Глава 3

В цокольном этаже боярских хором было ощутимо прохладно. Хотя и не сыро. Стены и потолок были отделаны мраморными плитами, по углам и потолку шли диковинные небольшие светильники. Не газовые и не масляные, нет. И даже не новомодные электрические лампы. Уж их-то Николай смог бы узнать. Небольшие, желтого цвета, с замысловато уложенной в стеклянной колбе светящейся нитью они только-только вошли в моду, перед тем как Николай… Перед тем как что? Когда это было? Вроде бы будто вчера, но где? Мелькнуло сумбурное воспоминание. Запах пыли от видавшей виды белой гимнастической рубахи, рифленая поверхность накладок на рукояти револьвера в руке и длинный коридор, отделанный мрамором. Николай шел, тяжело ступая перепачканными в грязи размочаленными старыми сапогами. Шаркающий и шлепающий звук множества ног за спиной, сиплое дыхание усталых людей… а впереди по коридору старик в тюрбане стоит на деревянной стремянке и аккуратно вкручивает новый электрический прибор в ажурный плафон светильника. Старому служителю нет дела до очередного вооруженного отряда, пришедшего по душу очередного владельца дворца. За свою жизнь он перевидал их столько, что перестал обращать на них внимание. Кто бы не владел дворцом – светильники нужны всем…

Воспоминание мелькнуло и пропало. Николай остановился, потирая ладонью висок. Гулкие шаги Андрея Тимофеевича эхом разносились по всему помещению.

– Я тут еще не успел обустроить все. О внутреннем убранстве алтарной комнаты пока не думал – громко сказал боярин, обернувшись через плечо, – А мраморные стены и потолок сами появились. Изначально их вообще не было. Потом появились бревенчатые, как у избы. Затем стали обиты деревянными панелями. Теперь уже вот такие, в мраморе. И потолки повыше стали. Так-то изначально вообще здесь чистое поле было и алтарный круг. А я пожелал создать вокруг укрытие, и вот оно начало появляться.

Николай дернул головой, выходя из задумчивости и быстро догнал Андрея Тимофеевича.

Мраморный зал был внушительных размеров, во весь цокольный этаж, с высокими – метра четыре – потолками. Интересно, а если там, на первом этаже танцы устроить – здесь потолок будет дрожать? Так-то по логике должен, ведь никаких колонн или несущих стен в центре зала не видно. Но Николаю почему-то казалось, что нет, не будет. Эта алтарная комната – она сама по себе и не подчиняется известным Николаю правилам механики. Да и есть ли они тут, эти правила?

В середине комнаты на полу выделялся ровный круг из серого камня, матово поблескивающий в белом свете лампочек. В центре круга возвышался небольшой прямоугольный постамент, чем-то похожий на трибуну для выступлений. Высотой примерно по грудь Андрею Тимофеевичу, такого же серого цвета, как и каменный круг.

– Вот это и есть алтарь – сказал боярин и с непонятной лаской погладил постамент. – Смотри что дальше делать.

С этими словами Андрей Тимофеевич достал из сумки кристалл и положил его прямо на поверхность постамента. Тот на мгновенье засветился красным светом и вдруг погрузился прямо внутрь серого камня с каким-то то ли бульканьем, то ли чавканьем, будто сапог в болото затянуло.

Андрей Тимофеевич пару раз громко хлопнул в ладоши и произнес:

– Голос! Это в накопление. Выведи мне списки, я желаю размышлять. Николай, подай свой кристалл и ступай к Алмазу, принеси третий. И вот, возьми.

С этими словами боярин снял с пояса небольшой хлыст и протянул Николаю.

– Скажешь Алмазу, что я разрешил. Как принесешь кристалл – отправишься с ним на охоту, а я пока поработаю с алтарем. Верхами-то как, хорошо держишься?

Николай кивнул. Откуда-то он знал, что обучен верховой езде.

Ну и славно. Ступай. Время дорого!

С Алмазом возникли проблемы. Нет, взять из сумки кристалл и отнести его боярину Алмаз позволил. А вот когда Николай вернулся и протянул руку к седлу – Алмаз изумленно покачал своей черной головой и сделал шажок назад. Николай протянул руку еще раз – и конь снова отпрянул. Ненамного, буквально чтобы Николаю пары сантиметров не хватило чтобы дотянуться до седла. И еще фыркнул при этом.

– Ишь ты! Характер показываешь? – сказал Николай, снял с пояса свернутый хлыст и размотал его.

Конь звонко заржал и встал на дыбы, молотя передними копытами в воздухе. Мужчина непроизвольно отпрянул, и Алмаз, опустившись на все четыре ноги еще раз фыркнул, посмотрел искоса и так со значением стукнул пару раз копытом об землю.

– Вот же! С норовом скотинка попалась! Николай протянул было руку к уздечке, но Алмаз звонко клацнул зубами, стараясь прикусить руку.

– Да и черт с тобой, будущая колбаса! – в сердцах бросил Николай. Смотал хлыст в кольцо и ловко забросил Алмазу на луку седла, – Пешком пойду. А ты давай со мной, поработаем маленько. Ну или иди жрать в стойло, если ты не конь а свинья.

Алмаз всхрапнул и, как показалось, с ехидцей посмотрел на человека.

Николай развернулся к воротам. Кстати, а что там у нас с физической формой? Не пробежаться ли немножко? Надо же узнать, в каком состоянии сейчас тело!

Мужчина снял со спины ружье, бросил его горизонтально на сгибы локтей и трусцой побежал к выходу. По пути змейкой оббегал приставным шагом картонок-крестьян, что так и носили мешки по дороге от поля к амбару. Тренировка так тренировка.

Алмаз легкой рысцой потрусил следом. Совесть взыграла, что ли? Но воспитывать его – этим пусть хозяин занимается. В конце концов, Алмаз не картонка, а с душой. Хотя, конечно, по хорошему надо было бы его расседлать, если уж сейчас он без всадника бегает. Неудобно же зверю в сбруе. Но то уже его проблемы. Коли не подпускает к себе – так пусть мучается в подпруге да под седлом. Не одному же Николаю страдать от характера?

А ничего так получается. Ноги слушаются. Приставной шаг выходит достаточно уверенно, ноги стелятся над землей, не топают всей подошвой. По дороге к стене тумана Николай проделал на бегу небольшой разминочный комплекс. С поворотами корпуса, правым боком, левым боком, короткими прыжками через кочки. Попробовал делать рывки, забегания и даже несколько раз попробовал перекаты. Получалось неплохо. Николай понятия не имел, откуда он знает все эти упражнения и почему делает их именно в таком порядке, но тело делало все эти упражнения привычно, будто не в первый раз. И было оно такое же натренированное и ловкое, как тогда, до того как… До того как что-то произошло. Легкое покалывание в левом колене как бы говорило, что в прошлой жизни у Николая были моменты, когда телу было гораздо хуже. А сейчас дышалось легко, и мышцы как будто даже радовались долгожданной нагрузке. Интересно, часто ли Николаю приходилось бегать кросс по пересеченной местности? И если да – то по какой причине?

Вот и стена тумана. Николай выбрал сектор, соседний с тем, что открывали утром. Посоветовавшись с Андреем Тимофеевичем, они решили, что Николай будет охотится на восток и юго-восток от острога, а боярин – на север и северо-запад. Чтобы не устраивать чехарду с разным типом земель, открываемых охотниками. Потому как то, что туман открывал после охоты Николая было больше похоже на земли, характерные для Поволжья, а сектора Андрея Тимофеевича по его словам соответствовали средней полосе России, где-то даже ближе к Псковщине и тверской губернии. Это, конечно, все предварительные оценки. Надо еще наработать статистику, открыв хотя бы десяток секторов в одном направлении, чтобы можно было уже с уверенностью делать выводы о том, что получается.

Ну, поехали. Николай досыпал пороха на полку, поискал взглядом багровый всполох и уверенно вошел в туман. Дальше все прошло как утром. Нашел цель, выстрелил, подобрал кристалл. Посмотрел, как ветер разгоняет туман. Положил кристалл в седельную сумку Алмаза, перезарядил ружье и двинулся к следующему сектору. Снова выстрел, снова ветер. Положил кристалл в сумку на своем боку, взял ружье наперевес и так же легкой трусцой побежал домой, в острог.

Да уж. Это не развлекательная охота благородных, где свора собак, сокольничьи, загонщики и дамы в нарядных платьях верхами. Это больше похоже на промысел аборигенов Восточной Сибири. Вышел на точку, взял добычу, ушел в стойбище. И так раз за разом.

Николай хмыкнул. Ну и что? Работа как работа. Дело важное, и кто-то это дело должен делать. А значит, эта работа не хуже любой другой. Наверное. И да, раз уж вспомнил о сибирских таежных охотниках – то надо бы поднять вопрос об увеличении охотничьей партии. Опять же, по мере удаления стены тумана от острога следует срубить пару-тройку охотничьих домиков. Оборудовать смотровые башенки, номера, лежки… В общем, все как положено у промысловиков. Правда, Николай знал, что сам он этим никогда не занимался и о промысловой охоте знал лишь с чужих слов. Ну да что с того? Не боги горшки обжигают.

Заодно он узнал примерные границы своей выносливости. До стены тумана от острога было километра два. Обратно, получается, примерно столько же. А Николай где-то на полпути обратно уже выдохся и перешел на шаг. Получается, три километра он может пробежать легко. Что ж, тоже информация. Хотя, пожалуй, надо поработать над собой и добиться того, чтобы бегать кросс километров на пять. Да и вообще, если его нынешняя профессия – охотник, то свое тело следует поддерживать в состоянии, подходящем для такого занятия. А значит – заниматься выносливостью и ловкостью. Николай в уме начал прикидывать для себя комплекс упражнений на неделю вперед и рефлекторно хлопнул себя пару раз по левому бедру. Мышечная память подсказывала, что там обычно висела планшетка, в которой руки нашелся бы блокнот и карандаш. Сейчас ее, конечно же, нету. А руки помнят. Вот еще копеечка информации о своей прошлой жизни. Николай приободрился. Ничего! Вернется память! От нахлынувших чувств он даже взялся насвистывать какую-то простенькую веселую мелодию. На что Алмаз изумленно пряднул ушами, презрительно фыркнул и ускакал вперед, к острогу. Да и пес с тобой, вредная скотина.

Во дворе острога Николая встречал Андрей Тимофеевич, держа в поводу рослого скакуна буланой масти. Судя по внешнему виду – породистый ахалтекинский жеребец.

– Это тебе, – сказал боярин с довольной улыбкой – Он живой. Потратил на него целый кристалл. Подумал – гулять так гулять! Негоже моему первому помощнику на картонке ездить! Держи. Владей. Дружи с ним и ухаживай как положено ухаживать за другом. И не давай никому. А то Алмаз мне тут только что целый скандал устроил. Чего это я, мол, вздумал его другому человеку отдавать?

Николай подошел поближе и заворожено взял ахалтекинца под уздцы. Конь не стал воротить от него морду, как Алмаз час назад, а наоборот, потянулся навстречу. Андрей Тимофеевич незаметно сунул в руку Николаю морковку, и тот протянул коню угощение.

– Я буду звать тебя Сердар, – сказал он коню, поглаживая его по мощной шее – Ты же у нас туркменская порода лошадей, верно? Родом с оазиса Ахал-Теке? Бывал я там у вас. Красивые места. И Копетдаг красивые горы, и на базаре Денгиль-Тепе дыни покупал… Но дынь пока нету, так что вот, держи морковку.

Откуда он это знает? Что все это значит – Денгиль-Тепе… или вот еще названия выскочили в памяти – Геок-Тепе, Янги-Шаар… Нет ответа. Есть только смутные образы и вот эти неожиданные для самого себя слова, сказанные восточному красавцу-рысаку.

Конь пряднул ушами, склонил голову и аккуратно, одними губами взял морковку с ладони. Хороший скакун. Шерсть короткая, практически незаметная, сквозь тонкую кожу рельефно проступают бугры мышц. Ахалтекинцы – весьма атлетичные звери. Ни капли лишней воды, ни капли жира, сплошное переплетение тугих мышц. Красивая зверюга. Вороной русский рысак Алмаз тоже красив, но какой-то выставочной красотой. На таком как Алмаз впору жокею на ипподромах летать или какому-нибудь столичному генералу принимать парад в столице… Сердара было трудно представить гарцующим у Зимнего Дворца, зато запросто – где-нибудь в диком приграничье, на самом краю цивилизации. Такой конь, может быть, и не умеет ходить испанским шагом, высоко задирая передние ноги, зато вынесет всадника из-под обстрела басмачей в забытом Богом горном ущелье и оторвется от погони. А потом еще сил хватит развернуться и по одному выстегнуть каждого из растянувшейся кавалькады преследователей. Хороший боевой конь, лучший выбор для опасной работы на просторах Великой Степи.

Сердар еще только хрупал морковкой, а Николай уже увлек его в сторону конюшни. Ахалтекинцы требуют тщательного ухода. Угробить такую лошадку небрежением – сущее преступление. Это с неприхотливыми крестьянскими лошадками вроде воронежского битюга мороки не так много. Но на воронежце и в бой не ходить, с него спросу меньше. Так что охота подождет. Сначала надо коня хорошенько вычистить, проверить копыта, подогнать сбрую, выбрать самый мягкий и удобный вальтрап из тех, что есть у боярина на конюшне… А потом за работу. К стене тумана и обратно, раз за разом.

Монстры менялись постепенно. Лапки становились толще, появлялись новые роговые наросты на пластинах, потихонечку увеличивались в размерах. Но они все еще были небольшими, малоподвижными и не представляли какой-то опасности. Выглядели злобными, это да. Глаза, полыхающие багровым пламенем, острые зубы, свирепое шипение – все честь по чести. Даже не требуется дополнительных объяснений, и так ясно – вот, мол, злодей с самыми что ни на есть враждебными намерениями.

До вечера Николай совершил пять рейдов на восток. Верхом преодолеть четыре километра туда-обратно не занимало много времени. Причем два раза они ездили втроем – Андрей Тимофеевич оставался в остроге для работы с алтарем, и Алмаз присоединялся к ним. Все-таки три кристалла за рейд лучше, чем два. Эта же вылазка в туман, шестая по счету, будет последней за сегодня. Больше не успеть до темноты.

На этот раз Николай решил не спешиваться, а войти в туман прямо верхом на Сердаре. К чему ждать, когда монстры станут большими и опасными, как у боярина и каждый бой с ними начнет превращаться в приключение? Если ставить эксперименты – то сейчас, пока они маленькие. Кто знает, может, получится ускорить процесс? Все-таки взять два кристалла за бой – это лучше, чем два боя по одному. А там посмотрим – может, и быстрее дело пойдет. Опять же, интересно какого размера сектор откроется – одиночный или двойной? А если двойной – то как? Просто ветер сдует туман с двух рядом стоящих секторов или с одного, но большого? В общем, надо пробовать.

Мир поменялся, как и всегда. Тонкая пелена отделила Николая от вечно пасмурных территорий охоты. В воздухе повисла промозглая сырость. В сумерках ярко горели две пары глаз неспешно семенящих навстречу друг другу монстров. Один прямо спереди, другой шел слева, метрах в ста. Хм, интересно. Получается, как только зашло два одушевленных, так монстр из соседнего сектора смог попасть в этот? И так уверенно идет навстречу коллеге… или сопернику? Что будет, когда они встретятся?

А еще у Николая всего один выстрел. Перезаряжать мушкет верхом – очень хлопотное занятие. Это австрийское старье даже близко не похож на укороченный кавалерийский карабин, который при должной сноровке можно перезарядить сидя на коне. И – вот же не подумал, дубина! – ни сабли, ни шашки у Николая нет. Из холодного оружия только штык. Как вести бой против двоих сразу, да еще и верховому? Может, спешиться, застрелить одного и попытаться успеть перезарядиться? Или попробовать ударить штыком прямо с коня? Да, пожалуй. За эти полдня Николай уже понял, что на коне держится достаточно уверенно, и даже владеет некоторыми навыками джигитовки. Бить штыком с коня – это, конечно, не прописано ни в каких уставах. Все-таки ружье – не уланская пика. Но конкретно сейчас можно и попробовать. В крайнем случае Сердар вынесет и даст второй шанс для атаки. Только вот штык цеплять на ружье будем уже потом, после выстрела. Неудобно, знаете ли, верхами да с примкнутым штыком.

Заодно узнаем, приучен ли конь к стрельбе. Как он поведет себя, когда громыхнет прямо над ухом? Не понесет ли? Чему учил коня тот, кто его объезжал? Что было в прошлом у той души, что Андрей Тимофеевич вложил в Сердара вместе с кристаллом воплощения? Чему еще учил его берейтор, кроме как ходить под седлом? А конь обучен если не на конезаводе, то уж точно грамотным берейтором. Шенкеля и повода слушается чутко, с полунамека.

Монстры приблизились друг к другу и вокруг них закрутился небольшой туманный вихрь. Заиграли отсветы багровых всполохов. Что это они делают?

Николай слегка повел коленями, посылая Сердара вперед, поближе к этим… Этому! Монстры быстро сливались в единое целое и под прикрытием вихря превращались в какое-то другое существо. Где-то пару минут Николай наблюдал за метаморфозами, крепко сжав в руках мушкет. Снова вспотели ладони. Стреляй! Стреляй – кричало сердце. Но Николай ждал, стиснув зубы.

Вихрь разлетелся в разные стороны и на Николай двинулось нечто новое. Четыре багровых глаза, восемь лап… Ох ты ж матерь Божья! Да и по размерам этот монстр был явно крупнее, чем два исходных чудища вместе взятых. Стреляй же!

Сердар задрожал всем телом и жалобно заржал. Николай дернул поводьями и пустил коня легкой рысцой вокруг монстра, постоянно сдерживая желание дрожащего скакуна сорваться галоп. Смотреть!

Монстр зашипел и бросился вдогонку. Нет, брат Сердар, мы не убегаем. По кругу, братец, по кругу! Вот так, вот молодец, не бойся. Чуть помедленее, не надо чтобы он сильно отстал. Не бойся, я рядом. Давай, родной, по кругу!

Ха! Вот уж точно, у страха глаза велики. То, что сначала Николай принял за нового большого монстра – оказалось всего лишь версией всадника в исполнении этих порождений тумана. Один взгромоздился на другого, как-то хитро переплели свои кузнечиковые лапы и пытаются преследовать. Подражают! Или… учатся?

Ну что ж, информация получена. На сегодня хватит исследований. Давай, Сердарчик, подпусти их чуть поближе, чтобы обоих сразу накрыть конусом картечи… Да, вот так. Сейчас будет немножко громко…

Пш-бдыщ! И земля крутанулась перед глазами. Николай сидел в седле вполоборота, держался лишь ногами. Испугавшийся выстрела конь дернулся, встал на дыбы и Николай покатился кубарем. Хорошо хоть успел ноги из стремян вынуть да уйти в перекат через плечо.

Николай быстро вскачил на ноги, шипя от боли в ушибленной левой руке и подволакивая ногу. Выхватил штык из ножен на поясе, но все уже было кончено. Подул ветер, разгоняя туман. Лучи закатного солнца отразились на кристалле, который проступал из пузырящейся и таящей как снег на сковородке плоти монстров.

Кристалл был один. Но заметно больше, чем предыдущие. Размером не с кулак, как обычно, а, наверное, с большую такую свеклу. Или маленький кочан капусты. Если, конечно, бывает капуста такого багрово-красного цвета.

Николай нагнулся за кристаллом, но не тут-то было! Он был скользкий, что не ухватить и какой-то тяжелый, неподъемный. Будто в нем весу не полкило, как в других, а чуть ли не целый центнер. Да как так-то?

Вдали жалобно заржал Сердар. А молодец коняга! Обычно напуганная лошадь несет далеко, куда глаза глядят, пока не начнет падать от усталости. Может даже за горизонтом скрыться. А Сердар не такой трусливый, как обычные лошади. Убежал метров на сто и остановился. Хоть он и не приучен к стрельбе, но все-таки боец-ахалтекинец.

Хм… Раз уж они вдвоем этого монстрячьего всадника валили – так, может, и приз у них теперь единый на двоих? Николай свистнул, подзывая коня. А в ответ раздалось жалобное ржание. Конь гарцевал на месте, возбужденно мотал головой, но приближаться отказывался.

Вокруг лежащего на земле пульсирующего кристалла начали змеиться легкие ленты тумана. При дневном свете их, наверное, было бы даже не разглядеть, но вот сейчас, в сумерках, завихрения видны отчетливо.

И он, туман, становится плотнее. Что случится, если не подобрать кристалл? Что если не доставить его на алтарь? Не заберет ли его обратно самая природа этого странного мира? Надо будет провести эксперимент. Но, пожалуй, не сейчас. Двойной кристалл – не такая уж и частая добыча, чтобы ею рисковать.

Николай топнул ногой и свистнул еще, на этот раз требовательно и строго. Так, как свистели джигиты-текинцы там, на диких просторах близ цитадели Янги-Шаар, что в предгорьях Копетдага. Николай тряхнул головой, отгоняя невовремя нахлынувшее воспоминание. Не до того сейчас. Время дорого. Сердар, давай сюда! Ты боевой конь или тебя сдать картонкам, плуги тягать? Быстрее! Еще быстрее! Вот так, молодец! Иди сюда, красавец. Знаю, страшно тебе. Папка не предупредил, что будет громко, да? Ничего, со всеми бывает. Но ты молодец, ты справился со своим страхом. Давай ко мне. Поближе. Еще… Вот молодец, хороший мальчик!

Николай ухватил за уздечку нервно пританцовывающего скакуна и одним движением взлетел в седло. Конь дернулся было, но Николай твердой рукой плотно взял повод, успокаивая животное. Давай, мальчик мой, еще одно маленькое дельце – и уже поедем домой, ужинать. Иди вон туда, к той красной мерцающей штуке. Не бойся, папка рядом. Папка не даст тебя в обиду, у папки есть большая громыхающая палка, он ею всех степных волков распугает. Веришь? Вот так, молодец. Давай поближе.

Конь, нервно переступая копытами, все-таки приблизился к кристаллу, который уже почти весь скрылся в образовавшейся туманной кочке. Так, ружье засунуть на седельную сумку, ухватиться за луку седла, одну ногу на стремя… И делаем лихой казацкий фокус, которым так любят форсить степные всадники – подхватить лежащий на земле предмет, повиснув на стремени и придерживаясь одной рукой за седло.

Кристалл легко скользнул в ладонь. И ничего он не скользкий. Да и тяжести в нем считай что и нет никакой, не больше чем в обычном булыжнике такого размера.

Кочка тумана разлетелась под порывом ветра. Солнце пустило свой последний луч и скрылось за горизонтом.

Дело сделано, пора домой.