Через шесть лет после победы союзников над гитлеровской Германией холодная война между Советским Союзом и Западом шла полным ходом. Правительство США, уверенное в неизбежности «горячей войны», принялось искать среди русских эмигрантов людей, которые, когда придет время, смогут встать во главе новой России.

Лето 1951-го. Америка уже второй год воюет в Корее. В первом военном противостоянии между двумя сверхдержавами советские и американские пилоты сбивают друг друга.

Тем временем Юлиус и Этель Розенберг ожидают казни в мрачной, построенной в начале XIX века тюрьме Синг-Синг на берегу Гудзона в городке Оссининг, штат Нью-Йорк. В апреле супругам вынесли смертный приговор за передачу СССР ядерных секретов. Пара, некогда входившая в агентурную сеть Якоба Голоса, была осуждена не только за шпионаж, но и за то, что косвенно стала причиной гибели американцев в Корее. Вынося смертный приговор, федеральный судья Ирвинг Кауфман сказал, что благодаря переданным Розенбергами ядерным секретам «русские смогли доработать свою атомную бомбу на много лет раньше, чем это прогнозировали наши лучшие ученые… что спровоцировало коммунистическую агрессию в Корее».

В июле 1951 г. в книжных магазинах Нью-Йорка появился роман «Над пропастью во ржи». Пронзительная книга о подростке в конфликте с обществом мгновенно стала бестселлером. Тогда же вышла еще одна книга с неброским названием «Политический портрет русских эмигрантов» (Russian Émigré Politics). Предисловие, четыре главы, приложение и указатель, составленные 28-летним Джорджем Фишером, бывшим капитаном Армии США — всего 103 страницы. Труд Фишера не стал бестселлером — книга вышла тиражом 200 экземпляров, — но вызвал бурные дискуссии сначала в кабинетах советологов в Нью-Йорке, а затем и в штаб-квартире ЦРУ в Вашингтоне.

На протяжении многих лет в ЦРУ пытались понять политические настроения русских политэмигрантов, но без особого успеха. В книге Фишера эта тема раскрывалась гораздо глубже, чем в любых других источниках.

В ЦРУ знали, что после войны столица русской эмиграции переместилась из Парижа в Германию, в частности, в Мюнхен, где осела новая волна беженцев. Теперь же, когда русские эмигранты массово хлынули в США, ситуация выглядела так, что в скором времени центр эмигрантской активности может перебазироваться в Нью-Йорк.

Книга Фишера вышла очень вовремя.

2 июля 1951 г. заместитель директора ЦРУ Уильям Джексон написал Джорджу Кеннану, начальнику Фишера и самому авторитетному американскому эксперту по Советскому Союзу: «Уважаемый Джордж, благодарим вас за то, что прислали нам эту книгу… Даже при беглом взгляде становится ясно, насколько она интересна и ценна для нашей библиотеки». Кеннан был автором знаменитой «Длинной телеграммы» 1946 г., которую он, будучи поверенным в делах в Москве, отправил госсекретарю США. Это послание, в котором Кеннан бил тревогу в связи с намерениями Москвы, положило начало концепции, которая станет известна как стратегия сдерживания Советского Союза. Когда дело касалось СССР, мнение Кеннана многое значило: несколько месяцев спустя президент Гарри Трумэн назначит его послом США в СССР.

10 июля Джеймс Эндрюс, глава Отдела сбора и распространения информации, направил главному юрисконсульту ЦРУ служебную записку: «Вот книга, о которой шла речь по телефону. Генерал Уайман считает, что ее должны прочитать все сотрудники УСО [Управления специальных операций ЦРУ]. На мой взгляд, с ней следует ознакомиться и людям в УКП [Управлении координации политики]. Я хочу сделать 50–100 фотоофсетных копий. Можете проконсультировать меня насчет авторских прав?»

Упомянутый в записке генерал-майор Уиллард Уайман возглавлял Управление специальных операций ЦРУ. Управление координации политики отвечало за проведение тайных психологических и политических операций. Именно эти два подразделения ЦРУ активнее всего работали с СССР. На следующий день Эндрюс получил консультацию по вопросам авторского права и поручил своему отделу отпечатать 50 копий книги.

Неделю спустя сам директор ЦРУ Уолтер Беделл Смит отправил автору книги Джорджу Фишеру личную записку, в которой, в частности, говорилось: «Я надеюсь… увидеться с мистером Кеннаном в следующий раз, когда он приедет в Вашингтон, и был бы очень рад встретиться и с вами, если это удобно вам обоим».

Казалось, ЦРУ наконец-то нашло человека, который поможет им разобраться с русской головоломкой.

Джордж Фишер, высокий молодой человек в очках, свободно говоривший по-немецки и по-русски, действительно кое-что знал о Советской России. Его отцом был известный американский журналист Луис Фишер, большой специалист по большевикам. В 1920–1930-х гг. Луис симпатизировал революции и пользовался доверием новых хозяев Кремля. Благодаря этому у него появился уникальный доступ к руководителям советского государства — на групповой фотографии, датированной 1922 г., он стоит рядом с Лениным. Жена Луиса, русская пианистка еврейского происхождения, с которой он познакомился во время Первой мировой в Нью-Йорке, впоследствии работала переводчицей у двух советских министров иностранных дел.

В 1920-х гг. Луис переехал из Германии в Москву, а в 1927 г. перевез к себе жену и двух сыновей. Будучи иностранным корреспондентом американского либерального журнала The Nation, он освещал события в Европе, а затем и Гражданскую войну в Испании. Журналист придерживался в основном просоветской линии, за что Троцкий называл его «сталинским агентом».

В начале 1930-х гг. тяжелые условия жизни в Москве вынудили Фишеров отправить своих сыновей в Берлин, где те жили в семье их друзей — социолога Пауля Массинга, представителя знаменитой Франкфуртской школы, и его жены Хеды. Массинг работал в Берлине, тогда как Хеда курсировала между Берлином и Нью-Йорком. Натурализованная гражданка США, она также была советским агентом и подчинялась Лизе Горской.

Когда Гитлер стал рейхсканцлером Германии, Фишеры поспешили вернуть сыновей в Москву. Они успели в последний момент: всего через несколько дней гестапо пришло за Массингом. Его отправили в концлагерь Заксенхаузен, где он провел пять месяцев в одиночном заключении. После того как Массинг вышел на свободу, ему с Хедой удалось бежать из Германии, и московский Центр помог им добраться до Нью-Йорка.

В Москве Луис Фишер устроил своего сына Джорджа в престижную школу № 32, где учились дети высокопоставленных партработников и чиновников. Школа была организована как коммуна, учителей для нее отбирала лично вдова Ленина Крупская, и находилась она в двух шагах от знаменитого Дома на набережной — огромного жилого комплекса, построенного на берегу Москвы-реки для советской элиты. Джордж быстро освоился в новой школе и завел друзей. Ближе всего он сошелся с Конрадом и Маркусом Вольфами, сыновьями известного немецкого писателя-коммуниста.

Почти семь лет Джордж (Юра для одноклассников) и его друзья жили жизнью детей советской элиты. Лето они проводили в Переделкине, престижном дачном поселке советских писателей, и в пионерском лагере имени Эрнста Тельмана, вождя немецких коммунистов. Осенью готовились к параду на Красной площади, в котором участвовали и дети. Общаясь в среде членов Коминтерна и их детей, Джордж, гражданин США и СССР, постепенно становился убежденным коммунистом. Когда пришло время, он вступил в комсомол. Короче говоря, он был идеальным кандидатом в советские агенты.

Но тут началась Большая чистка. Некоторых друзей его отца арестовали и отправили в сталинские лагеря. Луис Фишер был в ужасе и, уехав в очередную командировку, решил не возвращаться в Советский Союз. Но его семья оставалась в Москве.

Луис также знал, что в разгар Большой чистки в 1937 г. Лиза Горская заманила его друзей, Пауля и Хеду Массинг, в Москву. Супругов поселили в гостинице «Метрополь» и подвергали изнурительным допросам: Горской и Василию Зарубину поручили убедиться в их благонадежности. Допросы чередовались с не менее утомительными застольями, на которых алкоголь лился рекой. Зарубин часто садился на табурет посреди комнаты и исполнял русские народные и красноармейские песни, аккомпанируя себе на балалайке. Эти «беседы» проводились в течение нескольких месяцев, и однажды Зарубин прямо предупредил Массингов, что, если те решат прекратить работать на советскую разведку, для них это может закончиться очень плохо.

Обе американские семьи — Массинги и Фишеры — оказались в Москве в ловушке и не знали, чего ждать от будущего. В конце концов, их спасло американское гражданство: Массинги пригрозили обратиться в американское посольство, а Фишер попросил первую леди США Элеонору Рузвельт вмешаться и спасти его семью. Незадолго до начала Второй мировой войны советское правительство разрешило обеим семьям уехать в Нью-Йорк. Отныне их объединял страх и ненависть к Сталину.

На протяжении многих лет Джордж поддерживал близкие отношения с Паулем Массингом, которого считал своим наставником. Он поступил в Висконсинский университет, но, когда началась война, был призван в Армию США и вскоре направлен в СССР в качестве офицера связи. Войну он закончил в Германии как офицер штаба генерала Эйзенхауэра. К тому времени он стал еще более непримиримым критиком сталинского режима.

В мае 1945 г. Джордж случайно встретил в Берлине своих старых московских друзей — Маркуса и Конрада Вольфов, которые теперь были офицерами советских оккупационных войск. Несколько дней и ночей они провели в жарких спорах, обсуждая неоправданную жестокость Москвы по отношению к коммунистической оппозиции в Германии. Затем их пути разошлись; братья остались в Берлине, а Джордж вернулся в Соединенные Штаты, чтобы продолжить образование. (В ГДР Конрад станет знаменитым режиссером, а Маркус — известный среди своих советских коллег как Миша — создаст внешнюю разведку тайной полиции Штази, и будет руководить ею на протяжении трех десятилетий.)

Вернувшись в Америку, Джордж Фишер не смог полностью забыть о России: он решил заняться историей либерального движения в царскую эпоху. Отставной капитан армии США поступил в Гарвард, где его сокурсниками стали Збигнев Бжезинский и Генри Киссинджер. Тем временем книга «Бог, обманувший надежды» (The God that Failed), написанная его отцом Луисом Фишером в соавторстве с Андре Жидом, Артуром Кестлером и другими выдающимися писателями — бывшими коммунистами, ныне антисталинистами — заложила интеллектуальную основу для холодной войны.

В Гарварде Джордж осознал, что либеральные движения в России, постоянно выдавливаемые из страны, процветали только в изгнании, создавая сети своих соратников, издавая газеты и журналы. Со времен Герцена и Ленина перемены приходили в Россию с Запада. Идеалист Джордж Фишер был уверен, что он тоже сможет внести свою лепту в будущее России из-за границы.

Между тем правительство США тщетно пыталось разобраться в проблеме русских эмигрантов. В Вашингтоне не сомневались, что война со Сталиным неизбежна и начнется в ближайшее время. Информацию и аналитику, которая могла помочь объяснить логику Кремля, Вашингтон готов был искать где угодно — от американской разведки до частных фондов и академических кругов.

Когда в августе 1949 г. СССР испытал свою первую атомную бомбу, Вашингтон ускорил темпы подготовки к войне, считая, что в течение десятилетия США будут уязвимы для нападения СССР. Мало кто в Соединенных Штатах предполагал, что дело ограничится региональным конфликтом — вашингтонские стратеги строили планы полномасштабной войны, которая, по их мнению, неизбежно приведет к краху советского режима.

Таким образом, вставал вопрос: кто будет управлять побежденной Россией? Первоначально Вашингтон придерживался доктрины, предложенной Джорджем Кеннаном, в то время директором отдела по планированию внешней политики в Госдепартаменте. Кеннан считал, что правительство США должно было помочь всем эмигрантским организациям как можно быстрее вернуться в Россию для того, чтобы принять участие в политическом процессе. Американское правительство не должно было брать на себя ответственность и поддерживать какую-либо конкретную группу.

План был демократичным, но мало практичным. Победить Россию в войне, а затем пустить ситуацию на самотек было слишком рискованно: в конце концов, в России проживали тогда около 200 миллионов человек, и у нее было ядерное оружие. Для начала имело смысл изучить список вероятных лидеров, которые могут возглавить страну. Тем временем Кеннан предложил новый план: пока полномасштабная война с СССР откладывалась, использовать политических эмигрантов, организованных в так называемые комитеты освобождения, для помощи сопротивлению по ту сторону железного занавеса.

Прежде чем приступать к реализации новой стратегии, ЦРУ изучило существующие организации русских эмигрантов. Выводы были удручающими. Аналитики хорошо отзывались о РОВС, военном крыле белой эмиграции, но ветераны Гражданской войны стремительно старели — после революции прошло уже 30 лет. Вряд ли стоило рассчитывать, что эти ветераны смогут вернуться и взять власть в стране в свои руки.

ЦРУ также оценило лидерский потенциал нового поколения выходцев из СССР. Эта группа проживала в основном в Германии и состояла из советских военнопленных и перемещенных лиц, оставшихся на Западе после окончания Второй мировой войны. ЦРУ пришло к выводу, что они также бесполезны: в этой группе было «даже меньше способных и признанных лидеров, чем среди предыдущего поколения» эмигрантов.

Чем дольше правительство США искало потенциальных лидеров в изгнании, тем яснее понимало, что почти ничего не знает о внутренних реалиях страны, с которой собирается воевать. Границы СССР были на замке, все публикации и передачи советских СМИ были пропагандой, контакты советских граждан с иностранцами жестко ограничены. Некоторые в американском руководстве решили, что только новая научная дисциплина бихевиористика — комбинация социологии, социальной психологии и культурной антропологии — могут помочь Соединенным Штатам понять психологию своего врага.

Доступ в СССР американским аналитикам был закрыт. Но в их распоряжении был ценный источник информации — бывшие советские граждане, угнанные на работы в Германию, а также советские военнопленные, которые в момент окончания войны оказались в лагерях в американской зоне на территории Германии. Теперь эти люди жили в лагерях для перемещенных лиц в Баварии, недалеко от Мюнхена. Многие не хотели возвращаться домой, боясь оказаться в ГУЛАГе.

В 1950 г. в Мюнхен отправилась группа исследователей из Гарварда в рамках специального проекта, финансируемого ВВС США. Они провели интервью с сотнями перемещенных советских граждан, чтобы составить как можно более глубокое и точное представление о советском обществе. Интервьюеров интересовало все — будь то личные истории или сведения о том, что и как устроено в СССР. Их вопросы касались самых разных вещей, вплоть до роли НКВД в управлении советскими предприятиями.

В состав этой исследовательской группы входил и Джордж Фишер, в то время аспирант Гарвардского университета. Собирая материал для диссертации, Джордж много общался с представителями первой волны эмиграции в Соединенных Штатах. Теперь он узнал о новой волне — тысячах советских граждан и военных, находившихся в Западной Германии. Когда Фишеру предложили поехать в Мюнхен, он с готовностью согласился. Кроме того, там уже находилась его мать, которая работала переводчиком в лагерях для перемещенных советских граждан.

В том же году по предложению Джорджа Кеннана в Нью-Йорке был создан Американский комитет по освобождению народов СССР от большевизма. На тот момент в США уже действовал Национальный комитет за свободную Европу — также частная организация, призванная мобилизовать политических эмигрантов из Восточной Европы. Пытаясь найти отправную точку, ЦРУ организовало в гостинице в баварском городке Фюссен съезд лидеров русских эмигрантских общин. Но встреча обернулась полным провалом. Белоэмигранты не доверяли социал-демократам; украинцы обвиняли русских в стремлении восстановить границы Российской империи 1914 г.; одна из групп ушла, хлопнув дверью. Другие, которых забыли пригласить, глубоко оскорбились.

Оказалось, что с русскими эмигрантами невозможно вести никаких дел, не говоря уже о том, чтобы руководить ими извне. Британцы — верные союзники американцев в секретных операциях времен холодной войны — ничем не могли помочь. Они предпочитали тратить свои ограниченные ресурсы на перебежчиков.

В конце 1950 г. на сцене появился новый влиятельный игрок — Фонд Форда. В 1930–1940-х гг. это была небольшая благотворительная организация со скромными ресурсами. Но в 1950 г. в фонд хлынули десятки миллионов долларов дивидендов от огромного пакета акций, завещанного ему Генри и Эдселом Фордами. Имевший на своих счетах $417 млн, Фонд Форда мгновенно стал крупнейшей в стране филантропической организацией и решил поставить себе более амбициозные, международные, цели. Новым президентом фонда был избран Пол Хоффман, прежде руководившей одной из американских автомобильных компаний. После войны Хоффман был первым администратором плана Маршалла. Едва оказавшись в фонде Форда, он обратился за помощью к Кеннану. Тот в свою очередь направил его к Джорджу Фишеру, который тогда находился в Мюнхене.

Ухватившись за возможность проконсультировать влиятельного грантодателя, Фишер предложил Хоффману создать фонд «Свободная Россия», перед которым будут стоять три ключевые задачи: помогать эмигрантам из СССР стать частью американского общества; финансировать связанные с СССР исследования; и, наконец, оказать поддержку политическим эмигрантам в случае краха советской системы.

Фишер принялся лихорадочно размышлять над тем, как фонд сможет достичь этих целей. Вскоре он пришел к тем же неутешительным выводам, что и аналитики ЦРУ: выходцы из СССР были «настолько неопытны в вопросах организации, настолько безынициативны и не способны мыслить вне тоталитарных рамок, что следует исключить возможность назначения их на любые руководящие должности в фонде».

Тем не менее от своей идеи он не отказался. В марте следующего года был основан фонд «Свободная Россия» со штаб-квартирой в Нью-Йорке; Фишер стал его директором, Кеннан — президентом.

Первым результатом деятельности фонда и стала публикация книги Фишера «Политический портрет русских эмигрантов».

В основу книги легло исследование, проведенное Фишером в Мюнхене для Гарвардского университета. Автор утверждал, что это поколение советских эмигрантов, состоявшее преимущественно из людей с военным опытом, может быть полезно в качестве рядовых солдат в случае войны с Советским Союзом. Он охарактеризовал их как «ревностных и бесценных союзников в борьбе за свободу против советского империализма». Начало войны, писал Фишер, неизбежно вызовет раскол в советской армии, в том числе в ее высшем руководстве. В подтверждение этого он ссылался на опыт Второй мировой войны, когда огромное — на самом деле беспрецедентное — количество военнослужащих дезертировало из Красной армии и перешло на сторону немцев.

В ЦРУ книга Фишера понравилась. Если так много советских военных перешло на сторону гитлеровцев, совершавших ужасные зверства против русского населения, разумно было предположить, что в случае войны США и СССР перебежчиков окажется еще больше. Идея была привлекательной. (Распространенная ошибка, которую часто совершают генералы, — готовиться к предыдущей войне.) Однако вопрос с поиском лидеров среди русских эмигрантов оставался нерешенным.

ЦРУ остановилось на компромиссном варианте. Поскольку первое послереволюционное поколение эмигрантов было слишком старым, а послевоенное — чересчур дезорганизованным и пассивным, ЦРУ решило сделать ставку на группу, которая занимала некое промежуточное положение: организация называлась Народно-трудовой союз или НТС и состояла в основном из сыновей и младших родственников членов РОВС.

Свой выбор ЦРУ объясняло тремя ключевыми причинами. Во-первых, у НТС уже был собственный печатный орган — журнал «Посев», который начал издаваться почти сразу после войны в лагере для перемещенных лиц близ немецкого города Кассель. Во-вторых, НТС располагал структурами на территории США. И в-третьих, осенью 1948 г. президент Трумэн встречался с председателем НТС Виктором Байдалаковым (так утверждали сами эмигранты, а в ЦРУ предпочли этому поверить), что означало, что эта группа признана американским правительством. Кроме того, ЦРУ было известно, что во время Второй мировой НТС занимался перебежчиками из Красной армии. Таким образом, эта организация казалась наиболее подходящей для одной из задач, обозначенных Фишером, — помощь в организации потока советских перебежчиков в случае войны.

Между тем «горячая» война между США и СССР все не начиналась. Поэтому в 1950-х гг. Управление активно вербовало среди членов НТС агентов и отправляло их в СССР для проведения секретных операций. НТС даже запускал огромные воздушные шары — метеозонды диаметром 20 метров, сделанные из прозрачного пластика, — чтобы с их помощью разбрасывать за железным занавесом листовки и фальшивые банкноты.

Хотя это и напоминало «бурю и натиск», от деятельности НТС было мало толку. Осуществлять секретные операции на территории СССР оказалось почти невозможно. Большинство агентов попадали в руки органов госбезопасности, прежде чем им удавалось вступить в контакт с какой-либо местной группой сопротивления (если о таковых вообще могла идти речь), и ни один из воздушных шаров не долетел до советской территории — ветер упорно относил их обратно в Западную Европу.

Другие операции тоже не увенчались успехом. В начале 1950-х гг. организованные Кеннаном комитеты освобождения основали радиостанции «Свободная Европа» и «Освобождение» (позднее «Радио Свобода»), вещающие на аудиторию в Восточной Европе и СССР соответственно. Но передачи этих радиостанций глушили, и мало кто из жителей Советского Союза мог их слушать, даже если бы хотел. В те годы ни радиовещание, ни секретные агенты, ни метеозонды не могли оказать серьезного влияния на советское общество. Железный занавес надежно работал с обеих сторон, не выпуская почти никого на Запад и не давая западным агентам и «вредным» идеям проникнуть внутрь.