Глава двадцать вторая
Домой

Пройдя всего сотню-другую шагов, мы наткнулись на Алису. Раскинув руки, она лежала посреди залитой кровью улицы. Горло располосовано, на лице навечно застыло удивление – будто она так до конца и не поверила в собственную смерть.

Наверное, так со всеми. Обманчивое чувство неуязвимости порой спасает нас. Если пропадет вера в то, что можешь сделать невозможное наперекор всем обстоятельствам, тут-то жизнь и кончится.

При виде мертвой подруги Кора на миг замерла, зажав рот рукой, но почти сразу оправилась и зашагала дальше. Я шла за ней. Да, мы по-прежнему уверены, что даже из нашего положения есть выход, и всяческие промедления и остановки могли плохо сказаться на этой уверенности. Что до Алисы… что ж, по крайней мере, ее не повесили на стену, наградив предварительно биологической бомбой замедленного действия. Ей не придется ждать, пока ее съест изнутри маленькое чудовище.

Я не переставая думала о той штуке, что выпала из тела Делии: бледной, чахлой, не готовой к жизни во внешней среде. Но все равно это существо почти созрело. Все его основные системы явно развились, и оно трепыхалось, прежде чем жуткий гибрид червя и пришельца раздавил его. Оно почти сформировалось, пробыв в теле носителя считаные часы. Монстры не просто быстро размножаются – они еще и растут с дикой скоростью. Значит, у нас времени не просто в обрез, его, по сути, нет.

Эту неутешительную мысль я предпочла не озвучивать. Кора знала, как высоки ставки в нашей игре, и сейчас я бы только напугала ее. А испуганные люди, как известно, бегут не так быстро и соображают не так хорошо – они просто расклеиваются. А мы и так уже порядком испуганы.

Едва закатный отсвет загрейских солнц угас, по всей колонии вмиг загорелось искусственное освещение, и улицы озарились рассеянным электрическим светом. Эта холодная подсветка, лишенная всяких оттенков, сделала кровавые улицы еще страшнее на вид. Яркий свет неумолим. Он разгонял тени и выявлял еще больше ужасов. На полуоткрытой двери я заметила четкий кровавый отпечаток человеческой ладони, и поняла: если загляну внутрь, найду, в лучшем случае, кокон или труп, а в худшем – затаившегося монстра. И ни один из этих вариантов мне не по душе.

Вес Виолы оттягивал плечи, но согревал душу, напоминая, что, пусть я и последняя из ныне живущих Шиппов, но не последняя Шипп на планете. Сестра летит со мной. Та, кого я любила больше всего, и та, что, надеюсь, полюбит меня, – обе покинут Загрей со мной. Мы почти у цели. Почти свободны.

Мы повернули за угол, и нашим глазам предстала стартовая площадка. Это неглубокая чаша, обнесенная высоким стальным забором, расположенная прямо под проемом в верхней части купола. Если автоматические системы наведения все еще работают, шаттл поднимет нас прямо к этой дыре, и мы выйдем на низкую орбиту. Тогда включатся основные системы шаттла.

Я с двенадцати лет умела управлять шаттлом в чрезвычайных обстоятельствах, но меня все равно мандражило. Права на ошибку или заминку не будет. Никто не сможет мне помочь. Я смогу показать Коре, как управлять шаттлом, как только мы выйдем из области притяжения Загрея, но до того процесс взлета будет всецело на мне.

Кора сжала мою ладонь. Я посмотрела на нее – она так и светилась в предвкушении.

– Пойдем, – сказала я.

Может, для себя самой у меня сил не осталось, но для Виолы и Коры – вполне. Может, их даже на мою долю хватит.

Мы побежали к стартовой площадке так быстро, как только осмелились, прекрасно при том понимая, что каждый шаг мог стать последним. Но на нас никто не напал, и мы добежали до конца колониальной улицы. Впереди – длинный открытый участок между нами и стеной космопорта.

Мама всегда говорила, что если колония выстроена вокруг космопорта, ее жители чего-то боятся. Во время взлета и посадки судов много чего может пойти не так, и если вы хотите жить спокойно, космопорт вы вынесете за черту поселения, где авария или взрыв топлива не будут стоить множества жертв. Но поступив так, вы автоматически признаете, что планета, куда вы прилетели, – не просто застывшая в космосе скалистая формация, а ваш будущий мир, и вам придется столкнуться с опасностью.

– Космопорт – и так близко? Тут явно что-то нечисто, – сказала мама в первый же вечер после того, как мы переехали из нашего временного жилья в колонии в дом за ее пределами. – Кто-то в управе очень боится, что придется экстренно эвакуироваться, вот и не думает совсем о безопасности. Пожалеть можно, понять – нельзя. Эти люди неправы.

В ее словах я совсем недавно удостоверилась: здешние меры безопасности в конечном счете привели к тому, что враг захватил колонию всего за сутки и без труда уничтожил жителей. Вот почему теперь я колебалась. Двадцать ярдов открытой местности – это немало, а монстры передвигаются быстро. Если нас застигнут здесь, мы ничего не сможем предпринять, чтобы спастись.

В любом случае, топтаться на одном месте – не выход.

– Все фиговее и фиговее, – пробормотала я и ободряюще сжала руку Коры, прежде чем мы с ней сорвались с места.

Мир сжался до узкой прямой линии. Я чувствовала, как прыгает сердце в груди, слышала, как шлепают по земле подошвы Коры. Она старалась не отставать, не просила притормозить или остановиться. Я не оглядывалась. Если за нами гонятся, то об этом лучше не знать.

Дверь порта оказалась закрыта. Не знаю, хорошо ли это. Может, за ней пришельцы еще не побывали. У самого порога я остановилась и оглянулась на Кору. Подруга кивнула, выхватила из кармана карту доступа и провела ею по сканеру. Тот пискнул, но замок не открылся. Кора нахмурилась и снова провела картой. Тишину кругом прорезал неприлично громкий писк. Если из-за него мы погибнем, будет очень тупо.

– Подожди, – вполголоса проговорила я и схватилась за ручку двери. – Попробуй-ка теперь.

Кора провела картой в третий раз, и я изо всех сил потянула за ручку. Панель подала сигнал – и вот дверь щелкнула и распахнулась. Кора облегченно вздохнула, пряча карточку обратно в карман. Теперь эта штучка бесполезна: нет больше дверей, которые можно было бы ей открыть. Но она принадлежала ее матери, а у Коры не было времени забрать из дома что-то на память. Возможно, карточка – единственное, что осталось у нее от Делии, и не мне судить Кору за подобную привязанность.

Узкий коридор по ту сторону двери, к счастью, чист. Ни на стенах, ни на полу крови нет. Потолочные лампы светили ярко, устойчиво – никаких поломок или отключений. Я не хотела тешить себя лишними надеждами, но надеюсь, все так и есть. Если монстры ничего не повредили в пусковых системах, мы просто заберемся в шаттл и покинем планету еще до того, как они поймут, что мы сбежали.

Развязка, какой бы она ни была, близка.

Я вошла в коридор, вдыхая прохладный сладковатый воздух, оставлявший слабенький металлический привкус на нёбе – привкус стерильных помещений, чистящих средств и машинного масла. Погодите-ка… Я бросила испуганный взгляд на Кору, когда та шагнула за мной внутрь и закрыла за собой дверь. Та захлопнулась с шипением и лязгом.

– Ты, получается, много времени тут проводишь? – спросила я.

Она удивленно моргнула.

– Как ты догадалась?

– Каждый раз, когда мы целуемся, замечаю: у тебя губы машинным маслом отдают.

Она прикрыла ладошкой рот, и на мгновение мне показалось, что она вот-вот улыбнется – несмотря на все, через что мы прошли сегодня. Мысль эта обнадеживала. Если она еще способна улыбаться, все может сложиться хорошо. Возможно, мы с Корой сумеем оправиться от всего, что видели, и выжить.

– Никогда бы не подумала, что это меня выдаст, – призналась она. – Мой отец – он инженером был. Строил колонии, считай, с нуля. Папа многому меня научил, прежде чем они с мамой разбежались, и мне нравилось с ним возиться. Я вообще люблю ручной труд. Потому-то и приходила сюда, когда не было занятий или работы по дому, училась вместе с инженерами запуска. – Она погрустнела, улыбка на губах умерла, так и не родившись. – Меня охотно учили, так что, думаю, если с твоим шаттлом что-то не так, я починю. Вот только… не думаю, что здесь меня еще кто-то чему-то научит.

– Да. Мне жаль. – Только сейчас я отчетливо поняла, что за этот день Кора понесла столько утрат, сколько мне и не снилось. Это страшно. – Ты знаешь дорогу?..

– К вашему кораблю?

– Да.

– Конечно, знаю. Его нет в разнарядке на ремонт, значит, он где-то на стартовом круге. Пошли. – Кора жестом велела мне следовать за ней, повернулась и нырнула в узкий коридор по правую руку от нас.

Мы уже были на полпути к следующей двери, когда запах крови перебил все другие, более привычные запахи космопорта. Я застыла как вкопанная, лихорадочно озираясь по сторонам. Кора сделала еще пяток шагов, прежде чем заметила, что я отстала.

– Оливия? – удивленно окликнула она меня.

Красная капля сорвалась с потолка и с тихим плеском разбилась о плиты пола – прямо у меня перед носом.

С большим трудом я подняла голову – и уставилась прямо в мертвые, ошеломленные глаза мужчины, засунутого в вентиляционную шахту. Шахта узкая. Никогда бы не подумала, что туда может поместиться тело взрослого человека. Хотя, как я вскоре поняла, это лишь половина тела. Обе ноги и правая рука отсутствовали. Вместо них – одни разлохмаченные культи с белеющими в сердцевине обломками костей.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь подавить крик, который грозил вырваться наружу. В таком замкнутом пространстве он оставит после себя долгое эхо, на которое сбегутся чудовища и прикончат нас. Нужно быть сильной и храброй – иначе я не спасу ни Виолу, ни Кору, ни…

Кора вдруг выхватила электрошокер, прицелилась прямо в меня и завопила:

– В сторону!

Я отскочила.

Коридор узкий, но мне хватило места, чтобы прижаться к стене и рвануть вперед. Кора выстрелила в кого-то позади меня. Я была достаточно близко к лини огня, чтобы почувствовать, как разряд пронесся мимо: волосы встали дыбом, а по коже прокатился колючий плотный жар.

По коридору прокатился рев, и я поняла, в кого она стреляла. Выхватила пистолет, как только добежала до Коры, и лихорадочно прицелилась. Отдачей меня отбросило к стене, зато пуля угодила монстру прямо в грудину. Цвет панциря у него оказался бледнее, чем у сородичей: эта окраска позаимствована у львиного червя, чья туша вынашивала и кормила монстра. Гибридный дьявол взревел от боли, реснички на его боках лихорадочно зашевелились.

Вот оно – дело жизни моих родителей, апофеоз Загрея, плод человечьей гордыни, воплотившийся в одном биологическом кошмаре. Все смешалось и мутировало – и непостижимый плод этих преобразований явился по мою душу.

– Беги! – закричала Кора. – Я тебя прикрою!

Я не побежала. Вместо этого я прицелилась получше. Нужно засадить пулю точнехонько ему в голову, в этот скрежещущий раззявленный клюв. Если монстр лишится мозгов – ему конец. Иначе и быть не может.

Кора выстрелила снова – и похоже, для чудовища это стало последней каплей. Ему не причиняет серьезного вреда электричество, но оно раздражает его, и этого вполне достаточно. Тварь двигалась так быстро, что я едва успевала уследить за ней. Одной изогнутой клешней монстр наотмашь хлестнул Кору, откинув к стене. Кора вскрикнула, ударилась спиной о металл – достаточно сильно, чтобы оставить на нем вмятину, – и безвольно сползла на пол.

Монстр снова заревел, торжествуя, вкладывая в звук боль и гнев, и снова пополз к ней, теперь уже медленнее. Реснички львиного червя двигались в воздухе – как только я шевельнусь, монстр об этом узнает. Но проблема в том, что я вообще не могла пошевелиться. Гремучая смесь боли, страха и ярости вскипела во мне. Хотелось взреветь на пару с чудовищем, выплеснуть все наружу в первобытном вопле, сотрясающем стены. Но я не могла. Не могла выдавить ни звука.

Рука Коры дернулась.

Едва заметное движение, на секунду я решила, что мне показалось. Потом она снова пошевелилась – значит, она еще жива, еще со мной. Я смогу отбить ее у смерти, если буду действовать быстро. Если готова рискнуть.

– Виола, прости! – выдохнула я, еле разбирая собственный голос, и выстрелила опять.

В этот раз меня ударило о стену так сильно, что я едва не переломала ребра. Острая боль на мгновение заполнила все тело. Пуля попала в правое плечо монстра. Кровь брызнула на стену, и та мигом начала плавиться. Я не видела, попала ли кислота на Кору. Надеюсь, нет. Надеюсь, я не убила ее.

Монстр голосил, и в воплях его не было ничего, кроме чистой, нефильтрованной злобы. Его больше не заботила ни защита территории, ни возбуждающие позывы феромонов львиного червя. Теперь он просто желал проучить того, кто посмел причинить ему боль. Нет смысла больше беспокоиться о Коре – пора позаботиться о себе.

Развернувшись, я бросилась бежать туда, откуда мы пришли, обратно в главный зал. Возможно, это не самый эффективный способ добраться до шаттла, но я о нем и не думала.

Я бежала к мосткам.

Гибрид унаследовал способности обоих «родителей» – не знаю, правильно ли их так называть с биологической точки зрения, но времени на уточнение нет. Он был похож на пришельцев с корабля, но умел рыть землю, как львиный червь, и прокусывать металл его жестким клювом. И что хуже всего, он следовал за феромонами, попавшими в пещере на Виолу.

Хотя именно это мне и нужно. Если монстр следует за запахом, если этого достаточно, чтобы вывести его исконно загрейскую часть из себя, значит, он на время забудет о Коре. Она больше не представляла угрозы. Она сбита с ног, повержена, и к ней можно будет вернуться позже. А прямо сейчас надо разобраться со мной.

У монстра более толстые лапы, чем у пришельцев, бочкообразное туловище, укороченный хвост. Надеюсь, это значит, что в процессе адаптации к здешним условиям он немного отвык от среды, из которой эти существа появились: от космического корабля, где пространство в цене и всегда тесно.

На кону была моя жизнь. Я полагалась на то, что узнала о монстрах, наблюдая за ними; но так как большая часть наблюдений была сделана в слегка пришибленном состоянии, наверное, ставка слишком рисковая. В любом случае других идей нет. Я бежала, монстр преследовал меня, а в голове моей вертелась нехитрая мантра: «Кора, очнись и беги. Очнись и беги».