Кейс №1

Герой фильм «Одержимость» — мальчик-барабанщик, которого постоянно унижает его преподаватель. Противостояние учителя и ученика заканчивается нервным срывом: мальчик попадает в аварию, дерется с преподавателем и в результате уходит из профессиональной музыки. Через некоторое время судьба снова их сводит, преподаватель вновь пытается испортить герою жизнь, а тот доказывает ему с помощью музыки, что действительно гений.

Катя: Раньше мы считали, что есть путь преодоления, по которому должен пройти любой одаренный человек, будь то музыкант или спортсмен. Любой, кто имеет шанс стать великим, должен страдать и мучиться. А родители или преподаватели и тренеры должны его заставлять. И тогда, пройдя этапы большого насилия, он, возможно, в конце станет великим. А может, и не станет. Так было устроено и в Советском Союзе, и в других странах. Теперь общество решило, что мучить людей нехорошо, а детей нехорошо особенно.

Андрей: Я считаю, что преодоление — важная штука. И не только для подростков, которые должны прокрутить аксель или отстучать 100 часов на барабанах. Иногда преодоление нужно, чтобы бросить курить или встать в шесть утра ребенка в школу отвезти. Да и какая, собственно, разница?

К: Между тем, чтобы бросить курить, и спортом больших достижений?

А: Это большое достижение — бросить курить. Вот если ты в фейсбуке напишешь, что бросила курить, все сразу тебе лайки поставят.

К: Конечно, разница есть. Мне кажется, она заключается в достоевщине. Человек, который занимается спортом больших достижений, он все время стоит перед выбором: он тварь или гений? И ответа на этот вопрос нет, пока ты не получишь золотую медаль.

А: А если ты ее так и не получишь?

К: То, скорее всего, все это время ты был тварью. Но, если ты не будешь насиловать себя, никогда не узнаешь, мог ли оказаться гением. И вот это понимание закладывается в ребенка в районе 5–6 лет, вне зависимости от того, выбирает он скрипку, фигурное катание или бокс.

А: То есть это ситуация, в которой ты проигрываешь в любом случае.

К: Да. Но тут интересно еще, что это абсолютно не соответствует реальности. Не знаю точно, сколько детей поступает и учится в Гнесинке, но явно немало. И вот каждому поступившему говорят, что отбор очень жесткий. То есть раз он его прошел, то вполне может оказаться гением. Но, скорее всего, он им не окажется! Не может весь курс состоять из гениев. А при этом мы знаем, что означает уход в Гнесинку, или, наоборот, в Школу Олимпийского резерва, или еще в какое-то подобное заведение. Он означает, что у тебя фактически закрываются все остальные дороги. Ты перестаешь учить все остальные предметы; видеть весь остальной мир. Потому что все твои часы отданы репетициям или тренировкам. А все остальное тебе проставят — математику, химию, физику. Но сама идея, что у человека один какой-то путь и главная задача — этот путь найти, вообще-то, устарела.

А: Тут я сыграю в адвоката дьявола и сделаю это легко, потому что про меня понятно, что я никогда никого заставлять не буду, потому что заставлять — это тяжелая работа, а мне лень. Но согласись, что все же есть вещи, которые ты объективно не можешь делать, если до этого не пострадал. Например, бить штрафные, как Месси.

К: Почему ты не можешь бить штрафные, как Месси?

А: Потому что должен вложить в это какие-то умения и навыки и очень много часов жизни.

К: Мне кажется, твой пример некорректен, потому что групповой спорт так не работает. Ты хоть раз слышал нытье футболистов и баскетболистов про то, как им тренер сломал жизнь? По-моему, такой надлом может быть, только когда вся ставка на тебя. Кстати, в этом фильме, «Одержимость», присутствует еще удивительная фигура отца, причем не очень реалистичная. Там отец очень милый и все время говорит, что бог с ними с барабанами.

А: Нет-нет, это очень реалистичный отец. Это так и устроено. Папа мягкий, он простит, такой сексистский идеал.

К: Ну да. А мамы там просто нет, потому что, видимо, это было бы совсем неправдоподобно. Ну вот скажи, допустим, твоей дочке пять лет и какой-нибудь «Манчестер Юнайтед» (мир-то у нас теперь очень продвинутый) говорит: «Все, мы забираем ее, подписываем сейчас контракт, это великая футболистка. Мы таких форвардов вообще не видели за последние 50 лет. Только надо переезжать в Лондон и 100 часов в неделю тренироваться». Ты согласишься?

А: Не знаю. Нет, знаю, я поступлю как тряпка. Приду и скажу: «Малыш, а ты хочешь в "Манчестер"»?

К: Но может ли ребенок решать в этот момент?

А: Вот это интересно. Но вообще считается, что, чтобы вставать в четыре утра и заставлять детей мучиться по 16 часов, надо иметь собственную нереализованную амбицию, какую-то свою травму на этом месте. То есть по-настоящему заставлять могут только неудачники. И все эти безумные тренеры и профессора, которые кидаются табуретками, это люди, у которых самих чего-то не сложилось.

К: Довольно банальная мысль.

А: Да, но из нее следует небанальная. Ведь конфликт возникает потому, что мы никогда не можем понять, человека заставляют делать то, что он хочет, или то, что он не хочет. А как это понять? Если тебя заставляют любимые люди или ты привыкаешь к этим людям, то ты потом считаешь, что и ты этого хочешь, ты интернализируешь этот опыт.

К: Много фильмов снято про то, как мучается родитель или тренер, который вынужден заставлять, и как он страдает, понимая, что, если он не будет мучить этого гениального ребенка, тот не раскроется и потом скажет: «Если б ты мне дал коньки, я б уже давно был на пьедестале с золотой медалью».

А: Коньки и 1102 пенделя.

К: Да. «Я бы получил медаль и потом стал, вполне возможно, инвалидом, но у меня был бы шанс. Почему мне не дали этот шанс?» Это смежно с другой вещью. Мне и, я думаю, тебе в детстве все время рассказывали, что если дан талант, то главное — не зарыть его в землю, это самое жуткое преступление, которое человек может сделать с талантом. И ты всю жизнь живешь с идеей, что, во-первых, надо его найти, а во-вторых, не зарыть. И судорожно, параноидально все время думаешь: «Какой именно у меня талант? О, я написал стихотворение. Может быть, у меня талант? Нет-нет, все-таки бездарное получилось. А вот я картинку нарисовал, и ее учительница похвалила, может, вот он, талант? Но нет, картина тоже так себе». Но, допустим, ты находишь какой-то талант. И тут же слышишь новую байку — один был талантливый, но ленивый, а другой был не талантливый, но усердный и добился гораздо большего. В результате ты проводишь часы в бессмысленной паранойе — волнуешься, поймал ли ты свой талант и не слишком ли ты своей ленью его закопал.

А: И родитель, получается, тоже должен себе ответить на вопрос, не проворонил ли он какой-нибудь талант у своего ребенка и может ли допустить, чтобы тот зарыл его в землю.

Кейс №2

Герой документального фильма «Танцовщик» — балерун Сергей Полунин. Он родился в Херсоне, в начале 1990-х, в бедной, но, судя по использованной в фильме хронике, счастливой семье. Талантливого мальчика берут в Киевское хореографическое училище, а потом в лондонскую Школу королевского балета. Но, чтобы он там мог учиться, вся семья должна на это работать. Бабушка уезжает в Грецию, папа — на стройку в Португалию. Мальчик едет в Лондон один и достигает невероятного успеха — в 19 лет становится самым молодым в истории премьером Лондонского королевского балета.

Катя: Но на этой вершине успеха он оказывается один. Мама с папой, которые много лет не виделись, давно развелись, и воссоединения семьи, о котором мечтал Полунин, уже быть не может. И вот он уже слывет главным bad boy Лондонского балета, а через три года уходит оттуда и сразу в настоящий подростковый отрыв: девушки, алкоголь, наркотики… И спустя несколько лет возвращается с великим видеороликом на песню «Take Me to Church», невероятной красоты покаянный клип, после которого Полунин немедленно становится гей-иконой. Сейчас он вернулся в исходную точку — и. о. ректора Академии хореографии в Севастополе. Но нас интересует в его истории не это. А то, что он в фильме говорит, что ему это все было не нужно. И сидит его мама на кухне в Херсоне: «Вот мы в Херсоне, чёрте где и в бедности. И вдруг у нас мальчик — гений. Вот что я должна была делать?»

Андрей: Они абсолютно симметрично себя ведут. Живут не для себя, а для тех, кого любят. И он, и она.

К: Ну, он-то для себя. В итоге он остался сам собой, а его мать — человек, который в общем-то совершил довольно много невозможных действий, лишилась того, ради чего она это делала.

А: Наверное, в лондонском балете проще остаться собой. Но мне кажется, что мотивация-то очень похожая. Ты что-то делаешь не потому, что очень этого хочешь, а потому, что считаешь, что это правильно в широком смысле. Что это тем, кого ты ценишь и любишь, как-то поможет.

К: Но верим ли мы, что, если человека не заставлять, он не выплывет сам? Я считаю, что человек на самом деле всегда находит какой-то свой путь. Мы, конечно, не знаем, сколько талантов и гениев было незаслуженно похоронено в Херсоне или в любом другом городе, но мне кажется, люди выбиваются из ниоткуда к самым большим вершинам вне зависимости от того, мучили их родители или нет. Что такое талантливый балерун? Это человек, который очень гибкий и очень хочет танцевать. Любит танцевать. И вполне возможно, что он рано или поздно найдет способ это применить, не сломавшись при этом.

А: Надо как-то проще относиться к достижениям. Это же, в принципе, идеал общества третьего мира: «Мы всегда жили плохо, но дети обязаны жить лучше нас. И мы обязаны все сделать, чтобы дети жили лучше нас. И мы должны и себя, и детей заставлять нещадным образом».

К: То есть мы все вкладываем в ребенка, чтобы он потом нас всех вывез.

А: Да, это в некотором смысле такая инвестиция. То есть, может быть, на самом деле люди это так для себя не формулируют, они правда любят детей и правда желают им добра, как умеют. Но в первом мире предполагается, что человек может быть состоявшимся хорошим, счастливым и не неудачником, даже если у него нет никаких достижений.

К: Про это была смешная книжка «Боевой гимн матери-тигрицы» Эми Чуа. Американская китаянка, дочь эмигрантов, выходит замуж за расслабленного еврея, начинает растить двух девочек. И воспитывает их как положено в Китае, а именно в строгости. Нарисовал открытку — уродство, иди нарисуй новую. Скрипочка? Давай пиликай с утра до вечера. В книге она довольно самокритично описывает, как это происходило в Америке, где никто вокруг совершенно не понимал, зачем она все это делает, включая ее собственного мужа, выросшего с мамочкой, которая хвалила его за любой чих. Ну и там все плохо кончается, ей еле удается потом восстановить с детьми нормальные отношения. В Америке стратегия «матери-тигрицы» оказалась совершенно невозможна.

А: Мне эта стратегия напоминает покупку лотерейного билета. Ты покупаешь каждый день лотерейный билет, чтобы ребенок когда-нибудь по нему выиграл. В какой-то момент он выиграет, ну по крайней мере кто-то из всех этих детей, чьи родители так делают, выиграет. Но мы вообще-то знаем, что люди, которые выигрывают в лотерею, очень часто плохо заканчивают. Просто не справляются с новыми обстоятельствами, в которых резко оказываются. И очень часто те, кто невероятным физическим трудом дошел до высокой точки, вели очень достойную жизнь, такую послушную, негорделивую, дисциплинированную и так далее, ровно точно так же, оказавшись на пике славы, ломаются. Видимо, человеку надо учиться не только, например, аксель крутить, но и каким-то другим навыкам.

Кейс №3

Героиня биографического фильма «Тоня против всех» — фигуристка Тоня Хардинг, первая, кому удалось прыгнуть тройной аксель. Тоня из бедной, неблагополучной семьи, ничего не видела в детстве, кроме унижений и побоев, и замуж она выходит за человека, который ее бьет и унижает. Тем не менее карьера Тони развивается, но, чтобы попасть в Олимпийскую сборную, ей нужно обойти соперниц. Одна из них становится жертвой нападения и выбывает из соревнований. Выясняется, что к нападению причастен бывший муж Тони, и суд запрещает ей выступать.

Андрей: Суд запрещает Тоне делать единственное, что она умеет.

Катя: И мама ей говорит: «Да, я тебя дубасила, говорила, что ты ничтожество, но я хотя бы тебе дала этот шанс». Тоня ей отвечает: «А что мне было делать? У меня не было никаких шансов, меня все только и делали, что били». То есть великие дети, которые срываются на каком-то из этапов, упрекают родителей в том, что они им дали только один инструмент, а ничего не вышло.

А: Это более чем оправданный упрек.

К: Да. Но в принципе и родители могут сказать, что без этого инструмента вообще бы никакого шанса не было.

А: Вот это меня больше всего поражает. Откуда ты знаешь, что у мальчика, который ест сопли и падает на ровном месте, нет шанса? А у девочки Тони есть? Откуда это известно? Почему у человека не может быть шанса — просто так?

К: Вопрос в том, что родитель понимает под словом «состояться». Потому что есть родители, которые всерьез говорят: «Нам три годика, но ничего, Моцарт свою первую только в четыре написал». Меня все же больше интересует вопрос насилия. Вот недавно вышел скандальный российский фильм «Временные трудности». Сюжет этого удивительного, мягко говоря, фильма в том, что у сильного крепкого человека рождается ребенок с ДЦП. И сильный крепкий человек решает, что это ерунда. Временные трудности.

А: Упорство и труд все перетрут.

К: Да. И весь фильм посвящен тому, как он доказывает, что нельзя придавать значение такой ерунде, а надо себя заставлять. В том числе там есть эпизод, когда он выводит своего сына с ДЦП в лес, взрослого уже. Кидает на землю и говорит: «До дома 100 километров, захочешь — приползешь».

А: И после этого юноша фактически встает на ноги.

К: Становится успешным бизнесменом и в общем-то считает, что это произошло благодаря воспитанию отца, и хотя отношения их рвутся, но саму позицию, что надо себя заставлять и все получится, он принимает. Принимает то, что можно силой воли все преодолеть, в том числе и такую «временную трудность», как ДЦП. То есть это такая доведенная до абсурда идея пользы насилия над детьми. Которая, слава Богу, вызвала дикий скандал, потому что для борьбы за права детей, для борьбы за права людей с ДЦП, да, в общем, для борьбы за любые гуманистические ценности этот фильм — настоящая катастрофа.

А: Мы с тобой стараемся в своих разговорах не вешать ярлыки — вот это хорошо, а это плохо. Но иногда без этого невозможно обойтись. Потому что, когда ты берешь ребенка, который по собственной воле готов что-то делать три часа в день, и заставляешь его это делать шесть часов, ты поступаешь, наверное, не очень правильно, но это не пытка и не катастрофа. А когда ты, глядя на человека, который не может ходить, не можешь себе представить, что его жизнь будет нормальной, и пытаешься его силой заставить ходить, то это беда.

К: Точно так же, как ты не можешь себе представить, что жизнь ребенка будет нормальной, если он футбольный или музыкальный гений, а ты не развил его талант.

А: И это говорит только о том, что у тебя большие проблемы с воображением. Ты просто не можешь представить нормальную человеческую жизнь за пределами собственного опыта и собственного телевизора. И под свое узкое воображение невероятным напряжением и насилием подгоняешь другого человека. А ведь все время, что ты потратил на насилие, ты мог бы потратить на то, чтобы сделать миллион каких-то позитивных действий, в том числе и для своего ребенка.

К: Так как быть-то? Я не понимаю. Отказаться от больших достижений? Потому что за последние 50 лет благодаря воле, допингу и насилию люди научились действительно невиданным вещам. Что мы теперь должны сказать? Давайте все одинарный аксель прыгать? Не так красиво, зато все довольны?

А: Мне кажется, рецепт простой. Чего нам хочется? Нам хочется, чтобы дети делали то, чего они хотят сами. Иногда им в этом нужна внешняя помощь тренера или родителей. Иногда дети не могут сами открыть рот и попросить о помощи, сказать «Пинайте меня почаще». Но на этом пути надо не забывать проверять, продолжает ли человек хотеть. И если ты должен проявлять насилие каждый день, то, скорее всего, уже не продолжает.

К: Но очень многие спортсмены благодарны своим родителям и тренерам, которые их пинали.

А: Да. И про любого великого спортсмена мы знаем истории, когда он понял, что, например, плохо бросает трехочковый, и месяцами оставался после тренировки еще на два часа один, этот бросок отрабатывал и был абсолютно счастлив при этом. Потому что хотел стать лучшим. И в принципе это нормальное желание человека — стать лучшим.

К: То есть ты веришь, что все равно будут люди, которые захотят преодолевать себя в пять-шесть лет, чтобы в 15 сделать тройной аксель?

А: Да. Я хочу смотреть на то, как люди совершают что-то невероятное, но еще и иметь роскошь думать, что это они сами такие получились. В нашей культуре есть представление, что вот этого Бог поцеловал, а этот своим трудом дошел. И тот, который своим трудом, он вроде как лучше. Но тут ключевой момент«своим трудом». Эту часть уравнения никак нельзя подменить. Я верю, что в идеальном мире мы придумаем бесконечное число достижений и каждый себе что-нибудь найдет. Кто-то будет жонглировать 14 шариками. Кто-то играть за «Барселону» в футбол. И кстати, как родитель родителю я могу тебе сказать, что если ты будешь учить своих детей, например, не фигурному катанию, а разбиванию яиц об лоб, то, в принципе, можно прийти к славе гораздо быстрее. Не надо 18 лет тренироваться. Бац-бац-бац, через две недели ты уже в топе.

К: Отлично, то есть мы пришли к тому, что надо заставлять детей разбивать яйца об лоб. Просто заставлять делать то, что еще никто не делал раньше.

А: Мне кажется, это все равно лучше, чем фигурное катание. То есть если уж ты заставляешь своих детей, то выбери неконкурентный вид спорта.

К: Чтобы они все равно стали гениями и никогда не задавались вопросом, не твари ли они?

А: Чтобы они не успели возненавидеть свой путь, пока будут его проходить.