Глава 8
Выражение лица княгини не предвещало ничего хорошего — никому. Но, к счастью для всех присутствующих, она смогла взять себя в руки. Разгорающееся в глазах пламя погасло, окутавшие кисти всполохи истончились.
— Через полчаса жду вас обоих у себя в кабинете, — процедила Анна Николаевна и направилась к выходу.
Когда княгиня проходила мимо, в лицо дохнуло жаром — словно у большого костра оказался. Серьезного усилия стоило остаться на месте и сохранить невозмутимость — и по краткому, едва заметному взгляду княгини я вдруг понял, что она наблюдала за моей реакцией.
Следом за Анной свет Николаевной комнату покинул управляющий. Выбирался из угла он на четвереньках, а мне не хватило ума отвести взгляд. На то, что управляющий всерьез испугался за свою жизнь и забился в угол мне было все равно. Я думал совершенно о другом, просто вперившись взглядом в пространство. Как назло, именно в точку, где гарцевал на четырех костях седовласый господин. Столкнувшись с ним взглядом, мысленно выругался — вот так на ровном месте получил еще одного врага.
Худой как жердь дядька был насквозь знакомой и узнаваемой породы — обитатель курятника. Пихать ближнего, гадить на нижнего и подмахивать вышнему. Вышколенный и любезный с руководительницей (или правильнее — хозяйкой?), с подчиненными он наверняка строг и предвзят. И не зная о моем истинном статусе, проблем может принести гораздо больше чем княгиня. Она до мелких пакостей точно не опустится, а вот этот товарищ наверняка сподобится. Трусливые и злопамятные до мелочей люди — очень опасные противники.
Важный вопрос, но подумаю об этом позже — продолжал я смотреть сквозь поднявшегося и торопливо, суетливо даже выходящего в коридор управляющего, который очень умело прятал злобу во взгляде.
Анна Николаевна сказала, что нам обоим необходимо быть у нее через полчаса. Обоим, это как понимаю вместе с прекрасной незнакомкой, которая посапывает под одеялом. Мне ее на себе что ли принести?
Мустафа и краснолицый профессор, кстати, в комнату заходить не торопились. Да, сами себе они не враги, как понимаю. И не желают даже приближаться к «горничной» на моей кровати.
Мда. «Анна Николаевна, вы все не так поняли».
Дочь? Почти наверняка. Отлично я выступил тогда с «каждый имеет право на личную жизнь», что при наличии голого и пьяного в стельку тела на кровати сложно трактовать двусмысленно. Мда, инцест дело семейное — прекрасно я начал обживаться на новом месте.
Ладно, посмеялись сквозь слезы и хватит — оборвал я лезущие в голову мысли. Если станет совсем невмоготу, можно будет… Что можно будет? — тут же жестко спросил сам себя. Принять решение и сократить годичный срок, выданный мне ведомствами на раздумья?
Без вариантов. Легко не будет нигде. Я незаконнорожденный — и если буду работать на федералов, мне об этом будет вслух напоминать каждый второй. Если на имперцев — каждый первый, но молчаливо. Поэтому стоит отставить пораженческие мысли в сторону и разбираться с происходящим здесь и сейчас, не рассчитывая пути отхода. Отступать некуда, позади Москва.
«А вот Кутузов Москву оставил» — подсказал мне внутренний голос.
В очередной раз подсказав внутреннему голосу заткнуться, я вышел в коридор к ожидавшим меня профессору и Мустафе.
— Олега, я тебе говорил, что ты… — начал было сириец, но осекся после моего взгляда.
Мустафа сильно изменился. Не только внешне, но и в плане отношения к миру — если в протекторате он мимикрировал под окружающую действительность, не выделяясь из безликой и опасливой толпы, то сейчас излучал внутреннюю уверенность.
Да, здесь его принадлежность к федеральному ведомству — не покрытая полным мраком тайна, поэтому уверенности и внутреннего достоинства в его действиях и словах точно прибавилось. Особенно на фоне присутствия рядом краснолицего профессора, явно принадлежащего к конкурирующему ведомству.
— Барон Максимилиан Иванович фон Колер, — слегка склонил голову профессор. — Алексей Петрович, с сегодняшнего дня по указу графа Безбородко я ваш мастер-наставник и навигатор.
Открыв рот, но не найдя что сказать, я просто кивнул.
— Рад знакомству, — смог наконец произнести хоть что-то. Замялся не из-за удивления или робости, а от свалившихся на голову вводных.
— Предлагаю отложить знакомство на более поздний срок, и встретится после того, как вы вместе с княжной Анастасией закончите разговор с Анной Николаевной, — покладисто произнес профессор. — Пока же думаю вам стоит привести себя в надлежащий вид, — взглядом он указал на зубную щетку у меня в руке.
Да, надо бы — мысленно согласился я с ним, но зайти обратно в комнату не успел. В коридоре появилось еще одна незнакомка. Судя по цвету глаз — пугающе светлых, практически белесых, принадлежала она к числу обладающих магическим даром.
Прошагавшая мимо и даже не глянувшая на нас сударыня была неуловимо похожа на Анну Николаевну — только чуть постарше. Сестра наверное — подумал я, провожая ее глазами. И наверняка именно она должна привести в чувство «княжну Анастасию» на моей кровати.
Догадка оказалось верной — вот только увидеть, как лечат алкогольную интоксикацию с помощью магии я не сумел. Машинально шагнул вперед, но незнакомка резким движением захлопнула дверь прямо перед моим носом.
— Алексей Петрович, — негромко произнес профессор, когда воздух успокоился от потрясшего стены удара. — Предлагаю воспользоваться моим гостеприимством.
Выбора у меня особо не было — коротко посмотрел я на зубную щетку в руке, и мы втроем двинулись прочь. Мустафа посмеивался, я с интересом оглядывался по сторонам, Максимилиан Иванович сохранял показательное спокойствие.
Помещение в этом же крыле усадьбы, в которое он меня привел, удивило размерами. Барону выделили апартаменты с гостиной, несколькими спальнями, даже балконом с выходом на галерею.
— Воспользуетесь? — поинтересовался у меня Максимилиан Иванович, указывая на вполне обычный с виду шкаф-купе. Благодарно кивнув, я открыл дверцу.
Предсказуемо, никаких вешалок и развешанных костюмов внутри не было. Только прет-а-порте принтер. Загрузочная воронка, ростовой сканер, пустая ниша для готовых предметов гардероба.
— Максимилиан Иванович, подскажите как мастер-наставник… — негромко поинтересовался я, отправляя в приемную воронку зубную щетку. Коротко мигнуло — оповещая о переработке изделия в ноль.
— К вашим услугам, Алексей Петрович, — скрывая смешинку о взгляде, ответил незамедлительно барон.
— Я не знаток порядков и норм поведения высшего общества Российской Конфедерации, к которым несомненно относитесь и вы, и княгиня. Мне нужен совет по поводу формы одежды на предстоящую беседу.
Мустафа, кстати, без приглашения уселся за стол и уже помешивал кофе в чашке — явно своей бесцеремонностью стараясь произвести впечатление на фон Колера. Тот на сирийца внимания не обращал, опять же показательно, и задумался над моим вопросом.
— Вы уже зачислены в штат Елисаветградкой гимназии имени Александра Витгефта, а разговор предстоит весьма серьезный. Думаю, форма гимназиста в этом случае подойдет больше всего.
— И безопасней будет, — хмыкнул Мустафа.
— Ваш невоспитанный друг на удивление прав, — кинул фон Колер. — Одно дело покалечить мою прислугу, другое — гимназиста.
«Покалечить?»
— Прислугу? — удивленно приподнял я бровь.
— Вас не предупредили? — в свою очередь ответил зеркальным жестом профессор.
По моему взгляду он понял, что нет — не предупредили. Я, кстати, смог сдержаться. Плюсик мне — потому что в моей прошлой жизни очень просящаяся на язык резкая фраза выглядела бы от тридцатипятилетнего менеджера вполне естественно, а вот от четырнадцатилетнего подростка не уверен.
Начинаю привыкать постепенно.
— Я предупрежден только о том, что федеральное ведомство предоставит новую версию моей прошлой жизни, — сдержанно ответил я. — Больше информации никакой не получил, кроме адреса усадьбы Юсуповых и денег на карманные расходы.
— Юсуповых-Штейнберг.
— Что? — не понял я.
— Вы находитесь в имении княжеского рода Юсуповых-Штейнберг, главой которого является Анна Николаевна. К княжескому роду Юсуповых, главой которого является Феликс Феликсович, Юсуповы-Штейнберг больше прямого отношения не имеют.
«Пресс-служба княжеского рода Юсуповых», — всплыло в памяти. Где я это видел или слышал?
— Будьте впредь внимательней, подобные ошибки могут привести к серьезным последствиям, — мягко добавил Максимилиан Иванович.
— Буду внимателен, благодарю, — кивнул я, и тут же озвучил одну из догадок, — как понимаю, вы направлены его высочеством Александром Александровичем…
— Его сиятельством, — поправил меня фон Колер.
«Да как вы мне все сиятельно дороги…» — полыхнуло у меня на мгновение раздражение. Но вспышка прошла очень быстро — медведей в цирке учат на велосипеде кататься, а уж запомнить формы обращения светского этикета мне большой сложности не составит. Надо просто это сделать, безо всяких раздумий и мысленного нытья — приняв правила поведения.
Если на приеме с озвученным строгим дресс-кодом собрались джентльмены в смокингах и цилиндрах, одиночка в гавайской рубахе и стоптанных кедах будет выглядеть глупо. И в лучшем случае подвергнется насмешкам и получит роль шута — поэтому как мне старомодные титулованные расшаркивания и не нравятся, выбора просто нет. Или принимать правила, или становится парией.
— Прошу прощения, — изобразил я извиняющийся кивок. — Как понимаю, вы направлены его сиятельством с целью обучить меня в том числе и правилам поведения в незнакомом мне обществе.
— Все верно, — кивнул барон.
— Тогда будьте любезны, поясните ремарку про «прислугу».
Мустафа после этой моей фразы внимательно посмотрел с легким прищуром. Удивленно: я довольно легко и без усилий перешел на стиль общения, больше подходящий в разговоре с профессором — чего привыкший к другому «Олегу» сириец явно не ожидал.
— Я прибыл в Елисаветград, подписав годичный контракт с гимназией Александра Витгефта, и буду официально читать Славянское язычество. Неофициально — теорию темных искусств.
Однако — поджал я губы, новым взглядом посмотрев на барона.
— По организованной для вас…для нас коллегами легенде, — продолжал фон Колер, — вы сын давнего соратника почившего Петра Алексеевича. Поступаете в гимназию под моей протекцией, оттого что князь персонально меня попросил позаботиться о вашем будущем.
Княгиня Анна Николаевна милостиво предоставила мне гостеприимство в имении, вы же — официально, будете проживать здесь в качестве моего личного помощника. Несмотря на то, что озвученная легенда не нравится мне и наверняка не привлекает вас, не могу не признать, что задумка коллег вполне облегчит и логически объяснит наше частое совместное времяпрепровождение.
Акцент профессора на «не нравится ни мне и не вам» я показательно не заметил. Но хорошо запомнил.
— С этим ясно, благодарю, — кивнул я. — Еще один важный вопрос. Господин Демидов упомянул, что моя легенда будет… не совсем так скажем сиять положительной репутацией. Какие моменты еще я должен знать по этому поводу?
— Большое количество нелицеприятных слухов, — по-моему, смутился Максимилиан Иванович. Лицо у него, по крайней мере, покраснело еще сильнее.
— Каких же? — поинтересовался я.
Барон молчал несколько секунд, и заполняя паузу заговорил Мустафа.
— Для начала, ты прибыл сюда из Гонконга, где обучался в частной школе. Откуда тебя вежливо попросили из-за не очень хорошей репутации.
— Не очень хорошей репутации? — вздохнул я, понемногу начиная закипать.
Фон Колер отвел взгляд, Мустафа лишь пожал плечами — мол не я это придумал.
Еще раз глубоко вздохнув и протяжно выдохнув, я зажмурился на краткий миг, а после посмотрел на Мустафу прямым взглядом.
— Господа, через двадцать минут меня ждет Анна Николаевна. Мы все это время так и будет заниматься словесным онанизмом, или кто-то из вас все же соблаговолит разъяснить мне происходящее кратко и по делу? По моему разумению, — повысил я голос, не давая заговорить синхронно вскинувшимся «наставникам», — вы оба прибыли сюда от ваших ведомств для того чтобы направлять и помогать мне, а не для того чтобы иметь мой мозг многозначительными паузами. Я услышу сейчас полную версию, или мне уже надо думать как связаться с вашим начальством, дабы рассказывать о том, что дело не клеится оттого что исполнителям, то есть вам, идея «не нравится»?
Лицо фон Колера побагровело, Мустафы вытянулось. Чувства обоих меня не сильно волновали, и в этом также было мое отличие от Олега. Парень перед бароном наверняка бы робел, а с Мустафой… Тут было даже гораздо сложнее. Не только дружеские, но даже и приятельские отношения коллег очень мешают в работе в случае если один становится руководителем второго. Сложно давать задания и требовать ответа и отчета беспристрастно, если подчиненный с тобой привык, допустим, пиво по пятницам пить.
Мустафа и Олег, кроме постоянных совместных делишек, побывали в нескольких весьма щекотливых ситуациях. А совместное нарушение закона, как известно, связывает достаточно крепко. Но для меня сириец был чужим человеком — я ведь не Олег. И интерес у меня сейчас только один — личный. Все эти «дружище, ну мы же с тобой когда-то ух!» я и раньше, в другой жизни, мог легко откинуть в сторону в рабочем общении, а сейчас тем более.
— Мы поняли друг друга? — вопрошающе склонив голову, для пущего эффекта я еще и руки в сторону развел. Зря — пришлось подхватывать едва не свалившееся полотенце.
— Мы поняли друг друга, Алексей Петрович, — проговорил фон Колер. — Я готов дать вам ответ по всей картине происходящего, только будьте любезны — запустите печать одежды, а то аудиенция к княгине может быть сопровождена трудностями.
Полотенце, кстати, для работы сканера снимать было не обязательно. Мои точные размеры и общественный принтер мог рассчитать, даже если бы я стоял в мешковатой робе. Простой общественный принтер, без доступа к Сети — этот же агрегат, как понимаю, в отличие от общественных и вовсе уже имел доступ к моему базовому аккаунту.
Полученных от Олега знаний для работы с принтером оказалось вполне достаточно. Открыв интерактивное меню, убедился — мой аккаунт, с размерами и доступам к уровням нормативной одежды и униформы Конфедерации, принтер видел. В разделе «Форменная одежда» вариант «Форменный костюм «Гимназии имени барона Александра Витгефта» для 1-го года обучения» был единственным в списке активных. Присутствовало еще два подпункта «Спортивная форма гимназиста» и «Полевая форма гимназиста».
Ниже увидел несколько архивных, серых табличек. Глянул, оценил — действительно, хорошо поработали над легендой — в списке было сразу несколько школ британской Калифорнии и даже одна Гонконгская, откуда я недавно якобы прибыл.
Негромко загудев, принтер выдал классический костюм с эмблемой Гимназии на лацкане, форменную рубашку и красно-оранжевый галстук — все прямо на вешалке, идущей в комплекте. Как и вставленные в ботинки шнурки — обувь появилась из нижнего зева камеры готовой одежды. Нижнее белье, как и носки, к наряду гимназиста также прилагались.
Выбросив полотенце в окно переработки, куда ранее отправилась зубная щетка, я начал одеваться.
— Максимилиан Иванович, можете начинать рассказ, — попросил я, натягивая штаны.
— Мне пришлось покинуть Петербург совсем недавно из-за неприятной истории. Несомненно, вы услышите ее отзвук в нелицеприятных слухах о моей связи с юной студенткой высокого рода. Именно согласие быть вашим наставником и гарантировало мне то, что происшествие было замято, — сдержанно произнес фон Колер.
Оборачиваться я не стал, но беззвучно хмыкнул — ай да господин барон, красавец какой. Учудил со студенткой, а когда булки загорелись, его услугами воспользовались цепкие господа из Собственной Е.И.В. канцелярии.
Так и не оборачиваясь, застегивая рубашку, я усмехнулся. «Не нравится мне», надо же! Припомню господину барону я это при случаю, точно припомню. Никогда не был злопамятным — просто злой и память у меня хорошая, а в общении и работе с карьеристами это важно.
В высшем же свете важность шпилек и простых на первый взгляд фраз не может быть недооценена. Даже безобидная ремарка может быть оскорбительнее плевка в лицо — и оставлять это никак нельзя. Если принимаешь правила игры, конечно. Впрочем, Максимилиан Иванович продолжал рассказ, так что мысли о мести за его показательное ко мне пренебрежение я оставил. На время.
— По созданной коллегами легенде, — я не видел, но догадался что профессор кивнул на Мустафу, — вы подвержены тягой к нарушению дисциплины, а также запятнали свою репутацию продажей наркотиков.
Плохо. Вот это очень плохо — скривился я, словно от дольки лимона.
— Факты продажи подвержены?
— Нет, все на уровне слухов серого сегмента Сети.
Серый сегмент Сети. Могло быть и хуже.
Всемирная паутина — в том понимании, к которому я привык в родном мире, здесь отсутствовала. Сеть — официальная, полностью контролировалась правительствами, являясь государственным элементом управления, как федеральные телеканалы в России. Повестка дня на новостных и развлекательных порталах, в справочниках, энциклопедиях формировалась согласно политике партии — не только в Российской Конфедерации, но и в других странах Большой Четверки.
Порталы других стран были полностью открыты к посещению, но если уделять время чужим ресурсам (за исключением развлекательно-популярных) больше чем посконным, это могло привлечь ненужное внимание Агентства Национальной Безопасности.
Какая ирония — АНБ, полностью контролирующее российскую Сеть, в этом мире появилось в Российской Конфедерации, а не в США. Впрочем, у всех остальных — Европейского союза, Трансатлантического содружества и Великобритании были аналогичные контролирующие службы для своих сегментов домашней Сети.
Кроме первых двух уровней — свой и чужой, был еще серый сегмент Сети, еще называемый «грязным». Если продолжать аналогию с российскими каналами — в своем роде аналог Рен-ТВ, только потяжелее. Здесь уже присутствовали «шок-контент», откровенная дичь, и даже легкая противоправная деятельность. Контролировался, конечно, серый сегмент государственными ведомствами также полностью. И именно в нем наличествовала грамотно составленная информация о моих похождениях в прошлой жизни. Причем наверняка названия учебных заведений, которые я по легенде посещал даны в заметках неверно — не те, где действительно в учетных данных значилась мое имя. Так что раскрытия истории можно не бояться — думаю, что господа из ФСБ сделали все красиво.
Тот же, кто рискнет копать глубоко насчет меня, совершит большую ошибку. В мире полностью контролируемой Сети — с регистрацией по биометрии, сохраняющей любые следы истории активности пользователей, попытки раскопать мою историю сразу станут явными, и привлекут ненужное внимание. Риск того не стоит — даже в Волынском протекторате активность положительного гражданина в сером сегменте сети может принести ему проблемы с рейтингом. Здесь же, в Конфедерации, посещение грязного сегмента может аукнуться еще хуже. Тем более, что Сеть и «товарищ майор» все помнит. Вернее, если по духу нового для меня мира — «господин ротмистр». Так что можно быть вполне спокойным — те, кто будет черпать слухи обо мне, серым интернетом и ограничатся.
Был еще темный, глубокий сегмент Сети. Именно в нем Олег искал информацию о подробностях гибели отца — но только одно его посещение уже грозило серьезными последствиями. При воспоминании о ярком пиксельном тексте на темном фоне, и нелегальном форуме я вспомнил. Новостная заметка, «Трагедия в Высоком Граде». Именно наследник рода Юсуповых убил моего опекуна. Сразу же в памяти прозвучали слова фон Колера: «Род Юсуповых-Штейнберг к роду Юсуповых больше отношения не имеет».
Больше не имеет отношения, значит. Раньше, получается, имел.
Сразу два вывода из сопоставления.
Первое. Еще один камешек к тому, что в теле Олега сейчас я, а не сам парнишка. Олег любил Войцеха Ковальского как родного отца, и наверняка на ближайшие годы месть наследнику Юсуповых стала бы для него смыслом жизни. Мне, опять же, что убийца, что убитый — люди посторонние, и это знание жить и мыслить не сильно помешает.
Второе. Подобных совпадений не бывает. А если даже бывает, то это уже не совпадения. Я вспомнил холодный взгляд специального агента Демидова. Молодой по сравнению с графом Безбородко ротмистр был хищником не менее опасным, чем тайный советник. Даже, учитывая методы, может даже и поболе.
ФСБ ведет меня с момента рождения. Уверен, что убийство наследником Юсуповых моего «отца», и последовавшее воскрешение — часть ведущейся ими партии. Даже если действительно это совпадение, но оно уже наверняка встроено в план происходящего со мной.
Интересно, Безбородко знает о том, что моего опекуна убил именно наследник рода Юсуповых? Если еще нет, это значит, что у него очень плохие аналитики.
Или я переоцениваю свою значимость? Да нет вроде, и присутствие на разговоре именно тайного советника, его эмоции, как и все последующие со мной действия по создании легенды это подтверждают. Или мое участие просто элемент клановых разборок, а я очередная карта, даже не козырная?
Вопросов много, ответов пока нет. Но надо работать над этим.
— Еще что-то по теме я должен знать? — поинтересовался я задумчиво, завязывая красно-оранжевый галстук. Гриффиндорф практически — хорошо хоть герб не похож совершенно, у гимназистов Витгефта орел и солнце, а не лев из популярной у меня дома серии книг.
— Может быть вам еще интересно, что господин Мустафа по легенде состоял в подчинении у вашего отца, и также обладает не лучшей для общества Елисаветграда репутацией, даже учитывая его статус.
«Какой статус?» — обернулся я с молчаливым вопросом во взгляде.
— Ваш денщик, — ответил за сирийца Максимилиан Иванович, а Мустафа лишь развел руками и кивнул подтверждающе.
— Ясно, благодарю, — поправил я галстук и одернув пиджак, наблюдая за собой в отражении. На меня смотрел бледный худой подросток, с красными от румянца щеками. Выбивался из образа взгляд — слишком, наверное, взрослый. Но убирать и добавлять волоокости не стоит — трудное детство, недавние потрясения — и так сойдет.
Весьма положительный момент в том, что я оказался в окружении общества, абсолютно незнакомым с прежним Олегом. И мне совершенно не нужно подстраиваться под его старую модель поведения. Можно жить так, как привык — с поправкой на возраст и отношение окружающих, конечно.
Ровно через полчаса после утренней встречи с Анной Николаевной я стоял у двери ее рабочего кабинета. Как сюда попасть, подсказал и даже проводил Мустафа — в его личном терминале был план поместья с предметным указателем. У меня вот личного терминала до сих пор не было — еще один вопрос, который надо срочно решить.
Постояв немного, собираясь с мыслями, я стукнул два раза в дверь, по привычке уже отметив что материал — натуральное дерево.
Тишина.
Хм. Наверняка если сейчас зайду без спроса, буду отчитан как маленький и выставлен в коридор ожидать. Подождав секунд пятнадцать, постучался еще раз, и только после этого услышал «войдите».
Анна Николаевна расположилась за рабочим столом, внимательно глядя в немалых размеров монитор. Судя по внимательному взгляду и эмоциям, дела там серьезные. На мое появление княгиня не отреагировала, продолжая изучать что-то на экране.
Не привлекая внимания и не занимая предназначенные для гостей места, я встал недалеко от двери, заложив руки за спину.
Стоял и спокойно думал о том, что определение «как мальчика» для меня уже не работает как раньше. Если для того, старого меня подобное ожидание с показательным безразличием могло показаться оскорбительным, то здесь и сейчас я — простой гимназист на ковре у княгини. Могу и постоять, и подождать без потери достоинства. Небольшой, но плюсик.
За долгим ожиданием потянулись секунды, складываясь в минуты. Неудобства никакого ожидание мне не доставляло — сведений, которые надо обдумать, информации, которую надо усвоить, очень много. Так много, что иногда хочется воскликнуть: «Астанавитесь!» и взять так необходимую мне паузу.
Княгиня, кстати, на меня внимания не обращала абсолютно. Краем глаза то и дело на нее поглядывая, я видел — действительно занята. Явно именно она занимается прямым управлением делами рода — судя по напряженной ауре. Она, как показалось, даже забыла про меня, пока пару раз погружалась в чтение или писала ответы или приказы — и тогда комнату заполнял тихий шелест клавиш под ее тонкими пальцами.
Вокруг происходило столько странного и неожиданного, что обострившуюся эмпатию, позволяющую определять чувства других, я принял спокойно и без удивления. Очень удобно — чувствовать искренние эмоции и настрой собеседника. Интересно, остальные одаренные и одержимые также обладают подобной способностью, или это определенный эксклюзив?
Обязательно надо будет поинтересоваться у «мастера-наставника и навигатора» Максимилиана Ивановича. Сделать это только необходимо осторожно и невзначай — вдруг действительно эксклюзив, тогда лишняя огласка способности ни к чему.
Минут через двадцать ожидание наконец было прервано. Дверь кабинета распахнулась без стука и в кабинет зашла княжна Анастасия. При взгляде на девушку я подумал о том, что увидь ее впервые в нормальном состоянии — мысли о том, что она принадлежит к обслуге, ни в жизнь бы не возникла.
— Мама? звала? — негромко произнесла вошедшая, в слове «мама» делая ударение на французский манер, на последний слог.
На меня она, кстати, внимания обратила не больше чем на предмет мебели. Хотя точно заметила — но единственный брошенный взгляд даже не коснулся толком, пройдя вскользь.
Зато я, пользуясь тем что на меня не смотрят, беззастенчиво разглядывал девушку.
Осанка, выражение лица — даже с показательной маской вины, манеры, взгляд — в движениях черноволосой девушки читалась порода. Причем не показательная «элитарность», которая прет у тех, на кого неожиданно свалились большие деньги. У вошедшей властные манеры казались естественными, ей не надо было обучатся вести себя как аристократ, она была им с рождения — как и ее предки на протяжение десятка поколений.
Вот только заметен ее врожденный аристократический флер был только сейчас, а не при первой встрече в моей ванной, когда темноволосая сударыня скорчилась на коврике, забывшись в тяжелом сне опьянения. Этиловый спирт не просто уравнял юную небожительницу с обычными людьми, он низвел ее до уровня бессознательного организма. Да, будь девушка не настолько пьяна, подобной — кажущейся сейчас глупой ошибки, я бы не допустил.
Юная княжна по-прежнему держалась настороженно, при этом всеми силами стараясь сохранить непринужденный вид. Она не знает обстоятельств, которые привели к вызову для нее лекаря — понял я. Того, что она была обнаружена матерью в чужой кровати в, так скажем, небрежном виде, ей никто не рассказал. Одаренная лекарка, так похожая на княгиню, думаю не сочла нужным, остальные — прислуга, вероятно просто не рискнули.
Заметив пристальное внимание, девушка второй раз скользнула глазами в мою сторону. Причем опять посмотрела не на меня, а на занимаемое мною место.
По ауре легкого презрения, отсутствию интереса и легкой настороженности я предположил, что возможно юная черноволосая красавица приняла меня за пострадавшего в процессе ее гулянки, и пришедшего требовать моральной компенсации безымянного гимназиста.
Анастасия, внимательно глядя на мать, выждала паузу и как ни в чем не бывало двинулась через кабинет в сторону кресла. Анна свет Николаевна в этот момент наконец отвлеклась от монитора и наградила дочь таким взглядом, что юная княжна словно пощечину получила. Девушка дернулась даже, вытягиваясь по струнке и отходя на несколько шагов — мысль занять гостевое кресло она оставила моментально.
Княгиня, откинувшись на спинку стула, посмотрела на дочь бесконечно усталым взглядом.
О, я хорошо знаю подобное состояние — когда у тебя невероятно много проблем, ты их переводишь в задачи, решая одну за другой, и думаешь, что все плохо… а потом бац, и узнаешь — оказывается только что была белая полоса, а настоящие проблемы еще только начинаются. Но при этом, вместо того чтобы спасать положение, ты вынужден заниматься всякой ерундой, которая возникает на ровном месте, по чужой глупости. Причем если не обращать внимания, то именно эта мелочь способна вырасти в очередной, огромный снежный ком.
Голая дочь в кровати незваного гостя конечно не ерунда, но настроение и эмоции княгини я четко считал — для Анны Николаевны это сейчас было далеко не первостепенной проблемой. Не первостепенной, но несомненно важной.
— Рассказывай, — ледяным голосом произнесла княгиня, обращаясь к дочери.
После ее слов в ушах зашумело и меня повело враздрай по отношению к окружающему пространству. Княгиня словно задействовала генератор поля вестибулярной стимуляции — когда человеком можно управлять с пульта, как игрушечной машинкой. Даже в нашем мире такие есть — как достижения науки. Здесь же, видимо, способность одаренных.
Вновь среагировало доставшееся мне тело, активируя способности — перед глазами мелькнули сполохи как у летчика при перегрузке, только серые, и ощущение чужого контроля пропало.
Анастасия рядом со мной также попала под воздействие княгини. Она явно оказалась ошарашена подобным тоном и ментальным напором. Отступив на шаг, юная красотка зарумянилась, но почти сразу побледнела как полотно и начала говорить.
— Мама? мы с друзьями спонтанно приняли приглашение князя Андрея посетить Высокий Град, куда прилетели из Ниццы. Несколько дней провели в Волынском протекторате, а вчера вечером прибыли в Елисаветград. Здесь мы немного повеселились в салоне у мадам Белоглазовой. Прошу простить, в нарушение запрета я позволила себе буквально пару коктейлей, а после…
Черноволосая княжна замялась. Очень кратко, но емко изложив предшествующие обстоятельства, она оказалась в тупике — не думаю, что в ее памяти остались детали того, как она оказалась в родном имении.
Можно сейчас постоять пару минут, наблюдая как попеременно краснеет и бледнеет девушка, но толку от этого — кроме лишних эмоций, точно не будет.
— Анна Николаевна, вы все не так поняли. Позвольте объясниться, — произнес я, заполняя паузу.
Взгляд ультрамариновых глаз впервые оказался направлен прямо на меня. Княжна смотрела так, словно заговорила часть меблировки. Княгиня — после увиденного, воспринимала меня более внимательно. Правда, гораздо более недоброжелательно.
— Объяснитесь, — процедила Анна Николаевна.
— Утром был разбужен звуками из ванной. Заглянул и увидел там, — легкий кивок в сторону стоявшей рядом девушки, — неожиданную гостью, в состояние алкогольного опьянения, до бессознательности. Я принял ее за подгулявшую горничную, сполоснул под душем и перенес на кровать. Иначе действовать не мог, это было бы… негигиенично по отношению к княжне и к чистой кровати.
«Принял меня за горничную?» — говорили ультрамариновые глаза напротив.
Это она еще остальное не осмыслила — подумал я про себя, понимая, что за утро нажил себе третьего серьезного врага. Но продолжал:
— После уборки беспорядка в ванной я принимал душ, и в этот момент появились вы со спутниками. Сказанная мною фраза была в контексте озвученных догадок о принадлежности гостьи к горничным, поэтому я пытался отвратить от нее опасность увольнения, ошибочно приняв за прислугу. Все произошедшее заняло не более пяти минут, и иных толкований и домыслов мои слова и увиденная вами картина иметь не могут. Готов подтвердить свои слова ментальной проверкой, — добавил я под пристальным взором княгини.
Княжна Анастасия, кстати, судя по ауре, уже вполне осмыслила и представила картину в подробностях. Я чувствовал, что она готова превратиться в разъяренную фурию — но смотрел только на княгиню.
— Пшел вон, — сказала, и тут же забыла обо мне Анна Николаевна, оборачиваясь к дочери.
Фраза стеганула хлыстом и повисла в воздухе.
Я же лихорадочно размышлял, что делать. Чем выше уровень, тем острее зубы хищников — забыл я об этом, непозволительно расслабившись. Княгиня наверняка изначально рассчитывала поставить меня на место. На полагающееся мне по ее мнению место, которое находится в каморке неподалеку от уборной. Лишь ее явная загруженность проблемами и шок от встречи с дочерью в столь неожиданных обстоятельствах подтолкнули ее к тому, чтобы сделать это так топорно.
Уверен, будь у нее немного времени и чуть больше спокойствия, в подобном униженном положении я непременно оказался бы совсем скоро. И даже без случившегося. Причем наверняка оказался бы продумано, и без возможности маневра. Так что мне, наверное, даже стоит поблагодарить судьбу, что все так получилось — быстро и спонтанно.
Княгиня, не дождавшись в течении нескольких секунд ответа или действий с моей стороны, посмотрела с неприязненным прищуром. Выигрывая время на размышления, я нахмурился в задумчивости и даже обернулся показательно — глянув, не стоит ли за моей спиной кто-либо.
— Это мне было? — с показательным удивлением поинтересовался я, наблюдая как взметают брови княгини в гримасе сиятельного недовольства.
Развернуться и уйти? Это значит утереться и расписаться в статусе.
Попытаться как-то возразить? Все идущие на ум слова, кажущиеся правильными для меня старого, из уст подростка прозвучат глупо, и цели не достигну. Только смешным покажусь.
— Пошел. Вон, — глаза княгини опасно сузились, когда она повторила сказанное, уже глядя мне прямо в глаза.
— Благодарю за урок. Я хорошо запомню ваше гостеприимство, — изобразив полупоклон, медленно проговорил я, разворачиваясь к выходу.
По общественному восприятию мне всего четырнадцать. В другом статусе и другом возрасте подобное поведение не прокатило бы, но сейчас вариант действий и ответа — в цейтноте, наверное, я выбрал самый лучший.
Но несмотря на решение попытаться тихо уйти и сохранить лицо, сдерживаемая ярость окутала взор темными сполохами. Неожиданно появилось четкое представление — открыть дверь я сейчас могу даже не прикасаясь к ней. Причем так, что ее просто вынесет с петель. И больших усилий мне стоило сдержаться от разрушений.
Медленно я повернул ручку, перешагнул через порог и уже на выходе обернулся.
— Честь имею, — произнес я всплывшую из глубин памяти фразу и еще раз поклонился княгине. Даже улыбнулся, хотя кривоватая гримаса больше напоминала звериный оскал.
Показательно аккуратно закрыв за собой дверь, пошагал прочь. Покинуть усадьбу Юсуповых-Штейнберг я собирался как можно скорее, и в ближайшее время — минимум год, сюда не возвращаться.
