Глава 8

Михайла стоял по пояс в ледяной воде и оттирал щеткой грязную шерсть битюга Василия. Коню процедура явно была по душе, он радостно мотал головой и отфыркивался, иногда шлепая по бурной горной речке копытом. Пахом сидел рядом на камешке, подставив обнаженное туловище солнечным лучам. Да уж, этим двоим мощное течение нипочем. Такие туши попробуй-ка сдвинь! Он и сам было полез купаться, да быстро передумал. Уж очень сильная была эта новорожденная речка, легкого Пахома попросту сбило с ног и протащило на несколько метров вниз по течению, под заливистый смех товарища. Промок насквозь, одежду вон, пришлось разложить на камнях сушиться.

Но это был успех! Вот она, река! С брызгами и шумом бежит по камням вниз по склону и скрывается в стене тумана на дальнем краю Михайлова холма. И не какой-то скромный ручеек или болотце, которое за пару дней пересохнет, как выходило у Пахома раньше. Настоящая, полноводная. Здесь, у истока, она еще не очень большая, метров пять шириной. Глубина – как и у всякой горной речки, Михайле на середине где-то по пояс будет. Но лиха беда начало. Главное – получилось!

Легкая тень заслонила солнце и Пахом, недовольно скривившись, потянулся и дотронулся крупного – в корзину размером – багрового кристалла, лежащего у телеги. Как только коснулся пульсирующего камня, окутавшие кристалл струйки тумана мгновенно растворились. Ишь ты, каменюка! Не нравится на солнце-то? Укрыться хочешь? Ну потерпи немножко. Сейчас ребята искупаются и мы, с божьей помощью, доставим тебя в укромное место. В мраморный зал, к алтарю. Там темно, прохладно и нет прямых солнечных лучей. Тебе понравится. Да и братьев твоих там уже много скопилось, так что не соскучишься.

А Михайлов холм такими темпами скоро уже пора будет переименовывать в Михайлову гору. Уж очень круто вверх растут каменные склоны. Сюда-то телега с горем пополам дотащилась, хоть и пришлось в некоторых местах подталкивать. А вот дальше, похоже, Михайле придется охотиться одному. Вряд ли битюг сможет подняться по таким склонам. Тут не конем надо быть, а горным козлом!

Пахом сел и огляделся вокруг. Каменистый холм начинался где-то в полуверсте на восток, и последние метров двести начал круто забирать вверх. Судя по местности, Михайла с Василием сделали тут подряд несколько двойных охот. Вон, и тут, и там торчат артефакты – приметные глыбы затейливых форм. А если глянуть на запад – то по самому гребню холма идет стена тумана. Тут уж не угадаешь, что там, за пеленой – вверх идет гора али вниз? Хотя чего тут гадать. Закономерность уже примерно понятна. Кто в туман войдет – под того местность и сформируется. И хорошо если природа озаботится как-то сгладить переход между разными типами местности. А то ведь запросто может получиться сразу посередине горы крутой обрыв или ущелье открыть.

Собственно, на это и был расчет у Михайлы, когда он предложил Пахому устроить тройную охоту. Да не абы где, а во вполне конкретном месте.

В том секторе, где Пахом поучаствовал в тройной охоте с кудрявым верзилой и его конем – заметный такой провал. Поверхность горки резко уходит вниз, образуя небольшое ущелье. Из которого, собственно, и вырывалась бурная река. Михайла перед охотой специально учил Пахома, куда именно надо загонять монстров прежде чем начать стрелять. Рисовал угольком схемы на камне, слова всякие умные говорил – какие-то карсты, сифоны… Пахом особо в тонкостях не разобрался, но суть уловил – Михайла предполагает, что такое сочетание уже открытых им артефактов местности создает хорошие природные условия для появления родника или, если повезет – озера.

Повезло, и даже с излишком. Полигон, где происходил бой, был полон камней и неровностей. Монстры – уже шустрые такие пауки-переростки с шипастыми лапами – как и раньше, не желали собираться втроем. Двое слепились в многолапое малоподвижное чудище, а третий бегал кругами и все норовил заскочить охотникам за спину. Вот тут-то скалы и помогли охотникам. Битюг Василий ловко отбил задними копытами по одиночному паучку и тот кубарем покатился к слипшейся паре монстров. Монстр отчаянно шкрябал лапами по камню, пытался затормозить, да куда там! Впустую проскрежетав когтями по базальтовой глыбе паук с разгону влетел прямо в слипшуюся пару. В этот момент охотники дружно дали залп.

Стечение обстоятельств, везение или еще что, но тройная охота была зачтена. Ветер, который сдувал туман с открывшегося сектора был особенно сильный, почти что шквальный. Да и сам сектор оказался большой, чуть ли не полверсты в поперечнике. Боярин что-то там говорил про нелинейную зависимость между размером добытого кристалла и открываемой территорией, но Пахом особо не стал в этом разбираться. Они, баре, умные, вот и нехай теории строят. Его дело – ходить в поле и приносить оттуда пищу для размышлений разнообразным теоретикам. Так сказать, фактический материал.

Битюг Василий накупался и, тяжко ступая копытами, вышел из реки. Следом вышел мокрый Михайла. Вот же медведь, все ему нипочем! Хоть бы мурашками покрылся для приличия, но нет. Стоит красный, будто только что из бани. У этих сибиряков явно какие-то свои собственные отношения с холодом, простым смертным не понять.

– Гляди, братюнь! – Михайлся раскрыл ладонь и показал Пахому маленький черный камешек, – Свезло нам с тобой так свезло. Трижды, можно сказать!

– Что это?

– Этот камень называется – магнитный железняк. Третье наше везение.

– А второе какое? Первое-то понятно – тройной волшебный кристалл…

Михайла махнул рукой.

– Да кристаллы-то – пес с ними! Первый раз нам свезло что реку открыли. Я, признаться, больше чем на озеро не рассчитывал. Второй раз – что на этой реке можно мельницу поставить. Гляди, тут даже запруду делать особо не надо, мать-природа сама постаралась. Вон там и там слегка почистить – и готово.

– А зачем здесь мельница-то? Мукомольня же есть там, у острога…

– Так не муку молоть, братка. Руду железную дробить будем. Говорю же – свезло нам!

– А ты, Михайла, в горном деле хорошо разбираешься?

Тот широко улыбнулся и с гордостью сказал:

– Ну а как же! Я ж с Урала родом!

Туман опять начал лентами опутывать пульсирующий багровым кристалл.

– Гляди, не нравится ему на открытом месте-то. Пора бы его домой тащить, брат лихой. А то еще истает на солнце…

– И правда. Вася, ну-ка поди сюда. Давай-ка, полезай в гуж. Домой пора!

Мужики быстро запрягли битюга в телегу, после чего исполнили гимнастическую репризу – поднять с земли большой кристалл таким образом, чтобы его одновременно касались все трое одушевленных. Это оказалось не так уж и сложно. Михайла просто показал, как его вдвоем закатить по конской ноге на холку, опереть на хомут и потом просто встать по бокам коня и придерживать камень руками, каждый со своей стороны. И не надо никаких там джигитовок и прочих цирковых трюков, как сначала думал Пахом. Все-таки с практичностью и смекалкой у Михайлы все в порядке. Одно слово – сибиряк!

Стрелец осторожно потряс Николая за плечо. Тот мгновенно открыл глаза, отбросил в сторону легкое шерстяное одеяло, спустил ноги с лежанки и сел.

– Что?

Картонка молча ткнул рукой в сторону дороги. Его бесстрастное лицо тускло освещалось светом углей из едва тлеющего костра. Николай потряс головой, прогоняя остатки сна, сунул ноги в сапоги, застегнул ремень и вышел из шатра. Немного ныла порезанная на вчерашней охоте рука, но опухоль вроде уже спадала. Ничего страшного. В крайнем случае саблю он может держать и в левой. А уж стрельбе-то повязка на ладони точно не помешает. Разве что заряжать теперь получается не так быстро. Ну да это пройдет за пару-тройку дней.

Ночное безоблачное небо было усыпано мириадами ярких звезд, яркая убывающая луна освещала едва колышущуюся степную траву.

– Показывай.

Картонка подошел к земляному валу, которым была опоясана застава и замер.

Николай присмотрелся. Там, далеко впереди, где-то у самой заглушки целый сектор туманной стены мерцал багровым. Весь туман справа и слева белый от лунного света, а посередине – багровая клякса. Интересно!

– Так-с. Слушай мою команду. Поднимай всех, проверьте оружие, изготовьтесь к стрельбе вот на этом редане. За старшего остается Уж.

Картонка развернулся и отправился к шатрам, поднимать спящих стрельцов. Николай поморщился. Эх, была же мысль что надо бы их в дежурство ставить парами! Как раз бы на три смены разбились. Но уж очень вчера все вымотались за день. Копали рвы вокруг заставы, обустраивали жилье, делали навесы от дождя и всякую хозяйственную мелочь. Хорошо поработали. С южной стороны уже появился земляной вал высотой почти по пояс, такой же глубины ров с внешней стороны и по краям наметили места будущих флешей. Так-то, конечно, сейчас называть эту земляную насыпь реданом – некоторое преувеличение, ну да ладно. Если работать как вчера, то дня за три можно будет опоясать всю заставу настоящим полевым укреплением.

Николай подошел к коновязи. Ты как, Сердар, готов? Давненько мы с тобой не ходили в ночное!

Мягкой поступью ахалтекинец скользил по ночной степи. Вон то место, где вчера создали ловушку. Туман разошелся от павшего вола и занял всю территорию прорехи уже к утру. И, видимо, от того, что кристалл был двойной страж взялся захватывать соседние сектора. По крайней мере вчера днем, когда Николай ездил сюда наблюдать у него сложилось именно такое впечатление. Туман в заглушке был как будто плотнее чем обычный и словно стучался своими вихрями в стенки коридора. Стучался, но не перемешивался. Даже с расстояния в несколько сотен метров была невооруженным глазом заметна разнородность обычного тумана и вот этого, воссозданного из брошенного на тушу кристалла. Сейчас же такой разнородности не заметно. Может, потому что ночь? Надо будет днем проверить еще раз.

Что же за багровые всполохи видел стрелец?

Николай подъехал поближе. Так, а это что такое?

По степи навстречу Николаю шагала серая человеческая фигура. С видимым усилием переставляя ноги, будто находится по пояс в воде. И все бы ничего, только вот лицо фигуры скрыто капюшоном, из-под которого видны два красных мерцающих огонька. Точно такие же, что были в черепе того чудовищного коня, который стал стражем тумана.

Ну-ка, и куда же ты у нас устремился такой серьезный, а? Николай пустил коня рысью и выхватил левой рукой саблю. Надо бы посмотреть чуть подробнее.

Фигура отошла от заглушки где-то на полсотни метров и остановилась. Николай пустил коня по кругу, с расстояния нескольких метров рассматривая ночного гостя. Ты кто, чудо?

Серый саван, драные штаны, сквозь которые просвечивают кости. Через плечо перевязь с кривой турецкой саблей. На поясе большой кремневый пистолет. Разодранная куртка, сквозь прорехи в лунном свете блестят обломки ребер. Эге, парень, выходит, ты когда-то был живым, а теперь страж тумана? А чего сюда приперся, скажи-ка? Умеешь, значит, ходить по открытым территориям?

Мертвый воин остановился и сложил руки на груди. Гарцующего вокруг Николай он, казалось, не замечал. Так и смотрел своими угольками из-под капюшона строго перед собой. Ну, и чего ты встал?

Вокруг ног призрака появился и забурлил туман. Николай огляделся. Ага, вот оно что. Этот чужак встал в аккурат на том месте, где должен быть центр сектора. Полсотни метров до ближайших границ закрытых секторов. А обычный сектор у нас как раз в сотню метров диаметром. Ну, в общем ясно. Наш доблестный Подвох завалил охотника, обратил в свою веру и отправил захватывать территорию. Интересно, а можно с ним воевать, пока он находится на открытом воздухе, а не в тумане?

Охотник бросил коня прямо на фигуру и на полном скаку взмахнул саблей. Хороший удар получился, снес голову с плеч в одно движение. Руки-то все помнят! Мертвый воин кулем тряпья осел на землю. Туман, начавший было клубиться у его ног рассеялся без следа.

Николай спешился и переворошил сапогом остатки призрака. Ну да, вон, с шипением растворяется в земле то, что было когда-то его телом. Монстр обыкновенный, одна штука. Сабля, пистолет, сапоги – все растворилось, а серый плащ с капюшоном остался. Интересно. Это почему так?

На ощупь ткань как ткань. Шов грубоватый, конечно. Хм… Николай внимательно пощупал свою одежду, а потом снова плащ призрака. Надо будет посоветоваться с боярином. Кажется, этот плащ не за кристаллы заказывали, как всю одежду Николая и прочих, а делали уже здесь. Может, люди, а может, мастеровые-картонки. Ведь все остальное растворилось. Так же, как и сбруя кобылы Пахома.

А вот кристалла после человека-монстра не осталось. А почему, интересно бы знать?

Туман, перегородивший дорогу снова замерцал багровым. Не искрами, показывающими где находится монстр, а прямо по всей площади. Несколько затяжных вспышек и… из серых клубов под лунный свет медленно вышла еще одна человеческая фигура. Ух ты! Подвох, старина, так у тебя сегодня было много добычи? Это ты молодец!

Интересно, скольких охотников он сегодня упокоил? Получается, что минимум двоих. А если повезло – то и всю тройку. Надо бы провести эксперимент. Этому, пожалуй, позволим сделать свое черное дело и захватить сектор тумана, а потом посмотрим как с ним будет происходить бой. Будет ли сумеречный полигон, как на обычной охоте? С кобылой Пахома такой полигон был. С какого момента туман перестает быть туманом и становится границей полигона охоты? А если выйдет третий – то надо бы проверить, смогут ли картонки снести его залпом из своих пищалей. Да и вообще, как оно будет – бой картонок против стража. Так-то уже выяснили, что в туман картонки не идут, а что будет, если страж вышел за пределы тумана?

Фигура медленно брела по степи. Да уж, видно, что тебе тяжко. То ли потому что ты мертвый, то ли потому что непривычная среда… Интересно, а днем они так ходить могут? Или только по ночам? А они выходят чтобы просто расширить границы тумана и бредут до центра соседнего сектора или могут и дальше отходить? Могут ли они становиться бродячими тенями, так сказать?

Сколько много вопросов! И на все надо бы получить ответы. Знания лишними не бывают.

Ты иди пока, мертвец. А я сейчас своих стрельцов пригоню. Как раз за полчаса обернемся и получим ответы на часть вопросов.

Николай вскочил на коня и помчался к заставе. Светало. День обещал быть хлопотным.

В паре верстах к югу от острога заканчивались сектора, открытые боярином и начинались те, что открывал Пахом. Болотца и лужицы на его землях пересохли и там за эти несколько недель вымахала большая сочная трава. Которую сейчас вовсю косили несколько крестьян и растаскивали в рядки для просушки. Время сейчас, судя по всему, где-то середина лета. Самое время для покоса. Еще немного – и солнце пережжет траву в сухую солому.

Чуть ближе к острогу паслось стадо коров, охраняемое одиноким пастухом и – ну надо же – настоящей собакой! Лохматая такая дворняга. Интересно, тоже картонка или Нина выпросила у боярина на нее кристалл? Надо будет расспросить.

А вон там и сама Нина. У самой стены острога паслось несколько коз, и Нина с какой-то из женщин-картонок заканчивала утреннюю дойку.

Подъехать поближе? Николай дернулся от воспоминаний. Как она тогда сказала, там, на конюшне?

– Не начинай, Николай. Ты вызвал меня сюда чтобы работать? Вот и давай работать.

– Да ты ж не подумай. Я ж к тебе со всей душой!

– А шел бы ты со своей задушевностью! – Нина посмотрела на него с яростью и какой-то затаенной тоской – Если не понимаешь – значит, и не поймешь. Значит, и не надо ничего объяснять. Бесполезно.

И рукой так махнула. Будто он в чем-то виноват.

Вообще-то женщине так нельзя с мужчиной разговаривать. Не принято. Если вдруг в деревне какая баба позволяла себе такое – ее мужик враз уму-разуму учил. Но Нина – исключение. И это чувствовали не только те, кто с ней в одной деревне жили, но и даже мимохожие, лишь мельком появлявшиеся в гарнизоне. За все эти годы она, пожалуй, была единственная женщина на всю округу, на которую никто ни разу не поднял руку. Ни мужики, ни тем более бабы. А, нет, не единственная. Была еще Карповна, но эта фурия – совсем другая история.

А ведь она все помнила. Вон, когда Николай со стены скомандовал коня подать – она все сделала так, как там, в закаспийском гарнизоне. Жесты, походка… да все то же самое! Только к Николаю отношение переменилось.

Вот и сейчас. Взглядом по всаднику мазнула, Николай поднял руку в приветствии, а она демонстративно так отвернулась.

Николай сжал ногами бока коня, посылая его дальше по дороге. Быстрей бы перед боярином отчитаться да вернуться на заставу. А то, чувствуется, из-за Нины он начинает вести себя как влюбленный малолетний дурачок. Ничего. Как-нибудь все образуется. Не может такого быть, чтобы все те годы счастливой жизни в гарнизоне пропали бесследно.

У самого острога жизнь била ключом. Николай увидел целых пять штук запряженных волами повозок, которые двигалась в сторону Михайлового холма и две, едва ползущие обратно. Все доверху груженые. Туда – досками и бревнами, обратно – разных размеров камнями. Ого! А тут, похоже, началась бурная хозяйственная деятельность!

И полей стало больше. Два пшеничных, на которых ходили одинокие фигурки картонок-крестьян, два под овес, и вон там еще большое поле раскинулось, на котором сейчас чем-то занималось чуть ли не десяток крестьян. Неужели картошка? Да и разных построек прибавилось. Рядом с овином крутила лопасти ветряка новенькая мукомольня, чуть подальше появился загон для скота и обширная левада, в которой ходили по кругу несколько лошадок.

У самых ворот Николай столкнулся с возвращающимся в острог боярином на своем верном Алмазе. Он выехал со стороны северной стены острога, а на руке его сидел… сокол! Вот это да!

– Здравствуй, Коленька! Как ты вовремя! А то я уж подумал, а не послатьли за тобой кого-нибудь? У нас тут, знаешь ли, много чего случилось за эти дни, а ты вроде как и не в курсе. Непорядок!

Николай отсалютовал забинтованной рукой.

– Да и у меня целый ворох новостей, ваше благородие! Вот, хочу доложить вам результаты любопытных экспериментов!

Боярин довольно крякнул, а потом спросил:

– А чего это ты, милый друг, взялся меня благородием именовать?

Николай улыбнулся и указал рукой на трехцветный российский флаг, развевающийся над шатром надвратной башни острога.

– Ну а как же, Андрей Тимофеевич? Мы же теперь, получается, не скит заброшенный в глухой тайге, а самый что ни на есть настоящий гарнизон. Форпост нашей страны, так сказать. С флагом и гербом. А вы, значит, получаетесь местный губернатор и воинский начальник в одном лице. Потому, выходит, и регламент табели о рангах следует блюсти.

Боярин рассмеялся и кивнул соколу.

– Вот, птаха. Гляди какой у меня первый помощник! Глазом не успеешь моргнуть, как в нашем остроге в придачу к благородиям еще и писари заведутся, а все этажи в хоромах чиновники займут с большими печатями! – потом снова повернулся к Николаю: – Ты только с новостями или еще и с добычей?

Николай кивнул:

– Да, привез один камень, с интересной историей. А вот от завтрака пока откажусь, уж не обессудьте. Очень уж наваристой кашей позавтракал там, на заставе.

– Хорошо. Давай тогда быстро трофей в алтарь загрузим и поедем догонять отряд. Новостями придется на ходу обмениваться. Время дорого, Николай!

Кристалл Николай добыл с того человекоподобного стража, которому дали возможность укрыть себя туманом. За час он захватил сектор, после чего серые клубы полыхнули багровым и стабилизировались. То есть прекратили бурлить и слились по тону с обычной стеной. После чего Николай пересек стену и попал на обычный охотничий полигон. Вошел один, без коня и картонок. Но бой получился жестким. Мертвый человек в тумане оказался невероятно быстрым и подвижным. Из ружья Николай промахнулся, после чего пришлось рубиться с мертвецом на саблях. Победа далась охотнику не сказать чтобы совсем легко. Фехтованию нужна практика, а всерьез рубиться ему не приходилось уже несколько месяцев. Но Николай все же взял верх в поединке, а от стража остался кристалл. Красный, не очень ровный, с приметными черными прожилками. Не прям точно такой же как тот, с пахомовой кобылы, но явно такого же типа.

Вместо третьего мертвеца из тумана вышел сам Подвох. Огромный, в два человеческих роста монстр, похожий на мифического греческого минотавра. Призрачный буйвол шел на мощных задних лапах, с широкой грудной клеткой, укрытой панцирем и мощной бычьей головой на короткой шее. Сквозь копыта верхних лап прорастали когти…

Правда, только он появился из тумана, как сразу же сдал назад. Уж, не дожидаясь решения Николая скомандовал залп и шесть пищалей слитно ахнули прямо в морду чудовищу. И в этот же момент степь осветилась лучами восходящего солнца. Так что не вполне понятно, солнце ли спугнуло стража тумана или все-таки он решил не принимать бой с крупным вооруженным отрядом. Также непонятным осталось получилось ли стрельцам нанести ему какой-нибудь урон.

После чего отряд вернулся на заставу, позавтракал, стрельцы продолжили строить укрепления, а Николай полетел в острог с докладом и отвозить добытый кристалл.

А у боярина тоже было что рассказать. Во-первых, как выяснилось, на зверей совсем не обязательно тратить целый кристалл. К примеру, пастушью собаку, сокола и кошку для дома получилось призвать с одного камня. И все получились живые, с характером, совсем не картонные. Так что одушевленных коней теперь следует беречь как зеницу ока. Нина сказала, что их надо оставить на племя, как выдающихся представителей породы. Она вообще было порывалась всех одушевленных коней отобрать а взамен всадникам выдать картонных лошадок. Но Алмаз на это предложение так выразительно фыркнул, что дальше развивать идею она не решилась.

Вторая новость – это, конечно, Михайлова гора. Рудник, для которого Андрею Тимофеевичу пришлось срочно затратить кучу кристаллов на вызов картонок-рудокопов, картонок-мастеровых и всяких разных материалов для обустройства хозяйства по добыче железа. Сам Михайла теперь наотрез отказывался уходить с горы, мотивируя тем, что руднику нужен пригляд и его мудрое руководство. Кажется, кучерявый громила нашел себе дело всей жизни.

Третья новость – река, которую продолжил открывать Пахом. Сектор за сектором охотник вел реку на север, постоянно советуясь с Михайлой и Андреем Тимофеевичем, чтобы ненароком эту самую реку не запороть. Ну как что-нибудь не то сделает и она превратится в болото, а то и вовсе иссякнет? А еще в охоте на берегу есть свои особенности. Арена для боя иная, слегка другие монстры… Но про все это надо будет лично с Пахомом разговаривать. Так сказать, узнавать из первых рук. Ему есть что рассказать.

Ну и самая главная новость. Под нее боярин даже призвал ажно четверых новых охотников, создав для них и ружья, и сабли, и небольшой табунок картонных лошадок.

Вчера вечером Андрей Тимофеевич запускал сокола полетать с Михайловой горы. И сокол увидел за туманом чьи-то открытые владения.