Глава 10
Потихоньку карабкаюсь «в гору», набираю высоту. Количество топлива небольшое, с запасами «Муромца» даже близко не сравнить, поэтому нужно постоянно себя одёргивать, возвращать силком от уже успевшей устояться за последнее время привычки к грустной реальности.
А она, реальность-то эта, такова. Дальность полёта трофейного аэроплана около трехсот километров. Ну, плюс-минус. Буду считать, что на полтинник меньше. Поэтому ограничительную отметку карандашиком на карте сразу сделаю. Это так, на всякий поганый случай – чтобы потом в досаде себя ладонью по лбу не стучать. Когда мотор из-за нехватки топлива в воздухе встанет.
А что? Прибора, указывающего остаток топлива, я тут нигде не наблюдаю. А всё остальное, к чему я уже привык, здесь имеется. Высотомер и магнитный компас. Ну и авиагоризонт, как же без него.
Бедновато, конечно, но пилотированию помогает. Но не в этих условиях. Потому что день уже на исходе и стремительно катится к ночи.
Здесь, на высоте, пока ещё светло, а вот внизу становится всё темнее. И, чем дальше на восток, тем чернее впереди земля. Поэтому пока ещё более или менее можно что-то внизу различить, нужно спешно садиться. То есть, искать хоть какую-нибудь более или менее подходящую для приземления площадку. Тянуть до последнего, уйти в ночь и по темноте угробить самолёт при посадке как-то нет никакого желания. Да и не только ведь самолёт можно разбить, но и самому убиться. Или поломаться, что ещё хуже…
Кстати, парашюта под задницей, прошу пардону, я тоже не ощущаю. Поэтому дальше никаких авантюр, только один голый риск по оправданному расчёту. Ну, что тут у нас внизу?
Чуть правее наблюдаю ту самую дорогу, которая и привела меня на этот аэродром. Даже селения некоторые узнаю. Ну, не сами селения, конечно, а те места, через которые довелось проехать. Кстати, почему бы и не сесть рядом с одним из них? Никто меня искать не станет на ночь глядя. А утром я постараюсь улететь пораньше. Если на посадке машину не угроблю…
Вот, кстати, дилемма. Или садиться сейчас, чтобы уберечь и себя, и машину (и не факт, что это у меня получится), или тянуть до последнего и уже садиться где-то там, с теми же непредсказуемыми результатами. И то, и другое полная рулетка. Одёрнул себя: «Хватит размышлять и тянуть вола за подробности! Садимся сейчас!»
Крен на правый борт к знакомому селу. И вниз, вниз. Ну кто мне мешал угнать самолёт ранним утром? Да никто, по большому счёту. Кроме тех же караульных. Ага, а кто бы мне именно эту машинку подсказал? Заправленную? Тоже никто. Так что хватит жалом водить, что есть, то и есть. Ну, что там внизу?
Спохватываюсь и доворачиваю ещё немного правее. Вот – сразу и наглядно виден вред от всяческих размышлений. Стоило только немного задуматься, как от курса и отклонился. То есть, не от курса, это знакомые места вслед за дорогой начали чуть вправо уходить. А я этот момент за размышлениями и упустил… Говорю же – весь вред от ума… Шучу.
О, знакомая копёшка сена. Закладываю глубокий правый вираж, чтобы не проскочить полянку, и прибираю обороты. А потом и вообще выключаю двигатель. Буду так садиться, с планирования. Насколько я помню, камней там никаких нет, по крайней мере, под ноги мне ничего не попадалось. Трава как была осенью скошена, так отрасти до холодов и не успела. Самое то для посадки.
А ранним утречком запущусь и…
Ё-моё! Наклоняюсь чуть в сторону, высовываюсь за обрез щитка, и встречный поток воздуха вбивает ругань обратно в глотку. Размечтался! А кто мне ранним утром винт провернёт? Снова какого-нибудь обозника на телеге вылавливать?
Ещё разок высовываюсь, только в этот раз у меня рот плотно закрыт. Нужно же вниз глянуть, на землю?
Ладно, что уж теперь… Справлюсь как-нибудь. Опять же, где гарантия того, что в любом другом месте мне бы кто-нибудь с запуском помог? Нет такой гарантии. А здесь хоть место знакомое, и приземлиться я должен нормально…
Успокаиваю себя таким образом, а сам посадку рассчитываю, нужный мне посадочный курс занимаю. Прямая! Машина идёт ровненько, не шелохнётся ни вправо, ни влево. Тишина! Только воздух в тросах и расчалках еле слышно шипит, шуршит. Скорость интуитивно отслеживаю. Указателя нет, поэтому приходится по авиагоризонту и усилиям на ручке управления необходимый уголок выдерживать, планировать…
Вот и то, чего я так опасался. Чем ближе к земле, тем темнее. Пропадает, сливается с тенью подстилающая поверхность. Хорошо ещё, что у меня ориентир есть в виде той самой копны. Вот по ней и буду сажать. На фоне ночного неба её верхушка прекрасно видна. Рассчитываю посадку рядом с ней, по ней же и момент касания определяю. Приблизительно, конечно, но, как говорят, за неимением гербовой приходится использовать туалетную…
Слава немецким сталеварам. Сел жёстко, но тем не менее сел. На повышенных углах атаки, почти на парашютировании в последний момент снижался. Боялся ручку перетянуть и уйти на кабрирование или вообще свалиться на крыло с такой потерей скорости. Но справился, сумел совместить почти критическое уменьшение скорости с увеличением угла атаки и приземлением!
Задний костыль вот только погнул к чертям! Да и хрен бы с ним! Хвостовое оперение с задней балкой целы и это главное. А костыль и такой сойдёт! Нам же не шашечки, нам ехать нужно…
Пробега после приземления как такового не было. Метров десять прокатился и остановился. Шлем с головы стянул, на спинку сиденья откинулся, подышал. А тут и совсем темно стало. Небо на закате напоследок окрасилось багрово-фиолетовым и быстро почернело.
Перекусил тут же, в кабине. Только спать в ней не стал. И тесно, ног не вытянуть, и холодно. Забрался в ставшую почти родной копёшку, на то же самое место. Словно домой после долгой разлуки вернулся. Устроился поудобнее, кисть руки под куртку спрятал. Натрудил, разнылась что-то она у меня. Так-то терпимо, но немного неприятно. Словно мешает всё время что-то, цепляет, заставляет отвлекаться.
Втянул носом пыльный запах сена, чихнул. Зашебаршилось чуть в стороне, запищало. Здорово, мышенции, я с вами…
Проснулся, как уже привык за последнее время, на рассвете. Сразу же проверил оружие, на месте ли оно, затем только выцарапался наружу, осмотрелся.
Ни-ко-го. Тишина вокруг. Забросил высыпавшееся сено назад, в проделанную дыру. Засыпал за собой следы, так сказать.
Забрался в кабину, погрыз свой сухпай, разложил на коленях карту. Раз уж есть такая возможность, то можно ещё раз на маршрут глянуть, ориентиры просмотреть, отметить. Опять же с очередной промежуточной посадкой определюсь.
И снова никого, ни единой живой души.
Ждать пришлось долго, я даже придремал. Интуиция моя молчала, чувство опасности и тревоги не беспокоило. Да и что на дороге, что в небе было пусто. Ещё часок подремлю, если никого не будет, начну мудрить. В крайнем случае сам винт проверну. Включу зажигание и… Но это только на крайний случай. Потому как провернуть-то я проверну, и мотор после этого никуда не денется – запустится. А дальше придётся как-то изворачиваться и на ходу запрыгивать на борт. Он же покатится сразу, самолёт-то. Может быть, камни подложить под колёса? Можно, но я же говорю – на самый крайний случай…
Солнышко показалось. Вот как только его краешек над восточными холмами выглянул, так и народ сразу проснулся, зашевелился. Наконец-то движение по дороге началось! Вот тут я и напрягся. Да чтоб их всех, с этими коровами, козами и овцами! Первым делом стадо погнали!
Пришлось выпрыгивать из кабины и оберегать самолёт от наиболее любопытных экземпляров местной молочно-рогатой живности.
Потому и пастуха этого стада ни о чём не стал просить. Пусть лучше своих животных поскорее уводит. И собак, само собой. Но они, заразы такие, умные, на меня кидаться не стали. Так, подбежали, посмотрели, оценили, что я вреда стаду не наношу своими размахиваниями рук, и убежали по своим пастушеским делам.
А сам пастух ещё долго на самолёт оглядывался. Понравился он ему, видимо. Ещё бы не понравился! Бело-голубой красавец с чёрными мальтийскими крестами.
И следующую почти сразу за стадом подводу пришлось пропустить тоже. Слишком уж много там было лиц женского полу. Как представил, что эта любопытная пёстрая толпа вокруг меня галдеть начнёт, да громкие вопросы вразнобой задавать, так и скривился, в сторону отвернулся. Ненадолго, правда. Пришлось развернуться лицом к дороге и даже рукой отмахнуться, заставляя эту любопытную группу проследовать дальше…
А вот следующая телега пришлась как нельзя кстати. То есть не телега, а люди, на ней сидящие. Или едущие… Да какая, к чёрту, разница. Самое главное, для моих целей они подходили полностью. А желали ли сами они подходить, или нет… Я-то тут причём? Разве меня это в какой-то мере должно касаться? Поэтому встал в кабине, рявкнул, показал рукой понятный всем жест. Мол, вежливо прошу подойти ко мне. Такой уж я, вежливый…
Парочка мальчишек в телеге так и осталась. А хозяин семейства с дороги-то спустился, к самолёту подошёл. Робеет, даже шапку свою с головы стянул. Стоит, в руках её мнёт, меня опасается. Зря. Я мухи не обижу. Когда добрый. А то что пистолет у меня в руке, то это так… Да я его даже назад уберу, в нагрудный карман. Надоело его держать…
Вылез из кабины, спрыгнул на землю. Объяснил крестьянину, что от него требуется. Никакого понимания не встретил до тех пор, пока марку не показал. Хорошо хоть, что сообразил. Вот тут в его глазах и понимание появилось, и сообразительность с житейской хитростью проснулись.
Ещё раз объяснил и показал, что от него требуется сделать.
– Понял? – смотрю на мужичка.
– Понял, – да дополнительно ещё и кивнул мне. Это чтобы я не сомневался в его понятливости. И руку протянул. За маркой.
– Ладно, держи. Только не вздумай удрать! – и рукоятку пистолета в нагрудном кармане цапнул, наружу вытянул. Лучше бы и не убирал.
Не понравилось ему увиденное. Это я по его глазам понял. Точно удрать хотел. А теперь придётся отрабатывать. Марку, что ли, назад забрать? Последнюю ведь отдаю, больше нет. На собственном желудке сэкономил.
Подняли хвост, перенесли, развернули самолёт. Жестом показал крестьянину к винту идти, а сам в кабину полез. И взглядом мужичка фиксирую. Точнее, пистолетом. Рука-то с оружием так снаружи на борту и лежит. Это чтобы у него дурных мыслей не возникло.
– Есть контакт! От винта! – отмашка мужичку, и моя команда сразу же выполняется. Винт проворачивается.
Мотор схватывается с полпинка, как говорится, и бодро тарахтит. Самолёт вздрагивает, просыпается, приветствует меня звонким гулом туго натянутых тросов, трогается с места. Покатились потихоньку…
Испуганный глава семейства длинными скачками уносится к своей телеге, крепко придерживая на голове шапку рукой. Ещё бы, там же у него целая марка заныкана…
Ну, что? Вполне бы успел заскочить в кабину, если бы в одиночку самостоятельно запускался. А если бы не успел? То-то… Ну да ладно, пора взлетать!
Воздух холодный, плотный, ещё не успел прогреться. Пропеллер рубит эту густую массу, тянет самолёт вперёд. Прячусь за козырьком от ветра.
«Фоккер» быстро разгоняется, успевает за это время вильнуть хвостом из стороны в сторону, выравнивается с набором скорости и почти сразу же отрывается от земли. Лесная опушка близко, и я сразу же резко ухожу в набор высоты. Двигатель работает ровненько, поёт свою звонкую песню. Перед взлётом у меня не было возможности прогреть мотор, чем это может мне грозить? Повышенным расходом масла? И что? Из-за такого пустяка сидеть на попе ровно и никуда не лететь? Не пойдёт! Могут ещё перебои быть из-за забрызганных свечей, но их нет. Ровно же работает? Ровно. Так чего ещё нужно? Ничего! Летим!
Верхушки деревьев остаются где-то внизу, а передо мной синее-синее безоблачное и бескрайнее небо. Правым разворотом занимаю нужный мне курс, и солнце лупит прямо в глаза. Придётся жмуриться и терпеть.
Высоко забираться не стал. Набрал тысячу метров высоты и достаточно. Разложил карту на коленях, пожалел об утопленной командирской сумке. Вот сейчас она бы мне точно пригодилась.
Всё, на курсе. Так и пойду. Остаётся только вести визуальную ориентировку и приглядывать за небом. Ещё не хватало мне на противника нарваться…
Через два часа увидел впереди характерную развилку дороги, в виде буквы «Н», и вытянутый довольно-таки крупный городок вдоль её правой нижней части. Дальше таких не будет. Вот где-то здесь и нужно искать подходящую для посадки площадку.
Снизился до трёхсот метров, прошёл над окраиной города, внимательно всматриваясь вниз. В северной части города заметил неплохое прямоугольное поле. Показалось даже, что ворота увидел. Стадион? Да какая мне разница? Вот на него я и буду рассчитывать посадку. Рядом длинные склады, чуть в стороне железная дорога с центральным вокзалом. Прямо центр цивилизации. Будем надеяться, что бензин для своего самолёта я здесь точно найду. Вот только с деньгами у меня проблема, но решать её буду уже на земле.
Сделал кружок над городом, снижаясь и выходя в створ намеченной посадочной полосы. Ну точно, футбольное поле! Придётся ворота облетать. Довернул влево, сразу же вправо, зашёл по диагонали, убрал обороты, сел. Даже до середины поля не пробежал, остановился. Выключил зажигание, перекрыл топливный кран, спрыгнул на землю, осмотрелся. Пока никого. Это плохо. Мне народ нужен, люди. Администрация, власти. Кто-то же должен будет проблему с бензином решать? Ну не я же?
Первыми мальчишки набежали. Пришлось в очередной раз вставать на охрану своего аппарата. Иначе бы его на сувениры разобрали. Нет, со стадом как-то проще было. Впрочем, наговариваю я на местную ребятню. Это у нас в Петербурге разобрали бы, а здесь нет. Здесь дети по-другому воспитаны, без команды или разрешения лишнего шага не сделают. Как ещё сюда-то ухитрились без взрослых прибежать…
Потом со всех сторон потянулись взрослые, работяги и служащие со складов, с железной дороги. Полиция, как всегда, появилась позже всех. Зато быстро навела порядок среди этой неорганизованной толпы. Сразу же превратила её в толпу организованную. Только тут и стало ясно, что война не так и далеко. С проверки документов начали, расспросами закончили. Ну а потом и городские власти подъехали, расспросы эти прервали, свои задали. Причём приехали на автомобиле. А вот этот момент особенно радует. Значит, бензин здесь точно есть!
Рано я радовался. Бургомистр после приветствий свой форменный допрос учинил. Полиция так никуда и не делась, всё это время рядом присутствовала, прислушивалась. Хорошо хоть зевак на безопасное расстояние от самолёта отогнали, реденькое оцепление выставили. Но и этого вполне хватило, народ здесь дисциплинированный, послушный.
От вполне закономерного вопроса о причинах посадки в городе отделался на удивление просто. Сослался на служебную необходимость. Почему-то у окружающих мои уклончивые ответы сформировали интересную картинку. Сразу хвалить меня принялись, за мой героизм. Они что, вообразили себе и придумали из меня рвущегося в бой истинного патриота их страны? Да и ладно!
А дальше всё образовалось само собой. И бензин, и завтрак. Даже масло нашли. Вылетел я на восходе и пролетел около двух часов. Так что сейчас самое что ни на есть раннее утро. Народ только-только на работу выходит. Поэтому так долго ко мне и собирались. Поломал я городу сегодняшний рабочий распорядок дня. Правда и расплачиваться пришлось экскурсией вокруг самолёта. И даже допустить до кабины главных лиц города. Хорошо хоть прокатить не потребовали.
Странно, что воинских частей не вижу. Заставляет задуматься их полное отсутствие. Хотя, может на железнодорожной станции кто-то кроме коменданта есть? Всё-таки крупный узел. И до фронта мне всего один перелёт остался. Даже чуть меньше… Непонятно.
Кстати, при заправке определился с остатком топлива в баке. Ещё минут на сорок полёта его бы точно хватило. Вот и думаю сейчас, куда курс держать? В Черновцы? Или сразу во Львов? Хорошо бы в Варшаву рвануть, но туда мне точно бензина не хватит.
Тогда всё-таки Черновцы… Или Львов? Мы же их уже взяли. Но военная судьба переменчива. Могли эти города за время моего вынужденного путешествия перейти во вражеские руки? Вполне. Ну и ладно! Какая мне разница? Выкручусь. Документы есть и те, и другие, самолёт у меня немецкий, да ещё и с крестами, форма и та немецкая. И не думаю, что телеграммы об угоне самолёта уже успели по всем частям разослать. Риск, конечно, присутствует, но что же теперь, не рисковать? Ну а если там наши, то… Да снова выкручусь. Сразу же не расстреляют? Надеюсь… Если только по физиономии настучат? О, у меня же в трофейном мешке мундир есть. Правда, он там за это время, наверное, плесенью покрылся… Да и ладно. Буду пролетать линию разграничения, тогда и достану. Когда уже точно будет понятно, что я над своей территорией.
Завтракал я по понятным причинам возле самолёта. По распоряжению бургомистра еду мне доставили прямо сюда. Я же говорю, святые люди. Даже про деньги разговора не зашло.
Ну и заправлять самолёт пришлось самому. Никому не доверил. Топливо привезли в жестяных банках с закручивающейся пробкой. Хорошо хоть заодно сообразили и воронку прихватить. Вот и пришлось залезать в кабину, опустошать банку за банкой, пока под горловину бак не заполнил. Всё равно сейчас начну запускаться, расход сразу пойдёт. Так что ничего страшного.
К моменту взлёта количество любопытствующей публики на поле ещё больше увеличилось. Стадион полностью народом забит. Хорошо ещё, что полиция постаралась, и своими невеликими силами мне небольшой коридор для взлёта расчистила, зевак в стороны отодвинула. Так и взлетел в этом живом коридоре. М-да. А если бы что-то случилось с техникой, и я в эту толпу влетел? Надолго отбил бы у местных после такого тягу к авиации. Или, наоборот, привлёк бы? Люди, они такие, непредсказуемые…
Австрийские «Альбатросы» перехватили меня вскоре после набора высоты, на подлёте к Карпатам. Двадцать пять минут после взлёта.
Я, хоть и ожидал всё время нечто подобное, а прозевал их.
Головой вертел по сторонам, шею натёр, а – не заметил! Потому что подобрались они снизу. А ещё успели самолёты свои в серо-зелёный камуфляж раскрасить. Вот ещё и поэтому их не видно. Мой-то аппарат ещё в старой, родной краске – бело-голубой. Думал, и они будут в таком же цвете, да не угадал, ошибся. И второй раз сплоховал, когда решил, что немцы, как всегда, сверху заходить будут, а тут вот так. Снизу. Не сообразил!
Хорошо хоть тройкой подошли и стрелять сразу не стали. Наверное, команды такой не было. Подлетели близко, почти крыло в крыло, с боков зажали. И пулемёты у всех в мою сторону направлены.
Жестами приказали за ведущим следовать. Пришлось плавно разворачиваться влево на девяносто градусов. А ведь стоило только мне горы перевалить, и я уже у своих был бы. Немного не успел. Но и сдаваться просто так не стал.
На развороте пилот внешнего аэроплана замешкался, интервал увеличил. Ему же по большему радиусу пришлось двигаться, вот он непроизвольно и отстал. Ненамного, но мне и этого хватит. А слева испугался столкновения и в сторону отвалил, лазейку мне оставил. Грехом бы было такой оплошкой не воспользоваться. Ну я и воспользовался, не стал упускать этот шанс.
Ручку резко влево и от себя, педали пока не трогаю, держу их в нейтральном положении. Обороты на малый газ. Хорошо, что пристёгнут был, ощутимо так от сиденья оторвало. Ремни удержали.
Скользнул под немецкий самолёт, только колёса над головой и промелькнули. Пистолет даже доставать не стал. Какая тут стрельба? Да меня из трёх пулемётов моментом в мелкий фарш перемелют. Кстати, откуда у них столько? И не думаю, что после моего фортеля жалеть станут. Покувыркаться? А смысл? Я же говорю, пилотаж сможет дать немного времени, но те же самые три пулемёта… Против подобного лома помогут лишь быстрые ноги.
Вниз, вниз! Ещё немного, ещё. Вот уже на обратный курс встал, выровнял самолёт по горизонту. Как раз совсем недавно дорогу пролетал, сверху её видел. И населённые пункты вдоль неё. Где она? Ага, впереди! Воздушный поток в растяжках не то что поёт, он уже свистит. И стрелка альтиометра словно бешеная вращается. Хватит! Пора выводить. Ручку не то что тяну, вытягиваю. Осторожно, по миллиметру. Краем глаза вижу, как прогибаются крылья, морщится обшивка. Господи, помоги!
Так потихоньку и вывожу. В горизонтальный полёт перешёл над верхушками деревьев. Оглянулся назад и вверх. Никого на хвосте не увидел, а дальше осматриваться не стал – земля близко и скорость ещё слишком высокая. Ручка управления в руках только что не трясётся, вибрирует мелко-мелко. Не подведи, родной, выноси!
Дернулся винт, мотор дал один перебой, второй. Только не сейчас!
Всё! Клятая немецкая техника! Где это хвалёное качество? Рыкнул напоследок движок, протарахтел что-то, словно оправдывался, и замолк. Винт замер в вертикальном положении. Тишина. Только ветер в расчалках свистит. А подо мной деревья!
Хорошо, что запас скорости есть. И деться некуда. Не в лес же падать? Держу горизонт. Ветер уже не свистит, шуршит. И ручка успокоилась, дрожь пропала. А самолёт всё летит.
Сглазил! Просел аппарат вниз, а мне и деться некуда. Пришлось угол тангажа увеличивать, тянуть ручку на себя. По сторонам взглядом шарю и ничего подходящего для посадки не вижу. И где эта дорога? Дотяну до неё или нет? Да хоть бы полянка какая-нибудь завалящая по курсу! Или на худой конец русло речушки… Да даже ручей захудалый, и то сошёл бы! Деревья же сплошняком! А ведь была же речка, была! Пролетал её. Вот только до или после дороги? Почему-то выбило этот момент из памяти…
Ещё чуть-чуть ручку на себя, а скорость всё ниже. Ещё. Тяну, держусь в горизонте. И не получается ничего. Слишком быстро падает скорость. Машина цепляет колёсами верхушки деревьев, ветви хлещут по фюзеляжу, по крылу. Проседает ещё сильнее…. И в этот момент вываливается на открытую местность, в чистое пространство.
Дома далеко справа (успеваю и заметить, и осмыслить), поэтому крен лучше – влево. Помогаю развороту педалью и сразу же убираю крен, дёргаю ручку на себя со всей дури. Эффективность рулей высоты почти нулевая. Скорость ещё падает, самолёт ёрзает в воздухе, переваливается с крыла на крыло – вот-вот рухнет. Не страшно – земля рядом, в каких-то считанных сантиметрах. Нос высоко задран, горизонт закрыт впереди – ничего не вижу, смотрю чуть влево, как учили. Так и определяюсь с высотой и направлением. Училищные навыки в подкорку основательно вбиты. Спасибо инструкторам!
Работаю педалями, стараюсь безуспешно выровнять самолёт по дороге, но уже скорости нет. Машина каким-то чудом ещё цепляется за воздух, идёт боком к дороге, ударяется колесом о землю, пытается оттолкнуться от земли левой стойкой шасси… Переваливается на правое крыло… Ручку влево… Педаль вправо… Бесполезно! Не слушаются рули, потеряли свою эффективность. С треском выламывает дальнее крепление один из верхних тросов растяжек, скручивается спиралью к кабине, в опасной близости от лица прыгает из стороны в сторону, пробивает насквозь обшивку крыла и застревает в ней на моё счастье.
Гулко хлопает лопнувший пневматик колеса, резиновые ошмётки разлетаются в стороны, дырявят перкаль, снизу со всей дури лупят по фанерному фюзеляжу. Пустой диск колеса врезается ободом в землю, зарывается, самолёт резко разворачивается на одном месте. Стойка не выдерживает и со скрежетом ломается. Цепляется за землю и трещит левое крыло, лопается обшивка крыла – разрывы змейками вьются по перкали, расходятся в разные стороны.
Нижняя лопасть винта цепляет грунт, с треском ломается – самолёт упирается носом, задирает хвост, а я судорожно пытаюсь расстегнуть замок привязных ремней. Только бы не перевернуться! Только бы не перевернуться, не скапотировать!
Аппарат словно слышит мои мольбы, замирает практически в вертикальном положении…
Замираю и я, боюсь даже вздохнуть. Только слышу, как начинает сначала капать, а потом вытекать из бака бензин. Ну, да, он же у меня практически полный. Что я там успел израсходовать…
Сверху проносится австриец! Даже голову не задираю, боюсь пошевелиться. Вниз доходит удар воздушной волны от пролетевшей машины, и мой разбитый аппарат вздрагивает, начинает опускать хвост.
Слава те… Да какое там «слава»! Драпать пора! Он же на посадку заходит!
Вжимаюсь в сиденье, позвоночник втискиваю в спинку, руками изо всех сил стискиваю ремни. Удар! Самолёт с размаху падает на дорогу, что-то трещит за спиной, хрустит шея, прикусываю язык. Отбрасываю в стороны ремни, карабкаюсь из кабины с крепко зажмуренными глазами. Потому что пыли вокруг столько, что не видно ничего и дышать нечем. Спохватываюсь и успеваю перед покиданием кабины ухватить лямку мешка. Так и вываливаюсь на дорогу. А следом прямо мне по голове прилетает мой мешок. Хорошо хоть он мягкий. Тем не менее удар заставляет плюхнуться на землю, и это меня спасает. В стороне ревёт мотор, понимаю, что это проносится ещё один самолёт, пытаюсь приоткрыть глаза и снова их зажмуриваю. Хоть бы ветерок какой подул. Треск пулемётной очереди слышу даже через гул моторов. Фанера над головой лохматится пробоинами, летят в стороны щепки, тупой удар по голове заставляет навзничь плюхнуться на землю. Шлем спас.
Переваливаюсь на бок, встаю на четвереньки и таким образом выбираюсь из пыльного облака. В очередной раз открываю глаза – выбрался! Взгляд влево, вправо – один «Альбатрос» уже сел на дорогу, но пока ещё находится далеко от меня. Что вверху? Тот который по мне стрелял – разворачивается на повторный заход, а третий… Третий собирается садиться вслед за первым. И я с четверенек, с низкого старта изо всех своих сил рву в сторону леса. Только там моё спасение.
Ага, как же. Рулящий самолёт заметил мой рывок, взревел двигателем, ускорился в мою сторону. И с самолётов заработали пулемёты. Но на моё счастье, даже близко не попали. Даже не видел, куда пули ушли. А вот очереди прекрасно слышал. Такой я вам скажу, стимулирующий эффект, что никакого допинга не нужно. Так рванул по прошлогодней траве, что среди деревьев сразу же и оказался. И остановился только тогда, когда гула моторов с дороги не слышно стало. А второй так и летал. Да. Кружился над лесом. Только не стрелял. И это сразу насторожило. Не стреляют, потому что своих опасаются зацепить? Погоня за мной…
А зачем я убегаю? Потому что их больше? Чушь! И почему меня загоняют, словно зверя? Зверя!? Значит, буду зверем! От этой простой мысли резко останавливаюсь, усмехаюсь и… И возвращаюсь назад, держась чуть в стороне от своих же следов. Голова работает чётко, как часы. И ничего нигде не болит. Какая-то злобная звенящая пустота во всём теле! Потому и хруст сухих веточек под ногами моих преследователей я слышу издалека. И успеваю присесть, опуститься на колено, спрятаться за ствол раскидистой толстой сосны. Пальцы ухватили ребристую рукоять пистолета, потянули наружу.
Прикрыл второй рукой сверху, приглушая звук, щёлкнул предохранителем, приготовился.
Вот и мои преследователи! Два силуэта проявляются между деревьями, торопятся по моим старым следам и совершенно не смотрят по сторонам. Солнечные лучи пробиваются через кроны, смазывают картинку, светят загонщикам в глаза. Пора! Не задумываюсь ни на долю секунды и даже не собираюсь прицеливаться – просто выпрямляюсь, вышагиваю из-за сосны, вскидываю вверх руку с пистолетом и стреляю. Как будто указательным пальцем в одну фигуру тыкаю и сразу же в другую. Раз, другой…
Так и иду вперёд, с пистолетом в поднятой руке, не спуская глаз с лежащих друг за другом тел.
Оба выстрела в голову. Сколько тут метров? Около десяти, вряд ли больше.
Ещё мелькает мысль, что нужно было бы шаги посчитать – очень уж снайперски я отстрелялся.
Контроль вряд ли нужен – входные прекрасно вижу. И никаких рефлексий.
Здесь чуть позже закончу. А сейчас нужно обязательно посмотреть, что там за обстановка на дороге…
Над головой самолёт так и кружит. Гул мотора то приближается, то удаляется. Остановился на опушке, выглянул из-за дерева. На дороге два самолёта с крестами. Ну, кроме моего разбитого, расстрелянного. А третий круги над лесом нарезает.
Получается, два стрелка пошли по моим следам, а лётчики у самолётов остались. Хорошо хоть из кабин вылезли. Да они меня вообще в расчёт не берут! Стоят рядышком, даже оружие из кобур не достали. И до пулемётов в кабинах они вряд ли добежать успеют. Это хорошо, отлично просто! Вот и два новых самолёта взамен одного разбитого.
Дожидаюсь момента, когда летающий в небе аэроплан уйдёт подальше и быстрым шагом выхожу на поляну. Пистолет в руке, рука свободно свисает вниз, вдоль бедра. Иду, не свожу глаз с пилотов.
А они сначала ничего и не поняли – солнце-то им прямо в глаза светит, а когда поняли – не поверили. Растерялись. И промедлили. Как раз время-то я и выиграл. И подошёл ближе. Голова холодная, мыслей никаких нет, перед глазами только два силуэта, две ростовых мишени.
Похоже, сообразили, осознали увиденное, задёргались, начали кобуры руками лапать. А я иду. Всё ближе и ближе!
Всё! Можно! Просто понял, что пора! Правая рука с пистолетом плавно поднимается от бедра вверх, левой снизу придерживаю кисть, замираю – выстрел! Шаг вперёд, другой, вновь пауза – выстрел! Выстрел! Как в тире – 29 из 30…
Из-за спины накатывает приближающийся рёв мотора, заставляет торопиться.
Несколько быстрых шагов, и я у лежащих тел. Останавливаться нельзя, нет времени! На ходу фиксирую результат. Здесь первому нужен контроль. Стрелял-то я с большей чем в лесу дистанции. Один ещё хрипит, булькает. Выстрел, и я уже у австрийского самолёта. Пистолет в нагрудный карман, левая нога на подножку, руки цепляются за обрез кабины. Миг, и я внутри. Поднимаю и разворачиваю пулемёт навстречу приближающемуся самолёту. Передёргиваю затвор, в мешке весело звенит упавший патрон. Заряжен? Да и ладно! А эта зараза идёт прямо на меня! И солнце так и лупит в глаза, заставляет щуриться. Ничего не видно.
Текут слёзы, наклоняюсь чуть в сторону и вижу, вижу идущий точно на меня самолёт.
– Почему он не стреляет? – успевает ещё промелькнуть мысль, а руки уже суетятся там чего-то, действуют самостоятельно.
Отдача бьёт в плечо, заставляет сильнее прижать приклад «Парабеллума». А приближающийся самолёт как-то очень уж быстро вырастает, заполняет собой всё небо, закрывает солнце. Серебристый круг пропеллера летит прямо на меня, и я стреляю длинной очередью по этому кругу, по его верхнему обрезу. Это-то я успеваю сообразить. Или даже не сообразить, а включаются ранее вбитые навыки.
Торжествующий рёв мотора резко обрывается, а самолёт так и несётся на меня. Выпрыгиваю из кабины, путаюсь в полах куртки, за что-то цепляюсь и вываливаюсь головой вниз из кабины. Успеваю вывернуться в последний момент, ухватиться одной рукой за обрез кабины, перевернуться и грохнуться на ноги. Ходу, ходу!
Бегом, бегом отсюда! И не оглядываться! Удар, взрыв и сильный толчок в спину бросает меня на землю. Даже не успеваю выставить перед собой руки, из груди выбивает воздух, хриплю, пытаюсь вдохнуть и у меня получается. Живительный кислород попадает в лёгкие вместе с пылью, тучей разлетевшейся вокруг.
Рывок вперёд, один, другой. Перестаю отползать, всё-таки оглядываюсь за спину.
А там весело и жадно разгорается огонь. Коптит синее равнодушное небо чёрным дымом.
Поднимаюсь и возвращаюсь. Оттаскиваю в сторону тела, мне их ещё обобрать нужно. Замечаю чуть в стороне свой мешок. А он-то каким боком там оказался? Тут же и припомнил, как я успел его из кабины выхватить. Только куда дальше его дел, так и не вспомнил. Повезло, что он не сгорел, там ведь мои настоящие документы. И форма.
Оглядываюсь на уцелевший немецкий самолёт в стороне – вроде бы он цел? Бреду к нему и окончательно прихожу в себя. Немного ещё гудит голова, но это уже такие мелочи, на которые можно не обращать внимания. Только сейчас пришло понимание того, почему атакующий меня пилот не стрелял. Потому что пулемёт у него в задней кабине!
Да, очередной уже мой «Альбатрос» не пострадал. По крайней мере, я никаких пробоин нигде не вижу. На всякий случай залез в кабину и выбросил наружу колодки. Это здесь они есть, а я тогда в ангаре не стал время терять и их с собой брать. Спрыгнул, поморщился от боли в голове (ничего, пройдёт), зафиксировал колодками одно колесо с двух сторон. Лучше уж так.
Вернулся к телам, нашёл в карманах документы, достал оружие из кобур. Посмотрел, вспомнил прошлую ошибку, и оставил на месте. Нечего лишние тяжести таскать. Запасную обойму выдернул, к себе переложил. Ну и уже расстрелянную поменял на полную.
Оглянулся по сторонам – не нужны мне сейчас здесь никакие местные жители.
Дошёл до леса, осмотрел стрелков, обыскал. Ничего нового, документы, сигареты, короткоствол. В этот раз забрал всё.
И загрузил в трофейный самолёт, в кабину стрелка. Туда же забросил трофеи с первых тел. Передумал, не стану ничего оставлять. Не на своём же горбу мне всё носить? У меня тут целый самолёт имеется. Вот только ещё раз нужно в кабину заглянуть, убедиться, что заброшенное туда оружие под педали или тросы управления не попадёт…
Заглянул. А нет тут дублирующего управления, ни тросов, ни педалей.
Оглянулся. Ничего не забыл? Вроде бы, ничего. Вытащил из-под колеса заднюю колодку, забросил её в кабину. Просто так забросил, даже не стал на штатное место убирать. Нашёл среди догорающих обломков какой-то тросик и к передней колодке его привязал.
Залез в кабину, включил зажигание, вылез, провернул винт. Есть контакт. От винта! Мотор затарахтел. Подхватил тросик, одной ногой на подножку встал, ухватился рукой за обрез своей кабины, подтянулся. Дёрнул разок, другой, колодку и выдернул. Самолёт вздрогнул, словно встряхнулся, покатился тихонько вперёд. Ну а я через три движения оказался на рабочем месте.
Сразу же пришлось поработать педалями, чтобы удержать аппарат на дороге. Осмотрел кабину. На приборной панели ничего нового, рули работают нормально. Взгляд за кнопку стартёра зацепился. И какого чёрта я по старинке действовал? И тормоза здесь имеются…
Рычаг управления дросселем вперёд, до упора, короткий разбег и взлёт. Ничего так получилось. Не на пятерочку, к сожалению. Немного боком взлетел, ну да это уже такие мелочи… Даже внимание обращать не буду. Развернулся, прошёл над дорогой, над горящими обломками, над своим первым разбитым трофеем… А местные-то опасаются. Никого не вижу… Пугать селян не стал, не долетая до околицы развернулся вправо, занял первоначальный курс. А вот забираться вверх не стал. Полечу-ка я низэнько-низэнько, над холмами, да над деревьями…
