Глава 40

— Сделали, как стоячих, — Ран хлопает по ладони всех южан по очереди, проходя в конец душевой в единственную свободную кабинку.

— Хе-х, кроме нас в призерах вообще никого. Весь пьедестал наш.

— А кто-то не хотел заниматься, — бормочет под нос один из полесцев, стоящий в душевой в ряду кабин напротив.

— Да теперь-то понятно, что это просто незнакомый способ. Но вначале ведь всё выглядело как издевательство! — Горячится Ран, который ещё не успокоился после награждения.

— Как издевательство всё выглядело только для тех, кто лично людей сам никогда не готовил, — ни к кому конкретно не обращаясь, отвечает Дайн, поворачиваясь под струями воды. — А кто лично дружину тренировал, тот особо и не ерепенился.

— Дайн, я всё хотел спросить, — останавливается на половине дороги Ран. — А почему ты с самого начала за Атени не вписался? Когда он ещё простым курсантом был? Вы же земляки?

— Во-первых, я сам не сразу всё понял, — неохотно начинает отвечать Дайн после паузы. — Во-вторых, у нас есть свои правила: Атени свободный человек. У него своя жизнь. Если я первый предлагаю помощь, то либо навязываюсь — это если он сам не просит. Либо подвергаю сомнению его способность защитить себя самостоятельно, а у нас это почти что оскорбление. Я знаю, что у вас на юге и в горах другие обычаи, но у нас лезть в чужую драку без приглашения — это огрести от всех сторон. Ну и, с моей точки зрения, ему ничего не угрожало. Единственный случай, когда лично я бы вмешался, это когда ночью шестеро на одного на спортплощадке. Но я узнал поздно…

Победу против терции нам всё-таки присудили. Итоги нашего обстрела не оставили никаких вариантов для двойной трактовки результата, хотя причины задержки решения нам не сообщили.

Если бы я был арбитром, лично я бы прекратил дуэль после самого первого нашего накрытия терции, когда они влетели галопом в нашу заградительную серию.

— Помочь? — Пун неслышно возникает у меня за спиной, наблюдая, как я лично наношу маркировку и белую полосу на наш ствол. Ствол, кстати, после всех демонстраций теперь закреплён за мной лично.

— Не надо, за нами наблюдают, — отвечаю ему, не оборачиваясь. — Блюди дворянское достоинство на всякий случай. Тем более, кисточка у меня одна. И я уже почти закончил.

— Всё хотел спросить. Худой, а ты с навозом не перебарщиваешь? — смеётся Пун из-за спины. — Зачем ты их при всём честном народе унавозил?

— Судейство достало, — говорю, смазывая горизонтирующий механизм. — Я не знал, как дать понять всем, что мы уверенно ведём в счёте.

— Валери всё время находился на позиции с арбитрами, — негромко говорит Пун. — Мне кажется, это он сознательно не давил на судей, хотя мог вмешаться в любой момент. Он проникся идеей, что главная задача тут — пропаганда нашего образа мыслей и действий. С этой точки зрения, чем больше «сухих» побед с нашей стороны за один контакт — тем ярче иллюстрация. Потому, чем больше было подсуживание — тем ярче «чистая» победа.

— Я этого всего не знал, — пожимаю плечами. — С моей позиции, всё выглядело так, будто одни дворяне изо всех сил тянут за уши других, проигрывающих при всём честном народе. Теперь-то уж что… Мне кажется, в программу было рационально включить ещё один элемент: соревнование на скорость первого удара.

— Это как? — вяло интересуется Пун из вежливости.

— Занимаем позиции с курсантами второго магического друг напротив друга. По единой команде, начинаем готовиться: они — свой ход. Мы — приводимся в боевое положение из походного. Работа по готовности. Чтоб было очевидно, что мы отстреляемся раньше, чем они изготовятся.

— От точности расчёта многое зависит, — начинает сомневаться Пун. — Тут же важно не просто выпалить первыми, а накрыть максимум со второго залпа: долго подбирать поправку в бою никто не даст.

— Профессионализма расчёта никто не отменяет, — соглашаюсь. — Если не умеешь, за ствол, конечно, лучше не браться… У нас гости. — Последнюю фразу говорю едва слышным шёпотом, поскольку у Пуна отличный слух. А чужим нас слышать не обязательно.

— Господа, соизвольте уделить нам внимание. — Раздаётся претенциозный голос откуда-то сбоку.

В принципе, я уже закончил, потому вытираю руки и оборачиваюсь. Стоящие перед нами — студенты второго магического. Те самые участники терции, которые выступали моими оппонентами. Они уже отмылись, официальный тон наводит на мысли.

— Мы не можем оставить вашу хамскую выходку без реакции, — спокойно говорит водник, среднего роста шатен вполне европейской внешности. — Пожалуйста, примите наш вызов.

Пун перехватывает его руку, которой он ведёт в направлении меня:

— С вашего позволения, инструктор первого Магического Колледжа джемадар Пун. Я категорически запрещаю любые эскапады в адрес моих курсантов либо подчинённых в моём присутствии.

— Вы дворянин? — вопросительно поднимает бровь огневик.

— Больше, чем вы думаете, — изображает брезгливость во взгляде и в интонации Пун. — В отличие от хавилдара Атени, действовавшего строго в соответствии с моими распоряжениями. Кстати, вы не имеете права вызывать его. Ни по вашему Уложению, ни по нашему Уставу.

Видимо, новости о наших «подвигах» на этом полигоне разносятся быстро, потому даже курсанты Второго Магического в курсе особенностей действующих у нас правил.

— В таком случае, вызов обязаны принять вы. — Спокойно продолжает водник, обращаясь уже к Пуну.

— Вы слишком много на себя берёте, юноша, — качает головой Пун, — пытаясь рассуждать, что именно и кому я должен либо обязан. Мои обязанности никак не являются предметом вашей компетенции. Впрочем, конкретно в этом случае, я готов пойти вам на встречу. Прямо сейчас. Дуэльная площадка. Одиночный средний меч. Сколько вас таких, с претензией? Вся терция?

Пун презрительно смотрит на курсантов Второго Магического, видимо, провоцируя их на сильные эмоции.

Тройка «оскорбленных» на удивление не ведётся на подначки. От имени всех спокойно отвечает всё тот же водник:

— Достаточно будет, если вы выберете одного из нас. Мы согласны с обоснованностью ваших потенциальных встречных претензий к точности арбитража нашей дуэли. Мы признаём проигрыш. Мы признаём необъективность судейства, с которой будем разбираться на своём уровне. Но навоз — это уже оскорбление. При всём уважении к мастерству ваших курсантов, мы не можем оставить этого без ответа. Дуэльная площадка через десять минут. Кого их нас вы выбираете?

— Не имеет значения. — Безэмоционально отвечает Пун. — Определитесь между собой сами.

— Честь имею.

Троица на удивление вежливо кивает головами и удаляется.

— Хм, похоже, порядочные люди, — чешу за ухом. — И действительно не могут не среагировать на навоз в морду. Чёрт вас поймёт с вашими дворянскими заморочками.

— Почему так думаешь? — ухватывается за детали Пун. — Что ты сейчас понял такого, чего не увидел я?

— Водник искренне сожалел о чём-то. «Воздух» и «огонь» чувствовали неловкость, — просвещаю Пуна об эмоциях терции. — Я же вижу эмоции. И мне есть с чем сравнить. Когда тупая ярость и пелена застят дворянчикам глаза, их эмоции выглядят совсем иначе.

— Всё время забываю, — мало не хлопает себя по лбу Пун. — Ты ж теперь ещё и целитель… С эмпатией.

— Точно, — киваю ему.

— Кстати, а каковы твои личные параметры, как целителя? — интересуется он, как будто что-то вспомнив.

— Это ты сейчас из вежливости? Или серьёзно интересуешься? — гляжу ему в глаза. — Ты что ли у майора Лю до сих пор не выяснил?

— Неудобно признаваться, — неожиданно краснеет и начинает мяться Пун. — Вообще о тебе с ней не говорил с того момента, как… Ну, ты понял… Как-то не до того было. Хотя, наверное, должен был поинтересоваться.

— Я рад за тебя, за твои успехи в личной жизни и за отсутствие времени на посторонние темы в семье, — смеюсь. — Эмпатия у меня где-то пятёрка из десяти максимальных по стандартной шкале. Резерв как у всех, на уровне четвёртого курса медиков. Но с техникой лечения не очень: во-первых, в теории не всё догнал, не все процессы понимаю. А голой силой давить не всегда вариант… Во-вторых, особенности второй специализации. Мне проще лечить себя, чем кого-то. И кстати, я бы на их месте в первую очередь вызвал на дуэль арбитра. — Осматриваю со всех сторон свою работу.

— А арбитра за что? — зависает на мгновение Пун.

— А арбитр своей явной необъективностью подвергал сомнению их способность победить честно, — пожимаю плечами. — Разве нет?

— …до первой крови! — распорядитель из местных делает отмашку платком, и Пун с оппонентом сходятся в середине дуэльной площадки.

Противостояние Пуна и местного «Воздуха» из пострадавшей от нашего навоза терции ведётся по каким-то формальным, сто раз уточнённым секундантами, правилам. Кстати, секундантом Пуна в данном случае выступает сам Валери.

Секундант противной стороны откровенно сообщил подполковнику, что понимает и наши резоны, и мои лично мотивы. Но реноме в общественных глазах — вещь сама в себе, приходится просто играть на публику.

Секунданты договорились между собой, что специально калечить или убивать друг друга стороны не будут. Когда Валери доводил это до Пуна, тот лишь пожал плечами:

— Да я и не собирался.

Дуэлянты обмениваются парой пробных выпадов, и дальнейшее действо лично я смотрю, как спектакль китайской оперы.

Я не сильно верю в боевую эффективность стилей фехтования а-ля китайское у-шу: все мои друзья-фехтовальщики оттуда всегда говорили, что нарежут любого китайца на ломти. Случись между разными фехтовальными школами реальный бой и попади какой-нибудь адепт у-шу со своим размашистыми стилем и сложной хореографией на обычного крепкого мастера спорта, скажем, по рапире.

К тому же, лично я хорошо знаю, что Пун шикарно владеет реально использующимися тут стилями, строящимися по принципу «защита — атака».

Потому его дальнейшие действия, изображающие какого-нибудь «семизвёздного журавля, ломающего соломинку», лично у меня вызывают ощущение оскомины.

Впрочем, на остальных это производит определённое впечатление. Судя по всему, в этом мире южно-азиатские стили не в ходу. По крайней мере, местный «воздух», являющийся противником Пуна, приспосабливается далеко не сразу. Но уж когда приспосабливается, достаточно легко «ловит» Пуна на возвратном движении и легким тычком в ногу обозначает свою победу.

К чести этого «воздуха», он тут же делает шаг назад, поднимая оружие в парадное положение и демонстрируя окончание схватки.

Все наши, болея за Пуна, не сдерживают вздоха разочарования и к Пуну для оказания помощи устремляется сразу несколько девочек.

На самого Пуна ни проигрыш, ни забота курсанток не производят никакого впечатления.

Моё ощущение оскомины только усиливается: полсантиметра стали в теле, конечно, неприятно. Но сколь-нибудь крупные сосуды не задеты. Самому Пуну ничего не угрожает. Все требуемые политесы соблюдены. А сам он откровенно игрался, заранее зная, что в этом постановочном спектакле никому ничего не угрожает.

Что касается непосредственно самого ранения, то и мне, и ему приходилось без врачебной помощи обходиться в куда более серьёзных ситуациях. А тут, можно сказать, миллионный город и целый медколледж в распоряжении, ещё и магический.

Группу курсанток, окруживших Пуна, раздвигает доктор Лю, недовольно перекидывающаяся с самим Пуном парой фраз на своём языке, не понимаемом никем, кроме них самих. Буквально через пару минут работы Лю, вопрос здоровья Пуна закрыт, вижу это как начинающий целитель.

— Обязательно было выделываться? — нейтральным тоном спрашиваю Пуна, когда мы топаем в сторону главного корпуса, где всех участников спортивного праздника ожидает банкет.

— Вы-то хоть вспотели, — Пун ничуть не выглядит огорчённым. — Кто-то бегал, кто-то стрелял. А я как растение простоял целый день. Надо же было хоть размяться. Тем более, мы договорились об условиях…

— Да я видел, что они не врут. Но что-то всё равно опасаюсь лишний раз верить… — честно вываливаю на Пуна свои минувшие опасения. Мозгами понимая практические нулевые риски, в душе я всё равно нервничал. Хотя и старался этого не показывать. — Видимо, уже какой-то мой личный заскок.

Я не слышал, чтоб местные оперировали понятием «психологическая травма».

— Будь проще, Худой, — беззаботно взмахивает рукой Пун. — Не все вокруг козлы. Есть и нормальные люди. Тем более, ты ж медик. Ты лучше меня должен видеть, кому можно верить на все сто, а кому нет.

Я бы мог развить с ним намного более глубокую дискуссию на эту тему, но не хочу понапрасну сотрясать воздух. Тем более, рядом с майором Лю лично Пуну действительно могло угрожать только механическое усекновение головы.

— Как успехи на спортивном празднике, ученик?

По лицу Хлопани как всегда не читаются никакие эмоции. Он был занят какими-то своими вопросами последнее время, появляясь изредка и ненадолго. Обмолвившись, что его привлекают «с самого верха» для анализа и контроля поступающей информации, он не стал вдаваться в детали. А я не стал настаивать.

Я уже вижу, и вижу, что по отпечаткам теней мира действительно можно расшифровывать целый ряд моментов, недоступных другими способами анализа, но до понимания подробностей мне очень далеко: мастерство в нашем магическом направлении — это ещё и точность работы.

По аналогии с языком, Хлопани можно сравнить с китайским профессором, посвятившим науке всю жизнь. А меня — с иностранцем, только начавшим изучать китайский язык и выучившим только перечень «ключей».

Иначе говоря, я могу уже понять, что несущий информацию текст существует и что он сейчас перед глазами. Но до чтения и правильного понимания самого текста мне ещё очень далеко.

— Спасибо, всё как ожидалось. В том, что было важно лично мне, победили чисто. На вас кофе варить? — пользуясь получасом затишья, решаю передохнуть у себя.

— Нет, спасибо, я уже иду, — качает головой Хлопани. — Дела требуют моего присутствия в другом месте… Ученик, я убываю. Усвоенной тобой базы сегодня достаточно для того, чтоб ты дальше мог двигаться по Пути самостоятельно. — Хлопани нетипично собран. — Мне очень жаль, что приходится убывать прямо сейчас, но не все решения зависят от нас. Со своей стороны, сообщаю тебе: почти все необходимые начальные знания, необходимые для начала Пути, у тебя есть. Если ты посчитаешь необходимым, связаться со мной можно будет с узла связи. Я буду периодически появляться лично, чтоб видеть, чего ты достиг.

Я не сентиментален, но почему-то именно сейчас чувствую себя брошенной собакой.

— Это очень неожиданно, мастер, — осторожно говорю в ответ, присаживаясь на край своей кровати.

— Если ты нервничаешь обо мне, это абсолютно излишне, — по губам Хлопани скользит едва заметная тень улыбки. — Если же ты переживаешь о своём Пути, то ты абсолютно готов идти по нему самостоятельно. А технические детали придут сами. Только тренируйся, по всему перечню упражнений…