Приведу такой пример. Какой-нибудь священнопроповедник выходит благовествовать о Христе. Он прилагает столько усилий, чтобы наладить духовную жизнь в своей епархии, что у него нет времени молиться. Он не может вставать на молитву ночью, потому что сильно устает днем, и если будет ночью совершать бдение, то утром не сможет продолжать свою работу. Он не может и поститься, потому что так много работает, что выбивается из сил и должен есть даже в пятницу.

Может ли такой человек быть христианином? Нет. Напротив, он абсолютизирует свою борьбу, труд, хлопоты, проповедь, служение, считает все это духовной жизнью и своим приношением Богу. Иными словами, он подменяет своей деятельностью все то, что ему подобает делать, и начинает лгать. Он постоянно лжет самому себе, Богу, людям. Живет такой жизнью, которая представляет собой сплошную ложь. Он каждый день обманывает Бога и свою надежду. Живет тенью, отсутствием истины. Живет уже совсем без Бога, потому что жизнь без Бога — это ложь [1, 448].

Господь говорит нам: Не любите мира, ни того, что в мире (1 Ин. 2, 15), не занимайтесь этим, не прилагайте ни к чему мирскому сердца и ума.

Но как мы можем этого достигнуть? Только затворившись в безмолвии в своей келье, в самих себе, — там наша жизнь. Для этого человек должен составить свой распорядок дня, устроить свою жизнь, расположить свою душу, вообще все таким образом, чтобы у него оставалось время для безмолвия в келье, в особенности, конечно, ночью. Здесь берет начало наша жизнь. Она зависит от того, сколько мы безмолвствуем и как долго совершаем бдение. Чем больше человек в миру работает, тем больше получает прибыли; чем больше бодрствует в своей работе, тем дольше живет; и чем меньше он трудится, тем более он мертв, тем короче его жизнь. Так и мы: чем дольше совершаем бдение, тем больше у нас Бога. Посчитайте, сколько времени мы думаем о Боге. А ведь соединение с Богом достигается памятью о Нем. Это не значит, что монаху не надо работать до изнурения, обливаться потом, уставать. Все он будет делать. И Бог все делал, ведь Он шесть дней работал. Но сколько мы пребываем в Божественной атмосфере тишины и безмолвия? [1, 515–516].

☾