Глава тридцать первая
На огромном — почти во всю стену — мониторе переливалась всеми красками электронная карта города с его достопримечательностями. В Праге я раньше не был, но кое-что узнавал. Собор Святого Вита топорщился дикобразом, голубой змеей извивалась Влтава, а на нее тяжело наступал Карлов Мост, позвонками-пролетами похожий на бронтозавра.
Монитор с картой столицы Чехии висел у Влада Туватина в главном офисе — большой комнате, набитой всякой всячиной, современной и музейной. По обе стороны от экрана расположились две старинные картины в увесистых золоченых рамах. На одном полотне дама в чепчике и старинном платье ласково обнимала какого-то маленького пушного зверька. На другой картине довольного мужчину в пышном парике окружали два веселых спаниеля.
Сам владелец частного Агентства по розыску домашних животных держался от меня на расстоянии, глядел мрачно и, похоже, совсем не радовался внезапной встрече старых знакомых. Здесь наши чувства совпадали, но выбора у меня сейчас не было.
— И как ты их находишь? — полюбопытствовал я. — Нет, когда к тебе приходят люди, потерявшие собаку или лошадь, — это я понимаю. Они приносят шлейку или уздечку. Ты их касаешься, впадаешь в транс и так далее. А вдруг у кого-то сбежит крокодил?
— Собак и лошадей здесь давно находят без меня, по GPS-навигатору, — с хмурым видом отозвался Туватин. За эти годы Влад заматерел и оброс белой бородой, как шаолиньский монах из фильмов про кунг-фу. Но он всё так же делал паузы между словами. — А насчет крокодила обращались только раз. Там повезло: был обломок зуба. Если предмет контакта мелкий, ты держишь его в кулаке и считываешь по максимуму. И в транс, кстати, впадать не обязательно… Слушай, тебе чего от меня надо? Ты ведь не просто в гости зашел.
Я вытащил из кармана пакетик с тем самым колпачком от ручки и сказал:
— Нужно отыскать его хозяина. Предмет мелкий, в кулаке поместится. На-ка, держи.
Влад отступил еще дальше от меня и демонстративно спрятал обе руки за спину.
— Ты называл меня сволочью, — сухо проговорил он. — Причем два раза. Я хорошо помню. А теперь, после стольких лет, являешься и просишь об услуге. Как-то нелогично.
Если Туватин надеялся, что я пойду на попятную или даже стану перед ним извиняться, он просчитался. Однажды, тридцать пять лет назад, я уже принял его ультиматум — ради Славки. Но сейчас другое время и нас тут всего двое. Такого, как прежде, не будет.
— Могу назвать еще раз, — предложил я. — Хочешь? Бог троицу любит. Я к тебе приехал не потому, что простил и ты больше не сволочь, а потому, что за тобой должок. Поможешь — будем в расчете, и после этого ты меня не увидишь. По-моему, отличная сделка.
Влад внимательно посмотрел на меня. Я чувствовал, как в его голове включился мини-компьютер и погнал по кругу два возможных варианта. Первый: согласиться, нельзя отказаться. Второй: согласиться нельзя, отказаться. Где тут запятая? Холодный разум требовал уступить. Тлеющая обида упиралась. Наверное, за прошедшие годы Туватин уже почти убедил себя в том, что человек он, в целом, хороший. Мой визит подтачивал хрупкое соглашение Влада с его совестью. Тут любой бы, пожалуй, заартачился.
— Я не обязан тебе помогать, — сказал он. — Ты меня никак не заставишь. Я же не генерал КГБ — не расстреливал несчастных по темницам. Ну что ты со мной можешь сделать?
Влад говорил медленно. Еще длиннее стали паузы между словами, и к каждому он осторожно примеривался: так пробуют ногой дно, переходя ручей. Про мои весы Туватин знал в общих чертах — без деталей, а потому меня побаивался. Правильно делал.
— Можешь и отказаться, — легко признал я. — Не в моих правилах кого-то заставлять. Ты только имей в виду: та штука внутри меня реагирует на любую степень вины. Я недавно общался с одним милым человеком. Он тоже лично никого не убил. Но в результате нашего краткого общения он остался со сломанными конечностями и без денег.
— Намекаешь? — голос Туватина еле заметно дрогнул. Кажется, мой бывший сосед по седьмому уровню уже созрел для согласия. Сейчас самое важное — сильно не давить.
— Всего-навсего информирую, — задушевно ответил я. — Но решение за тобой. Так как?
Я снова протянул пакетик, и теперь Влад его взял. Осторожно, за край, двумя пальцами, словно внутри были взрывчатка, кристаллы цианида калия или споры сибирской язвы.
— Между прочим, я официально не занимаюсь поисками людей, — сердито заметил он. — Вывеску мою видел? Только животных. Из-за тебя я могу запросто потерять лицензию.
— Никто не говорил, что ты ищешь человека, — успокоил его я. — Владельцем шариковой ручки, от которой колпачок, может быть… ну, например, лемур. Или, еще лучше, ученая макака, которая любит чесать ручкой в ухе. Раз так, твоей лицензии ничего не грозит. Радуйся, что это не Кинг-Конг, а простая обезьяна, и потеряла она не бетонную сваю, а колпачок. Можешь спокойно зажать его в кулаке и колдовать на здоровье. Ну, действуй.
Туватин хмыкнул: видимо, представил супермакаку, ковыряющую сваей в ухе.
— Размер для меня не имеет значения, — гордо сказал он. Едва он перестал рыпаться, как сделался почти нормальным дядькой, в меру сварливым и хвастливым. — Я универсальный реципиент. Если вещь крупная, касаюсь ее левой ладонью — она считывает информацию.
— А что делает твоя правая рука? — спросил я, поддерживая беседу. Пусть бахвалится.
— Правая работает на результат, — объяснил Влад. — Когда я ищу в городе, включаю вот этот экран и бросаю вслепую дротики с присосками. Когда в пригороде, лучше работают игральные кости или штопальная игла с таблицами Брадиса. Разные, короче, бывают технологии. Главное — элемент случайности, а уж подсознание само повлияет на неживую природу: выдаст цифры и буквы… Твоя макака, я понимаю, находится не в Чехии и даже не факт, что в Европе? Тогда удобнее всего метод «Лас-Вегас». Помоги-ка мне…
Туватин запер входную дверь, а затем поманил меня к своему столу. Смахнув с него бумаги, Влад взялся за край столешницы, он подал мне знак, чтобы я сделал то же самое с другой стороны. Внутри оказалось скрыто колесо рулетки — крайне необычной на вид.
— Заказал в Люксембурге по своим эскизам, отдал кучу бабла, и вдобавок мне же теперь надо ее прятать, — пожаловался Влад. — Хотя самый глупый член Комиссии по азартным играм за секунду сообразит, что игрового поля нет и нельзя делать ставки. Видишь?
Черный цвет отсутствовал. Цифры по внешнему кругу располагались на красном фоне сплошняком, от нуля до ста восьмидесяти, а внутренний состоял из четырех разноцветных сегментов с четырьмя буквами: N на синем, W на сером, S на желтом и E на зеленом.
— Так я добываю координаты на карте полушарий. — Влад зажал колпачок в левом кулаке, а правой рукой раскрутил маховик ротора. Достав откуда-то белый шарик, он дунул на него, что-то пошептал и бросил в сторону, противоположную направлению вращения. После чего закрыл глаза, немного ссутулился и замер, словно впал в каталепсию.
Я остался единственным свидетелем перемещений шарика. За пять минут, пока рулетка не остановилась, я уверился в том, что у белого паршивца есть что-то похожее на свободу воли и даже характер. Предсказать, где он задержится и в какую лунку попадет, было невозможно. Думаю, что в настоящем казино этот шарик довел бы игрока до нервного приступа. Он подпрыгивал, менял скорость, делал обманные финты, на миг тормозил, словно раздумывая, а затем продолжал бег. В последнюю секунду, когда я почти поверил, что он завершит свой путь в лунке «зеро», шарик метнулся в сторону и лег под тройкой.
Еще какое-то время Влад пребывал в прострации, а потом открыл глаза и произнес:
— Есть! Сейчас запишу и двинемся дальше. Имей в виду, одна игра дает только одну цифру, а нам нужно двенадцать и еще две буквы. Можешь пока выпить кофе, автомат в углу, или посмотреть мои кубки, ордена и дипломы. У меня их полно, скажу без ложной скромности. Я последние тридцать лет без дела не сидел. Только, чур, руками не трогай…
Нацедив себе кофе, я отправился изучать награды хозяина агентства. Кубков было не слишком много — полдюжины, зато каждый присуждался влиятельной инстанцией, от президента Чехии до госсекретаря Ватикана (крупная посеребренная чаша, украшенная медальоном с папской тиарой). На видном месте, под стеклом на черной бархатной подушечке, был выставлен британский Орден Заслуг — крест на красно-синей ленте. Из висящего рядом описания я узнал, что Влад удостоен награды за то, что сумел найти и вернуть похищенного из Тауэра старейшего ворона по кличке Барт (Бартоломью).
Больше всего по стенам было развешано дипломов и грамот — на английском, немецком, французском и чешском, — и они-то оказались самыми интересными. Не все надписи я мог перевести точно, но смысл был более-менее понятен. Например, общество защиты редких видов птиц извещало, что присвоило Владу титул Человека Года — за активную помощь в пресечении контрабанды маврикийских дронтов. Приют Святого Георга из Гамбурга благодарил Влада за возвращение их талисмана — ручного ежа. Кинокомпания «Метро-Голдвин-Майер» награждала Туватина особым сертификатом за спасение важнейшей для съемок аквариумной рыбки по имени… (уголок бумаги загнулся, и имени я не увидел). Мэрия американского Панксатони, штат Пенсильвания, на золоченом бланке сообщала, что отныне m-r Vladimir Tuvatin за заслуги по спасению местной фауны произведен в почетные граждане. Самым трогательным было официальное послание из пражского цирка «Хумберто». Если я правильно понял слова директора Oldrich Cibulka, Влад помог возвратить родителям шестерых медвежат, чуть было не вывезенных из страны…
— Пожалуйста, всё посчитано, — услышал я за спиной голос Туватина.
Я повернулся, и Влад вручил мне листок с цифрами и буквами.
— Вот координаты твоей ученой макаки, — сказал он. — Это 30 градусов 44 минуты 20 секунд северной широты, 10 градусов 52 минуты 16 секунд западной долготы. Не буду врать, что это было слишком сложно, но энергии из меня эта рулетка высосала изрядно. Чего ни сделаешь ради приятеля… чтобы он, наконец, смотался и оставил меня в покое!
— А что там находится в этих координатах? — Я сложил листок и спрятал в карман.
— Понятия не имею, — пожал плечами Туватин. — Место где-то в Атлантике, а дальше разбирайся сам. И учти: хозяин предмета находился в заданной точке только на момент сеанса, то есть… — Влад посмотрел на стенной хронометр. — То есть в шестнадцать часов по пражскому времени. Как ты понимаешь, я не несу ответственности, если твоя макака позже переместится по вертикали, горизонтали или диагонали… Есть еще вопросы?
— Вроде бы нет, — ответил я. — Ты меня выручил, всё, я ухожу… Стоп, погоди, об одном еще хочу спросить: зачем тебе эта вывеска? Почему ищешь только животных? Мы же оба знаем, ты способен на большее. Почему не людей? Отбоя бы не было от клиентов!
Влад насупился и мотнул головой. Кажется, я вступил на опасную территорию.
— Рома, хоть ты-то не будь идиотом, — сурово сказал он. — Я тебе оказал услугу не из-за твоих угроз, а потому, что на самом деле должен вам двоим — Шерензону и тебе. Он вытащил меня оттуда, а ты уступил мне свое место и уничтожил результаты опытов. Только вам я обязан, больше никому… Думаешь, почему я тогда так рвался сбежать? Там был ад — без твоего ошейника и с хорошей кормежкой, но ад. Помнишь, меня таскали наверх? Они заставляли искать координаты бывших своих… ну перебежчиков, которые остались на Западе, и я искал… Я до сих пор думать боюсь, что делали, когда добирались до них, и чему я был соучастником… На хер, Рома, на хер, больше никогда. У меня маленький честный бизнес с хорошим пиаром — уж кино про Эйса Вентуру все смотрели. Я — друг животных, как гребаный Айболит. Кошки, лоси, ежата, медвежата… а людей не умею, сорри, таланта не хватает… Как тебе, кстати, мои награды? Оценил?
— Впечатлен, — признался я. — Быть кавалером ордена британской короны — это круто. А в городе Панксатони, если не секрет, какую фауну ты спасал? Это то, о чем я подумал?
— Естественно! — усмехнулся Туватин. — Какой-то чокнутый спер сурка Фила — зиму хотел продлить подольше. Снеговиков обожал, дебил… Весь город обыскали — нет. Они — ко мне. Ну а чего, дядя Влад запросто… По-прежнему считаешь меня такой же сволочью?
— Не такой. — Я крепко пожал ему руку на прощание. — Уже гораздо меньшей…
Перелет из Праги обратно в Москву занял три часа, которые я потратил на изучение бумаг из Левкиной папки — прихватил ее с собой. Это сомнительное удовольствие я растянул еще на полночи, уже в своем номере. Но всё было впустую. Никаких указаний на то, кто мог быть хозяином этого колпачка, и почему он так важен для братца, я не нашел. Вообще всё не складывалось в одну ясную картину: книга про Павла Первого, документы о начале Славной Революции, яхта загадочного Z, гадание на медицинских диагнозах, колпачок с отпечатком пальца, неизвестно кому принадлежащего… Отчаявшись, я решил продолжить завтра, отложил папку на тумбочку и завалился спать. Но когда к обеду еле продрал глаза и завалился на кухню, то увидел на столе уже знакомые четыре конверта.
— Куда? — спросил я. — Кто? — Для более длинных слов я еще недостаточно проснулся.
— Нам дали наводку, — ответил мне Нафталин. — Марокко, Касабланка. Место, где нарисуется клиент, искать уже не надо, зато окно возможностей — три часа от силы.
— Найти-то мы его найдем. — Димитрий сложил пальцы в виде бинокля. — Правда, риск будет выше среднего. Чувак такой, что бабка надвое сказала: то ли мы его, то ли он нас.
— Но мы, конечно, рискнем и его не упустим, — упрямо проговорила Ася. — Потому что это не просто обычный клиент, а крупняк. Зверюга, каких мало. Сам Запорожский.
И тут меня посетила простая мысль: а ведь Зет может быть не только обозначением одного из трех неизвестных в математике, как Икс или Игрек, но и просто буквой.
