Единая европейская валюта может умереть в двадцатилетием возрасте

Скоро исполнится двадцать лет с момента рождения на свет новой валюты – евро. Это региональная наднациональная валюта ряда европейских стран. Денежная единица евро была введена в безналичное обращение 1 января 1999 года, а 1 января 2002 года были введены в наличное обращение соответствующие банкноты и монеты. На сегодняшний день евро – официальная валюта девятнадцати стран Европы, образующих еврозону (Австрии, Бельгии, Германии, Греции, Ирландии, Испании, Италии, Кипра, Латвии, Литвы, Люксембурга, Мальты, Нидерландов, Португалии, Словакии, Словении, Финляндии, Франции, Эстонии). Евро также является национальной валютой ещё 9 мелких государств и юрисдикций, 7 из которых расположены в Европе (Андорра, Ватикан, Монако и др.). Буквально с момента своего рождения новая валюта, ставшая преемницей немецкой марки, французского франка, итальянской лиры и ряда других европейских денежных единиц, заняла и продолжает уверенно сохранять второе место в мире денег после доллара США. Так, в конце третьего квартала прошлого года доля доллара США в официальных валютных резервах стран-членов МВФ, составила 63,5 %. Доля евро была равна 20,0 %. Для сравнения: на китайский юань, несмотря на большие усилия Пекина по его интернационализации, пришлось всего 1,12 %. Еще более видное место евро занимает в международных расчетах. Так, по данным СВИФТ, в конце прошлого года доля доллара в международных расчетах составляла 39,3 %, а евро – 32,62 % (далее следовали британский фунт с долей 7,42 %, японская иена с 2,94 %, китайский юань с 1,75 %).

Страны еврозоны лишились значительной части своего национального суверенитета по той причине, что отказались от своих исконных денежных единиц, заменив их наднациональной валютой, называемой евро. Хорошо известно, что национальная валюта – важнейший признак и атрибут суверенитета. И речь идет отнюдь не о символических вещах – таких, как герб и другая национальная символика, которые изображаются на монетах и банкнотах. Речь идет о том, что, эмитируя национальную валюту, государство контролирует экономику страны. Во-первых, государство определяет объем денежной массы, обслуживающей оборот товаров, услуг и финансовых инструментов в стране. Во-вторых, оно может определять, кому эти деньги передавать (ведь современные деньги являются кредитными, они попадают в обращение в виде кредитов, предоставляемых коммерческим банкам, или займов казначейству и другим государственным организациям).

Отказ государства от национальной валюты означает отказ от эмиссионной функции, а отказ от эмиссионной функции означает отказ государства от управления экономикой и страной в пользу того центра, который выпускает ту валюту, которая обращается в данной стране. Страны, вошедшие в еврозону, отказались от возможностей управлять своими экономиками в пользу Европейского центрального банка, выпускающего евро и являющегося наднациональным институтом. Причем таким институтом, который фактически не подконтролен странам-членам еврозоны. Известно, что сегодня почти все Центробанки в мире обладают особым статусом, позволяющим им действовать независимо от правительств и других органов государственной власти. ЕЦБ в силу своей наднационального статуса обладает такой независимостью «в квадрате», ей могут позавидовать даже национальные Центробанки.

Одним словом, сегодня 19 государств, входящих в еврозону, фактически управляются Европейским центральным банком. А вот кем управляется ЕЦБ, – большой вопрос. Формально наиболее важные решения принимаются Советом управляющих ЕЦБ, в котором представлены руководители Центробанков стран-членов. Но, как мы уже сказали, назначения руководителей национальных Центробанков осуществляются на основе весьма «мутных» процедур, которые никак демократическими не назовешь. К тому же так называемые «национальные» Центробанки в еврозоне фактически превратились в региональные филиалы Европейского центрального банка и выполняют преимущественно технические функции. В современных европейских учебниках по экономике пишут, что Европейским центральным банком якобы управляют Центробанки стран-членов еврозоны. На самом деле все с точностью до наоборот: ЕЦБ управляет Центробанками стран-членов, превратив в свои филиалы. Получается, что «не собака вертит хвостом, а хвост вертит собакой».

С 1 ноября 2011 года президентом (высшим должностным лицом) ЕЦБ является итальянец Марио Драги. У него впечатляющий послужной список – исполнительный директор Всемирного банка, председатель Совета по финансовой стабильности (действует под эгидой Банка международных расчетов), управляющий Центробанка Италии (Banca d’Italia). Но, пожалуй, самое главное место его прошлой работы – американский банк Goldman Sachs, где он занимал должность исполнительного директора. Будучи формально итальянцем, Марио Драги очень тесно связан с заокеанскими банкирами. Недавно, между прочим, разразился скандал, связанный с тем, что нынешний президент ЕЦБ является членом «группы 30» (G30), которую называют секретным «клубом мировых банкиров». Омбудсмен ЕС Эмили О'Рейли (под давлением общественных организаций Европы) в начале нынешнего года призвала Марио Драги прекратить участие в СЗО.Дама отметила, что в G30 входят представители ряда крупных банков, которые прямо или косвенно контролируются ЕЦБ. Тем самым подрывается доверие к ЕЦБ как «независимому» институту. Кстати, это была уже вторая попытка (первая была предпринята в 2014 году) заставить президента ЕЦБ придерживаться устава этой организации, запрещающего подобного рода «непрозрачные» контакты, порождающие «конфликты интересов». Марио Драги проигнорировал эти призывы.

Италия – одна из первых стран еврозоны, где стали зарождаться идеи возврата к национальной валюте. Поначалу некоторые итальянские политики и экономисты не выдвигали радикальных требований выхода из еврозоны и полного отказа от евро. Обсуждался проект введения в обращение параллельно с евро так называемых «фискальных денег». Считается, что идея таких денег восходит к немецкому политэконому Георгу Фридриху Кнаппу, который в 20-е годы прошлого века разработал «хартальную» теорию денег (название происходит от латинского «charta» – листок бумаги). Обычно обращают внимание на ту часть теории немца, в который он обосновывает ненужность золотого обеспечения денег. В этом Кнапп созвучен с русским экономистом Сергеем Шараповым, который еще в конце 19 века написал работу «Бумажный рубль» (выступал против золотого рубля) и английским экономистом Джоном Кейнсом («Трактат о деньгах», 1931). Но нынешних итальянцев в работе Кнаппа заинтересовало другое: а именно то, что деньги может эмитировать и изымать из обращения не только Центробанк, но также казначейство. Идея вполне здравая, но табуированная по вполне понятным причинам: казначейские деньги подрывают монополию Центробанков, принадлежащих ростовщикам и обслуживающим их интересы.

Но то, что итальянские политики и экономисты предложили под названием фискальных денег, обычными казначейскими деньгами не являются. Речь идет о правительственных облигациях, которые с формально-юридической точки зрения нельзя назвать законными платежными средствами. Но вместе с тем государство может использовать их для закупок товаров и услуг, финансирования инвестиционных проектов и готово принимать для уплаты налогов и оплаты правительственных услуг. Кроме того, государство не будет чинить препятствий бизнесу и гражданам, если они захотят использовать эти облигации в качестве средства платежа и обмена между собой. Сторонники введения параллельных фискальных денег рассчитывают, что они смогут оживить экономику страны за счет стимулирования инвестиций и спроса, которые после финансового кризиса 2007–2009 гг. начали резко сжиматься. Объем эмиссии фискальных денег варьирует в зависимости от экономической конъюнктуры. В благополучные периоды времени их выпуск может вообще прекращаться. Никаких купонных платежей по таким облигациям не осуществляется.

Идею введения фискальных денег поддержали все основные оппозиционные партии, хотя в их предложениях имелись свои нюансы. Партия Берлускони «Вперед, Италия» назвала такие деньги фискальными кредитными сертификатами (CCF). CCF официально не являются правительственным долгом и не увеличивают сумму итальянского госдолга. Сертификаты могут обращаться в течение двух лет в экономике как средство обмена и платежа, а в конце указанного срока погашаются путем уплаты налогов последним их держателем.

А вот партия «Лига Севера» назвала фискальные деньги миниботами. Их предложено использовать в обращении в виде бумажных знаков такого же формата, как и евро. Они будут выдаваться государством бизнесу и физическим лицам, имеющим право на фискальные льготы. Могут использоваться для уплаты налогов и услуг государственных предприятий.

Партия «Движение пяти звезд» предлагает вводить фискальные деньги в обращение в виде электронных пластиковых карт. Погашение их в виде уплаты налогов может происходить в любое время (не надо, например, дожидаться истечения двухлетнего срока как в случае CCF).

Итальянские и зарубежные эксперты утверждают, что выпуск фискальных денег не нарушает законодательства ни Италии, ни Европейского союза. Однако еврочиновники с подозрением относятся к проекту введения таких параллельных денег, небезосновательно опасаясь, что они будут подрывать монополию евро и Европейского центрального банка.

Однако идеи введения параллельных фискальных денег были на повестке дня политической жизни Италии лишь до последних парламентских выборов в марте нынешнего года. После успеха на выборах партий евроскептиков – «Движения пяти звезд» и «Лиги Севера» – требования многих итальянских политиков стали более радикальными. Они стали требовать полного выхода Италии из еврозоны и возвращения к национальной валюте – лире. Появилось много статей и аналитических материалов, доказывающих, что вступление Италии в еврозону привело к ухудшению социального и экономического положения в стране.

Американский экономист Нуриэль Рубины считает, что, если Греция, Португалия, Италия покинут евро-зону, они смогут выйти от многолетней экономической депрессии и политической нестабильности. Да, поначалу возможны некоторые потери ВВП этих государств из-за отказа от евро, но они более чем компенсируются экономическим ростом, который усилится после введения национальных валют. Сегодня в Италии даже вспомнили уже ушедшего из жизни Милтона Фридмана, основоположника современного монетаризма. Еще в конце прошлого века накануне введения евро он предрекал, что вероятность распада европейского интеграционного союза, основанного на единой валюте, равна 99 процентам.

В 2015 году Греция оказалась в тяжелейшем финансовом кризисе, в одном шаге от масштабного дефолта по суверенному долгу. Три года назад Греция была уже готова выходить из еврозоны, отказаться от евро и вернуться к своей драхме. Лишь в последний момент Брюсселю вместе с Международным валютным фондом удалось договориться с Афинами. Греции была предложена программа спасения на общую сумму 86 млрд, евро (до августа 2018 года). Призывы греческих политиков и экономистов вернуться к драхме затихли. Но думаю, что после завершения программы помощи уже в конце этого года в Греции опять могут заговорить о выходе из еврозоны.

Надо сказать, что и в более благополучных, чем Италия и Греция странах, также усиливаются настроения в пользу отказа от евро. Лидер «Национального фронта» Марин Ле Пен в ходе предвыборной кампании в начале 2017 года не раз заявляла о необходимости выхода Франции из еврозоны, называя единую европейскую валюту «живым трупом» и «политическим инструментом ЕС».

А вот другая страна – Нидерланды. Ее принято относить к так называемому «ядру еврозоны». И тем не менее, для всех стало неожиданностью, что в начале прошлого года парламент этой страны принял решение проверить, насколько выигрывают или же, наоборот, проигрывают Нидерланды от общеевропейской валюты – евро. Сами голландцы постепенно теряют уверенность, что они выигрывают от евро: в конечном итоге, в относительно благополучных странах еврозоны вкладчики хорошо знают, что проценты, которые они должны были бы получить по своим капиталам, но которые из-за политики ЕЦБ они так и не получают, направляются на поддержку экономик-банкротов ЕС: Греции, Италии, Испании, Португалии и Кипра. Проигрывают также все голландские налогоплательщики: Нидерланды вынуждены участвовать в кредитовании названных проблемных страны. Этого требуют Брюссель и Берлин, хотя все хорошо знают, что выданные кредиты Греция и подобные ей страны никогда уже не отдадут обратно. Фактически получается, что голландские (а также немецкие, люксембургские, финские и т. д.) налогоплательщики платят налоги также для нужд других стран.

Глухое недовольство европейской интеграцией, основанной на единой валюте, проявляют и немцы. Хотя ведущие немецкие и европейские СМИ предпочитают этого не афишировать. Еще осенью 2011 года в Германии был проведен опрос, согласно которому почти 50 % опрошенных немцев выступили за отказ от евро и возвращение немецкой марки.

Некоторые небольшие европейские страны, которые после распада социалистического лагеря стали членами Европейского союза, поспешили сразу же войти в еврозону. Это Словения, Словакия, а также Эстония. В 1990-е годы были сильны настроения войти в еврозону и у Польши и Чехии. Сроки такого вхождения несколько раз откладывались. Однако сегодня в указанных двух странах прежняя тяга к евро полностью испарилась.

В последние дни мая нынешнего года (т. е. на прошлой неделе) началось резкое падение курса евро по отношению к доллару США. Оно обусловлено политическим кризисом, разразившимся в Италии. 29 мая известный миллиардер Джордж Сорос (видимо, под влиянием событий в Италии) заявил, что Европу ждет в ближайшее время жесточайший финансовый кризис.

Думаю, что это лето может стать самым тяжелым и напряженным для еврочиновников. Впрочем, как и для многих рядовых европейцев и европейского бизнеса. Евроскептики в Италии получили большинство голосов на прошедших в марте выборах. 31 мая после затяжного политического кризиса удалось сформировать коалиционное правительство, которое будет реализовывать программу из тридцати пунктов. Программа предусматривает выстраивание новых отношений Рима с Брюсселем. Новое правительство намерено предъявить Европейскому союзу условия сохранения своего членства в ЕС и еврозоне.

Во-первых, списать долг Италии перед Европейским центральным банком на сумму 250 млрд, евро (почти 300 млрд. долл.). Во-вторых, отметить для Италии нормативы Маастрихтского договора 1992 года (предельные значения суверенного долга, величина бюджетного дефицита, процентные ставки по долгу и т. п.). Фактически это ультиматум Рима Брюсселю. У Брюсселя два варианта поведения в этой ситуации: согласиться с ультиматумом итальянских евроскептиков или отказать Риму.

Трудно сказать, какой вариант следует назвать плохим, а какой совсем плохим для евро и еврозоны. Есть сильное подозрение, что в конце нынешнего года здание валютной интеграции Европы начнет сильно шататься. А в следующем может произойти его окончательный обвал. Между прочим, упомянутый мною Джордж Сорос в своем выступлении по поводу грядущего финансового кризиса в Европе посоветовал странам-членам еврозоны возвращаться к национальным валютам, а Брюсселю – не препятствовать им в этом. Если такой совет исходят из уст матерого мондиалиста, значит, действительно, в единой Европе «дело пахнет керосином».