Глава одиннадцатая

Час спустя наш внедорожник на бешеной скорости мчался по американскому шоссе. Здесь была ночь, хлестал дождь. Машину вел один из сотрудников Министерства временных дел, мужчина крепкого сложения. Мисс Сапсан с вязаньем на коленях сидела рядом с водителем. Мы с Нур и Миллардом сидели в среднем ряду, Енох, Эмма и Бронвин – на задних сиденьях. Остальные наши друзья и другие имбрины ехали в машине следом за нами. Обещанное «подкрепление» размещалось в третьем джипе, а где-то позади, под проливным дождем, катил американский эскорт.

Транспорт нам предоставили американцы. Через одну из дверей Панпитликума мы попали в Нью-Йорк, Лео обещал, что пропустит нас без проблем. Имбрины сообщили ему, что я выследил Нур и сейчас она едет с нами, но не стали рассказывать ему истинную подоплеку событий. Бернем по-прежнему считал, что пару недель назад неизвестная тварь с помощью пусто́ты вломилась в его дом и похитила Нур из нью-йоркской петли. К моему величайшему изумлению, он согласился забыть об этом деле. Оказалось, что частью сделки между американцами и имбринами был отказ Лео от претензий на «дикую» девушку. Мы с Нур едва могли в это поверить. Мисс Королек отказалась рассказывать нам, что́ именно имбрины отдали Лео в обмен на Нур, но я понимал, что они пошли на большие жертвы.

Пока мы ехали, мои друзья, все утро перед отправлением пребывавшие в нервном возбуждении, постепенно успокоились, и в салоне наступила напряженная тишина. Довольно долго никто не произносил ни слова. Левая рука Нур лежала на моем колене, наши пальцы переплелись. Правой рукой она играла с фарами встречных машин: захватывала их свет и выпускала его на свободу, позволяя ему просачиваться сквозь пальцы. Это зрелище казалось мне завораживающим и успокаивающим.

– Никак не могу отделаться от одной мысли, – вдруг сказала Эмма.

Я вздрогнул от неожиданности.

– От какой? – спросила Нур.

– Почему Каула так заботил вопрос о том, как выбраться из схлопнувшейся петли?

– Гм, – произнес Миллард. Это означало, что он над чем-то задумался.

– Неужели он предполагал и даже ожидал, что в один прекрасный день окажется в такой петле?

– Никто не может ожидать такого, – отрезала Бронвин. – Наверное, он был параноиком и принимал все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. Просто на всякий случай.

– Но это какая-то уж слишком специфическая мера, – фыркнул Миллард.

– Видимо, Каул давно знал о существовании пророчества, – вмешалась Нур, «сминая» свет в пальцах, словно кусок пластилина. – И считал, что строчки про «ангела бездны» относятся именно к нему. И, естественно, решил, что ему, так сказать, предначертано очутиться в ловушке.

– А что, если катастрофа была частью его плана? – не унимался Миллард. Очевидно, он собирался проверить на нас свою новую теорию. – Вдруг Каул хотел, чтобы его завалило обломками Библиотеки Душ…

– Ну, это просто смешно, – возразил я. – Он вовсе не хотел, чтобы это произошло. Он был в ярости.

– А может, ему нужно было, чтобы мы подумали, будто он в ярости?

– Хватит, – вмешался Енох. – Вы, ребята, похоже, совсем рехнулись.

– Подумайте об этом. – Миллард говорил совершенно серьезно. – Он без конца твердил о древних могущественных странных, о том, что их можно рассматривать как самое чистое проявление странного мира, и так далее, и тому подобное. Вот зачем ему нужна была Библиотека – чтобы отыскать там силу и присвоить ее. Он обнаружил, что единственной возможностью обрести власть была «смерть» под обломками, а потом воскрешение, второе рождение.

– Второе рождение, – громко прошептала Эмма. – Как бог…

У меня мурашки побежали по коже.

Мисс Сапсан раздраженно звякнула спицами.

– Мой брат был сумасшедшим с извращенной психикой, маньяком, охваченным жаждой безграничной власти. Но богом он не был и никогда им не станет.

– Тем не менее Каул долго готовился к этому, – сказала Эмма. – Все они готовились.

– Даже если и так, он пока не вернулся, и мы не допустим его возвращения. Поэтому хватит сочинять жуткие сказки, не имеющие реальной основы, и пугать самих себя до полусмерти.

– Да, мэм.

– Свенсон, почему бы вам не включить радио?

Водитель щелкнул выключателем, из динамиков полилась какая-то попсовая песня – что-то о расставании и разбитом сердце. Я услышал, как Эмма вздохнула.

Нур прижала пальцы к губам и выдохнула призрачное облачко света. Оно тут же расползлось по стеклу и растворилось, словно полоса тумана.

Когда-то Хопуэлл, наверное, был небольшим, но процветающим городом, однако сейчас его с трудом можно было назвать населенным пунктом. Мы проехали мимо руин промышленного здания; потом потянулись мрачные безлюдные улицы с пустыми парковками и обветшалыми домами. Хопуэлл возник вместе с Ржавым поясом и ушел в прошлое вместе с породившей его индустриальной эпохой. В окрестностях, наверное, можно было насчитать сотню таких же мертвых городов.

Я изо всех сил напрягал «шестое чувство», стараясь уловить присутствие пусто́ты. Все мы внимательно смотрели по сторонам, чтобы не упустить тварей, машину, брошенную у входа в петлю, или еще что-нибудь необычное. Мы понятия не имели, побывали здесь враги или нет. Может быть, они уже приходили сюда и ушли задолго до нас, думал я. А может, мы вообще напрасно приехали в Хопуэлл. Пока мы ничего не обнаружили, кроме куч мусора и густых зарослей кустарника, где можно было бы спрятать машину. Но подобных мест было очень много, у нас не хватило бы времени обыскать их все.

К моему удивлению, вход в петлю поднимателей мертвых находился вовсе не на кладбище и не в похоронном бюро, как можно было бы ожидать. Мы подъехали к небольшому парку в центре Хопуэлла – это было единственное хорошо освещенное и ухоженное место во всем городе. Посреди парка возвышался каменный обелиск. Чтобы попасть в петлю, нужно было пройти в дверь, скрытую в его основании.

Дождь начал стихать. Водители остановили машины на некотором расстоянии от границ парка и ждали, пока имбрины совещались.

В итоге было решено войти в петлю всем вместе.

Мы побежали по мокрой траве к обелиску. Бронвин с силой дернула дверь, и за ней открылся вход во мрак. На гранях обелиска я заметил бесконечные ряды имен.

Вечная память.

За дверью находилось какое-то тесное помещение. Места здесь хватало только для двоих. Мне предстояло идти первым, чтобы проверить, не поджидают ли нас в петле пусто́ты. Нур отправилась со мной.

– Когда окажетесь на другой стороне, никуда не уходите, – велела мисс Сапсан. – Мы последуем за вами через тридцать секунд.

Дверь захлопнулась. Нас окутала тьма, затем на краткий миг мне показалось, что я падаю. Выйдя из камеры, мы обнаружили, что мир вокруг изменился. Здесь стояло прекрасное летнее утро. Улицы, которые мы только что видели, также преобразились. Дома были новенькими, аккуратными, перед каждым крыльцом – маленькая лужайка. Кроме того, оказалось, что мы вышли вовсе не из каменного обелиска, а из двери какого-то дома. Мы стояли на ступенях у парадного входа, окруженного цветущими клумбами.

– Да уж, такого я не ожидала, – заметила Нур, оглядывая эту в высшей степени позитивную картину.

Мы ждали и осматривались. Во дворе каждого дома на флагштоке развевался небольшой американский флаг, а дома на противоположной стороне улицы были украшены полотнищами алого, белого и синего цвета. Похоже, горожане готовились к параду в честь Дня независимости. А может быть, как раз в День независимости и была создана эта петля. На подъездных дорожках были припаркованы машины сороковых и пятидесятых годов. Из ярко-красной конуры вылез пес и залаял на нас.

– А где все? – удивилась Нур, рассматривая улицу и дома.

Кроме лающей собаки, здесь не было ни души. Внезапно все вокруг словно изменилось. Теперь ухоженный процветающий город производил жуткое, зловещее впечатление. Как будто из него среди бела дня похитили всех жителей.

Прошло тридцать секунд. Минута. Из двери никто больше не появлялся.

– Что-то здесь не так, – пробормотал я, пытаясь не выдавать растущую тревогу.

Нур подергала за ручку. Дверь была заперта.

Я заглянул внутрь сквозь стекло, но ничего не увидел, кроме непроницаемой тьмы.

– Подождем еще минуту, – предложила Нур, изо всех сил стараясь казаться спокойной. Но мне было ясно, что она нервничает так же, как и я.

Что еще нам оставалось? Мы подождали некоторое время в надежде, что наши друзья все же появятся в этой петле. Нур начала мурлыкать мелодию – ту же самую, что я уже слышал однажды.

Но никто не пришел.

– Это плохо, – наконец сказал я. – Мне кажется, это очень, очень плохо.

Мы обошли дом в поисках черного хода. Но нигде больше не было ни двери, ни даже окна – сплошные стены, как у шкатулки.

Мне стало по-настоящему страшно.

– Они, наверное, заперты где-то внутри.

– А может, это мы заперты снаружи.

Мы обменялись взглядами, полными недоумения и страха перед неизвестным. Меня слегка затошнило, но это была не обычная тошнота. Легкий укол и нехорошее ощущение в желудке означали, что где-то в этой петле находилась пусто́та.

– Я так и думала, что мы не одни, – ответила Нур, когда я рассказал ей о том, что чувствую. Она, казалось, совсем не испугалась. То, что меня приводило в ужас, заставляло ее мобилизовать все силы и собраться с мыслями. – Можешь ее выследить?

– К сожалению, пока нет, – вздохнул я. – Мои чувства не настолько обострены.

А может быть, кто-то или что-то мешало мне улавливать исходившие от пусто́ты таинственные сигналы, благодаря которым я узнавал о ее присутствии. Моя странная способность перестала работать и была теперь бесполезна, подобно стрелке компаса вблизи мощного магнита.

Мы с Нур решили, что нельзя просто стоять и ждать, пока вход в петлю не откроется снова. Мы находились на виду, представляли собой легкую мишень. И еще я знал: чем скорее мы обнаружим пусто́ту, тем скорее найдем нужных нам тварей.

Я надеялся, что Фиона по-прежнему с ними.

Мы прошли квартал, свернули за угол. Вокруг по-прежнему никого не было – даже нормальных, которые время от времени попадают в петлю. Вдалеке виднелся какой-то холм, скрытый пышными кронами деревьев. Мне показалось, что именно оттуда доносится нескончаемый вой, похожий на заводской гудок, высокий и едва слышный. Он становился то громче, то тише и наконец умолк.

– Наверное, это та самая фабрика, которую мы видели, когда въехали в город, – предположил я.

Мы прошли еще полквартала и вдруг услышали голоса, доносившиеся из какого-то дома. Мужчина и женщина оживленно разговаривали.

Мы побежали к дому и постучали в дверь. Никто не отозвался. Нам было не до соблюдения правил вежливости, и я подергал дверь. Она была не заперта и сразу же распахнулась – видимо, петли были хорошо смазаны.

Окликнув хозяев, я вошел в обычный пригородный дом середины прошлого века. И сразу обнаружил источник звуков: это был телевизор. Передавали какой-то старый фильм. Рядом с комодом, на котором стоял телевизор, я увидел искусственную рождественскую елку – в разгар лета это было очень странно. Перед телевизором стояло кресло-качалка с пришпиленной к спинке салфеточкой. В этой сцене было что-то драматичное – как будто в доме обитали лишь призраки мужчины и женщины, навеки заключенные в черно-белом мире телеэкрана.

Я повернул ручку, экран погас, и наступила тишина. Нур на цыпочках прошла по коридору в заднюю часть дома. Она остановилась у открытой двери.

– Эй! – окликнула она кого-то, затем обернулась ко мне: – Джейкоб, здесь кто-то есть!

Я поспешил к Нур. На кровати, натянув одеяло до подбородка, спала девочка-подросток. Стены были сплошь заклеены картинками, вырезанными из журналов.

– Эй, привет! – снова произнес я. – Прошу прощения…

Девочка даже не пошевелилась. Я переступил порог комнаты, сделал несколько шагов. Снова взглянул на стены. Все вырезки до единой представляли собой фотографии Элвиса Пресли.

Нур тоже вошла, положила руку на край кровати и слегка тряхнула ее. Мы склонились над девочкой.

– Она вообще дышит? – спросил я, пытаясь понять, шевелится ли хоть немного тело под простыней.

Из холла донесся какой-то звук. Мы замерли.

– Это от входной двери… – прошептал я.

Если бы пусто́та находилась так близко, я бы почуял ее присутствие. Но я по-прежнему ощущал лишь слабые покалывания, которые не могли подсказать мне направление поисков.

Мы вышли из комнаты и направились в сторону парадной двери.

– Извините, мы вошли без приглашения, – громко произнес я, не желая застать хозяев врасплох.

На пороге дома стоял белый мальчик в штанах с высоким поясом и подтяжками. Он наблюдал за нами с холодным и отстраненным выражением лица.

– Привет, – заговорила Нур, – мы просто хотели…

– Если у вас при себе есть оружие, бросайте немедленно, – сказал тот спокойно, но твердо.

– Мы не желаем вам зла, – попытался объяснить я. – Мы просто хотели поговорить.

За спиной у нас раздались чьи-то шаги, и я обернулся.

Девочка встала с постели. Она открыла глаза, но ее остекленевший взгляд был устремлен в никуда. Она была в ночной рубашке, а в руке держала топорик для разделки мяса.

– Хватит болтать, – велел мальчик. – Следуйте за мной.

– Пожалуйста, – настаивала Нур, – выслушай нас…

– МОЛЧАТЬ! – крикнул мальчик.

И дважды щелкнул языком.

Чья-то тень мелькнула на крыльце, кто-то открыл входную дверь. Я заметил на лужайке перед домом небольшую группу людей. Они стояли неподвижно и пристально смотрели на нас. Все они тоже были вооружены топориками.

– Следуйте за мной, – повторил мальчик. – И никаких резких движений.

На сей раз мы не стали спорить.

Безмолвные люди с мертвыми глазами и блестящими топориками окружили нас плотным кольцом и заставили следовать за мальчишкой в подтяжках. Время от времени он щелкал языком, и люди делали несколько шагов влево или поворачивали направо. Если я или Нур пытались заговорить, стражи поднимали топорики. Если мы собирались сделать хотя бы шаг не в ту сторону, они рычали, словно дикие звери.

Воющий звук, доносившийся с холма, постепенно стих, а через несколько секунд раздался далекий, но довольно громкий звук, похожий на взрыв.

Никто не отреагировал.

– Что это такое было? – спросил я.

Мужчина патриархальной внешности, следовавший за мной по пятам, заворчал и замахнулся тесаком.

Через несколько минут мы подошли к большому особняку в викторианском стиле, который размерами и изяществом превосходил остальные здания, которые мы видели в городе. Дом украшала довольно большая башня и еще одна башенка, поменьше; со всех сторон он был окружен верандой с резными перилами. Здание напомнило мне пансион мисс Сапсан, и даже сейчас, в непонятной и страшной ситуации, в которой мы очутились, я ощутил укол тоски по дому, утраченному навсегда.

Нас заставили остановиться посередине лужайки. Люди в пижамах окружили нас, а мальчик в подтяжках отправился в дом. Парадная дверь приоткрылась, и он, стоя на пороге, о чем-то заговорил с обитателями дома, но так тихо, что мы ничего не услышали.

Я заметил, что из окон на нас смотрят, но за стеклами виднелись только детские лица.

Дверь приоткрылась шире, и изнутри послышался тонкий голос:

– Назовите свои имена!

Мы назвались.

– Кто еще пришел с вами?

– Имбрины из Лондона, – крикнул я в ответ.

Мне не хотелось во весь голос объявлять о том, что они ждут у входа в петлю, или о том, что мы пришли уничтожить или поймать тварей. Я боялся, что нас могут подслушать спрятавшиеся неподалеку враги.

Мальчишка в подтяжках снова подошел к нам, произнес слова, которых я не разобрал, и все люди в пижамах, вооруженные топориками для мяса, как один, улеглись на траву.

– Заходите, – пригласил он. – Джозеп вас примет.

Мы с Нур переглянулись. Что ж, дело немного продвинулось вперед.

Мальчик в подтяжках повел нас на веранду, затем внутрь, и в доме нас встретил еще один мальчишка. Я не дал бы ему больше восьми лет, но на нем было двубортное пальто и шляпа в тон. Он выглядел как те дети, которых бабушки обычно называют «мой маленький мужчина» и перед которыми все время лебезят. Он осторожно шагнул нам навстречу. С его лица не сходило хмурое, недовольное выражение.

– Я Джозеп, и я здесь за старшего. Зачем вы шныряете в нашей петле и шпионите за нами? – Голос его был более низким, взрослым, чем я мог ожидать от мальчишки его лет и роста. На мгновение я растерялся, решил, что он шевелит губами под фонограмму.

– Мы ищем очень опасных людей, – заговорила Нур. – Точнее, тварей. Мы считаем, что они пробрались в вашу петлю.

– И привели с собой пусто́ту, – добавил я. – Эти существа очень опасны.

– Да, – фыркнул он. – Я знаю, что такое пусто́та.

– Я могу их видеть, – сообщил я. – И выслеживать.

Джозеп слегка поднял брови, но я не знал, что означает его реакция – может быть, он не поверил мне, а может, мои слова произвели на него впечатление.

– Твари ищут какой-то череп. Но не простой, а особенный, – заговорила Нур. – У вас здесь есть что-нибудь подобное?

Брови мальчика в шляпе поднялись еще выше.

– Мы оживляем мертвецов. Черепов здесь много.

Я продолжил:

– У нас есть команда, они ждут у входа в петлю. Это наши друзья и имбрины. Нам уже приходилось иметь дело с этими тварями, и мы знаем, как их обезвредить.

– Вам всего лишь нужно впустить сюда наших друзей, – сказала Нур. – Раньше, чем твари найдут этот… этот череп. Альфа-череп.

Джозеп сухо закашлялся.

– Прошлой ночью злобные и жестокие незнакомцы вломилась к нам с угрозами и требованиями. Они привели с собой чудовище, которое сейчас терроризирует улицы нашего мирного городка. А теперь являетесь вы, рассказываете какие-то невероятные истории и говорите, что у нас на пороге стоит маленькая армия. Я был бы сумасшедшим, если бы позволил вашим друзьям войти. Строго говоря, согласно принятому протоколу мне следует отдать приказ о вашем немедленном уничтожении.

Он бросил взгляд на мальчишку в белых штанах с таким видом, словно еще не до конца отказался от этой мысли.

– Но мне кажется, что сначала нам стоит выпить лимонада.

Медленно и тяжело ступая, Джозеп повел нас в глубь особняка. Низкие потолки, густые тени, странные, неразборчиво бормочущие голоса, мебель из черного дерева. В каждой комнате я замечал какие-то растения, которых, кажется, на этой планете не существует; они цвели почти в полной темноте. По углам стояли взрослые, мужчины и женщины, неподвижные и бесшумные, словно кошки.

– Незнакомцы появились вчера, поздно ночью, – рассказывал Джозеп. – Мы отправили против них рядовых солдат, оживших мертвецов, но чудовище гигантскими челюстями разорвало всех на кусочки. Негодяи отправились на Могильный Холм, и мы надеялись, что на этом все закончится. Но вчера они вернулись, схватили Саади, нашего лучшего ученика, и утащили с собой на кладбище.

За спиной у нас постепенно собралась целая колонна детей. Они следовали за нами на безопасном расстоянии и все время что-то шептали.

– После этого начался шум, – говорил Джозеп. – Скрежет и громкий гул. Они раскапывают могилы.

– Альфа-череп, – снова заговорил я. – Это слово тебе знакомо?

– Да. Могильный Холм – именно то, что вы и подумали. Это холм, на котором расположены древние могилы. Задолго до того, как мы появились здесь, – задолго до того, как Америка была открыта европейцами, – здесь уже было поселение странных. Они хоронили своих вожаков в глубоких могилах на холме. Среди прочих там покоится один очень знаменитый вождь. Если чьи-то кости и сохранили в себе странное могущество, то это наверняка его. Но могилы очень древние, надгробий нет, поэтому найти чей-то конкретный череп будет очень трудно.

– И тем не менее они занимаются именно этим, – сказал я. – Ищут череп.

Мы миновали кладовую, забитую стеклянными банками с человеческими органами, плавающими в формалине. От запаха химикалий у меня слегка закружилась голова, и я невольно вспомнил старую лабораторию Еноха в подвале. Наконец, мы очутились в гостиной. Окна выходили на улицу, которая поднималась под небольшим уклоном. Дом стоял у подножия холма.

В комнате было множество стульев, но Джозеп продолжал стоять. Стайка детей осталась за порогом – видимо, из уважения к своему лидеру.

Голос и взгляд Джозепа выражали озабоченность, однако он, как мне показалось, еще не решил, что с нами делать. Я все время думал о своих друзьях, застрявших снаружи, на пороге, и о тварях, копошившихся на холме, – но понимал, что сейчас не лучшее время, чтобы давить на хозяина петли.

Джозеп щелкнул пальцами.

– Человек, принеси нашим гостям лимонаду.

Человек, который стоял в углу и которого я только сейчас заметил, выпрямился и, шаркая, вышел из комнаты.

– Ты что, контролируешь его мозг? – спросила Нур.

– Вовсе нет. Он мертв.

Нур слегка позеленела. Я, наверное, тоже.

– Все взрослые, находящиеся в этой петле, мертвы, – пояснил Джозеп. – Живы только мы, дети.

Мы были поражены до глубины души, и, наверное, это отразилось на наших лицах.

Наша реакция разозлила мальчишку.

– Вы что, никогда не слышали о Хопуэлле? – спросил он, вздернув подбородок. – Это учебное заведение… Можно сказать, питомник для наиболее одаренных странных. Молодежь приходит сюда, чтобы отточить мастерство и попрактиковаться в самом сложном и малоизвестном искусстве – искусстве оживления мертвецов. Но мы учимся не для того, чтобы проводить спиритические сеансы или обслуживать любого убитого горем болвана, который хочет узнать у покойного дядюшки Гарри, где тот закопал фамильное золото.

Пока хозяин говорил, оживленный мертвец прибрел обратно с подносом, на котором стояло несколько хрустальных стаканов. Джозеп бросил взгляд на столик, стоявший сбоку, и изобразил какую-то гримасу. Выглядело это так, будто его лицо дергалось от тика. Мертвец направился к столику и, согнувшись пополам, поставил на него поднос.

– Когда люди слышат об оживших мертвецах, все думают только о разлагающихся вонючих зомби. Но у нас здесь все не так! Наши мертвые хорошо пахнут и опрятно одеты. При должном руководстве они могут делать почти все то же самое, что и живые люди.

Тут слуга споткнулся на ровном месте, и на лице Джозепа на мгновение отразилось раздражение. Джозеп взял с подноса два стакана и предложил нам.

– Лимонад?

Мы взяли стаканы, но даже не поднесли их ко рту. Мне показалось, что этот парень падок на лесть, и решил подыграть ему.

– Все это просто поразительно, – сказал я. – Как вам удается сохранять их свежими? Они что, спят в холодильниках?

Я взглянул на Нур и засмеялся. Она поняла меня и тоже засмеялась.

– Ха-ха. Вовсе нет. – Настроение хозяина, судя по всему, улучшилось. – Они являются частью этой петли, и их тела каждое утро обновляются вместе со всем, что здесь находится. Однажды ночью эти люди мирно скончались в своих постелях, а на следующее утро была создана петля.

– Мирно скончались? – удивился я. – Как это?

– Авария на химическом заводе. В атмосферу выбросило смертоносный ядовитый газ, и все жители города умерли во сне. Точнее, все взрослые и всего несколько детей. Большинство детей в это время находились в летнем лагере…

– Боже мой! – выдохнул я. Наверное, я побледнел, услышав эту историю.

– Трагедия, согласен, – сказал Джозеп. – С другой стороны, благодаря расторопности одной сообразительной имбрины и предприимчивого поднимателя мертвецов здесь возникла замечательная учебная лаборатория. Горожане не только позволяют нам сколько угодно практиковаться в нашем ремесле, но, как вы можете видеть, они полезны и в повседневной жизни. Они обслуживают нас: готовят пищу, стирают одежду, служат нашими телохранителями. – И он улыбнулся в первый раз с момента нашей встречи. – Вы только посмотрите!.. Я увлекся. У нас бывает очень мало посетителей, если не считать моих коллег, и, должен признаться, я весьма горжусь тем, что создал. Именно таким я вижу будущее. Мертвецов в этом мире во много, много раз больше, чем живых. Почему бы не обратить их могущество себе на пользу?

– Тебе есть чем гордиться. – Я поставил на поднос нетронутый стакан с лимонадом. – Вы долго трудились, создавая эту петлю. Но твари уничтожат все, чего вы достигли, если вы им не помешаете.

Джозеп вздохнул. Он хотел что-то сказать, но тут маленькая девочка приоткрыла дверь и заглянула в комнату.

– Извини, Джозеп…

В гостиной появились два ребенка: симпатичная девочка лет десяти в заляпанном кровью фартуке и резиновых сапогах и мальчик, ее ровесник, в инвалидной коляске. Коляску толкала сутулая женщина в ярко-желтом домашнем платье. Нижняя челюсть у нее отвисла, глаза закатились.

Увидев детей, Джозеп нахмурился.

– Юджиния, Лайл, я же велел вам оставаться в своих комнатах, пока все не закончится.

– Они действительно пришли, чтобы прогнать чужаков? – с надеждой спросил мальчик.

– Это так, – ответила Нур.

– А вы убьете мерзкое чудище? – пролепетала девочка, на глазах у нее выступили слезы. – Вчера ночью оно бродило под моим окном. Мне кажется, оно меня почуяло.

Джозеп хотел прикрикнуть на них, но затем выражение его лица изменилось, и он повернулся ко мне.

– Я никому не позволю опустошить этот город, – заявил он. – Но не собираюсь впускать сюда неизвестных вооруженных людей лишь потому, что вы попросили.

– Ладно, – сказал я. – Что я могу сделать, чтобы доказать наши добрые намерения?

– Чужаки привели с собой двух пустот. Одна осталась с ними на Могильном Холме, охраняет их, пока они роются в земле. Вторая разгуливает по городу. Видимо, у нее приказ держать нас под присмотром, чтобы мы не беспокоили ее хозяев. – Он шагнул ко мне и пристально посмотрел мне в глаза. – Я впущу сюда ваших друзей при одном условии.

– Назови его, – сказал я, но мое сердце сжалось от страха.

– Докажи, что ты тот, за кого себя выдаешь. – Он бросил быстрый взгляд на девочку. – Если у тебя действительно особый талант выслеживать этих чудовищ, избавься от того, что бродит по городу. Тогда я позволю вашим людям войти.

Меня охватил настоящий страх, но вместе с ним появилась и надежда. Надежда, что я сейчас окажусь сильнее, чем думал. Лучше. Храбрее.

Нур стиснула мою руку.

– Ты добился своего, – прошептала она.

Я сказал:

– Отведите меня туда, где вы в последний раз ее видели.

Тридцать два «живых мертвеца» из Хопуэлла собрались на лужайке у парадного крыльца особняка, и я надеялся, что это похоже на прием в саду – по крайней мере с точки зрения пусто́ты. Джозеп согласился помочь нам. Он и еще трое странных детей контролировали мертвых. Лайл и Юджиния выглядывали из окон викторианского «дворца», а Джозеп и мальчик в подтяжках действовали из небольшого дома на другой стороне улицы. Мы с Нур спрятались немного дальше, на передних сиденьях самой большой машины, которую я смог здесь отыскать. Это был Додж Делюкс, выпущенный после сорокового года. Его радиатор был похож на таран.

Джозеп сказал, что пусто́та, патрулировавшая город, двигалась по одному и тому же маршруту. Многочисленные следы ее черной жидкости, которые я обнаружил на улице около викторианского особняка, подтверждали, что монстр обходил этот квартал не раз и не два. Также я понял, почему мой внутренний компас дал сбой. В петле присутствовали две пусто́ты: одну я знал, а вторая была мне совсем не знакома. Когда я представил существа отдельно друг от друга, стало проще различать их «сигналы». Допустив, что здесь находятся те же твари, что бежали из Дьявольского Акра, я решил, что с ними пусто́та, похищенная из подвалов Панпитликума. Оставалось надеяться, что знакомый сигнал исходит именно от нее. Чувствовалось, что его источник находится довольно далеко, возможно, на Могильном Холме, там, где твари раскапывали могилы. Пусто́та, патрулировавшая городок, была неподалеку и приближалась к нам.

Как я и ожидал, Нур наотрез отказалась сидеть в укрытии и позволить мне самому разобраться с пусто́той. Честно говоря, мне не хотелось встречаться со смертоносной тварью без всякой поддержки, поэтому я не стал спорить с Нур.

Мы сидели в «додже», немного пригнувшись, чтобы видеть окружающее поверх руля, напоминавшего штурвал яхты. Мы не сводили глаз с проезжей части и ждали. Мертвецы бесцельно бродили по лужайке.

Время от времени до нас доносился очередной глухой взрыв – твари продолжали раскопки.

От невыносимого страха у меня даже живот прихватило.

– Должно быть, они там с ума сходят от отчаяния, – заметила Нур. – Я имею в виду наших друзей. – Она выхватила из воздуха полоску света и принялась перебрасывать ее из одной руки в другую, зажимая свет в кулаке.

Затем начала мурлыкать – снова ту же самую мелодию.

– А у этой песни есть слова? – спросил я.

Нур кивнула.

– Я выучила ее в детстве, когда была совсем маленькой, – сказала она. Потом подняла на меня удивленный взгляд, словно до нее только что дошло. – Это мама меня научила.

– Правда?

– «Пой ее, когда тебе плохо и страшно, – говорила она. – И тогда тебе станет лучше». – Нур посмотрела на меня. – И действительно, почти всегда помогает.

И вдруг, за несколько секунд до того, как увидеть пусто́ту, я почувствовал ее присутствие. Я напрягся, наклонился вперед, коснувшись подбородком руля.

Нур прекратила напевать.

– Ты ее видишь?

Да, я видел. Монстр, тяжело топая и переваливаясь, как медведь, показался из-за угла и вышел на середину улицы примерно в квартале от нас.

– Вон она. Видишь ее тень? Проклятье, какая же она мерзкая!

И это было еще слабо сказано. Наверное, это была самая крупная и отвратительная пусто́та из всех, что я встречал. Ее рост составлял не менее девяти футов, два фута из которых приходилось на широко разинутую черную пасть. Острые зубы хищника были такими длинными, что я видел их даже за полквартала, а три языка, толстых, как питоны, вращались вокруг головы. Кроме того, у этого чудовища, в отличие от других, были волосы – длинные, свалявшиеся черные космы, свисавшие в виде сосулек с покрытого коростой черепа. Существо походило на материализовавшийся ночной кошмар. И это было понятно: его задачей было запугивать поднимателей мертвых и держать их в повиновении. Да, они не могли видеть пусто́ту так, как я, но она отбрасывала четкую тень; и эта тень, похожая на гибрид морского чудовища и гигантской обезьяны, ужасала людей так же, как ужаснула бы сама пусто́та, явись она перед ними во плоти.

Я смотрел, как монстр петляет по улице, переходя с тротуара на тротуар. Своими длинными языками вырвал из земли почтовый ящик и швырнул в окно одного из домов.

– Что она делает? – прошептала Нур.

– Движется к нам. Пытается произвести устрашающее впечатление.

– И как, у нее получается?

Мои руки покрылись гусиной кожей.

– Ага. Еще как получается.

Я вставил в зажигание ключ, найденный в бардачке. Автомобиль с рычанием завелся. Пусто́та застыла посреди дороги, направив на меня языки, словно три перископа, а в следующее мгновение быстро двинулась по направлению к машине.

Я переключил передачу, но держал ногу на педали тормоза.

Пусто́ту от мертвецов на лужайке отделяло три дома, она двигалась все быстрее и вращала языками, помогая себе набрать скорость.

Она нацелилась прямо на нас.

Осталось два дома.

Я трижды просигналил. Я знал, что странные, прятавшиеся в домах, сейчас бормочут, шепчут и щелкают языками, как мы и договаривались.

Мертвецы прекратили кружить по лужайке и повернулись лицом к улице. Все, как по команде, потянулись к поясам и наклонились к земле, доставая оружие. Мужчина в пушистых шлепанцах поднял с земли садовую тяпку. Несколько секунд они раскачивались и неуверенно топтались на месте, а затем всей толпой ринулись на проезжую часть, чтобы преградить дорогу пусто́те.

Я знал, что им не удастся убить чудовище. Это была всего лишь первая волна.

Пусто́та попыталась раскидать нападавших языками, но мертвецов было слишком много. Они набросились на врага с ножами и топорами, рубили и кололи вслепую. Пусто́та издала пронзительный скрежет, но мне показалось, что это скорее звук раздражения, а не боли. Она начала расправляться с противниками по одному и по двое: одного раскусила пополам, второму свернула шею, третьего швырнула на изгородь так, что тело мертвеца пронзили острые колья.

– Боже мой, – произнесла Нур и нервно засмеялась. – Этот монстр сейчас их всех уничтожит.

– А теперь моя очередь, – сказал я. Я убрал ногу с тормоза и нажал на акселератор. Взвизгнули шины, машину занесло, но мне удалось ее выровнять, и мы рванули с места так резко, что нас прижало к спинкам сидений. Асфальт был залит кровью, повсюду валялись куски тел и внутренности, но пусто́та все еще топталась на месте, пытаясь стряхнуть последних, самых упрямых зомби.

– Держись! – крикнул я.

Мы приготовились к столкновению. Раздался громкий влажный шлепок, затем хруст ломающихся костей. Какой-то мертвец рухнул на ветровое стекло, и оно покрылось паутиной трещин; двоих подбросило в воздух. Пустота взревела от боли и удивления – мы врезались в нее сзади и толкнули так, что она растянулась на дороге. Еще секунда, и она очутилась под радиатором. Машина поволокла чудовище по асфальту.

Переднее правое колесо лопнуло, я изо всех сил нажал на тормоза. Машина резко свернула в сторону, завертелась, и прежде чем мы успели остановиться, заднее стекло разлетелось на мелкие осколки.

Нур в страхе уставилась на меня.

– Ты в порядке? – выговорила она и быстро осмотрела, ища порезы и ссадины.

Я кивнул и, в свою очередь, осмотрел ее.

– А ты как?

– Ты думаешь, это…

Внезапно в машину что-то врезалось с такой силой, что она содрогнулась. Переднюю часть «доджа» приподняло на несколько футов, затем он рухнул обратно с ужасным грохотом и звоном.

– Нужно выбираться! – крикнул я, и, открыв двери, мы оба бросились на асфальт как раз в тот миг, когда машина поднялась и упала во второй раз. Пустота застряла между задними колесами и пыталась высвободиться, извиваясь и выгибая тело. Я крикнул Нур, чтобы она держалась подальше от языков, и, благодарение богу, на сей раз она послушалась меня и отступила на тротуар.

Я стоял посреди улицы и смотрел на монстра.

«Лежать тихо», – попытался я произнести на языке пустот.

Вместо слов получилась какая-то абракадабра – и не по-английски, и не на грубом языке чудовищ. Существо не обратило на меня никакого внимания.

«Хватит дергаться, – попробовал я снова. – Лежать!»

На сей раз получилось лучше, слова прозвучали на языке пустот. Но монстр был слишком поглощен своим занятием – лежа на дороге, пытался языками поднять «додж» вверх. Она даже не стряхнула с себя последнего мертвеца, который продолжал за нее цепляться. Безоружный мертвец в окровавленной пижаме царапал врага ногтями.

Я повторил приказ еще несколько раз и медленно направился к пусто́те. В этот момент я услышал крик:

– Пожалуйста, будь осторожен!

Это кричала Юджиния из окна своего дома.

Пусто́те, наконец, удалось сбросить автомобиль, и тот, перевернувшись, упал на дорогу. Раздался оглушительный звон бьющегося стекла и скрежет металла.

«Лежать! – снова приказал я. – Лежать!»

Существо село.

«Не двигаться».

Пусто́та оторвала от себя упрямого мертвеца и швырнула его в телефонный столб. А потом она поднялась. У нее была сломана нога, выбито несколько зубов, черная кровь сочилась из множества ран и царапин на теле, но мне показалось, что все эти мелкие увечья лишь разозлили существо. У него осталось лишь два «боеспособных» языка – третьим оно пользовалось, как костылем, вместо покалеченной ноги – но этого было вполне достаточно, чтобы прикончить меня, а сейчас я находился в пределах досягаемости монстра.

Как мне хотелось, чтобы передо мной была знакомая пусто́та, та, которую мне уже приходилось контролировать, пусто́та из Панпитликума, с арены гладиаторов. Тогда мне оставалось бы щелкнуть пальцами, и ручная пусто́та повиновалась бы мне, как верный пес. Но нет, разумеется, нет. В реальной жизни ничто не дается просто так.

«Стоять. Сидеть. Садись», – произносил я нараспев.

Пусто́та, казалось, услышала меня и остановилась, но всего на долю секунды. Языки рванулись в мою сторону и дважды обмотались вокруг моего туловища. Внезапно мне стало нечем дышать.

– Джейкоб! – ахнула Нур.

– Не подходи! – попытался я крикнуть, но язык пусто́ты все теснее сжимал мою грудь, не позволяя сделать вдох. Нур бежала ко мне, а вместе с ней двое странных детей, покинувших укрытие. За ними следовало несколько мертвецов.

– Нет! – хотел крикнуть я, но из моей груди вырвался лишь сдавленный кашель. – Назад!

Пусто́та тащила меня к себе, мои ноги волочились по асфальту. Может быть, это чудище отличалось от тех, с которыми мне уже приходилось сражаться и приручать? Оно было крупнее и сильнее, его сознание сопротивлялось влиянию извне. Может быть, после встреч со мной в Дьявольском Акре твари сделали выводы и, так сказать, обновили версию программного обеспечения мозгов своих прислужников?

– Отпусти его, ублюдок! – услышал я крик Нур.

Это привлекло внимание пусто́ты. Она замерла, обернулась, и только тогда я заметил, что сделала Нур: прямо среди солнечного летнего дня она создала бурлящее озеро тьмы, которое перегораживало проезжую часть от одного тротуара до другого. Ее голос доносился из недр черного облака, которое было достаточно большим, чтобы скрыть часть улицы, и необычным, что привело пусто́ту в замешательство.

Она выбросила свободный язык в сторону облака тьмы, в ту сторону, где была Нур. Мое сердце едва не разорвалось от страха, но язык пусто́ты вернулся ни с чем.

– Не поймала, не поймала! – насмешливо прокричала Нур. Судя по голосу, она отбежала немного вправо.

Пусто́та атаковала снова, и снова ее язык лишь щелкнул в воздухе.

– Опять мимо! Мазила!

Пусто́та разозлилась и отвлеклась от меня, хватка ее языка ослабела – совсем чуть-чуть, но я снова мог говорить и начал хрипло шептать, обращаясь к пусто́те на ее языке.

«Отпусти меня, сядь, замри, не двигайся».

Но чудовище, не слушая меня, атаковало Нур. На сей раз оно взмахнуло языком горизонтально, рассекло черное облако, словно бейсбольной битой. Мое сердце снова сжалось от страха за жизнь Нур, но ничего не произошло. Должно быть, Нур бросилась на землю.

Я услышал, как она скандирует детскую бейсбольную кричалку:

– На поле не зевай, битой отбивай!

Разъяренная пусто́та напала с головокружительной быстротой, и на этот раз я услышал кошмарный звук удара и вскрик.

Я задергался и машинально заорал по-английски: «ПРЕКРАТИ!» Но это не помогло: пусто́та тянула добычу из тьмы к себе.

Но это оказалась вовсе не Нур.

Это была та мертвая девочка из пустого дома, фанатка Элвиса Пресли. Когда пусто́та подняла жертву над землей, чтобы рассмотреть получше, та принялась хрипло и фальшиво напевать старую песню Элвиса.

Пусто́та гневно взревела, а девочка совершенно естественным жестом, не меняя выражения лица, вытащила нож, спрятанный в кармане, и вонзила его в правый глаз монстра.

Монстр пронзительно вскрикнул, и звук этот был таким громким, что даже породил эхо среди пустых домов. А в следующую секунду пусто́та откусила девочке голову и забросила обмякшее тело на крышу. Воцарилась зловещая тишина.

«Отпусти меня», – крикнул я что было сил. Пусто́та застыла и наклонила голову в мою сторону, словно пес, услышавший свист хозяина.

«Отпусти меня», – повторил я. И вот, наконец, пусто́та поставила меня на дорогу и размотала язык, сжимавший мое тело.

Слава богу.

Нож, торчавший в глазу чудовища, казалось, ослабил его способность к сопротивлению, лишил части сил, как физических, так и душевных. И я не собирался упускать возможность.

«Закрой пасть».

Существо мерзко хлюпнуло слюнями, втянуло в пасть три языка и со стуком захлопнуло ее. Лишившись «костыля», оно зашаталось и шлепнулось на задницу.

Тьма внезапно рассеялась, и я увидел Нур, которая поднималась с тротуара. Меня захлестнула волна неимоверного облегчения.

– Вот это уже было близко, – сказала она, внимательно оглядывая меня. – Боже мой, Джейкоб, с тобой все в порядке? Ты можешь дышать?

– Все нормально, – ответил я и закашлялся. – Не подходи.

Она повиновалась.

«Положи руки на голову».

Пусто́та выполнила приказ.

– А ты можешь заставить его кататься по земле и просить подачку? – спросил Лайл, медленно выезжая из дверей дома.

– Мне кажется, он уже получил столько угощения, сколько ему под силу съесть, – ответила Юджиния.

Я почувствовал, как тело пустоты обмякло. Она прекратила сопротивляться мне.

– Все в порядке, не бойтесь, – сказал я. – Сейчас я ее контролирую.

Нур бросилась на проезжую часть, перепрыгивая через валявшиеся повсюду тела, и обняла меня.

– Ты был великолепен, – воскликнула она. – Великолепен.

– Нет, это все ты, – прошептал я. – Если бы ты мне не помогла…

– Я даже не думала, что делаю. Это у меня само собой получилось, и все.

– Однако ты меня напугала до чертиков. Пожалуйста, больше не дразни пустот. – Я почти рассмеялся – почти. – Они этого очень не любят.

Странные высыпали из домов и окружили нас плотным кольцом, оставаясь на безопасном расстоянии. Но лишь те дети, которых мы видели прежде, осмелились выйти на улицу. Другие подниматели мертвецов наблюдали за нами из окон соседних домов.

Джозеп пробрался через толпу и осмотрел сцену кровавого побоища. Я понял, что победа над монстром произвела на него сильное впечатление.

– Я слышал, что охотники на пустот перевелись в этом мире, поэтому, когда ты заявил, что ты один из них, я решил, что ты лжешь. Но сейчас мне так не кажется. Вижу, ты действительно способен выслеживать их и подчинять.

– Значит, теперь ты впустишь наших друзей? – спросил я.

– Я уже разблокировал дверь.

А потом за спиной у меня раздался долгожданный и такой приятный звук. Звук моего имени, которое громко выкрикивала Бронвин Брантли.