Глава 25:
По воде
Позже Сельвана рассказала, что птицы некогда находились на службе у бывшего охотника и таксидермиста Говарда Пибоди живущего на острове неподалеку. По словам женщины тот отличался жестоким нравом и любовью к насилию. И даже в своих преклонных годах, однако, не потерявшем былую прыть и желание убивать. С возрастом это желание лишь усилилось, как и его страшная коллекция. К которой он так же имел невыобразимую привязанность. Птицы будучи его приспешниками часто приносили мелкую дичь на потеху хозяину. Удивительным образом несколько лет назад Сельване удалось поймать и запереть их в клетках. И до поры до времени старый охотник не знал об их местонахождении. В принципе сам он и не прилагал особых усилий в их поиске и нахождении. Однако теперь, когда они вернутся к хозяину и принесут ему новую добычу, то он обязательно узнает о том, кто стал их тюремщиком и забрал его шанс потешить себя мелким пустячком во все те прошедшие года. И тогда может пострадать не только кот, но и сама Сельвана. На многочисленные возражения яблока Аннабель, чувствуя страшную вину за содеянное, уступила в мольбах старой женщины и согласилась совершить путешествие на злосчастный остров.
Тогда Сельвана отвела их в небольшую бухту неподалеку, где в голубовато — бирюзовых водах стояла ее парусная лодка. Загрузив ее припасами, в основном оливками и сухарями, дополнив их большим запасом пресной воды, женщина отдала Аннабель компас и карту. Указав на карте примерное местонахождение острова, она тихо промолвила: «Попутного ветра». И подтолкнула лодку с уже сидящими в ней девочкой и яблоком.
— Ты хотя бы имеешь представление о том как ей управлять? — бурчал яблоко.
— Нет.
— Ну как обычно.
Аннабель пришлось приложить усилия для того, что бы хоть как — то справится с парусом. Долго перебирая все канаты и реи она, наконец, примерно поняла, что нужно сделать, что бы повернуть парус, в нужную сторону. Она знала, что делает все неправильно, но, в конечном счете, от нее требовался результат. Один раз сильный порыв ветра унес лодку далеко в сторону. Где Аннабель под брезгливое ворчание яблока долго и мучительно пыталась вернуться на нужный курс. Однако все же под конец смогла, достаточно быстро преодолела упущенное расстояние и даже выслушала похвалу довольного яблока. Правда, довольного до поры до времени. Пока на горизонте не появились очертания острова, и тот не вспомнил, зачем они вообще плывут. «Что же ты делаешь, что ты делаешь?» — причитал он с каждым новым метром все больше. Плыть к берегу оказалось совсем просто. Был прилив, а течение таким сильным, что лодка доплыла быстро даже со спущенным парусом. Почти у самого берега — где начинался песчаный пляж они сели на мель. Аннабель сбросила небольшой по величине якорь и спрыгнула в воду. Где стояла примерно по колено.
— Зачем якорь то? И так не сдвинется. На мель же сели. Теперь и не уплывем из этого адски — райского местечка.
— Не волнуйся, уплывем.
— Вот ты мне скажи, откуда, только в твоей голове эта напыщенная дурь?
— «Напыщенная дурь»? Да ты поэт.
— Конечно, был до того, как стал яблоком.
Аннабель засмеялась.
Она взяла немного сухарей, оливок и пресную воду. Перекинув сумку с провиантом через плечо, девочка подняла клетку с надоедливым другом и побрела к пляжу.
