Глава двадцать третья
Спасение
Топот монстра подхлестывал меня сзади, пока я мчалась по коридору. Отчасти меня утешало то, что он передвигается по земле: когти царапали обшитый сталью пол, хвост с лязгом колотил по стенам. Будь это один из пришельцев, он уже давно бы забрался на потолок – ради тактического преимущества. Загрейские гибриды в целом уступали им в ловкости.
Зато превзошли в мощи. И в размерах. Я с трудом уворачивалась от лап монстра. Реснички львиного червя позволяли гибриду отлично ориентироваться в пространстве. Все происходило, будто в ночном кошмаре.
А ведь это мысль! Да, я знала, что все происходило на самом деле, что я не проснусь и не окажусь в привычном мире. Но что, если притвориться? Что, если вести себя так, будто все это сон? Стала бы я храбрее, окажись это все нереально?
Да. Ради Коры, ради шанса увезти Виолу отсюда, я смогу.
Я продолжала бежать, открыв уже не второе, а какое-то третье или четвертое дыхание. Коридор кончился, и я очутилась в главном зале космопорта. И вот он, мой последний шанс на спасение: лестница, ведущая к мосткам, проходившим через весь зал. Инженеры использовали их, чтобы перебираться от одного корабля к другому, чтобы не спускаться вниз и не собирать каждый раз инструменты. Шланги подачи топлива крепились прямо к перилам, готовые залить полные баки стартующему судну. Сюда-то я и хотела заманить монстра.
Скакнув к ближайшей лестнице, я стала взбираться под своды купола – со всей оставшейся прытью.
Под недовольный рев лестница заходила ходуном, и я еле удержалась на ней. Я пока не так высоко, чтобы разбиться при падении, но если навернусь вниз, то либо сразу попаду чудовищу в лапы, либо просто замедлюсь. Назад я уже по привычке не смотрела – не хотела видеть, где враг. Если он далеко, я расслаблюсь. Если уже слишком близко – потеряю надежду.
Поэтому я просто продолжала подниматься по шатавшейся лестнице. Тяжеленный монстр следовал за мной, и казалось, мир рухнет под этим весом в любой момент. Но вот я на самой вершине – и побежала по мосткам, стараясь извлечь из ситуации все возможные плюсы.
Тварь двигалась быстрее по ровным поверхностям – это я давно успела заметить. В честной гонке мне ее не одолеть, но перевес в сторону гибрида столь велик, что мне придется сжульничать. Я заставлю обстоятельства работать не на монстра, а на меня.
Когда монстр одолел лестницу и взобрался на мостки, они содрогнулись. Я напряглась из последних сил, бросаясь вперед, с ужасом осознавая, что сейчас монстр рванет за мной напрямик – и настигнет. До этого мне удавалось избегать его лап, потому что гибрида отвлекала боль в простреленном плече и инстинктивный порыв остаться при добыче, уже выведенной из строя и не доставлявшей хлопот.
С высоты мостков мне видны простертые на земле тела работников космопорта в лужах крови. Их немного, но ни одного кокона мне на глаза не попалось. Ну конечно, у них было слишком много оружия. В отличие от прочих колонистов, эти ребята могли дать отпор – и монстрам пришлось убить их, раз не было возможности заполучить живыми. Я ими жутко гордилась, ибо они стояли до конца, и попутно радовалась – отсутствие коконов значит, что нам не придется отбиваться от наскоро вылупляющегося молодняка. Конечно, никто не гарантирует, что сюда не проберется еще один монстр, но…
Но я так не думала. Этот сел нам на хвост из-за феромонов, а других ему подобных гибридных уродцев я пока не видела. Будь их больше одного, они бы уже все сюда сбежались. Если я продержусь, если останусь в живых еще хоть несколько минуточек, то, возможно, найду способ сладить с этим безумным одиночкой.
Легкие горели. Колени ныли. Все тело болело, вес рюкзака казался почти невыносимым. Если бы не Виола, я бы давно уже швырнула его в монстра в надежде отвлечь. Но я не могла. Виолу нужно спасти. Виолу…
Зря я про нее подумала. В ту же секунду монстр вцепился в рюкзак, заставив меня резко остановиться. Я кричала и не могла остановиться, пытаясь вырваться. Лямки впивались под мышками яростно, жгуче – прочность ткани в одну секунду из достоинства превратилась в ужасный изъян. Наконец мне удалось вырваться, но рюкзак остался у монстра.
Изнутри послышался голос сестры, громкий и раздраженный:
– Ну ты только взгляни на себя, образина ты этакая! Ты хоть знаешь, на что похож? Есть идеи? Ты даже по меркам львиного червя страшный! Я смотрю, эволюция на тебе отыгралась? В генетическую лотерею проиграл? Нужно было тебе и дальше на орбите висеть – там-то вас, чудовищ, хоть никто не видел! Держу пари, тебя собственная мама захотела удавить, как только поняла, как облажалась!
Мне стоило бы поблагодарить сестру – я прекрасно понимала, что она делает, – но все чувства и эмоции ушли в отказ.
Рюкзак перешел к чудовищу. Если я хочу спасти Виолу и Кору, мне нельзя идти на попятный. Моя (наша!) единственная надежда – где-то впереди, не до конца ясная, грозящая катастрофическими последствиями. Но даже такая – это надежда, и потому я побежала дальше.
Поток брани в исполнении моей сестры вдруг перешел в приглушенный крик.
Я не знала, что произошло – возможно, гибрид раздавил ее; возможно, ее теперь не починишь. Возможно, это конец. Но в любом случае Виола выиграла мне время, и я на всех парах мчалась вперед.
Мостки пролегали над стартовыми площадками. Там, внизу, выстроился в ряд флот колонии, готовый к старту, которому уже никогда не бывать. Попадались и такие суда, что уже наполовину разобраны. Слава богу, шаттл моей семьи целехонький – там, в центре стыковочной зоны, которая пустовала, когда мы прибыли сюда, и теперь уж будет пустовать всегда.
А еще я увидела монтажные инструменты.
Одна из многофункциональных махин практически разобрана на металлолом. Будь все по-старому, из нее сделали бы какое-нибудь здание или мост, расширили бы границы поселения. Но ныне работа встала. Все рабочие мертвы. А вот инструменты все еще на месте – вверх торчит целый лес острых лезвий, наточенных буров и зазубренных пил. Мостки, подпертые подозрительно хлипкими стойками, проходили прямо над ними. Я втягивала воздух носом, выпускала через рот – и бежала, сверкая пятками, так, словно за мной гналась сама Смерть. Отчасти так оно и было.
Гибрид быстр, но тут я быстрее и маневреннее. Когда мостки заходили ходуном у меня за спиной, я поняла: чудовище готовится к прыжку. Я подгадала момент, и когда когти клацнули по металлу, перепрыгнула через перила в головокружительную пустоту.
Я падала всего лишь секунду. Сердце подпрыгнуло, горячая патока ужаса сковала гортань, останавливая дыхание. А потом я ухватилась за стойки под мостками и повисла в воздухе.
Гибридный уродец приземлился точно туда, где я стояла секунду назад. Он зарычал, и в его рычании звучали не только ярость и смятение, но и что-то вроде раздражения и неверия, как будто он не понимал, как я могла его так провести. Хотела бы я знать, насколько он умен. Вдруг это настоящий гнев, а не просто инстинкт?
Разницы уже нет. Один из нас выживет, другой умрет – вот что важно; а я умирать не собиралась. Сняв одну руку с подпорки и стиснув до боли зубы, я извлекла из кобуры пистолет – тяжелый и смертоносный, уже не мамин, а мой, отныне и впредь мой, – и успела выстрелить дважды, прежде чем мощная отдача прокатилась по моей руке. Боль настолько сильная, что мир на мгновение показался мне серым.
Но я слышала, как подпорки, удерживавшие мостки, поддаются. Пули разбили хрупкие конструкции. Вся секция обрушилась, оставив монстра без точки опоры. Он попытался прыгнуть вперед, но его когти лишь хватали пустоту, хвост беспомощно дергался в воздухе, реснички поджались.
Он упал, как я и рассчитывала, прямо на груду острых монтажных инструментов.
Панцирь не спас гадину – слишком тяжела ее туша, слишком велика высота. Монстр оглушительно взрыкнул от боли, заметался между зубцами пил и остриями буров, насаживаясь на них все основательнее. Кровь-кислота хлестала во все стороны, но я не думаю, что она успеет его спасти, растворив все острые штуки, впившиеся в тело со всех сторон, – раны слишком уж серьезные.
Впрочем, не только жуткому Голиафу досталось. Моя рука напрочь отнялась. Я попробовала поднять ее и не смогла. Позволив ей болтаться плетью, кое-как закинула ногу на оставшуюся опору и попыталась подтянуться.
Это трудно. Едва ли возможно – с моими-то силенками. Мои руки не так уж сильны – раньше мне просто не приходило в голову, что я попаду в подобный переплет. Пару раз я и сама чуть не сорвалась в гущу едкой кислоты и острого металла. И все-таки удержалась. Я ведь помнила: если упаду – никто никогда не придет спасти мою сестру. Если упаду, Кора умрет здесь, как только нагрянет еще один монстр в поисках легкой добычи.
Я не торопилась. Старалась думать о Виоле: о том, как восстановлю ее тело и дам ей новый шанс на нормальную жизнь на Земле, или где-то еще – где-то далеко от всех, кто когда-либо слышал о Загрее. Я двигалась со всей осторожностью, на какую способна, и только когда взобралась на мостки, выдохнула: гравитация надо мной более не властна.
И тут я заплакала над всеми своими потерями и горестями. Но тут же взяла себя в руки и встала, утирая с лица слезы, ведь нужно еще так много сделать.
Рюкзак примерно в десяти ярдах от меня. Я подняла его здоровой рукой и дернула за молнию.
– Виола? – окликнула я сестру.
– Я тут, – ответила она мягким, смиренным голосом.
Похоже, ей больно. Могут ли андроиды чувствовать боль? Утрата тела не сказалась на ней, но мне почему-то кажется, что она о многом умолчала. Что-то, возможно, приуменьшила.
– Уже почти всё, – сказала я, закинула рюкзак за плечо и пошла назад. – Этот уродец мертв. Сестры Шипп – навсегда!
Спуск по лестнице я одолела с большим трудом. Пару раз мне казалось, что ноги перестанут слушаться, я упаду и сломаю шею, но этого не случилось. Перед тем, как направиться к коридору, где осталась лежать Кора, я завернула на площадку, где разбирались корабли.
Чудовище издавало какие-то жуткие звуки. Инструменты, пробившие его шкуру, уже почти наполовину растаяли. Монстр почувствовал мое приближение и повернул ко мне уродливую клювастую голову, надсадно шипя. Никаких просьб о помиловании – он все еще упрямо желал мне смерти.
Взаимно, что тут сказать.
– К черту тебя! – выругалась я напоследок, взяла пистолет здоровой рукой и выпустила оставшиеся пули в череп существа, громя его, как старую вазу.
К тому времени, как здоровая рука онемела, громила перестал двигаться. Умерев, он как-то сдал в размерах, а впрочем, менее ужасным на вид не стал. И как только такие чудовища могли появиться в одном мире со мной?
Не знаю. Неважно. Загрей теперь – одно большое кладбище; так пусть эти уродцы останутся призраками.
Я отвернулась и пошла прочь, понурив голову. Надо отыскать Кору.
