Она встретилась с Кэролайн Флетчер перед уродливым домом в Крилле, прибрежном городе дальше по побережью, где сколотил свое первое состояние Кит Мэнтел. Риелторское агентство выдало список адресов, по которым работала Флетчер, и Вера объехала их все, постоянно упуская ее.

По дороге в город она проехала мимо тюрьмы «Спинни Фен». Из ворот неровной линией выходили люди. Конец вечерних посещений. После смерти матери к Джини никто не приходил. Она была вынуждена слушать других заключенных, как они обсуждают разговоры с любимыми людьми, зная, что, если бы она признала свою вину, ее перевели бы в тюрьму с более мягкими условиями, где у нее было бы больше связей с внешним миром. Вера ненадолго остановилась перед тюрьмой, думая обо всем этом. Интересно, сама она тоже была бы такой принципиальной и упрямой? Возможно. В конце концов, она была известна своим упрямством. Но она бы отдала все, чтобы избежать помощи Роберта Уинтера, его молитв и жалости.

Дом, который пыталась продать Кэролайн, был жутким, в стиле фахверк. Он стоял на дороге, шедшей вдоль обрыва, на окраине города. Еще лет двадцать, прикинула Вера, и сад обрушится в море. Потенциальные покупатели, кажется, тоже не заинтересовались. Уже стемнело. Наверняка они приехали сразу после работы, и больше всего им хотелось выпить чего покрепче и посмотреть по телику какую-нибудь ерунду. Вера сидела в машине и наблюдала, как они сбегают. Так спешили, что даже руку не пожали риелтору, стоявшей на крыльце.

Когда Вера подошла к ней, Кэролайн все еще запирала дверь. Вера умела двигаться бесшумно, когда хотела. Один из навыков, которым она научилась у отца. Но Кэролайн, кажется, не напугало ее приближение. Возможно, она подумала, что это вернулись покупатели. Возможно, ее совесть была чиста.

– Инспектор, – сказала она. – Надеюсь, вы знаете, что делаете.

– Может, и нет. Что вы имеете в виду?

– Не хотелось бы ставить под удар ваше служебное положение. В полиции слишком мало успешных женщин. Не очень-то по уставу, да? Достаете меня дома. Теперь еще и на работе. И одна. Или ваш юный друг ждет вас в машине?

– Не, – спокойно ответила Вера. – Джо сегодня мама не пустила играть. Я беспокоюсь о вас, милая. Если хотите, можем поехать в участок, но я подумала, вам будет неловко. Все-таки там ваши старые дружки. Или они все знали о вас и Ките?

Рука Кэролайн, сжимавшая ключ, на секунду замерла. Другой реакции не последовало.

– Значит, он вам рассказал, – ответила она.

– Вы и правда думали, что он будет молчать?

– Я думала, что при нынешних обстоятельствах ему терять не меньше, чем мне.

– Может, пройдем в дом и поговорим? Как я уже сказала, тут спокойнее, чем в участке. – Вера скрестила за спиной пальцы. Ей не меньше Кэролайн не хотелось предавать это дело огласке.

Кэролайн пожала плечами, словно ей было все равно, но открыла дверь и пропустила Веру внутрь. Мебели не было, но отопление, видимо, оставили, потому что в доме не ощущалось той прохлады, которая царит в нежилых домах. Абажуров не было, и голые лампочки осветили сырые пятна на потолке и пузырящиеся обои в коридоре. Кэролайн распахнула дверь в гостиную и пропустила Веру вперед, как, наверное, делала с потенциальными покупателями. Комната была большая, с эркером, выходящим на море. Впервые Вера подумала, что, возможно, здесь было бы не так уж плохо жить. Вдали виднелись крошечные огни – наверное, корабли ждали прилива в устье реки, – и где-то на побережье завораживающе мерцал фонарь маяка. В эркере у окна стоял ломберный стол и три складных стула, на столе лежала куча проспектов агентства недвижимости, план дома и брошюра по ипотеке. Другой мебели не было. Сюда, видимо, Кэролайн сажала своих клиентов, лицом к окну и спиной к потертым половицам и тошнотворно зеленым стенам. Вера села и кивком пригласила Кэролайн последовать ее примеру. Она вытянула ноги, и стул затрещал. Кэролайн села напротив и посмотрела на нее с отвращением.

– Так что же терять Киту Мэнтелу? – спросила Вера.

– Похоже на склонение к злоупотреблению служебным положением, разве нет? Он хотел получить результат, и он его получил. Теперь он столп общества, заседает в комитетах, болтает с министрами о реновации деревни. Одно дело – покуролесить в юности. Даже пикантно. Это они ему простят. Но оказывать давление в деле об убийстве, которое произошло десять лет назад, но до сих пор не забыто, – это совсем другое.

– Так почему он мне рассказал?

Кэролайн как завороженная смотрела на всполохи маяка.

– Кто знает? Может, он так долго играл в приличного гражданина, что и сам поверил. Может, у него столько влиятельных друзей, что он считает себя неприкосновенным. Может, он настолько меня ненавидит, что ему плевать на остальное.

Вера удивилась горечи и боли в ее голосе.

– Когда это между вами началось?

– До того, как Джини Лонг переехала к нему. Задолго до этого.

– Как же он объяснил ее переезд?

Кэролайн отвернулась от окна и снова пожала плечами.

– Ему не пришлось объяснять. Я видела, что Джини долго не продержится. Она была для него всего лишь способом отвлечься, не в его вкусе.

– Вас не беспокоило, что приходится его делить?

– Меня больше беспокоило, что он может совсем уйти. – Она сидела очень прямо, закованная в свой пиджак, короткую аккуратную юбку и черные колготки, и ждала следующего вопроса. Но его не последовало. – С тех пор как мы познакомились, не было ни дня, когда бы я о нем не думала. Я твержу себе, что веду себя, как чокнутый подросток, что это пройдет, но не проходит. Я съехалась с Алексом, потому что думала, что это что-то изменит, но нет. – Она посмотрела на Веру. – Вы, наверное, думаете, что я с ума сошла.

Вера не ответила.

– Так как вы познакомились?

– На вечеринке. Он был приятелем одного приятеля. Думаю, Киту еще до этого говорили, что я работаю в полиции, и он решил, что это может пригодиться. Я тогда только начинала, была констеблем. Может, меня и пригласили на ту вечеринку из-за него. На тот момент я знала только, что он бизнесмен, вдовец с маленькой дочкой. Не знаю, что он такого делал или говорил тем вечером, что так отличало его от других мужчин, всегда болтавших со мной на вечеринках. Но что-то случилось. Он проник в мою голову и в мое сердце. Стал зависимостью, и все еще остается ею. Той ночью, когда умер Кристофер Уинтер, я поехала в Старую часовню не для того, чтобы выяснить, говорили ли вы с Китом. Я убедила себя, что дело в этом, но это было не так. Я хотела, чтобы он прикоснулся ко мне. Хотела снова сойтись. Видите, никакого самоуважения. Вот что творит зависимость.

– И что произошло?

– Ничего. Он велел мне убираться. Оставить его в покое… – На мгновение она замолчала. – Я встречалась с ним за пару дней до этого, в Пойнте. Сказала, что нам нужно договориться, что мы будем отвечать на допросах, когда вы к нам придете. Он велел мне держаться от него подальше. Только я не могу.

Вера не знала, что сказать. Мэнтел потерял терпение. Вот почему он рассказал ей о своих отношениях с Кэролайн. Она стала помехой, и он хотел, чтобы полиция сделала за него грязную работу. Вера не могла заставить себя ткнуть в это Кэролайн носом. Она задала вопрос наобум.

– Вы когда-нибудь встречались с Эбигейл?

– Пару раз.

– И как она вам?

– Честно? Думаю, я ее ненавидела. Кит ее обожал. Я пыталась с ней подружиться, потому что знала, что он этого хотел, но она не шла навстречу. Может, понимала, что к чему. Она была смышленой. Жаль, мне казалось, у нас с ней много общего. Обе одержимые. И по ней было видно, что ей одиноко. Если бы мне удалось переманить ее на свою сторону, все могло бы сложиться иначе. Совсем иначе.

– Вы имеете в виду свадьбу? Счастливую семью? Белое платье и общий ребенок?

– Да, – сказала она с напором. – Почему нет? У других все это есть.

– Да, – ответила Вера. – Но мы ведь не другие, разве нет, милая?

Они переглянулись поверх шаткого стола.

– Кто, по-вашему, ее убил? – спросила Вера, вдруг приняв деловой тон. – Мы знаем, что это не могла быть Джини. Тогда кто же?

– Я действительно думала, что это она. Может, я кое-где поспешила, что-то упустила, но дело было не в том, что мне было просто удобно убрать ее с дороги. – Она посмотрела на Веру и повторила с нажимом: – Я действительно думала, что это она.

Вера не могла оставить это без комментария.

– И Кит так думал. Не сомневаюсь, что он был доволен, что все завершилось так быстро. И поди, благодарен. Могу поспорить, что так. Впрочем, недостаточно благодарен, чтобы жениться на вас. Он вам это обещал?

– Что-то вроде того.

– А вы где были в тот вечер? Вы наверняка подумали об этом. Знали, что я спрошу.

– У себя, – ответила она. – В моей квартире в городе, одна. У меня был выходной. – Она помолчала. – Я прорыдала весь день, потому что Кит обещал сводить меня на свидание, но в последний момент позвонил и все отменил. Эбигейл сказала, что приготовила ужин, и ему пришлось остаться дома. Я так разозлилась, что с головой ушла в работу. Вот почему я приехала, как только поступил звонок.

– А Кит был дома, когда нашли тело? – Болезненный вопрос. Вере не было приятно его задавать.

– Нет. Его в итоге нашли в его офисе. В последний момент возникли какие-то срочные дела. Так он сказал. Я же говорила, у нас с Эбигейл было много общего. Ее он тоже кидал.

– Вы не сказали, кто, по-вашему, мог ее убить, – раз мы знаем, что это не Джини.

– Вы решите, что я совсем сошла с ума…

– Говорите.

– Девочка, которая ее нашла, Эмма Уинтер…

– Теперь Эмма Беннетт.

– Что-то с ней было не так в тот день, когда я приехала первый раз брать показания. Что-то странное. Я думала, дело в шоке. Наткнуться на тело лучшей подруги – конечно, будешь вести себя странно. Но казалось, что все, что она говорит, не похоже на правду. Как будто она рассказывала историю, которую придумала заранее, которую репетировала снова и снова. Но как это возможно? Мы приехали довольно быстро.

Какое-то время Вера сидела молча, обдумывая ее слова.

– Она могла это сделать? По времени проходит?

– Патологоанатом сказал, что Эбигейл умерла незадолго до того, как Эмма ее нашла. Вы же знаете, они не могут сказать точно. Я бы сказала, что это могло случиться. Встретились на тропинке, поссорились, и Эмма ее убила. Я не говорю, что все так и было. Но вы настояли на том, чтобы услышать мое мнение…

– Да, возможно. Было что-нибудь еще, что заставило вас думать в этом направлении? Помимо поведения Эммы во время допроса.

– То, как Эбигейл говорила о ней. Она вела себя очень покровительственно. Словно Эмма – самый тупой человек в ее жизни. Однажды, когда я была там, она сказала отцу: «Эмма вообще ничего не знает». Если бы я была на месте Эммы, мне бы хотелось ее убить.

– Эбигейл ее травила?

– Может, и нет. Просто притворялась лучшей подругой и унижала при каждом удобном случае. Эмма из тех, кто позволяет такое. Прирожденная жертва. Когда такие теряют контроль, могут становиться опасными.

– Но вряд ли Эмма расправилась бы со своим братом. – Вера, казалось, говорит сама с собой. – И я бы, может, и не узнала, что из его спальни видно поле, если бы она не сказала. – Но она странная, это точно. Вся в своих фантазиях. И какое место в них занимает ее муж? – Что вы знаете о Джеймсе Беннетте?

– Ничего. Он не жил здесь в то время, когда убили Эбигейл.

– Кит о нем никогда не упоминал?

– С чего бы?

– Мне показалось, что они когда-то дружили. В прежние времена.

– О, Кит много с кем дружил в прежние времена. Он ни с кем меня не знакомил.

– Он когда-нибудь просил вас сделать для него что-либо еще?

– Что вы имеете в виду?

Вера стукнула кулаком по столу. Гул отозвался эхом по всей пустой комнате.

– Не играйте со мной, милочка. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Он запрашивал у вас информацию? Просил на что-либо закрыть глаза? Как-либо повлиять на какое-либо другое расследование?

– Лишь однажды. – После сцены Веры ее слова прозвучали, как шепот. – И эту информацию он, думаю, мог получить и другими способами.

– Ну?

– Он хотел достать копию реестра лиц, совершавших преступления сексуального характера.

– Зачем это ему?

Молчание.

– Главное в делах Кита – влияние. Ему нужны преданные люди. Советники. Планировщики. Может, он думал, что может добиться большего влияния, если будет что-то знать о тех, с кем работает.

– Он интересовался кем-либо конкретным?

– Возможно. Он не говорил.

Шантаж, подумала Вера. Вот в чем все дело было. Значит, это у них семейное. Она постаралась, чтобы голос звучал спокойно.

– Когда это было?

– Незадолго до убийства Эбигейл.