Я окидываю взором облака на небе, вершины гор, просторы горизонта, вхожу в сумрак своей кельи, опускаю взгляд в глубины своего сердца и ума, сознаю свои страсти… В действительности я знаю и верю в то, что во всем этом вижу Бога, потому что Он сокровенно присутствует повсюду. Все мироздание — это Его одеяние, повсюду рассыпаны знаки Его присутствия. Даже мои страсти и ослепление, мое знание или неведение, даже биение моего сердца — все доказывает, что Бог есть, что Он присутствует везде, где бы я ни находился. Горе нам, если бы Бога не было! Мы сошли бы во ад в то же мгновение. Лишь на миг Господь отступит от нас Своим Духом, пресечет Свое промышление — и мы погибли. Отымеши дух Твой, и исчезнут и в персть свою возвратятся (Пс. 103, 29), — говорит Псалмопевец.

Значит, уже то, что я живу, волен грешить, поступать по страсти, иметь собственную волю и желания, означает, что Бог терпит меня и не отвращает от меня Своего взора. Он благосклонен ко мне, долготерпит и ждет. Он только не может Сам воздействовать на меня, потому что я ставлю между Ним и собой преграду. И Он наблюдает за мной с высоты, чтобы, как только я обращусь к Нему всем сердцем, подхватить меня, открыть предо мною внутренний простор, дать моему сердцу радость и душевный покой.

Если Своим присутствием Бог покрывает меня, попуская мне грешить, то есть оскорблять Его; если даже мои страсти и мое постыдное состояние свидетельствуют о долготерпении Божием, то насколько же более весь мир, видимый и осязаемый, а тем более невидимый и мысленный, свидетельствует о присутствии Живого Бога. Итак, христианин предстоит перед Богом сущим, находящимся рядом с ним, Который, будучи невидимым, для него становится видимым.

Таким образом, когда я нахожусь в борении, в подвиге, то я предстою пред лицом Божиим и доказываю Богу свою веру в Его вездеприсутствие. Для меня вера в присутствие Бога означает, что я Его ожидаю, причем это не душевное переживание или чувство пустоты, но опытное прикосновение к невидимому Богу, таинственный брак, непрекращающееся ожидание, когда я, «в уединении подвизаясь», безпрерывно утешаюсь присутствием Того, Кто находится здесь, рядом со мной и внутри меня. Мое уединенное пребывание — это непрекращающаяся связь с Богом, неразрывное единство с Ним, нерасторжимый брак, безконечное осияние лучами нисходящей свыше благодати, постоянное взаимопроникновение Божественных и человеческих свойств, вечное сосуществование Бога и человека [3, 122–123].

Наша судьба в руках Божиих. У нас всего одна жизнь, и она принадлежит Богу. Сегодня, может быть, нам кажется, что Бога нет в нашей жизни. Но на самом деле, с того момента, как мы соединяем свою жизнь с неизменным и вечным Богом, Он сразу начинает открывать нам Себя, Он обращается с нами как с любимыми детьми, желая, чтобы мы обрели знание и опытность.

Однако для того, чтобы это произошло, от нас требуется смирение, самоумаление, понимание своей природы. Настоящее подвижничество разительно отличается от того, как обыкновенно его понимаем мы. Говоря о духовной жизни, мы обыкновенно в ее центре ставим самих себя, а не Бога. Мы заверяем: «Господи, я Тебя люблю, Ты в моем сердце, в каждой моей жилке, в самой последней капле крови!», но не понимаем, что это значит. Если бы у нас была хоть капля истинной любви к Богу, мы тут же перестали бы существовать, отошли бы в мир иной. Жизнь стала бы для нас настолько невыносимой, что мы хотели бы разрешиться от тела и отойти к Богу и святым, потому что Бога мы обретаем через святых и со всеми святыми (Еф. 3, 18).

Но что же мне делать, если я этого не понимаю? Подвизаться. Подвизаться, трудиться с разумом, непрестанно предстоять перед Богом. Пусть наша душа болит только о Боге, и Он все устроит. Тогда и мы будем предстоять перед Богом и созерцать невидимого словно видимого — все это придет само собой, все будет нам дано. Бог пришел на землю ради нас, увечных, малых, убогих, грешных, приземленных, слепых, жалких. Ради нас, праха земного. Что же мы «воздадим Господеви» (см. Пс. 115, 3)?

Духовная жизнь проста. Все нам дано, и поэтому нужно только раскрыть в себе, оживить Божии дарования. Мы сами виноваты в том, что не чувствуем полноты Божиих даров, — в этом наша беда, мертвость нашей души. Бог совершил Свое дело, исполнил до конца Свою миссию, сделал для нас все. Он преисполнил нашу жизнь Своими дарами, так что у нас нет недостатка, хотя мы порой не ощущаем этой Божией полноты.

Мы смотрим на камешек, в котором тоже Бог, но думаем, что это просто камень и ничего больше. Так и Мария Магдалина: увидела Христа, а подумала, что это садовник, и простодушно спросила, не видел ли он Господа? То же самое происходит с нами, когда нам кажется, что мы не видим Господа в своей жизни [3, 125–127].

Независимо от того, чувствуем мы Божие присутствие или забываем о Боге, достигли богопознания или погружены в неведение, живем в грехе или стремимся к святости, — Господь жив. А если это так, то для каждого из нас надежда никогда не потеряна, мы можем быть уверены в Господе. Мы предстоим распятому Господу, значит, мы всегда находимся перед Ним, Его благодать близка, и Его рука всегда рядом, чтобы в любой момент нас поддержать и спасти [3, 171].

☾