9 Модернизм и его разочарования
1900–1930-е годы
Хотя период Тайсё формально длился с 1912 по 1926 год, некоторые историки называют 1900–1930 годы эрой «Великого Тайсё» — временем космополитизма и оптимизма, примечательного все возрастающим участием людей в политике и общественной жизни, когда граждане получили больше возможностей в результате обязательного образования и массовой грамотности. Более того, для этой эпохи характерны быстрый рост массового потребления, развитие сложно организованных средств массовой информации и процветание новых форм массовой культуры, преимущественно в городах. Многие из этих изменений ассоциировались со словом моданидзуму («модернизм»), что проявлялось в фундаментальных сдвигах в городской повседневности, а также принципиально новых движениях в искусстве и популярной культуре. Непререкаемым законодателем японского модернизма был Токио — первый современный мегаполис в стране. В нем находилось большинство властных структур и огромное количество культурных институций.
Массовая грамотность позволила как городским, так и сельским потребителям находить изображения и описания новых модных веяний и новых способов мышления, что заставляло их желать как материальных благ, так и иного образа жизни. Часто для описания этих зародившихся вкусов используют следующие два термина: бунка сэйкацу (культурная жизнь), которая ассоциируется с материальными притязаниями потребителей среднего класса, особенно в отношении архитектуры и убранства жилых домов — гигиеничных и удобных, и эро гуро нансэнсу (эротически-гротескный абсурд) — декадентские, девиантные, причудливые или абсурдные литература, искусство и развлечения. Эротизм, игривость и чувство новизны, характерные для городской культуры Эдо и менее заметные в серьезно настроенном периоде Мэйдзи, снова вышли на поверхность в 1920–1930-е годы, когда горожане снова начали потакать склонностям к сексуальному, комическому и извращенному в романах, театре и изобразительном искусстве. Многие консерваторы приходили в ужас от этих веяний и пытались «вернуться» к традиционным японским ценностям и нормам. По мере того как страна становилась вровень с западными государствами, некоторые начали отрицать западную модерность в качестве ролевой модели и поддерживали идею, что Япония приведет мир к синтезу между Западом и Востоком. Эта идеология иногда называется японизмом.
Пока внутри страны совершались эти преобразования, в глазах остального мира Япония становилась заметной военной и экономической силой, владеющей несколькими собственными колониями, — об этом речь пойдет в главе 10.
Политическое и социальное развитие
Император Мэйдзи скончался 30 июля 1912 года. Его жизнь стала настолько выразительным символом перемен, произошедших за время его правления, что после его смерти стало очевидно: эта эпоха подошла к концу. Правление императора Тайсё («Великая справедливость») началось в 1912 году и закончилось в 1926-м. Из-за душевного и физического нездоровья Тайсё сын императора, кронпринц Хирохито (1901–1989), принял на себя исполнение обязанностей отца как принц-регент в 1921 году. Хирохито правил под именем императора Сёва с 1926 года до своей смерти в возрасте 87 лет. Он стал свидетелем подъема и упадка Японии как великой страны и ее послевоенного восстановления.
Политические завоевания этого периода включают появление влиятельных политических партий, зарождение рабочих и женских движений, быстрое распространение демократических политических идеологий. Когда Япония в июле 1890 года впервые пошла голосовать, чтобы выбрать 300 членов палаты общин в Императорском парламенте — двухпалатном законодательном органе, учрежденном конституцией Мэйдзи, популярные политические партии набрали большинство в 171 место. Эти новые члены парламента осуждали политическую «клику» олигархов Мэйдзи, но их единственным оружием было право рассматривать годовой государственный бюджет. Тем не менее на протяжении 30 лет политические партии терпеливо отвоевывали управление государством у олигархов, начав эпоху партийного правления, в котором главы основных политических партий обычно становились премьер-министрами и собирали собственный кабинет. Поскольку члены политических партий по-прежнему составляли большинство избранных в нижнюю палату, поколению старых лидеров пришлось пересмотреть свое негативное отношение к партийному правительству. В 1896 году премьер-министр Ито Хиробуми назначил своим министром внутренних дел Итагаки Тайсукэ, бывшего лидера движения «За свободу и народные права». Два года спустя президент политической партии «Кэнсэйто» (Партия конституционных реформ) по имени Окума Сигэнобу (1838–1922) стал премьер-министром, оказавшись первым лидером политической партии на этой должности.
Ито даже создал собственную политическую партию — проправительственную партию национального единства, которая в 1900 году слилась с «Кэнсэйто», образовав партию «Сэйюкай», получавшую абсолютное большинство в парламенте с 1908 по 1915 год. В 1918 году лидер «Сэйюкай» Хара Такаси (1856–1921), «Великий простой человек», стал первым избранным членом парламента, который получил пост премьер-министра. Хара завоевывал голоса для своей партии путем классической политики «кормушки», обещая избирателям школы, дороги и железнодорожное сообщение в тех районах, где изберут кандидатов «Сэйюкай». Партию также обвиняли во вбросе бюллетеней и фальсификации результатов выборов. Кацура Таро (1848–1913), ставленник Ямагаты Аритомо (еще одного участника правящей клики Сацума — Тёсю), организовал контратаку против «Сэйюкай», сформировав в 1913 году собственную партию, названную «Риккэн Досикай». К партии Кацуры присоединились несколько небольших партий, недовольных успехом «Сэйюкай», что привело к формированию в 1916 году партии «Кэнсэйкай».
Важным катализатором формирования кабинетов с партийным доминированием были рисовые восстания, вспыхнувшие по стране в 1918 году. С 1914 по 1918 год вызванная Первой мировой войной инфляция резко подняла цены на потребительские товары, а рис при этом в 1918 году подскочил в цене на 60%. Разгневанные жители решили, что пора действовать. Волнения начались в июле в маленькой рыбацкой деревушке, где группа женщин выступила против местных цен на рис, а потом они распространились со скоростью пожара на Осаку, Кобэ, Нагою и другие промышленные центры на западе Японии. Рассерженные горожане заставляли скупщиков риса распродавать свои запасы по скидочным ценам; все лето продолжались стычки с полицией и военными и уличные бои. Эти бунты в совокупности являются самой массовой демонстрацией протеста в современной истории Японии: на улицы вышло более миллиона человек. Государство мобилизовало 100 000 солдат, чтобы подавить бунты в более чем 100 местах. Протестующих массово арестовывали, более 5000 приговорили к суровым наказаниям за сравнительно небольшие проступки. Тем не менее правительство боялось дальнейшего продолжения беспорядков и поэтому удовлетворило множество требований восставших: увеличило ввоз дешевого риса из японских колоний в Корее и на Тайване (о них см. в главе 10), приняло законы против образования инфляционных ценовых пузырей и назначило Хару Такаси (1856–1921) на пост премьер-министра. Передача власти над государством главе политической партии, вместе с появлением двух сильных массовых партий, ознаменовала появление демократического партийного правительства.
В начале эпохи Мэйдзи фабричные работники составляли малую часть рабочей силы страны; более двух третей трудоспособного населения все еще занималось земледелием. В 1870-х годах количество заводских рабочих составляло всего несколько тысяч, и это были в первую очередь работницы ткацких фабрик. Однако их количество заметно выросло, достигнув к 1890-м годам более 400 000. При этом мужчины по-прежнему составляли менее половины заводской рабочей силы и в основном были заняты в более квалифицированных областях — металлургии, судостроении, станкостроении, изготовлении оружия и боеприпасов и химическом производстве. Будучи квалифицированными рабочими, они получали гораздо более высокую зарплату и обладали более высоким социальным статусом, чем работницы ткацкой промышленности. В Первую мировую войну заметно выросла тяжелая промышленность; союзные страны размещали заказы в Японии, что поспособствовало всемерному развитию экономики. Особенно выиграли от этого железная и сталелитейная металлургия, судостроение и тяжелое машиностроение. С 1914 по 1918 год количество заводских рабочих в Японии увеличилось на 63%; большинство из них были мужчинами — профессиональными работниками, занятыми в тяжелой промышленности.
После Первой мировой войны в 1920-х годах Япония прошла несколько важных экономических этапов. Объем промышленного ВВП превзошел объем сельскохозяйственной продукции. Для японского производственного сектора была характерна двойная структура: верхний уровень состоял из экономически выгодной тяжелой промышленности, промышленных конгломератов (дзайбацу) и других больших текстильных, косметических и фармацевтических корпораций; нижний уровень состоял из мелких и средних мастерских, изготавливавших потребительские товары, и мелких субподрядчиков, производивших детали и запчасти для фирм верхнего уровня. В 1930-х годах по меньшей мере 70% розничных магазинов представляли собой маленькие семейные лавочки, которые производили и/или продавали только какую-то одну продукцию, например сыр тофу или циновки татами. Жизнь владельцев и работников этих скромных предприятий нижнего уровня была тяжелой. Во время очередного экономического спада снижение зарплаты, увольнения и банкротства были обычным делом.
Однако после Первой мировой войны западные страны снова вступили в конкуренцию с Японией за торговлю в Азии, что привело к экономической рецессии. Инфляция росла быстрее, чем зарплаты, и рабочие фабрик все активнее участвовали в профсоюзном движении, устраивали забастовки и вступали в конфликты с руководством, требуя повышения заработной платы и улучшения условий труда. Многие «синие воротнички» возмущались теми привилегиями, которыми обладали работники руководящих постов, например предоставление жилья от работы, доля в прибыли и медицинское обслуживание. Также они протестовали против взгляда на заводских рабочих как на маргиналов. В письме в газету в 1913 году один рабочий жалуется, что общество не уважает рабочих в спецовках, и объясняет, что многие рабочие выходят из дома на работу, переодетые деловыми людьми или студентами, чтобы избежать знаков общественного презрения. Автор письма заявляет, что если бы рабочие выходили в своей форме на улицу, то «люди поразились бы не только тому, как нас много, но и нашему благопристойному поведению».
Управляющие на фабриках были частью нового городского среднего класса, в отличие от прежнего среднего класса, состоявшего из торговцев и ремесленников, владельцев собственного дела. Многие добились постов благодаря образованию, полученному в государственных и частных университетах, открытых в эпоху Мэйдзи. «Белых воротничков», известных как сарариман (от англ. «люди на зарплате»), к 1920 году насчитывалось уже 1,5 миллиона человек. Их статус и уровень жизни отделяли их от подчиненных им рабочих. В первые три десятилетия ХХ века популярные книги советов давали рекомендации, как можно присоединиться к вожделенной группе «людей на зарплате» среднего класса. Там описывалось, как вести себя в новом окружении больших корпораций, которые меньше ценили интеллектуальные способности и больше — способность подчиняться. Качества для достижения успеха включали терпение, стремление к порядку и гармонии. Не стоило отличаться от других или иметь радикальные взгляды. Подобные советы свидетельствуют о возвращении культа подчинения, то есть об отходе от ценностей раннего периода Мэйдзи — индивидуализма и самодостаточности. В зарождающийся средний класс также входили государственные чиновники, врачи, учителя, полицейские, военные и банкиры, жившие в больших городах, таких как Токио, Осака и Нагоя. Во время Первой мировой войны и по ее окончании у женщин появилась возможность работать на требующих квалификации должностях медсестер, учителей, продавщиц, телефонисток, кондукторов в автобусах, служащих и администраторов. Однако статус большинством женщин среднего класса все равно приобретался через удачное замужество.
Версия настольной игры сугороку, выпущенная в 1924 году, наглядно показывает путь к жизненному успеху (или к краху) для разных полов. В качестве мужской цели на правой стороне игрового поля изображена обнаженная танцовщица, путь к которой ведет через успехи в бизнесе и политике. На женской стороне цели можно достичь только через замужество с успешным человеком — и при этом неясно, как достижение обнаженной красотки может являться наградой для женщин.
Рабочие движения подпитывало массовое появление либеральной мысли и радикализма среди интеллектуалов, включая демократические, социалистические и анархические течения. Многие интеллектуалы разочаровались в капиталистической системе, которая эксплуатировала угнетенных. Несколько влиятельных профессоров факультета правоведения Токийского императорского университета распространяли либеральные и демократические идеи. Влияние этих ученых было весьма велико: их студенты занимали самые высокие государственные посты, с ними часто консультировались чиновники, их приглашали участвовать в правительственных комиссиях. Многие называли себя левыми, горячо веря в свободу слова и в равноправие полов, помимо необходимости более широкого гражданского участия в политике. Профессор Ёсино Сакудзо (1878–1933) развивал идею демократии, опирающейся на народ (яп. минпонсуги — «демократия»), и ратовал за всеобщее избирательное право для мужчин. Во времена конституции Мэйдзи голосовать имели право только мужчины старше 25 лет, владеющие собственностью и платящие налог выше определенного порога. В 1890 году такие люди составляли всего 1% населения. В 1925 году добились расширения избирательного права на всех мужчин старше 25 лет. Исследователь конституционного права Минобэ Тацукити (1873–1948) популяризировал «теорию “органа”» государственного управления, которая поддерживала авторитет политических партий. Минобэ утверждал, что государство — это юридическое лицо, составленное из нескольких институций, или «органов»: императора, кабинета министров, парламента и чиновничества. Чтобы «тело» страны было здоровым, каждый «орган» должен правильно выполнять свою работу. Однако каждый «орган» был отдельным, и парламент, выражавший высшую волю народа, не зависел в своей власти от императора.
Многих интеллектуалов, профессоров и студентов привлекала философия марксизма, поскольку она предлагала систематическую методологию для анализа того, как все страны должны пройти через стадии от феодализма к капитализму и от капитализма к социализму. Марксизм формулировал комплексный взгляд на социальные проблемы, предлагая привлекательную альтернативу тому, что многие называли коррумпированным капитализмом и репрессивным правительством. И социалисты, и коммунисты черпают свои идеи из марксизма. Недолго просуществовавшая социалистическая партия впервые была сформирована в 1901 году, она поддерживала пацифизм, сокращение вооружений и всеобщее избирательное право. Более приземленная версия, сфокусировавшаяся в первую очередь на экономических вопросах и условиях труда рабочих, появилась в 1926 году и получила четыре места в парламенте на выборах 1928 года. Эта партия критиковала капиталистическую систему и ратовала за национализацию основных отраслей промышленности, перераспределение земли в пользу арендующих ее семей, законодательство о социальном обеспечении и право голоса для женщин. Японская коммунистическая партия была втайне основана в июле 1922 года небольшой группой журналистов и политических активистов. Нелегальная, раздираемая внутренними противоречиями, эта партия существовала подпольно и вела пропагандистскую и просветительскую работу до конца Второй мировой войны, когда ей наконец удалось легализоваться.
Наиболее радикальными политическими деятелями были анархо-синдикалисты, верившие в подстрекание к «прямому действию» с целью разрушить государство. Журналисты Котоку Сюсуй (1871–1911) и его возлюбленная Канно Суга (1881–1911) были лидерами движения, которое проповедовало отмену правительства, распределение всех властных полномочий между людьми, а также отмену частной собственности на землю и капитал. В 1905 году Котоку встретился в Сан-Франциско с американскими анархистами и вернулся в Японию с убеждением, что единственное прямое действие — общая массовая забастовка рабочих — способно низвергнуть государство и передать экономическую и политическую власть в руки рабочего класса. В 1909 году Котоку и Канно начали жить вместе. Их арестовали вместе со многими другими политическими диссидентами после «инцидента государственной измены» в 1910 году — неумелого заговора с целью взорвать бомбой императора Мэйдзи. Двадцать четыре анархиста были приговорены к смертной казни; для 12 из них, включая Котоку и Канно, приговор приведен в исполнение. Это привело к усилению репрессий против тех идеологических движений, которые казались подрывными. Другой влиятельный анархист, Сакаэ Осуги, на момент инцидента был в тюрьме, что и спасло его от петли. Позже полиция арестовала Осуги вместе с его любовницей Ито Ноэ, редактором феминистского журнала «Сэйто», в период хаоса после Великого землетрясения Канто 1923 года. Полицейские забили пару до смерти вместе с шестилетним племянником Осуги, а тела бросили в колодец. Осуги был знаменитым защитником свободной любви и имел отношения с огромным количеством женщин. Роман с Ито спровоцировал другую любовницу Осуги, писательницу Камитику Итико, в 1916 году напасть на него с ножом. Это привело к публичному скандалу, по мотивам которого в 1969 году был снят фильм «Эрос плюс убийство».
1 сентября 1923 года в Токио произошло землетрясение, погубившее более 120 000 человек и еще более 2 миллионов оставившее без крова. Массовые разрушения в Токио освободили большие участки земли для новой застройки. Старые деревянные дома заменили безличными бетонными конструкциями. Через лабиринты улочек прорубили новые широкие проспекты. Рвы с водой, выкопанные еще в эпоху Эдо и служившие жителям общественным транспортом и вечерним развлечением, были замощены, чтобы превратиться в новые дороги, железнодорожные пути и подземку. Оставшиеся без крова семьи среднего класса массово переселялись из Токио в пригороды. До землетрясения в Токио еще оставались зеленые островки — остатки садов бывших имений даймё, однако перестройка города радикально сократила количество зелени в городе. Почти окончательно она исчезла после разрушения города бомбежками в 1945 году.
Режиссер Акира Куросава часть своих мемуаров посвятил этому землетрясению, которое оказало на него, маленького мальчика, огромное влияние. Утром того дня Куросава пошел в крупнейший японский магазин иностранных книг — «Марудзэн». Через несколько часов от этого магазина останутся одни руины. Он помнит, как услышал из-под земли грохот и увидел, как обваливается стена ближайшего склада: «И тогда на наших глазах два склада, принадлежавших ломбарду, начали сбрасывать кожу. Они дрожали и сбрасывали черепицу, а потом освободились и от толстых стен. В мгновение ока они превратились в скелеты из деревянных рам». Куросава вспоминает, как повсюду возникали пожары, а город поглотила тьма, что создавало атмосферу страха и подозрительности, поскольку электричество полностью отключили. Одним из трагических последствий землетрясения стала резня корейской диаспоры, которую устроили банды линчевателей, обвинявшие корейцев в отравлении колодцев. Куросава вспоминает, что его предупреждали не пить воду из колодцев, на которых белым мелом написаны странные знаки, поскольку это, вероятно, корейские обозначения для отравленных колодцев. Поскольку Куросава сам писал эти знаки, то для него обоснование убийства корейцев выглядело по меньшей мере сомнительно. Старший брат Куросавы принудил его смотреть на последствия пожара, чтобы победить страх смерти. Горы ужасающих обуглившихся дочерна трупов громоздились на мостах и в канавах, а другие плыли в красновато-коричневой речной воде.
Новый мегаполис
С прекращением санкин котай и с утратой самурайского жалованья, которое держало на плаву многих купцов и ремесленников эпохи Эдо, население Токио в начале эпохи Мэйдзи резко упало, к 1873 году достигнув отметки менее чем в 600 000 человек. Тем не менее по мере того, как Токио возвращал свои позиции в качестве национального центра промышленности, торговли, развлечений и потребления, его население снова выросло, достигнув к 1898 году 1,4 миллиона человек, а к 1908 году — более 2 миллионов. Как Эдо в начале XVII века, Токио и другие японские города в 1890-х годах стали свидетелями быстрой урбанизации, поскольку жители сельских районов все в больших масштабах переезжали в города, чтобы работать на новых заводах, верфях и других производствах, поощряемых государственной политикой. Быстрее всего росли города, являвшиеся центрами международной торговли и объединенные национальной транспортной системой, — Осака, Нагоя, Кобэ, Йокогама и др. С 1890-х по 1920-е годы появился новый городской стиль жизни, поддерживавший разрастающееся население: улучшилась транспортная система, появился бизнес, ориентированный на массовое потребление, а также современные формы публичного досуга. Новые жители городов, переехавшие из села, больше не могли вести самодостаточную крестьянскую жизнь: еду, одежду и повседневные товары приходилось покупать. К тому же им нужны были доступные способы отвлечься от жесткости и скуки заводского и офисного труда. Массовая культура и массовое производство развивались во время подъема, который стимулировала война, и это развитие еще ускорилось после 1923 года, когда землетрясение освободило в Токио большие территории для новой застройки.
Японский модернизм, как и другие разновидности модернизма лидирующих стран, характеризовался «новыми технологиями скорости, звука и света: автомобили, самолеты, телефон, радио, печатные ротационные машины и кино». Эти технологии позволили массово производить товары для городских потребителей и обеспечивать им массовые услуги. Однако модернистские вкусы не полностью затмили традиционные предпочтения: большинство горожан с равной готовностью покупали одежду по последней моде и более традиционные костюмы, традиционную и новую импортную еду, выбирали проверенные временем развлечения и звуковые фильмы.
Деловой и административный центры находились в разных частях города. Гиндза укрепила свою репутацию, приобретенную еще в первые годы эпохи Мэйдзи, как центр банковского дела и розничной торговли. Вдоль улиц тянулись магазины, модные бутики и кафе. Распространенная практика праздного разглядывания витрин даже получила собственное название — гинбура, то есть досужая прогулка по Гиндзе. Другими новыми центрами развлечения и потребления были Синдзюку и Сибуя. Центр народных развлечений периода Эдо Асакуса закрепился в этой нише, предлагая вместо старомодных развлечений кинотеатры, бурлеск и др. Район Токио под названием Касумигасэки был правительственным центром: там в кирпичном здании располагались Верховный суд, а также столичный полицейский департамент и большинство государственных министерств. Ведущие корпорации и большой бизнес в 1920-х годах начали обзаводиться штаб-квартирами в районе Маруноути.
Поскольку частных зеленых зон больше не осталось, впервые были устроены публичные парки. В 1873 году первым публичным парком стал Уэно на северо-востоке Токио. На этом месте стоял буддийский храм, где держали последнюю оборону защитники режима Токугава. В парке Уэно построили зоопарк, несколько художественных и научных музеев, и все это находилось в живописной местности, где жители могли расслабиться и отдохнуть. В 1903 году открылся первый токийский парк «в западном вкусе» — Хибия близ Гиндзы, на месте, где раньше проводились военные парады. Здесь посетители могли полюбоваться одними из самых старых деревьев в городе и взглянуть на фрагмент рва, оставшегося от старого замка Эдо. В отличие от традиционных японских садов, в Хибии были широкие лужайки, а на клумбах высаживали цветы по сезону. Многие приходили поглазеть на диковинки, например на площадку для новомодного увлечения — велосипедов, монументальный фонтан с огромной, извергающей воду стрелой, современную сцену, где по воскресеньям и праздникам играли оркестры, и ресторан с западной кухней. В 1920-х годах в городах начали появляться профессиональные бейсбольные парки вместе с прочими общественными сооружениями для занятий спортом или просмотра соревнований, где формировались первые профессиональные японские команды.
Все эти новые рабочие места, кварталы магазинов и развлечений были связаны между собой растущей сетью наземного транспорта, линиями железных дорог и метро. В ранний период Мэйдзи широко использовался общественный транспорт на лошадиной тяге, однако в 1903 году он был вытеснен электрическим. Частные железнодорожные компании, обслуживавшие пригородные и дальние маршруты, построили немало линий и внутри Токио. Эти же компании строили в пригородах жилые дома, позволяя их обитателям жить в более просторных и модно обставленных домах и при этом ездить на работу и за покупками в город. Частные железнодорожные пути заканчивались удобными остановками вдоль линии Яманотэ, опоясывающей Центральный Токио. На конечных станциях частные железнодорожные компании, например «Токю» и «Сэйбу» в Токио, «Ханкю» и «Хансин» в Осаке, открывали большие торговые центры, в которых жители пригородов, возвращаясь домой, могли купить себе еду или разные мелочи. Первое метро, названное «первой подземной железной дорогой Востока», построили в 1927 году между Асакусой и Уэно, с перегоном меньше 2 километров длиной. С тех пор почти каждый год добавлялись новые участки, и к 1940 году линии пересекали весь город с востока на запад, от Асакусы до Сибуи, позволяя токийцам быстро добираться в другие районы, избегая пробок на дорогах.
Не хватало достойного городского жилья для нацеленного на успех среднего класса. Местные и центральные власти строили для жителей современную общественную инфраструктуру — улучшенный водопровод, канализацию, газ и электричество; однако во многих старых домах туалет по-прежнему стоял на улице и не было ванны. Рабочий класс продолжал жить в тесных многоквартирных домах без кухонь, туалетов и ванн, для удовлетворения своих повседневных нужд пользуясь дешевыми столовыми и общественными банями. После Первой мировой войны идеал «культурной жизни», сфокусированной на семье, предлагают новые пригородные жилые районы: там есть отдельные спальни для супругов, кухни с настеленными полами и уборные. Подобное буржуазное домашнее пространство было своего рода гибридом между западным и традиционным стилем, что позволяло семьям смешивать подходы, привычки и практики. Гостиные были обычно обставлены мебелью в западном вкусе — стульями, кушетками и столами, часто сделанными из легкого бамбука или ротанга, чтобы не повредить циновки татами, лежавшие под ними. Украшались гостиные картинами в рамах и подсвечниками; обычно там ставили фотографии или радио. Другие части дома несли на себе больше японских черт. Большинство обитателей все еще предпочитали спать на переносных матрасах, которые клали на татами ночью и убирали на день. Прихожие (гэнкан), где снимали обувь, сохранялись повсеместно. Индивидуальные подносы для еды заменили на круглый стол на низких ножках (тябудай). Члены семьи сидели вокруг этого стола на напольных подушках (дзабутон) вместо стульев.
Универсальные магазины были храмами массового потребления. В начале периода Мэйдзи большие магазины продолжали традицию Эдо, специализируясь на бакалее, однако постепенно расширяли свой ассортимент. «Этигоя», существовавшая с периода Эдо и теперь переименованная в «Мицукоси», наживалась на жажде западной жизни, выписывая французских дизайнеров, чтобы развивать новый отдел одежды и продавать импортные товары. В начале 1900-х годов «Мицукоси» первым ввел новый тип рекламы, вывешивая плакаты с изображениями новых костюмов в натуральную величину на железнодорожных станциях. Кроме того, они предлагали продукцию по каталогу и услугу доставки покупок на дом. В 1904 году «Сирокия» (предшественница современной сети «Токю») начала продавать драгоценности, сумки и чемоданы, еду и предлагать и другие услуги, включая фотостудию. Реклама в газетах подчеркивала удобство такого центра, в котором предлагалось бесконечное разнообразие товаров. В 1911 году «Сирокия» построила четырехэтажное здание, оснащенное первым в Японии лифтом. Три года спустя «Муцукоси» ответил ей новым флагманским торговым центром — пятиэтажным зданием в ренессансном стиле, как говорят, единственным таким к востоку от Суэцкого канала: оснащенным центральным отоплением, первым в Японии эскалатором, рядами лифтов и стеклянных витрин. Продавцами там работали девушки, совершенно одинаково одетые — сначала в кимоно, но после Первой мировой войны все чаще в женских костюмах западного стиля, дополненных шляпами и перчатками.
В этих просторных торговых центрах покупатели могли узнать, попробовать и купить последние новинки и модные вещи отечественного и зарубежного производства, которые рекламировались в печатных СМИ, становившихся все более разнообразными. Значительные торговые площади занимала одежда и аксессуары, а также косметика, авторучки, столовая посуда, мебель и небольшие электрические приборы — вентиляторы, обогреватели и швейные машинки. На других этажах располагались бакалейные отделы, готовая еда и еда для подарков — от импортного шоколада и карамели до изысканных, подобранных по сезону сладостей к чаю от знаменитых традиционных производителей. Магазины предоставляли не только товары, но и возможность культурного досуга: открывали художественные и выставочные галереи, многочисленные рестораны, которые обычно располагались на верхних этажах. Даже на крышах посетителей ждали развлечения: игровые комнаты, парки аттракционов, небольшие зоопарки для детей. Иными словами, большой универсальный магазин мог предложить каждому то, что его заинтересует, поэтому воскресного похода в торговый центр с нетерпением ждала вся семья. До землетрясения 1923 года посетителей обычно просили на входе переобуваться в специальные тапочки, однако потом циновки татами заменили на мрамор и паркет, что позволяло покупателям быстро и беспрепятственно входить и выходить.
Самыми востребованными товарами не обязательно были сладости или новая одежда из Парижа или Америки. Традиционные товары и продукты питания тоже стали производить и рекламировать по-новому. Рекламное агентство Дэнцу, основанное в 1907 году, было первопроходцем в изготовлении ярких графичных изображений для этикеток, объявлений и плакатов как для новых товаров, так и для традиционных. Популярность завоевывали сакэ, мисо, рисовые крекеры, соленья и другая традиционная еда от конкретных производителей. Быстро менялся стиль кимоно, а распространение дешевого шелка (мэйсэн) и хлопчато-шелковых тканей позволило женщинам покупать больше кимоно для разных сезонов и настроения. Кимоно можно было дополнять головокружительным разнообразием платков, сумочек и съемных воротников, часть которых изготавливалась из меха или украшалась золотом и драгоценными камнями.
