Глава пятая
Ночь опустилась на Флудбьёрги, и в зале для собраний зажгли факелы. Сиф и члены совета вернулись на свои места, и из таверны принесли еще два стула – один для Регина, другой для Хильде.
И Бьёрн, и Олаф попытались возразить против присутствия Хильде – ведь она была всего лишь маленькой девочкой, – но прежде чем Сиф успела сказать хоть слово в защиту дочери Вольштагга, подал голос Фроде:
– Юная Хильде – умная и талантливая девушка. Я полагаю, она может быть частью всего этого в той же мере, что и Сиф.
– Хорошо, – кивнула Хелена.
Хильде скрестила руки на груди и едва слышно фыркнула.
– К тому же именно она привела к нам Регина, – улыбнулась Сиф.
– Да. – Хелена повернулась к тощему мужчине. – Ты сказал, что этот дракон – твой брат, и теперь я должна спросить, как это вообще возможно?
Услышав это, Сиф посмотрела на Хелену:
– Двое из детей Локи – Змей Мидгарда и волк Фенрир. Это вовсе не так невозможно, как ты думаешь.
– И вообще-то, – добавил Регин, – некогда Отер выглядел в точности как мы с вами. Но я забегаю вперед.
– Прошу, расскажи нам о себе и Отере, – попросила Сиф,
– И попробуй объяснить, почему мы должны проявить к нему милосердие, – сказала Хелена.
– Разве не достаточно того факта, что он является братом одного из ваших жителей? – поинтересовался Регин.
– Да ты только поселился, – фыркнул Олаф. – Если бы Хелена тебя не узнала, я бы решил, что ты прямо сейчас и появился в городе.
– Да, это правда, я прибыл сравнительно недавно, и так же правда, я предпочитаю держаться в одиночестве. Но все же я надеюсь, что жители Флудбьёрги не будут жестокими к члену семьи одного из его жителей.
– Несколько других наших жителей теперь мертвы или покалечены из-за этого члена семьи, – возразил Бьёрн, – так что, боюсь, твои надежды тщетны.
– Тем не менее, – быстро вмешалась Сиф, – мы ничего не знаем о мотивах дракона и его происхождении. Это знание позволит нам понять, как лучше всего с ним сладить. – Повернувшись к Регину, она произнесла: – Говори, Регин, расскажи нам о своем брате.
– Мы с Отером родились в Настронде, Береге мертвых, под властью злобного Фафнира. Наша мать умерла, рожая нашего младшего брата. Тот вскоре тоже умер.
– Это ужасно, – произнесла Хильде.
– Действительно, но я не успел узнать ни мать, ни младшего брата, поскольку мы с Отером оба еще были слишком маленькими, так что никто из нас не почувствовал мук скорби. А вот отцу нашему повезло меньше. Он горячо любил жену и испытывал горечь от ее потери каждый день. – Регин тряхнул головой. – Однако нам требовалось выживать. Отец был опытным охотником и обучил нас с Отером. Однако по-настоящему хорошо ему удавалось свежевать убитых нами животных – их шкуры оставались в идеальном состоянии. В общем, мы свежевали животных, продавали мясо одному из мясников Настроила, а затем сбывали меха. За нашей семьей за-крепилась слава лучших поставщиков пушнины во всех Девяти Мирах.
Сиф с уважением покосилась на Регина:
– Скажи мне, Регин, твоего отца, часом, звали не Хрейдмар?
Регин кивнул.
– Да. Вы его знали?
– Только понаслышке. Торговцы, у которых я покупала меха для долгих зимних путешествий, всегда советовали мне меха Хрейдмара – лучше них, мол, не найти.
– Ваши слова мне очень приятны, моя леди. Отец был настоящим художником шкуросъемного ножа.
– Однако ты говоришь о нем в прошедшем времени.
– Боюсь, что да. – Регин опустил голову. – Я уверен, все вы знаете, что при Фафнире в Настронде царило беззаконие. Вся округа кишела бандитами, и однажды, когда мы ехали на рынок в Гандерсхейме, на нас напал разбойник.
– Всего один? – удивилась Сиф.
– Что вас так удивляет? – спросил у нее Бьёрн.
– По моему опыту, бандиты на торговых путях обычно работают в группе – в одиночку крайне тяжело устроить засаду на нескольких путников со стратегической точки зрения. В конце концов, если хочешь обокрасть группу путешественников, слишком рискованно забирать ценные вещи без хотя бы одного напарника, который все это время мог бы держать жертв под прицелом.
– Так уж вышло, – ответил Регин, – что напавший на нас бандит усвоил этот конкретный урок в тот самый день. Он попытался сбежать с нашими мехами, но поскольку у него не было того самого напарника, о коем вы говорите, леди Сиф, он не смог помешать отцу атаковать его в отместку. Но бандит оказался хорошо вооружен – меч гораздо более действенное оружие, чем разделочный нож. Мы были настолько поглощены горем, что позволили мерзавцу уйти, ведь в тот момент нас заботило только желание оказаться подле нашего отца в последние мгновения его жизни.
Хелена поджала губы.
– Мне так жаль.
Сиф, однако, ничего не сказала, мысленно готовясь к следующей части рассказа Регина. Слишком много историй о превращении людей в монстров начинались с горя по умершему близкому.
– Мы вернули тело отца в Настронд и похоронили согласно обычаям, – продолжил Регин. – В тот день мы с Отером поклялись во что бы то ни стало выследить этого бандита и отомстить ему. Много месяцев мы искали разбойника, унесшего жизнь нашего отца, в Настронде, Варинхейме и Гандерсхейме.
Хильде настолько захватила история Регина, что она в прямом смысле не могла спокойно сидеть.
– Вы нашли его?
– В конечном итоге, Хильде, да, мы нашли его, но к тому моменту успели потратить все деньги. Наше дело было достаточно успешным, чтобы поддерживать нас на плаву, когда мы все трое работали, но после смерти отца мы с Отером забросили торговлю мехами ради мести. К тому моменту, когда мы выследили разбойника до хижины, спрятанной глубоко в лесу Норнов, все наши сбережения иссякли. Мы в прямом смысле жили на подножном корме – замерзшие, голодные, жалкие и мыслившие исключительно о мести.
– Должно быть, вы очень любили своего отца, – заметила Хильде.
– Да, – согласился Регин, – но дело не только в этом. Мы всегда помогали отцу и делали то, что он нам велел. Потеряв отца, мы лишились путеводной звезды, лишились его мудрости. Будучи сыновьями Хрейдмара, мы всегда выполняли его волю. Месть оказалась единственным, что у нас оставалось. Так что к хижине глубоко в лесу в тот день подошла пара тощих, угрюмых, отчаявшихся, голодных мужчин.
– Разбойник был один? – спросила Сиф.
Регин кивнул.
– И когда мы ворвались внутрь, мы узнали почему. В хижине мы увидели только тюфяк. Больше никакой мебели – для нее попросту не оставалось места. Все остальное пространство было забито золотом и драгоценностями. Мы никогда не видели ничего подобного. Войдя внутрь, мы с Отером словно окаменели – опустили мечи и уставились на все это богатство с открытыми ртами.
Бандит увидел нас. «Вы кто такие?» – спросил он. «Я Отер, – представился мой брат, – а это мой брат, Регин. Мы пришли, чтобы отомстить тебе, ибо ты забрал жизнь отца нашего, Хрейдмара». «Я забрал?» – бандит казался удивленным. «Ты подстерег нас на дороге в Гандерсхейм и попытался ограбить! – в гневе воскликнул я. – А когда наш отец встал у тебя на пути, ты его убил!» Бандит лишь плечами пожал: «Если все было так, как вы говорите, я не буду с вами спорить. Я подстерег много путников на дороге, о которой вы говорите, и, уверен, многих убил».
Сиф нахмурилась:
– Он что, даже не попытался сразиться с вами?
– Нет, моя леди, не попытался. Я замешкался, а вот Отер был непреклонен. Он поднял меч и немедля, без лишних слов, сразил бандита.
Хильде вздрогнула.
А Сиф изогнула бровь:
– Однако складывается впечатление, что ваши финансовые трудности неожиданным образом разрешились.
Регин отвел взгляд.
– В какой-то мере.
– Объяснись.
– Мы упаковали в наши рюкзаки столько золота и драгоценностей, сколько смогли поместить. Взяли и изумруд на цепочке, которую бандит носил на шее. Мы собирались вернуться в Настронд и начать жизнь заново. Однако наш путь домой оказался медленным и трудным. Наша ноша была весьма тяжела, а лошади изрядно ослабли, так как мы могли накормить их не в большей степени, чем себя. Как только мы добрались до деревни Мидлуна, тотчас купили себе еды и свежих коней на наше новообретенное богатство.
Однако вскоре мы с братом поссорились. Я хотел вернуться к нашей прежней жизни и использовать столько денег бандита, сколько потребуется для того, чтобы наше дело снова оказалось на плаву, а остальное отложить на старость. Мы все еще были молоды и имели все шансы завести семьи.
Отер, однако, ничего подобного не хотел. «Мы теперь богаты так, как не представляли себе и в самых диких мечтах, брат. Зачем отказываться от этого? Зачем нам работать, зачем расшаркиваться перед покупателями? Зачем проводить долгие дни и ночи в лесах и озерах в попытках поймать добычу? Зачем странствовать по всем рынкам Девяти Миров, торгуясь до последнего со слабоумными, не способными оценить всю красоту нашей работы? И зачем отказываться от денег, когда они лежат перед тобой и достаточно только протянуть руку и взять?»
– Полагаю, ему не удалось переубедить тебя? – с кривой усмешкой поинтересовалась Сиф.
– Не удалось. И однажды ночью он ушел. Прихватив с собой все сокровища и обеих наших лошадей. Мне он оставил только изумрудный амулет и записку, в которой просил не искать его.
У меня не осталось ни ресурсов, ни денег за исключением изумруда, средств с продажи которого едва бы хватило на месяц. Так что я решил вернуться в хижину бандита. Я надеялся найти в ней достаточно провизии, да и вообще у меня появилась бы крыша над головой на время, необходимое для осмысления своей дальнейшей судьбы. Все планы на будущее я строил, исходя из того, что в моем распоряжении будет половина добычи.
На следующий день после моего возвращения в хижину, разнесши дверь в щепки, вломился гном. Увидев меня сидящим на полу, он застыл с задранным над головой топором. «Кто ты такой и что ты сделал с Зигфридом?»
– Полагаю, – вставила Сиф, – Зигфридом звали бандита.
Регин кивнул.
– Я ответил гному: «Он мертв, а его золото и драгоценности забрал человек по имени Отер». Гном уставился на медальон, висевший у меня на шее. «А где ты раздобыл этот медальон?» Мой меч лежал в другой комнате, а в тоне гнома сквозила нескрываемая угроза, так что я решил не юлить. «Я снял его с тела Зигфрида. Отер – мой брат, и мы вместе отыскали Зигфрида, чтобы отомстить за смерть нашего отца. Но если я хотел лишь возмездия, то Отер решил воспользоваться возможностями, которые ему сулили богатства Зигфрида. Он бросил меня, оставив лишь этот изумруд». «Тогда твой брат – глупец, – ответил мне гном, – поскольку этот изумруд – оберег, защищающий владельца от любых проклятий».
Слова гнома удивили меня, но вместе с тем и порадовали, по очевидным причинам, – лично я нашел защиту от любых проклятий весьма полезным свойством. «Я не сомневаюсь, – сказал я гному, – что Зигфрид пользовался этим медальоном, стремясь защититься от любых проклятий, которые могли быть наложены на украденную им добычу».
«Ты говоришь истину, незнакомец, – ответил мне гном, – ибо золото, что он украл у гномов, еще как проклято».
Сиф покачала головой.
– Гном тоже сказал истину, назвав твоего брата глупцом. Те, кто крадет у гномов, очень быстро жалеют о содеянном.
– Это точно, – вздохнул Регин. – Гном пощадил мою жизнь, удовлетворившись тем обстоятельством, что Зигфрид мертв. Однако он забрал изумруд.
– Какая жалость, – заметил Бьёрн.
Пронзив Бьёрна сердитым взглядом, Сиф возразила:
– Едва ли. Чары, защищающие от проклятий, по сути всего лишь временные затычки, и они могут отразить проклятье в другое место. – Воительница снова повернулась к Регину: – Полагаю, гном сказал, что проклятье этого конкретного золота превращает похитителя в дракона?
– Именно, моя леди.
– А как ты оказался во Флудбьёрги? – поинтересовался Олаф.
– К тому моменту, как я вернулся в Настронд, от города ничего не осталось. Даже река превратилась в ограненный кристалл.
– Гнев Одина, – тихо произнесла Сиф. – В Настронде правил Фафнир и правил с такой злобой, что каждый, в чьем сердце оставалось еще хоть немного доброты, покинул эти земли. А те, кто остался, входили в число самых злобных и отвратительных созданий во всех Девяти Мирах. Один уничтожил их всех до единого.
– Этого я не знал, моя леди, – ответил Регин, – но обнаружил, что у меня не осталось дома. Так что я начал странствовать по Всевечному царству, перебиваясь любой работой, какую мог найти со своими охотничьими навыками. В конце концов я накопил достаточно денег, чтобы осесть на новом месте, вдали от прошлой жизни.
– И ты совершенно случайно поселился здесь? – спросила Сиф. – В том самом месте, где твой брат спрятал проклятое золото?
– Не представляю, как Отер оказался в горах Вальгаллы, леди Сиф, но знаю, что повстречал брата впервые с тех самых пор, как он бросил меня в Мидлуне. И я хочу спасти его от этой жуткой судьбы. Он достаточно страдал, находясь в ловушке золота и желания охранять сокровище, никогда его не тратя. В этом, видите ли, кроется истинное проклятие гномов. Дракон способен только охранять свою добычу и, может быть, добавлять в нее новое золото, но именно защита становится единственным смыслом его жизни.
Сиф задумчиво потерла подбородок.
– Без сомнений, он считает тебя угрозой для своего сокровища, поскольку вы вместе забрали его. Поэтому и атакует Флудбьёрги – стремится избавиться от этой угрозы.
– Без сомнений, – кивнул Регин.
– Также это объясняет, почему атаки проходят именно в такой манере.
– Как это? – растерянно поинтересовался Олаф.
Сиф пристально посмотрела на него.
– Проклятия необычайно могущественны. Если Отер проклят защищать свою добычу, он не может долго находиться вдали от нее. Так что его атаки длятся ровно столько, сколько он может пробыть вдали от своего сокровища.
Хелена вскочила на ноги.
– Что ж, это, конечно, весьма поучительная история, но для нас она не имеет никакого значения.
Глаза Регина широко распахнулись:
– Как вы можете такое говорить?
– Я очень сочувствую тому, что случилось с тобой и твоим братом, Регин. Потеря отца – ужасная ноша. Но совет обязан защищать деревню. И ради Флудбьёрги Отера нужно сразить – и как можно быстрее, пока он не стер с лица земли еще одну часть поселения или не убил, не покалечил еще кого-то из наших жителей.
Бьёрн покачал головой.
– Если Отер ищет своего брата, почему бы просто не отдать ему то, что он ищет?
Регин побледнел.
Хелена повернулась к Бьёрну:
– Нет. Я не пожертвую этому дракону больше ни одного жителя Флудбьёрги.
– Да едва ли его можно назвать одним из нас! – воскликнул Бьёрн.
Хелена покачала головой:
– Это не имеет значения. К тому же нет никаких гарантий, что, отдав Регина Отеру, мы остановим дракона.
– Однако, – резко произнесла Сиф, – существует весьма веская гарантия, что, прибегнув к столь трусливому поступку, вы лишитесь не только моей защиты, но и защиты любого из воинов Асгарда в будущем.
– Я не хотел проявить к вам неуважение, леди Сиф, – поспешно сказал Бьёрн, – просто хотел обдумать все имеющиеся у нас варианты.
– Тогда позвольте мне предложить вам еще один вариант, – снова вступил Регин. – Это проклятье можно снять.
Сиф снова обратила все внимание на него:
– Ты мог бы сказать об этом раньше, Регин. Рассказывай, быстрее.
– Отера нужно одолеть в бою, в его логове, а затем в буквальном смысле отнять у него добычу. Только тогда проклятье спадет.
Олаф кивнул:
– Тогда нам остается только одно. Моя леди, вы должны отправить свою девочку в Асгард, за Тором.
Сиф в гневе уставилась на Олафа, в ее глазах плескалась ярость.
– Прошу прощения?
Хильде вскочила со стула.
– Не нужно мне отправляться ни в какой Асгард – леди Сиф способна одолеть кого угодно, даже большого дурацкого дракона!
Наградив Хильде мимолетной улыбкой, Сиф снова устремила свое внимание на Олафа:
– Тысячи лет моими величайшими врагами оставались глупцы вроде тебя, считавшие пол достаточным критерием для определения достоинства воина. Но не сомневайся, Олаф, за минувшие годы я сразилась со множеством противников, и еще никому из них не удалось заработать себе титул Убийцы леди Сиф.
Выставив перед собой обе руки, Олаф быстро произнес:
– Прошу вас, моя леди, не поймите меня превратно. Я не испытываю к вам ничего, помимо глубочайшего уважения.
– За исключением, пожалуй, недовольства моим ростом, – с кривой усмешкой заметила воительница.
– И правда, леди Сиф. Я ожидал увидеть девушку повыше, но исключительно из-за того, что был впечатлен историями о ваших подвигах. Но дело не в мужском или женском поле. Будь на вашем месте Балдер Храбрый, или любой из Троицы Воинов, или Харокин, предводитель эйнхерий, мой ответ был бы неизменен. Тор – бог грома, сын Одина. Во всех Девяти Мирах нет никого сильнее его, за исключением разве что самого Всеотца. И Тор уже убивал дракона прежде.
Сиф улыбнулась:
– А ты думаешь, я не убивала? – Но улыбка тут же угасла. – В любом случае, Олаф, даже если бы я согласилась с твоим предложением, ни Хильде, ни я не смогли бы его выполнить. Бог грома прикован к постели, и лекари умоляют его остаться в ней еще на несколько недель. Тор сразился с Хрунгниром, предводителем ледяных великанов, и хотя тот был повержен, победа далась Тору нелегко. Как заметила Хелена, время имеет первоочередное значение, и мы не можем ждать, когда Тор поправится. К тому же в такой просьбе нет никакой необходимости.
– Как я и сказал, моя леди, я вовсе не намеревался проявить неуважение к вашим воинским способностям, – теперь Олаф заметно нервничал. – Я всего лишь хотел отметить, что вы – не Тор.
– А Тор – не Сиф. Запомни это, Олаф, и запомни, что мой жизненный путь усеян трупами тех, кто счел меня слабее или незначительнее мужчин вокруг меня.
Прежде чем Олаф успел даже обдумать ответ, в зал вбежал один из жителей деревни:
– Дракон возвращается!
Глаза Хелены широко распахнулись.
– Еще никогда промежутки между его атаками не были такими короткими.
Фроде нахмурился.
– Последняя его атака длилась не так долго, как предыдущие. Возможно, в этом все дело?
Сиф покачала головой.
– Причины не имеют значения. Отеру предстоит узнать, что в этот раз Флудбьёрги защищен гораздо лучше, чем в прошлый. – Она указала на Регина. – Спрячьте его в самом надежном месте, которое у вас найдется. Сделайте все, что в ваших силах, чтобы помешать Отеру захватить его добычу.
– А вы что будете делать? – поинтересовался Регин.
Сиф вытащила меч.
– Я положу конец этому безумию раз и навсегда.
