больницы, и моё решение крепло всё сильнее, рождая внутри огромную цель. Цель с большой буквы. Ради этой Цели я пойду до конца.
Графопорт снова заискрился чёрными молниями, из портала в лоток выскочило письмо с вензелем и подписью дежурного из Больницы Святого Патрика.
Не дожидаясь разрешения Сильвер, я взял листок, развернул и вчитался в строки.
«Мы благодарны фонду «Бриттонские сёстры» за неоценимую поддержку.
С сожалением сообщаем, что состояние здоровья Ребекки Грандж резко ухудшилось. Мы вынуждены применить более интенсивное медикаментозное лечение. Если у вас есть возможность оказать помощь в приобретении необходимого оборудования для комнаты лоботомии, мы будем вам очень признательны. Дежурный врач К-Д. Шеридан».
Всё подтвердилось.
Эти ублюдки поместили Ребекку в больницу ещё до того, как я сел в поезд. Значит, никаких отчётов от меня им не нужно. И не было нужно.
Сильвер выдернула листок из моих рук, пробежалась глазами и принялась выяснять:
— Ребекка Грандж — это их рычаг давления на тебя, да? И они посмели…
Но я её перебил.
— Овеум может дать индекс кодо больше ста?
И снова Сильвер не сдержала удивления.
— Овеум? Конечно, нет! Это дрянь только для бессильных и жалких. Тех, кто готов довольствоваться мелочью. Ни один здравомыслящий адепт не будет его принимать, чтобы усилить индекс. Овеум подавляет природное кодо. И наркотик запрещён в нашей школе, чтоб ты знал.
Я кивнул и молча начал расстёгивать ремень на брюках.
— Что ты делаешь?.. — За холодом тона Сильвер, как могла, прятала своё недоумение.
Она опять меня опасалась, и в разы заметнее, чем раньше.
Сняв ремень, я открыл нишу с внутренней стороны кожаного полотна и высыпал на ладонь голубые таблетки овеума.
Сильвер долго смотрела на пилюли.
— И давно ты на них подсел? — выдавила она, наконец.
— Полтора года, — ответил я. — Но в новом теле принимаю меньше двух суток.
Женщина покачала головой, переводя на меня взгляд.
— Это неважно. Кодо рождается не в теле… — Она положила листок с сообщением из больницы на стол графопорта и подошла ко мне ближе. Вгляделась в моё лицо, будто впервые его увидела, и тихо сказала: — Так вот, в чём была нестыковка. Теперь я поняла… Сначала колокол на воротах показал нулевой индекс. Индекс Ринга. А потом запредельный индекс того, кто находится в теле Ринга. Ты владеешь сильным природным кодо, только овеум подавлял его.
Она произнесла вслух то, что я сам понял десять минут назад.
И как только я это понял и принял, всё встало на свои места. Моя Цель приобрела ещё больший масштаб.
— Но зачем ты мне это показал? — не меняя заинтересованного тона, спросила Сильвер. И прищурилась, догадавшись почти сразу: — Ты хочешь, чтобы я избавила тебя от зависимости? А с чего мне тебе помогать?..
Я ожидал этого вопроса.
— Если вы поможете мне слезть с овеума, у вас на руках будет доказательство того, что в роду Рингов есть природный адепт. Про перенос в другое тело ведь никто не знает. И тогда имперский род Лэнсома официально лишится статуса. Как вам такая сделка, док?
Сильвер отвернулась от меня и взглянула на Стену ненависти.
Смотрела на неё долго, несколько минут, тёрла пальцами костяшки кулаков, размышляла. Потом снова повернулась ко мне. И теперь вместо опасения в её тёмных глазах пылал огонь задора и желания сыграть свою партию, продвинув интересы родного клана далеко за пределы Ронстада.
— Я очищу твою кровь от овеума, адепт, и сделаю это максимально быстро, — с триумфом объявила она. — Но пока Ринги не объявили о пропаже родственника, не будем тебя афишировать. Прибережём для них подарочек.
— Прибережём, — согласился я, но тут же подумал о Бартоло Соло.
Он ведь тоже знает о Ринге и не стоит списывать его со счетов.
Сильвер неожиданно улыбнулась мне.
— Ну что, выскочка? Хочешь стать фортисом, каких Ронстад ещё не видел?.. Так станешь, потому что за тебя берётся сама Ли Сильвер. Только не надейся, что у тебя будут особые условия. Тебе будет вдвойне тяжелее, чем всем остальным. От овеума не так-то просто избавиться.
