Мы все живем в мире материальном, имеем, что естественно, материальные потребности. И так же естественно, что существуют вещи, которые нам необходимы. Некоторыми из них мы пользуемся время от времени, от случая к случаю, некоторыми — обладаем. Но есть и другие вещи — те, что обладают нами.

Гробные пелены

Дух христианства — не только дух любви и смирения, чистоты и целомудрия. Это еще и дух свободы. Свободы от чего? От всего, что сдерживает, связывает человека в его следовании за Христом, что подчас становится невидимой, но труднопреодолимой преградой между ним и его Творцом. Это своего рода погребальные пелены, подобные тем, которыми был обвит покоившийся в склепе праведный Лазарь, пока не раздалось: «Лазаре, гряди вон!» И тотчас пелены спали с его тела… Но это был особый случай, когда ничего уже не требовалось от того, кто четыре дня как почитался мертвецом, а прежде удостоился стать другом Божиим — такое наименование усваивает ему церковное Предание.

А связывающее нас — гораздо крепче и цепче за нас держится, и, хотя подлинную свободу может даровать лишь благодать Божия, решающее значение в этом освобождении имеет самостоятельный труд человека, благодать привлекающий. Лазаря не столько пелены удерживали во мраке склепа, сколько естественная для всех земнородных смерть. Нас же в сумраке удаленности от Христа удерживают именно пелены — того, что для нас, созданных для высшей жизни — пребывания в Боге, — естественно не вполне: привязанности и заботы земные, пристрастия, привычки и многое другое, напоминающее целую связку грузиков, заставляющих поплавок то и дело нырять в воду. Но только бы он выныривал из нее — раз за разом, уверенней и уверенней.

Самые простые вещи

Часто ли случается нам задумываться о том, насколько мы зависимы от самых простых вещей — тех, которыми пользуемся ежедневно? Как правило, поводом задуматься становится поломка мобильного телефона или наша память, которая нас подвела, вследствие чего мы забыли его дома. Мы начинаем чувствовать, что чего-то нам не хватает. Еще бы! Ни много ни мало связь с окружающим миром оборвалась. Или поломка компьютера — для того, кто привык буквально жить в интернете, это самая настоящая трагедия.

Да что там такие универсальные вещи, как телефон и компьютер, — мы намертво, кажется, срослись и со многими другими, менее значительными предметами. Как мы привыкаем к своим квартирам, одежде, женщины — к сумочкам, каким-то лишенным практического смысла аксессуарам, косметике, дети — к игрушкам! Помню, как однажды в аэропорту при мне сначала отчаянно сражалась за свою собственность, а потом чуть не плакала девушка: она забыла сдать шампунь в багаж, и, поскольку его запрещено провозить внутри самолета, он был вылит. Тоже трагедия!

Я уж не говорю о пристрастии к дорогим и эксклюзивным вещам, свойственном тем, кто себе эти вещи может позволить. И потом — постоянное безпокойство: чтобы шубу не съела моль и не отобрали хулиганы, чтобы не потерялся тот же самый телефон (ведь он не простой, у него под каждой кнопкой — драгоценный камень), чтобы ни в коем случае не поцарапалось стекло у часов, по стоимости примерно равных отечественному автомобилю. Автомобилю… Это тоже тема особая: посмотришь иной раз на автовладельца и не скажешь даже, что для него машина — средство передвижения или кумир какой-то, которому он верно служит.

Может показаться, что я преувеличиваю, но проверить просто: как мы относимся к утрате тех самых вещей? Очень часто — с большим огорчением, скорбью. Из-за этих вещей мы обижаемся, ссоримся, враждуем, — например, когда у нас их берут и не возвращают. Даже книги подчас превращаются в яблоко раздора: дал кому-то почитать, спустя некоторое время приходишь к этому человеку в дом, видишь книгу на полке и спрашиваешь:

— Ну и как она тут поживает?

И страшно возмущаешься, когда слышишь в ответ:

— Нормально! А она вообще всегда тут стояла.

 

 

Как тут не вспомнить старца, который из «имущества» имел одно лишь Евангелие и то продал, чтобы милостыню подать. И только после этого успокоился, потому что прежде стяжателем себя почитал. Да, надо на самом деле регулярно устраивать себе самому ревизию и смотреть, не «прилипло» ли наше сердце чрезмерно к какой-то из вещей. И если так, то отлеплять, не ожидая, пока сделает это Господь. А если и этого дождемся, то не печалиться, а радоваться.

Суетные мнения человеческие

Но, конечно же, есть то, что обладает нами ничуть не менее, нежели предметы, а гораздо более. В частности — мнения других людей, их суждения о нас, то, какими мы им кажемся, как они нас оценивают. Разве мы от этого не зависим, не боимся упасть в чьих-то глазах, не задаемся вопросом: «А что о нас скажут, если?..» Не говоря уже о ситуациях с теми, от кого мы зависим, — начальство или, если говорить о нас, священниках, различные спонсоры, благодетели. Здесь часто доходит до забвения слов Спасителя: Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете? (Ин. 5, 44). Не о славе, разумеется, как таковой речь — скорее о суде: думаем о суде человеческом куда чаще, чем о суде Божием. И это еще большая утрата свободы, нежели привязанность просто к вещам.

Тамо убояшася страха, идеже не бе страх

Безусловно, страх «не угодить», «плохо выглядеть» — далеко не единственный. При этом любой страх всегда парализует человека — его волю, его силы, если это только не страх Божий, способный даже ленивого и расслабленного сделать ревностным и подвижным. Ну а если таких страхов множество, то что говорить? Хочется заступиться за старушку в автобусе, которой нахамила группа агрессивных и нетрезвых подростков, но вдруг самому достанется? И ведь правда достанется… Хочется на совещании встать и сказать что-то в защиту несправедливо распекаемого коллеги и товарища, но, не ровен час, сам потом на его месте окажешься. А зарплата вовремя, а премия, а возможные сокращения? Нет, все не так просто. И нищему хочется подать, и больной лейкозом девочке, о которой на сайте православном прочитал, денег перечислить на лечение, и знакомым помочь, которые без копейки сидят, но кто знает, как у самого завтра с финансами будет. Рискованно…

И вяжут страхи человека по рукам и ногам, не давая ничего хорошего сделать, — превращают в малодушного предателя, скрягу, подхалима, не имеющего ни своего мнения, ни слова, чтобы его высказать. Причем предавать страхи заставляют не только людей, но и Бога — только поддайся им. Это-то и страшно — по-настоящему.

Главные враги и захватчики

Вне всякого сомнения, все обозначенное выше, как и то, что можно было бы еще к тому приложить, суть внешние проявления главных врагов и захватчиков наших душ — страстей, греховных привычек, «благоприобретенных» дурных навыков. Мы преданы и даже, словно рабы, проданы им. Кто продал нас? Мы же сами. А плата, подобная камню, что положил кто-то в протянутую руку нищего вместо хлеба, — то сомнительное удовлетворение, которое мы испытываем, когда бывают удовлетворены они — эти самозваные и беззаконные «владыки нашего живота» — страсти. Самозваные, потому что один есть подлинный Господь и Владыка живота нашего — Бог. И они не дают нам быть покорными Ему, не дают служить Ему, поклоняться в духе и истине (Ин. 4, 23). И чем больше питаем мы их всеми своими привязанностями и пристрастиями, готовностью к многоразличной зависимости, своими страхами, тем сильней становятся они, тем крепче держат нас, тем меньше надежды освободиться.

Путь к свободе

Но свобода все же достижима, хотя путь к ней далеко не из легких. Он не то что трудный — он кровопролитный. Но встать на него можно, достаточно только увидеть, как неисчислимое множество нитей приковало тебя намертво к земле, словно безсмертного героя Свифта, и понять, что это самые настоящие лилипуты, маленькие и ничтожные, которым лишь наше невнимание и нерадение позволили вырасти в огромных и злобных великанов. Надо разобраться с ними, заставить их снова вернуться к своей исходной величине.

Гулливеру, чтобы ощутить крепость связывавших его нитей, понадобилось проснуться и рвануться, пытаясь встать. Нечто подобное происходит и с нами, когда мы впервые, может быть, в жизни решаемся начать жить и поступать по Евангелию. Тут все и проявляется. Но тут же и уже знакомые нам страх и малодушие стоят наготове: «Как вырвешься, когда их так много, когда они такие страшные и… необходимые?» Неправда это. Было бы только желание и малое усердие. И — внимание с рассудительностью. Нити эти надо терпеливо перерезать — день за днем, непрестанно, потому что остановишься, и они тут же вновь вырастут. Если поступать так, то сам увидишь, насколько их меньше будет, насколько тоньше они станут, насколько свободней будешь себя ощущать. И еще большее усердие появится, и плоды его не замедлят.

А как увидеть, что именно резать? Для этого-то и нужны внимание с рассудительностью: смотри, что связывает тебя, что не дает исполнить волю Божию — привязанность к вещи, страх, зависимость от чьего-то мнения о тебе? В этом нетрудно разобраться, каждый день и каждый час столько опыта доставляют! Вот обнаруживающееся-то и надо резать — в себе самом. Резать и не жалеть. Потому что противоестественно это — позволять вещам, страхам, мнениям и страстям обладать нами, а самим собой не обладать. А еще противоестественней — отказывать таким образом в этом обладании Богу…