6 глава
Единственное, что осталось
Проснувшись, я еще долго лежала и просто смотрела в окно, пытаясь понять, где нахожусь. Солнечные лучи золотились на листьях яблони, время от времени падая на лицо. И я улыбнулась, чувствуя их осторожное тепло на щеке. Мне захотелось открыть окно, почувствовать воздух Карелии, очутиться внутри всего буйства природы.
Я поднялась с кровати, чувствуя, как ноют мышцы на ногах. Да уж, для вчерашнего учителя ходьба с чемоданом неплохая такая нагрузка. Я взяла в руки телефон и с удивлением обнаружила, что уже шел десятый час. Черт, а ведь собиралась встать с раннего утра и воплощать задуманное в жизнь.
Потянувшись, я двинулась на кухню. Кофе только предстоит купить, так что пришлось довольствоваться тем же чаем. Но отсутствие любимого напитка нисколько не испортило настроение. Особенно после того, как я вышла на веранду.
С нее открывался невероятный вид на реку и на противоположный, укутанный многочисленными деревьями, берег. Воздух пропах соснами, илом и рыбой, но я вдыхала его с наслаждением. В эти мгновения забылось все, что меня мучило. Этот воздух, эта река и сосны, возвышающиеся над нашими крохотными жизнями, возвращали меня в беззаботные дни детства. Когда можно было просто наслаждаться всем этим великолепием природы.
Я улыбнулась солнцу, еще не успевшему разогреть воздух, и посильнее закуталась в толстовку, надетую поверх пижамы, сжимая в руках чашку. Я мечтала о таком утре все пятнадцать лет. Но теперь ощущалась и тревога, мешающая полностью отдаться радости.
Если так подумать, то вся поездка была окрашена в темные тона. Я отпила из чашки, переминаясь с ноги на ногу. Но назвать эту поездку ошибкой, я уже не могла. Что-то меня звало сюда и это не просто долг перед родителями или желание вспомнить забытое. Я словно должна была доделать нечто важное. И это ощущение не переставало щекотать изнутри.
Я поежилась от порыва прохладного ветра. Беззаботное восхищение этим ясным утром резко исчезло, и я вернулась в дом. Взглянув на созданный уже за одну ночь беспорядок, решила оставить уборку на вечер. Сейчас я планировала прогуляться к дому и встретиться, наконец, с тетей Верой и сестрой. Лучше расправиться с этим сразу.
Для того чтобы собраться мне потребовалось перевернуть все сумки в поисках джинсов, футболки и кардигана. Одевшись, я с трудом сложила непослушные волосы в высокий хвост, из которого тут же пружиной, словно медная проволока, вскочил волосок. Махнув рукой, я взяла телефон, наушники, небольшой рюкзачок со всем необходимым и, не забыв ключи, вышла из дома.
Закрыв дверь и ворота на замок, я вышла на дорогу и остановилась. Мой взгляд тянулся дальше по переулку, на самый верх, к подножию горы. Там, в тени сосен и пихт, был спрятан наш, точнее, мой дом. Совсем недалеко от того места, где я сейчас стояла. Всего лишь пройти вверх метров сто, повернуть направо, мимо соседских домов, и подняться еще выше по выложенному щебнем подъездной дороге. И за поворотом должна показаться сначала крыша, покрытая коричневой черепицей, а затем постепенно вынырнет сам дом.
С этими мыслями я двинулась по направлению к своему дому. В голове картинка прошлого была столь отчетлива, что мне потребовалось немало усилий для того, чтобы вспомнить о пожаре. Возможно, тетя права, и дом вообще не годен больше ни на что, кроме продажи.
Запыхавшись, я добралась до поворота направо. И едва подняв голову, наткнулась на настороженный взгляд двух женщин, болтающих друг с другом рядом с воротами одного из домов. Я улыбнулась и кивнула им. Но женщины с подозрительным любопытством осмотрели меня, не ответив. Я нахмурилась. Нет уж, мы поговорим.
– Добрый день. – Сказала я, решительно приблизившись к воротам. – Не подскажите, я правильно иду? К дому Белозерских.
– К дому? – Фыркнула одна из женщин, старая и настолько сморщенная, что на ее фоне собеседница, пышущая истинно славянским здоровьем, выглядела гигантом. – Это рухлядь, а не дом. Пора бы уже снести его.
Мне послышалось явная брезгливость. Я нахмурилась, но промолчала. Вторая женщина взмахнула рукой в сторону холма.
– Да правильно идете. Наверх подниметесь, повернете направо и вот вам и дом.
– А вы чьих будете? – Спросила старуха.
Я открыла было рот, но вторая женщина резко всплеснула руками.
– Не из Белозерских то сама? Волосы Анькины, поглядите, баб Даш.
– И точно. – Мелко закивала баба Даша.
Лицо старухи покрывали коричневатые пятна и морщины, напоминая кору старинного дерева, и я, при всем желании, почему-то не могла испытывать к ней неприязни. Обе женщины были настолько самобытны и близки с природой, что я только с любопытством прислушивалась к их особенному выговору. Между делом те разглядывали меня, перекидываясь многозначительными взглядами.
– Да, я Алиса Белозерская, дочь Виктора и Анны. – Я немного смущенно дернула плечом. – Ну как вы уже заметили.
– Очень похожа на отца. – Продолжила баба Даша, словно не слыша меня. В ее словах слышалось осуждение. – Смотри Валентина, глаза такие же зеленые, с бесовщиной.
Я невольно усмехнулась. Да уж, здесь схожесть действительно могли принять за преступление. Вторая женщина взглянула на старуху с сомнением.
– Да ну, вылетая Анечка. – Возразила она. – Волосы рыжие, как у русалки.
– Растрепанные все. – Подчеркнула баб Даша. Я ей явно не приглянулась.
– Я помню, Анечка чудесные цветы выращивала. – Мечтательно продолжила Валентина. – Мы росточками менялись. Здесь-то не цветет ничего, а у Ани все, как на дрожжах росло. Помните, баб Даш?
– Помню. – Махнула та рукой. – Мы все ей обзавидовались. А оно потом вон как вышло. Убили.
– Кто убил? – Нахмурилась я.
Валентина одернула баб Дашу, но было уже поздно.
– Отец твой и убил. – Сказала старуха.
– Баб Даш! – Возмущенно произнесла Валентина. – Зачем девочку пугать?
– А что она, не знает сама что ли?
– Да нет, так-то пожар записан, как несчастный случай. – Я в задумчивости почесала переносицу. – А здесь, значит, другое мнение?
– Да мы слышали, как ругались они постоянно, крики, ссоры. – Увидев мою спокойную реакцию, Валентина разговорилась. – На Ане лица уже последние месяцы не было. Что ж тут думать, муж поджег и самоубился потом.
– А я тебя что-то не помню…– Вдруг произнесла баб Даша.
– Да ну, баб Даш, это же она чуть в пруду не утопла.
– Точно. Обошлось все, гляди-ка. А говорили, девке не жить.
Я вновь нахмурилась, мало понимая, о чем они говорят. Случая с прудом я совершенно не помнила. Но в моем случае на память надеяться не стоило. Скорее всего, еще один темный эпизод, сокрытый в глубинах моей головы. Я вздохнула, чувствуя, как от переизбытка неожиданной информации начинала болеть голова.
– Что ж, приятно было с вами пообщаться. – Не выдержала я, желая поскорее остаться наедине с новыми мыслями. – Хочу успеть посмотреть на дом.
– А, это дело хорошее. А то стоит обездоленный, жалко, добротный дом, до ума довести бы. Верка совсем забросила.
– Да его хоть снести совсем. – Вставила вновь свои пять копеек баб Даша. – А то лишь жути нагоняет.
– Жути?
– Да. – С вызовом ответила та. – Говорят, там духов видели. Вечно вопли оттуда какие-то слышны. И я сама слышала по ночам одно время.
– Надо же, – удивилась Валентина. – А я сплю как убитая и не слышу ничего.
Я почувствовала невольную симпатию к женщине. Улыбнувшись Валентине, я перевела взгляд на баб Дашу и дружелюбно сказала:
– Вам послышалось, бабушка. Души моих родителей упокоились, и кричать им нет нужды.
Я и сама хотела бы в это верить. Кивнув напоследок соседкам, я, не дожидаясь ответа, двинулась вперед по дороге.
– Ну и что ты накинулась на нее? – Послышался позади шепот Валентины. – Не видишь, девочка еще совсем. Хрупкая, жалко ее.
От ответа бабы Даши я похолодела внутри.
– Жалко-то жалко, но это не к добру. Она – дочь убийцы.
***
Внутри все сопротивлялось услышанному. Я всерьез задумалась, поднимаясь вверх по дороге. Не могло такого быть. Мой отец… Высокий, с худощавым лицом и темными волосами, улыбающийся зелеными глазами. Он любил нас.
Конечно же я, как и каждый ребенок, идеализировала свою семью. Случались сильные ссоры, но в каких отношениях их нет? Мой отец был не идеален, но это не делает его убийцей.
С тяжелыми мыслями я все же добралась до поворота наверх, за которым и начиналась территория нашего дома. На самом верху, я, словно оттягивая время, остановилась, уперев ладони в колени. И тут же заметила, что подъездная дорожка, когда-то аккуратно засыпанная гравием, вся заросла травой.
Глубоко вздохнув, я выпрямилась и все же решилась взглянуть на дом. Из моей груди вырвался вздох облегчения и вместе с тем горечи. Я боялась увидеть совершенные развалины – по фотографии в объявлении степень разрушения определить невозможно. Но дом выглядел не так заброшенно, как я ожидала. И все же он уже был совсем не тем домом, образ которого я так долго лелеяла в памяти.
Дом моего детства, моей мечты был самым уютным и светлым местом на земле, но этот, реальный дом просто заброшенное двухэтажное здание, в котором когда-то жили люди. И это здание вызывало только глубокую, не до конца осознаваемую печаль. Передо мной стоял памятник моего прошлого.
Я нерешительно подошла ближе. Как же долго я мечтала об этом мгновении. Дом окружен невысоким забором, но внутреннее состояние первых этажей просматривалось – в гостиной почти отсутствовали перегородки и свет бил из всех окон, ясно показывая убранство помещения.
Из хорошего – дом не так уж сильно пострадал от пожара. Стены внутри черными от сажи, сгорело деревянное крыльцо, обгорела почти вся передняя часть дома, и скорее всего, прихожая и лестница на второй этаж. Я попыталась рассмотреть в окно прихожую, но ее закрывала черная, обугленная стена.
Видно, что Вера все же постаралась над домом – вставила новые окна, и теперь свежие деревянные рамы выглядели жутко на фоне почерневших голых блоков. Обгоревший сайдинг, Вера, по всей видимости, просто содрала, оставив дом без отделки. Я почувствовала невольный прилив признательности к тете. В конце концов, ей тоже не все равно.
Спасибо бабушке с дедушкой – построили дом на века. Много раз мне рассказывали о том, как трудно и дорого было тогда приобрести блоки для постройки, но они все же сделали это. И теперь я ясно осознавала величие этого бытового подвига – благодаря стараниям предков дом возможно восстановить полностью.
Я начала подсчитывать в уме все необходимые убытки. Скорее всего, пострадала вся внутренняя отделка, и запах гари все еще чувствуется. Нужно снести и заново пристроить крыльцо. Отделать первый этаж сайдингом, а лучше бежевым кирпичом, расчистить камин, положить новый паркет, но в целом, все это не так уж и невозможно. Я быстро внесла все эти моменты в заметки на телефоне, не забыв сфотографировать разрушения.
Обойдя дом сзади, я замерла, разглядывая задний дворик. Я не могла видеть, в каком состоянии находился сад мамы, но зато раскидистые ветви яблони просто невозможно не заметить. Я не выдержала и слезы, так долго сдерживаемые, покатились по щекам. Прошла словно целая эпоха. Я вытерла слезы, улыбнувшись от нахлынувших воспоминаний. Я все еще помнила запах земли на своих руках.
– Давай, сюда нужно вставить палку и привязать к ней ствол нашей яблоньки, – услышала я словно наяву нежный голос матери. – А иначе она может сломаться от сильного ветра, и мы никогда не поедим яблок с нее.
– Да, мама. – Прошептала я, продолжая разглядывать ветви дерева.
Яблоки созреют еще не скоро – яблоня только отцвела, но я все равно улыбнулась сквозь слезы. Да, я поем яблоки этим летом. И пусть даже они будут самыми кислыми и горькими на свете, как тот крыжовник из рассказа Чехова.
Смахнув с глаз слезы, я помотала головой, отгоняя нахлынувшие эмоции. Я сфотографировала дом и сзади, хотя он почти не пострадал с этой стороны. Повернувшись, чтобы уже уходить, я почувствовала ледяной холод, пробежавший по спине. Я еще не понимала, чем вызван ужас, но медленно повернулась к дому, обводя взглядом каждое окно. Просто показалось. Так говорил спокойный и четкий голос в голове, но сердце бешено застучало, опровергая глас разума. Я что-то видела. Мое сердце сковало ужасом, потому что на какой-то краткий миг в окне на втором этаже показалось лицо, и я увидела его краем глаза.
Но теперь дом просто насмешливо смотрел на меня черными глазницами окон. Стоял ясный день, солнце едва пробивалось сквозь ветви сосен, окружавших дом, щебетали на разный лад птицы. Но, несмотря на это, я почувствовала нестерпимое желание бежать от этого места как можно дальше. Пока оно не поглотило меня так же, как и родителей.
***
Спустя сорок минут я уже стояла у нужного дома. Двухэтажный коттедж в американском стиле, построенный намного позже, чем наш семейный дом, выглядел чудно в соседстве с простыми деревенскими домиками. Наверное, моих родственничков не особо любят в поселке, подумалось мне. По крайней мере, мне бы этого хотелось.
Я бежала до дома тети Веры так, словно за мной гнался тот самый увиденный призрак, и теперь еле могла отдышаться. Всю дорогу меня мучила мысль – показалось или нет? И чем сильнее я убеждала себя в том, что ничего не видела, тем отчетливее понимала обратное. Теперь, стоя перед домом тети, я была убеждена, что действительно видела там кого-то. Но кто бы мог находиться внутри? Какие-нибудь беспризорники, живущие там, пока никто не следит за домом?
Немного подумав, я усмехнулась и поняла, что, скорее всего, так и есть. Мне стало немного стыдно, что я так просто испугалась и сбежала от собственного дома, вместо того, чтобы защитить его и решить проблему. Мозг успокоился, найдя трезвое объяснение увиденному, но сердце продолжало потряхивать от тревоги.
Я чувствовала себя ужасно уставшей, хотя едва ли наступило время обеда. Предстояла еще одна тяжелая встреча. Меня передернуло, едва я подумала о двоюродной сестре.
Наконец, собравшись духом и поправив растрепавшиеся волосы, я решительно ткнула на звонок. Вместе с трелью послышался веселый собачий лай. Спустя минуту дверь дома скрипнула, я услышала быстрое шарканье, и, ворота окрылись. Я вовремя изобразила радостную улыбку.
– Алиса, ну наконец-то. – С умеренной радостью поприветствовала меня тетя Вера, холодно оглядев с ног до головы. – Заходи, мы уже тебя потеряли.
– Да, привет. Увиделись, наконец. – Стушёвано поздоровалась я, заходя в чистый, отделанный плиткой двор.
Собака породы хаски весело прыгала в аккуратном вольере, ставя лапы прямо на решетку. Похоже, она единственная, кто обрадовался моему приходу. Я мрачно усмехнулась и перевела взгляд на горделиво выпрямленную спину тети Веры. Волосы у нее были привычно заколоты в низкий пучок. И сзади она почти не изменилась. Только темные густые волосы стали почти полностью седыми.
Внутри дом выглядел также ухоженно и дорого, как снаружи. Я с интересом разглядывала интерьер и невольно примеряла на свой дом. Мне бы хотелось тоже сделать в прихожей стену с деревянными панелями и постелить такой же, темно-орехового цвета, паркет.
Разувшись, я вслед за тетей двинулась в гостиную, где на диванчике у камина нас уже ожидала Диана, сильно раздобревшая. Я с некоторым удивлением рассматривала ее живот. Судя по нему, шел уже месяц седьмой. Да уж, по крайней мере, сейчас она выглядит как бегемот. Я не могла скрыть злорадство.
– Привет. – Улыбнулась Диана, и я невольно содрогнулась, увидев, насколько сестра стала похожа на тетю Веру в молодости.
Они сели рядом, оставив мне кресло напротив, и теперь два одинаковых лица смотрели на меня с одинаковой холодной вежливостью и неприязнью в глубине темно-зеленых глаз. Я отвела от них взгляд, оглядывая комнату и чувствуя себя грязной в этом глянцевом доме в пыльных джинсах и водолазке.
– У вас чудесный дом. – Сказала я как-то совершенно по-дурацки, и тут же смутилась.
– Спасибо. – Среагировала Вера. – Хотя, может, на кухне лучше устроимся? Мы чай пили, горяченький еще остался, Дин?
Ее попытка разрядить обстановку оказалась успешной. Диана отмерла, прекратив кровожадно разглядывать меня.
– Да, мам. Пойдем. – И кузина встала, бодро засеменив на кухню вслед за матерью.
Я двинулась за ними, продолжая разглядывать стены. Среди коллажа из фотографий мелькнула общая семейная фотография на стене, сделанная, видимо, незадолго до моего рождения. Остановившись, я рассмотрела фотографию. Все семейство стояло на фоне нашего семейного дома. Дедушка с бабушкой, тетя Вера с дядей Славой и его семьей, Денис, держащий на руках грудную Диану, обнимающиеся беременная мама и отец. Но сбоку фотография была обрезана, причем довольно неровно. Словно тут стоял кто-то еще.
– Алиса, ты чего там? – Раздался голос тети. – А, ты вот где застряла.
Я повернулась к ней, улыбнувшись.
– Здорово увидеть всех вместе. – Кивнула я на фотографию.
Вера растерянно кивнула мне в ответ.
– Пойдем. – Она потянула меня в сторону кухни, но я остановила ее.
– Подожди. Я хотела кое-что спросить. – Мне не хотелось говорить о подозрениях об отце при Диане. – Ты знаешь, что в поселке ходят слухи о том, что это папа устроил поджог?
Вера вздрогнула. Чувствовалось, что ей неприятно это слышать. Но удивления во взгляде я не заметила. Она кивнула, скривившись.
– Им только дай повод. – Ответила тетя с саркастической усмешкой. – Просто несчастный случай – это ведь так скучно. А вот управляющий мебельной фабрикой сошел с ума и сжег свою семью, звучит куда веселее.
– Да уж, еще то веселье… – Я закусила нижнюю губу. – А еще меня приняли за пропавшую в год пожара девочку. Слышала об этом?
Тетя Вера неожиданно побледнела и впилась в меня глазами. На какое-то мгновение в них пронесся испуг, но она быстро взяла себя в руки. На еще вполне моложавом лице появилась заготовленная грустная улыбка.
– Это племянница со стороны Славика, Даша – Она опустила взгляд и сокрушенно покачала головой. – Его сестра с мужем приезжали на похороны Вити и Ани, а потом их девочка пропала прямо из дома, где они поселились. Такое горе. Мы потом долго оправиться не могли. У нас эта тема закрытая, при дяде не вздумай сказать.
– Конечно не скажу. Ничего себе… – Пробормотала я. – Прости. Я даже не знала, никто не рассказывал. А что с ней случилось?
– В полиции сказали, что она решила утром искупаться в реке, и ее унесло течением. Уж не знаю, никто там особо и не разбирался. – Вера сокрушенно развела руками. – Вот она на фотографии.
Вера ткнула пальцем на общий снимок, который я разглядывала двумя минутами ранее. Маленькая фигурка, прижавшаяся к бедру тети Тоси, сестры дяди Славы. Я почувствовала укол жалости. Такая крошка, не представляю, как это пережили ее родители. Словно все наше семейство в тот злосчастный год настигло проклятие.
– Ну пойдем, Дина уже заждалась. – Дернула меня тетя Вера за рукав, отвлекая от фотографии.
Вздохнув, я пошла вслед за тетей на кухню. Устроившись на кухне за большим круглым столом, накрытым уютной скатертью в красно-белую клетку, я взяла предложенную кружку с чаем и кусок пирога.
– Это Динка пекла, попробуй. – С ноткой гордости сказала тетя Вера.
– Вот как. – Я удивленно вскинула брови.
Насколько я помнила – Диана боялась даже сделать себе чай самостоятельно, постоянно гоняя меня на кухню. Попробовав кусок пирога, украшенный дольками абрикосов, я сделала вывод – сестра определенно поменялась.
– Очень вкусно. – Сказала я с улыбкой и сестра ответила мне, что не могло не пугать тех, кто знал прежнюю Диану.
И что с ней такого произошло? Я исподтишка разглядывала сестру. От того монстра, который издевался надо мной почти все время, что я жила в этом доме, не осталось и следа. По крайней мере, выглядела сестра теперь крайне кротко и дружелюбно.
– А как Денис, дядя Слава? У них все хорошо? – Спросила я, прерывая затянувшееся молчание.
– А, да, Денис серьёзно занимается спортом, уже ездил на региональные соревнования по биатлону. – Самодовольно ответила тетя Вера. Краем глаза я заметила, как на секунду скривилось лицо Дианы. – Отец на фабрике, только к вечеру придет. Так что живем тихо и спокойно. Только вот у Дианки не срослось.
– Мам! – Одернула ее Диана, нахмурившись. – Алисе это вряд ли интересно.
– Ну почему же. – Я взглянула на сестру в упор.
Между нами вновь пронеслась молния. Нет, монстр никуда не делся, подумала я, заметив промелькнувший в глазах Дианы прежний бесовский огонек.
– Ну а что? – Ответила тетя Вера, не заметив напряжения. – В конце концов, это мы в деревне живем, а Алиса из города и знает, что это уже в порядке вещей. Все женятся и не женятся, как им заблагорассудится.
– Это точно. Всем уже все равно друг на друга.
– Ну вот. И что же ты вдруг решила навестить нас?
– Просто… – Я замялась, не ожидая такого резкого перехода к волнующей теме. – Хотела проведать и вас, и на дом взглянуть перед продажей.
– И что, ходила, смотрела? – Тетя тщательно прожевывала кусок пирога, глядя на меня ничего не выражающими глазами.
– Да, сходила утром, не выдержала. Вы отлично о нем позаботились, тетя Вера. Мне даже неловко, что я не помогла.
– Да ничего. – Гордо улыбнулась Вера. – Я наследие не забываю, вот только, как я уже говорила, за ним трудновато ухаживать стало.
– Я понимаю. Еще и внук скоро появится на свет, за ним уход нужен. Но в целом дом еще в хорошем состоянии и я бы очень хотела его восстановить.
– А кто этим заниматься будет? – Без обиняков спросила Вера, взглянув на меня свысока. – У тебя денег так много?
– Не много, но я скопила определенную сумму. Я же говорила по телефону. – Я выдержала взгляд тети, хотя мои руки слегка задрожали от волнения. – Ты свою часть уже сделала, остальное я могу доделать сама. Денег у меня, я думаю, хватит.
Тетя Вера поджала губы. Ее глаза сузились.
– Я не понимаю, к чему эта возня, если уже есть покупатель? Он предлагает хорошие деньги за эту рухлядь. Ты не думай, мы и с тобой поделимся.
– Да причем здесь деньги? – Я старалась говорить твердо, хотя руки выдавали меня, нервно вертя полупустую чашку. – Просто я не хочу терять единственное, что осталось у меня от мамы с папой.
– Ну ты пятнадцать лет как-то прожила без этого дома и ничего.
Я возмущенно взглянула на нее.
– И пятнадцать лет копила деньги на его восстановление. В любом случае я против продажи и если хочешь, могу выкупить твою половину.
– Нет. – Покачала головой тетя Вера в ответ и быстро заговорила дальше. – Я думаю, что умнее будет от него избавиться. Ты молодая, сейчас выкупишь, поиграешься и бросишь снова. Да и выкупишь по минимальной цене, а там приличные деньги предлагают. И тебе, и нам на жизнь хватит. Это хорошо, что приехала. Решим сразу на месте, без всяких доверенностей и нотариусов.
Говорила Вера складно, с улыбкой и чуть растягивая гласные. Я в детстве жутко боялась, когда тетя начинала так говорить. Так, словно все уже давно решено и от меня требовалось просто согласиться. Вот и сейчас я чувствовала, как тетя аккуратно стягивает меня со всех сторон так, чтобы я не смела вырваться. «Просто согласись, а дальше я сама все сделаю», – говорили ее холодно-ласковые глаза. Я содрогнулась от одной этой мысли.
– Нет. Я уже сказала, что деньги не важны. Я не хочу ни за какие деньги продавать то, что осталось у меня от них.
Последние слова я проговорила так яростно, что тетя Вера чуть отодвинулась в удивлении. Мгновение – и в ее глазах вспыхнула злость. Она махнула рукой.
– Как была эгоисткой, так и осталась. А мне еще внука растить.
– Вот именно. – Поддакнула Диана, презрительно взглянув на меня.
– Что? – Я чуть не задохнулась от несправедливости. – Я эгоистка? То есть вам захотелось продать принадлежащий мне по всем правам дом, а я должна просто сделать, как вы хотите? Ради чего?
– Ну, это будет честно. – Пожала плечами тетя Вера, сверля меня глазами. – Я на этот дом горбатилась полжизни. И Динка даже беременная туда ходила, убирала. А ты в это время где была?
– В ссылке. – Выпалила я, вскакивая из-за стола. – Ты забыла? Я умоляла остаться здесь, чуть ли не на коленях стояла, а ты отправила меня к бабушке Але. А теперь этим же попрекаешь?
Вера поморщилась и махнула рукой, словно мои слова были совсем незначительными.
– Не преувеличивай. И не говори со мной в таком тоне. Если надо, я все равно добьюсь своего. Знаешь же, чем все закончится.
И она взглянула на меня чуть весело, осознавая свою правоту. Мое лицо загорелось от злости и страха одновременно. Я вздохнула, успокаиваясь, неторопливо отнесла чашку в мойку, задвинула за собой стул под их взглядами.
– Дом ты не получишь, – сказала, наконец, я, мягко улыбнувшись тете. – Завтра я там поселюсь. И не пытайся меня вытравить, я имею прав на этот дом не меньше твоего. Когда надумаешь продать вторую половину – обращайся.
Развернувшись, я вышла из дома, не дожидаясь ответа. Я чувствовала, как сильно бьется сердце, до боли. Казалось, что сейчас меня просто разорвет изнутри от ненависти и обиды. Скрывшись за поворотом, я дала волю чувствам. Слезы полились сами собой. Я еще не могла поверить, что только что дала отпор человеку, которого боялась всю свою сознательную жизнь без родителей.
Солнце засветило во всей своей красе и я, почувствовав, что обливаюсь потом от быстрого шага, чуть замедлилась. Я глубоко вдохнула воздух, пропитавшийся запахом нагретой земли, пыли и реки. Облака, висевшие совсем низко над землей, казались подвешенными за ниточки. Словно до них можно дотянуться.
Несмотря на жару, я почувствовала, что все тело слегка дрожит. И с удивлением призналась себе, что мне страшно. Хватит ли мне сил довести развернувшуюся борьбу за дом до самого конца? Я не была в этом уверенна. Но в том, что Вера будет использовать любые возможности, чтобы отобрать у меня дом, сомневаться не приходилось.
– Но я не могу потерять его снова. – Твердо произнесла я вслух, сжав руки в кулаки.
Я знала, что не прощу себе эту слабость. И если требовалась война с Верой, то эту войну я выдержу до самого конца. Пусть даже не победного.
