Глава девятая

Хаос и разлад

Понедельник, 13 ноября

10.15. Студия «Удивись, Британия!».

Я просто не в состоянии заниматься работой, когда внутри меня находятся:

1) Огромный и постоянно увеличивающийся в размерах ребенок, который требует печеной картошки, сыру, корнишонов. А теперь еще и водки.

2) Сердце – растерянное и разбитое вдребезги.

Зачем Марк написал это письмо? Ведь тогда, в машине, по дороге из Графтона, все было так хорошо. Что изменилось? Что стряслось? И почему Марк не отвечает на мои эсэмэски? Неужели и правда считает меня разнузданной и беспутной? Наверное, Дэниел самим своим присутствием напоминает Марку о тех моих чертах, которые ему во мне неприятны.

Тайком, под столешницей, стала фейстаймить Тома.

– Ты не беспутная, ты очень даже путная, – заверил Том. – Ну-ка, кто у нас выпускает ведущее новостное шоу? А касательно морального облика – так ты практически монахиня. Вот что, Бриджит, попробуй-ка терапию «По крайней мере». Да-да, ту самую, которую ты ко мне применила, когда я страдал по Надменному Джерому. По крайней мере, у меня есть то, по крайней мере, у меня есть это… Ну, хороша идейка?

– Очень, очень хороша! Спасибо, Том!

Мир и вправду светлее показался. Отключила фейстайминг, а он снова включился. Том.

– Бридж, один момент. В другой раз никого не фейстайми в таком ракурсе.

Том исчез, но ненадолго.

– Скажи, Бридж, как по-твоему – я очень ГАДКИЙ?

– Бриджит, приготовься, – бросил Ричард Финч, проходя мимо и косясь на мой бюст. Наскоро написала Тому эсэмэс: «Нет, ты славный» – и принялась печатать как бешеная, уставившись на экран. Пускай думают, что я работой занимаюсь.

ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ:

У меня будет ребенок.

С Марком еще все может наладиться – это у него просто заскок.

Дэниел никуда не делся, значит, минимум один отец остается.

Дэниел может измениться.

У меня есть квартира.

У меня есть машина.

У меня чудесный папа.

Мама может измениться и начать с радостью ждать внука, вместо того чтобы трепыхаться по поводу визита Королевы.

Меня окружают друзья, как Одиночки, так и Наседки. Аналог большой и любящей семьи, какие бывают в странах третьего мира.

У меня суперская работа, где никто, кроме Миранды, пока не знает, что я беременна.

* * *

Внезапно сзади послышался громкий шепот:

– Ни фига себе, какие они стали!

– Просто очуметь, брателло.

– Ты только погляди, Джордан. Нет, ты с этого ракурса погляди. На фоне заставки. Еще недавно соски до второй «и» в «Удивись, Британия!» еле доставали, а сейчас за «сь» выпирают!

– Точно!

– В смысле, они офигительные.

– А я о чем! Шары, брателло, шары!

Я резко повернулась вместе с креслом. Шептались Ричард Финч и юноша с самурайской прической.

– Что это вы двое обсуждаете?!

– Ничего.

– Ричард, не виляй. Я знаю – вы мой бюст обсуждали!

– Ничей бюст я не обсуждал!

– Нет, обсуждал.

– Не обсуждал!

– Это сексизм. Это сексуальные домогательства.

– Никакие не домогательства. Я констатировал всем очевидное явление. Вот представь, что увидела даблдеккер вдвое больше обычного – ты же не смолчишь, правда?

– Я тебе не даблдеккер. Я – человек. Ладно, черт с вами. Мне надо по-маленькому.

Тут в голову Ричарда Финча постучалась редкая гостья – мысль.

– Ты что – БЕРЕМЕННА? – взвизгнул он.

Повисла долгая пауза.

Я покосилась по сторонам – все пялились на меня. В дверном проеме стояла Пери Кампос.

Это было слишком. Мой возмущенный малыш внезапно отверг картошку с сыром и капучино; иными словами, меня при всех стошнило в корзину для бумаг.

20.00. Моя квартира.

Вот список уволенных или попавших под горячий секатор Пери Кампос:

Джун, секретарша с рецепции (семнадцать лет в «Удивись, Британия!»).

Гарри, водитель (восемнадцать лет в «Удивись, Британия!»).

Джулиан, администратор. Ну да, он постоянно забывает предупредить нас, что мы в эфире, и путает команды «камера вправо» и «камера влево», – но он уже двадцать лет учит, в чем между ними разница.

Когда собрание закончилось и все поспешили прочь из кабинета, Пери Кампос отозвала меня в сторонку.

– Нам, кадровикам, случалось сталкиваться с сотрудницами, которые, почуяв угрозу увольнения, спешно беременели – не считаясь даже с собственным возрастом, как правило, слишком преклонным для деторождения. Короче, вы меня поняли. Этот фокус вам не поможет. – Пери Кампос обернулась к тем, кто не успел слинять: – Да, чуть не забыла! С завтрашнего дня начинаем на час раньше.

Просто слов нет. Всякому известно: нам, медийщикам, не пристало являться на работу ни свет ни заря, мы ведь представители богемы и креативный класс. А я вообще на УЗИ записалась на восемь утра в четверг, раньше одиннадцати ну никак прийти не смогу.

Спокойствие. Все будет хорошо. Успею к полдесятому. Запросто.

Среда, 15 ноября

Количество сообщений для Марка: 7.

Количество ответов от Марка: 0.

Только что позвонила Марку в офис, нарвалась на его ассистента, Фреддо.

– Ага, – ответил Фреддо звучным тенором. – Ага, говорю. Не будет его. Пару недель минимум. Вне зоны доступа, ага.

– Он в какую-то горячую точку поехал, да?

– Вне зоны доступа, говорю. Конец связи.

Странно. Ой, эсэмэска.

ДЭНИЕЛ ПУДРЕЖМОЗГОВ НЕ ОТВЕЧАТЬ

«Готова к УЗИ, Джонс? Завтра поглядим, как продвигается наш маленький экспресс!»

Похоже, сердце успокоится Дэниелом. По крайней мере, Дэниел помнит про УЗИ. Может, он изменился.

Четверг, 16 ноября

08.00. Больничная приемная.

Дэниела нет.

08.10. Дэниела до сих пор нет. Боже, боже, боже! Через пятьдесят пять минут надо быть на работе. Пери Кампос меня убьет и сожрет.

08.20. Дежурная только что сказала: «Если не пойдете сейчас – очередь свою пропустите».

* * *

Собирала сумки, когда, мрачнее тучи, влетел Дэниел.

– Чертовы пробки. Чертов час пик. Куда только всех несет на личном транспорте? На кой ты в такую рань записалась, Джонс? Пошли скорей. Кстати, а где Дарси?

– Его нет.

Решила не говорить Дэниелу, что Марк самоустранился. Это все равно что на работе идею продвигать – если хоть один из коллег забракует, остальных не уломаешь. Нет, ничего не скажу Дэниелу.

– Как это – его нет?

Тут я не сдержалась:

– Марка не будет. Он мне письмо прислал. Не хочет участвовать.

На миг в Дэниеловом взгляде мелькнул триумф.

– Вот эгоист. Впрочем, чего и ждать от миссис Дарси.

– Ты о чем?

– Так, ни о чем. Вспомнились занятия для будущих родителей.

– Ты мог бы и прощения попросить.

– За что, Джонс? Весело же получилось. Все были в восторге, кроме миссис Д. Не понимаю, в чем трагедия. Мы же не в североафриканской тюрьме, правда? Не пытки заключенных расследуем?

Прошло кошмарно. Доктор Роулингс вызвали принимать роды. Неожиданно ощутила укол ревности к неизвестной женщине и ее младенцу. Можно подумать, доктор Роулингс меня предала. Еще хуже – УЗИ делал мужчина, так что Дэниелу не с кем было пофлиртовать. То есть никакой энергетической подпитки, даже соперник самоустранился. Словом, Дэниел на УЗИ просто присутствовал. Без прежнего драйва. А я… я млела от любви к сынуле. Он так подрос! Я глядела на чудесную круглую головку, на носик, на ручки с миниатюрными пальчиками и себя не помнила от счастья, и времени не помнила тоже.

Только на улице очнулась.

– УЖЖЖАС! Пятнадцать минут десятого! Я в девять должна была на студии появиться!

– Спокойно, Джонс. Не нервничай. Я тебя отвезу, – сказал Дэниел и добавил себе под нос: – Правда, мне сегодня гранки вычитывать, но кому до этого дело? «Удивись, Британия!» – вот что у меня в приоритете.

Поездку можно охарактеризовать одним словом – «напряг». Я гипнотизировала часы на приборной панели – заставляла стрелки идти вспять. Силой мысли пыталась продвинуть грузовики и велосипеды, отлично понимая, что опаздываю уже на полтора часа. Дэниел думал о своем, дергался сам и дергал рычаг переключения передач, резко тормозил и резко трогался с места. Боялась, что меня снова стошнит на жемчужно-серый интерьер.

Когда мы наконец подрулили к телестудии, Дэниел и не подумал выйти из «Мерседеса». Даже мотор не выключил.

– Ладно, Джонс, приятно было повидаться.

– Приятно было повидаться? – опешила я.

– Пересечемся как-нибудь.

– Пересечемся? Как-нибудь?

– Джонс, перестань повторять за мной как попугай.

– Как попугай?

– Джонс.

– Просто я не поняла. Мы только что на УЗИ ездили вместе, а теперь ты говоришь «приятно было повидаться» и «пересечемся», как будто мы просто перепихнулись.

– А что такого? Не вижу разницы. Тот факт, что мы вместе ездили на УЗИ, еще не значит, что у нас отношения, что мы – пара и собираемся заводить детей.

– Одного ребенка мы уже завели. Поэтому-то и на УЗИ поехали.

– Нет, Джонс. Это ТЫ завела ребенка.

Меня охватил озноб.

– Извини, Джонс. Послушай, я тут думал, думал… Это не для меня. Я не справлюсь. Я не готов. Давай топай на рабочее место.

– А если ребенок – твой?

– Тогда я попробую.

– Ну а если не твой?

– Если не мой – это в корне меняет дело. Вот только не надо так на меня смотреть, Джонс. Если бы ты тогда меня послушалась, если бы мы сделали это в задницу, как я хотел, никакого залета не было бы.

– Дэниел, – я распахнула дверцу машины, – вот именно там, в заднице, тебе самое и место. Будь у меня выбор, с кем воспитывать ребенка – с тобой или с Пери Кампос, – я предпочла бы Пери Кампос.

Фатально опоздавшая, взбешенная Дэниелом, влетела на восьмой этаж, схватила пачку бумаг, заслонила живот (будто просто отлучалась в соседний отдел и даже не думала беременеть) и как ни в чем не бывало двинула к рабочему месту – лишь для того, чтобы нарваться на Пери Кампос, которой вздумалось устроить летучку.

– Она – мокрая, она – прозрачная, и без нее мы ВЫМРЕМ! Вода! – взвизгивала Пери, вышагивая перед доской для заметок. Юноши с самурайскими прическами занимали первый ряд, на галерке восседал проверенный временем мрачный охранник.

– Бриджит, вы опоздали на тридцать пять минут. Вы устарели. Вы нагоняете тоску. Вся «Удивись, Британия!» устарела и нагоняет тоску. Даже название – и то устарело и нагоняет тоску. Я уже не говорю о содержании – оно устарело и нагоняет тоску. Нам нужен драйв, нам нужен экшн, нам нужен саспенс. «Они – миниатюрные, они – мощные, они – потенциальные убийцы, и они ЗАПОЛОНИЛИ КАЖДЫЙ ДОМ!» Как-то так. Ну? Чего молчим? – Пери Кампос обвела взглядом аудиторию.

– Муравьи! – выкрикнул Джордан.

– Пыльные тряпки! – возразил Ричард Финч.

– Вибраторы? – предположила Миранда.

Я прыснула.

– Правильный ответ – батарейки, – процедила Пери Кампос. – Тем, кто имеет хотя бы смутное представление о современных новостных шоу, схема должна быть понятна. Бриджит, в понедельник в девять утра жду вас у себя в кабинете. В девять утра, Бриджит, а не в три часа дня. Не вздумайте опоздать.

– Больше не повторится, обещаю.

– «Обещаю»! Люблю это слово. Оно дает массу пищи для дискуссий.

– Прошу вас, не увольняйте Бриджит, – произнес Ричард Финч. Мне достались его красноречивый взгляд и беззвучное: «Ты рехнулась?»

Пятница, 17 ноября

20.30. Моя квартира.

Чую: скоро случится страшное. Мне светит увольнение, оба отца меня на дух не выносят, все плохо. Вечер пятницы, я сижу одна. Как дуууураааа!

ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ:

У меня будет ребенок.

С Марком еще все может наладиться – это у него просто заскок.

Дэниел никуда не делся, значит, минимум один отец остается.

Дэниел может измениться.

У меня есть квартира.

У меня есть машина.

У меня чудесный папа.

Мама может измениться и начать с радостью ждать внука, вместо того чтобы трепыхаться по поводу визита Королевы.

Меня окружают друзья, как Одиночки, так и Наседки. Аналог большой и любящей семьи, какие бывают в странах третьего мира.

У меня суперская работа (надолго ли?), где никто, кроме Миранды, пока не знает, что я беременна…

Вот оно – друзья! Одиночки, с которыми так славно проводить время! Совершенно необязательно киснуть в четырех стенах. Вот сейчас возьму и позвоню Шэззер…

* * *

21.00. Разговор с Шэззер не задался.

– Шэз? Это Бриджит. Слушай, вы с Томом сегодня пойдете проветриться?

Повисло молчание – абсолютно такое же, каким я сама встречала робкие попытки Магды присоединиться к нашей компании Одиночек и, как это в обычае у Самодовольных Замужних Наседок, самой не оттопыриться и другим не дать.

– Бридж! Мы проссстооо…

Голос был совершенно пьяный.

– Мы проссстооо забурились в Хакни, в сссмыссле, мы и так ужже пр… пр… ветриваемссся.

Я закусила губу. Чуть не расплакалась. А меня не позвали! Потому что я больше не Одиночка. Но я и не Самодовольная Замужняя Наседка. Я – фрик!

– Бридж. Ты чего? Хочешь, мы к тебе приедем?

– Почему вы меня не позвали?

– Ну… просссто мы тут того, пьем, а тебе, в твоем положении…

– В моем положении?

Послышались звуки перепалки. Трубку взял Том – еще более пьяный, чем Шэз.

– Понимаешь, тут оно малосссть… малосссть не для тебя… Миранда как раз…

Что? И Миранда с ними? Ей тоже в голову не пришло меня позвать?

22.00. Все просто. Когда тебе тоскливо и одиноко, ты, фигурально выражаясь, стоишь с протянутой рукой.

22.05. Попробую закинуть удочку, в смысле, эсэмэску. А лучше сразу несколько.

22.15. Вот я какие сообщения отправила:

«Магда, мне тоскливо и одиноко. Больше не могу вести жизнь беззаботной Одиночки. Очень нуждаюсь в поддержке замужних подруг».

«Шэззер, мне тоскливо и одиноко. Хоть я и забеременела, но Самодовольной Замужней Наседкой не стала. Очень нуждаюсь в поддержке друзей-Одиночек».

«Мама, мне тоскливо и одиноко. Без твоей поддержки, моя милая, моя бесценная мамочка, я не сумею пройти через все испытания».

«Марк, мне тоскливо и одиноко. Без твоей поддержки, мой дорогой, я не сумею пройти через все испытания. Пожалуйста, поддержи меня в период испытаний».

«Дэниел, мне тоскливо и одиноко…»

На этой стадии я заснула.

Суббота, 18 ноября

11.00. Моя квартира.

Проклятье! Была разбужена телефонным трезвоном и жужжанием эсэмэсок. Выпростала руку из-под одеяла, взяла телефонную трубку, сказала «алло», свободной рукой продолжая шарить в поисках сотового.

– Это Магда. Вчера получила твою эсэмэску. Я очень, очень рада. Мы все давно ЖАЖДЕМ с тобой пообщаться, просто мы думали, тебе интереснее с теми друзьями, которые не обременены семьей. Я думала, с нами тебе скучно. Короче – приедешь сегодня на ланч на Портобелло? А после ланча мы славно побеседуем. Разумеется, наши завалят тебя советами – идиотскими, зато от души. Насчет меня не беспокойся – я ничего советовать не стану.

– Магда, знаешь, я вообще-то еще сплю…

– Ой, я тебя разбудила! Бриджит, надеюсь, ты в бюстгальтере?

– Нет, без. А что?

– Сейчас же надень и ни в коем случае не снимай. Не то будешь груди под мышками носить. Только учти: бюстгальтеры на косточках тебе сейчас противопоказаны.

– Почему?

А как же мой восхитительный комплект с эффектом пуш-ап?

– Бюстгальтер на косточках – верный способ угробить молочные протоки.

– Подожди, Магда, у меня сотовый разрывается.

Высветился номер Тома.

– Том! Привет! Извини, я по стационарному говорю. Я тебе перезвоню, ладно?

– Валяй. И проверь входящие сообщения. Сегодня в час дня мы встречаемся в «Электрике». Хотим по «Кровавой Мэри» пропустить.

– Извини, Магда.

Я снова взяла трубку стационарного телефона. Магда, оказывается, все это время не умолкала.

– …и не вздумай есть сырые яйца.

– А они-то чем плохи?

– Ой, чуть не забыла! Самое главное – не вздумай ложиться!

– Что ж мне – стоя спать?!

– В смысле, на спину не вздумай ложиться, потому что главная артерия, которая мозг питает, как раз по позвоночнику идет.

Снова затрещал сотовый.

– Дорогая моя девочка! – Мамин голос, пропитанный слезами. – Я уже и не надеялась, что ты захочешь со мной говорить. Думала, ты меня НЕНАВИДИШЬ, потому что в прошлый раз ты так…

– Магда, извини. Мне мама звонит.

– Ничего, ничего. Увидимся в «Электрике». В час дня.

Мама всхлипнула в телефон.

– Дорогая, я была уверена, что мой номер у тебя в черном списке. Я так рада, что ты во мне нуждаешься, доченька. Слушай, мы сегодня днем будем в «Дебенхемс». Приезжай – вместе займемся шопингом.

– Я бы с удовольствием, только…

Затрещал стационарный телефон.

– Мам, прости. Давай я тебе позже перезвоню.

Снова Магда.

– Еще одну вещь забыла. Не вздумай плавать. Плавание матку в тонус вводит.

Проверила входящие сообщения. Целые потоки лести от Шэз, Миранды и Тома. Мольбы встретиться в «Электрике» в час дня.

– Да, и вот что, – продолжала Магда. – Волосы начнут выпадать – втирай бензин в кожу головы. Ладно, до скорого. Не забудь – час дня, «Электрик». Уони и Муфти тоже придут!

– Да, но…

Вот ужас. Нельзя допустить, чтобы Самодовольные Замужние Наседки напоролись в «Электрике» на Тома, Миранду и Шэззер.

– Я подумала, Магда, в «Электрике» ведь шумновато, может, мы лучше встретимся в два в «Кафе 202»?

Магда сразу надулась.

– Что? Ладно, я скажу Муфти с Уони, только… Хорошо. Идет. В «Кафе 202».

Уже когда собиралась выходить, электронка звякнула: вам письмо.

Отправитель: Пери Кампос.

Тема: понедельник 9 утра.

«В 9.00. вы должны быть у меня в кабинете с шестью взрывными статьями. Я говорю «взрывными». Не путать с «устаревшими» и «тупыми». И чтоб заголовки были в том формате, который мы обсуждали в пятницу».

Портобелло-роуд, Ноттинг-Хилл.

Очутившись в гламурной толпе, я почувствовала почти забытый драйв. Ах, Портобелло! Гастрономы с заоблачными ценами, цветочные бутики, магазины дизайнерских изделий из кашемира вперемежку с букмекерскими конторами и киосками со всякой всячиной – от шляп до овощей – все это десятилетиями не менялось.

Теперь, когда скрывать беременность стало бессмысленно, я себя ощущала почти звездой. Водители давили на тормоза, едва завидев меня на «зебре», мне уступали место в подземке, каждый, кому не лень, приставал с одними и теми же вопросами: «Кого ждете?» и «Когда ждете?». Разумеется, со своими фанатами я была милостива и любезна. Совсем как королева – не наша Королева, а другая – помоложе, беременная и не намеренная сидеть в Графтоне за ланчем рядом с моей мамочкой.

К «Электрику» подходила в приподнятом настроении. На террасе заметила Шэззер, растекшуюся по столику.

– Привет, Шэз!

Шэззер слабо застонала.

– Господи, как же мне хреново. Умоляю, закажи «Кровавую Мэри», а то я головы поднять не в состоянии.

– А где Том с Мирандой?

– Черт их знает. Миранда вчера одного подцепила. Том должен появиться, обещал прямо сюда прийти, откуда – не спрашивай. Но я его порвать готова, потому что…

Боже. Пятнадцать минут второго. Как быть с Магдой? В смысле, ничего, если я опоздаю – самую чуточку?

Вошла в бар, заказала «Кровавую Мэри» и мятный чай. Уже с террасы заметила Тома, всклокоченного и небритого. Том отчаянно старался не шататься, как автолюбитель, которого полицейский остановил и велел из машины вылезти.

– Боже! – выдохнул Том.

Почти упал рядом с Шэззер, подобно ей, распластался на столе и рыгнул. Пахнуло вчерашней текилой.

– Они с похмелья, они похожи черт знает на что, и они разлеглись у тебя на столе! Том и Шэззер! – выкрикнула Миранда, приближаясь чуть ли не вприпрыжку, вся такая свеженькая и румяненькая.

– А на тебя похмельный синдром не распространяется, что ли?

– Конечно нет! – пропела Миранда. – Потому что ночь с пятницы на субботу я провела не со стаканом, а с мужчиной. Слушай, Бридж, тебе Пери Кампос тоже мейл послала или это я одна такая невезучая? Бокал белого бургундского! – Миранда подмигнула официанту, возникшему будто из ниоткуда, и со страхом уставилась на мой мятный чай. – Точнее, два бокала белого бургундского. И меню дайте.

– Мне вино нельзя. Я же беременна!

Миранда назаказывала всякой всячины, оторвалась от меню и радостно сообщила:

– Расслабься! Взрывная новость с Netdoctor.com! Два бокала вина в неделю ПОЛЕЗНЫ ДЛЯ ПЛОДА. «Он – мокрый, он – токсичный, и он постепенно оккупирует всю вашу матку!»

– ЧТО, ПРАВДА?

Я буквально просияла. Два в одном – шикарный заголовок и алкоголь.

– Тишшшше, – застонал Том. – И без ваших воплей голова раскалывается.

Мммм. Холодное белое вино – как мне его не хватало!

– А вот и второй заголовок! – Миранда пригубила бургундское. – «Они – маленькие, они вечно писаются, и они ВГОНЯЮТ В ДЕПРЕССИЮ! Младенцы!»

– Чего? – Шэззер резко выпрямилась, метнула взгляд на Тома.

– Ну да, – самодовольно продолжала Миранда. – Таковы результаты исследования. Статья уже включена в следующий выпуск «Психиатрия сегодня и неделю назад».

– Ты-то как информацию добыла? – спросил Том, не меняя положения.

– Связи, брателло, связи.

– Пожалуйста, не говори «брателло», – попросила я.

– Тут дело вот в чем. Женщинам годами втемяшивали, что депрессия у них на почве бездетности. А в действительности женщины, забросившие карьеру ради материнства, гораздо депрессивнее тех, что занимаются карьерой и не думают рожать.

– Вот ВИДИШЬ, Том? – сказала Шэззер и добавила: – Нашему Тому взбрело усыновить ребенка. Поддался поветрию.

– Заткнись, Шэз! Это же тайна, – вскипел Том.

Я в ужасе уставилась на Миранду.

– Забудь, Бридж. Не бери в голову. Все до единого исследования – фигня, сама ведь знаешь. А вот заголовок для понедельника можно неплохой состряпать. Что-то вроде этого: «Они – типичные пассивные агрессоры. Сначала: ай, ай, я слабенький, ничего не умею, помоги мне! – а потом хвать – и вся жизнь наперекосяк. Да, таковы ДЕТИ!»

– Точно! Это все пропаганда! – прокаркала Шэз.

Я сделала огромный глоток вина. Поистине, ничто такого облегчения не приносит. Надо еще глотнуть. И хорошо бы сейчас при мне была пачка «Силк кат». Ладно, обойдусь без дыма. Зато уже тостик с козьим сыром принесли.

– Так вот, нам десятилетиями МОЗГИ ПРОМЫВАЛИ. Внушали, что у нас депрессия потому, что мы бездетные. На самом деле никакой депрессии у нас нет и не было!

– Нет, была, – возразил Том.

– Нет, не было. Мы только думали, что была, потому что общество принудило нас поверить, будто мы страдаем, будто мы лишены чего-то жизненно необходимого. А на самом деле те, кто осознанно решил не заводить детей, совсем не страдают, – подытожила Шэззер.

– Ура! – воскликнула я по старой привычке. – Слава нам – бездетным Одиночкам!

– Бриджит! А ты что здесь делаешь? Я думала, мы за ланчем встретимся!

Откуда ни возьмись – Магда и Муфти, причем у Муфти – коляска с ребенком и пугающим количеством принадлежностей для ребенка.

– Ты что – ВИНО пьешь?

Я виновато вскочила, расплескав бургундское себе на живот.

– Ей нельзя пить вино! – отрезала Муфти.

– До чего ж вы, Одиночки, безответственные! – произнесла Магда. – Мы с Муфти забираем Бриджит. Бриджит, пойдем.

– А это что – козий сыр? – возмутилась Муфти. – Бриджит, ты вздумала есть КОЗИЙ СЫР?

На горизонте появилась Уони – тоже с коляской, только пустой.

– Ты что здесь делаешь? Назначила в «Кафе 202», а сама в «Электрике»! Мы ей коляску от «Бугабу» купили, а она…

– Спасибо, – выпалила я, косясь на гигантскую коляску. Вот как, интересно, я ее по лестнице таскать буду?

– Боже, ну тебя и разнесло! – протянула Уони. – Будто последнюю неделю дохаживаешь. Прекращай вес набирать, не то роды кошмарные будут.

Магда стиснула мне руку и шепнула:

– Не обращай внимания на Уони. Она всю беременность на ногах провела, теперь у нее варикоз половых губ.

Шэззер усмехнулась.

– Девочка будет! – заявила Муфти. – Смотрите, как низко лежит.

– Нет, мальчик. Вон как груди выросли.

– Какой мальчик! Мальчик, скажешь тоже! Ей живот перекосило! – заспорила Муфти. – Нет, ты приглядись, приглядись – весь наперекосяк!

– Перестаньте, – велела Магда. – Мы пришли поддержать Бриджит, а не третировать ее. Угадай, Бриджит, что у нас для тебя есть? Точнее, кто? Няня! Из Восточной Европы! С дипломом Вильнюсского университета, нейробиолог по профессии!

– Ты уже выяснила, кто отец? – не отставала Уони. – Нельзя воспитывать ребенка без отца.

– Послушайте, вы, – встрял Том, дыхнув перегаром. – Вам не кажется, что жить с двумя разнополыми гетеросексуальными родителями – чудовищный анахронизм?

– Лично я бы не стала подвергать ребенка такого рода социальному остракизму, – высказалась Шэз.

Миранда не участвовала – зависла в мобильном приложении «Тиндер».

– По-моему, у вас поводов для радости негусто, – заговорила Муфти. – Совсем негусто.

– Это еще почему? Потому, что мы не удосужились заграбастать себе по кредитоспособному самцу прежде, чем разменяли четвертый десяток? – парировала Шэз.

– Да нет. Просто потому, что вы – бездетные и одинокие.

– Слушай, это у тебя варикоз на половых губах, да? – прошипела Шэззер.

Тут-то настоящая перепалка и началась. Меня Магда утащила в сторону вместе с гигантской дареной коляской (странно она все же выглядит без ребенка); утащила и давай трещать про замечательную няню – подружку ее Одроны, той самой, у которой диплом инженера аэронавтики.

К нам приближалась очень красивая девушка. Внешность типично восточноевропейская. Не иначе модель (или княжна). Ради такой, наверное, Дэниел меня на следующем УЗИ пробросит. Девушка толкала перед собой коляску фирмы «Бугабу».

– Классная коляска! – похвалила я, внезапно сообразив: раз у меня теперь есть неприлично дорогой детский аксессуар, значит, я катапультировала на новую орбиту, туда, где вращаются гламурные Самодовольные Замужние Наседки.

– Славный малыш! – с акцентом ответила девушка, заглядывая в мою коляску и переводя удивленный взгляд на меня саму, в связи с очевидным отсутствием в коляске малыша.

– Пирожок еще печется! – Я погладила себя по животу. – А вот ваша детка – само очарование.

Я нисколько не льстила – малышка в коляске действительно была прелестна… и подозрительно похожа на…

– Мама! – пролепетала малышка.

– Молли! – завопила Магда. – Это же моя девочка! Ты, так тебя и так! Откуда у тебя моя дочь?!

На нас начали оборачиваться. Магда путалась в многочисленных ремнях и ремешках, высвобождала из коляски Молли, не забывая кричать:

– Мою дочь похитили!

– Не сердитесь, миссис Кэрью, – увещевала модель/княжна. – Одрона пошла на собеседование. Просила меня присмотреть за Молли. У меня диплом детского психолога. Вы же видите – девочка в полном порядке.

Воскресенье, 19 ноября

14.00. Моя квартира.

С утра просматриваю прессу, ищу, из чего бы сваять интригующие заголовки для завтрашней встречи с Пери Кампос, чтоб она пропала.

«Они – скользкие, липкие, зловещие; они бесшумно прокрадываются на ваши грядки с рукколой. Лягушки!»

«Они – гексагональные, они без предупреждения меняют форму; они фатальны для ваших глаз. Зонты!»

15.00. Полная безнадега. Дичь дичайшая. Ой, эсэмэс…

* * *

15.05. Случилось чудо. Марк написал!

МАРК ДАРСИ

«Бриджит, я чрезвычайно огорчился, узнав, что тебе тоскливо и одиноко. К сожалению, я получил твои послания лишь сейчас. Хочешь, я к тебе приеду? Или, может быть, ты сама приедешь ко мне на чай? Я бы тогда показал тебе кое-что занятное».

15.10. Боже, боже, мои молитвы услышаны. Да, но какой разгром в квартире! Не хочу, чтобы Марк думал, что из меня хозяйка аховая. Лучше сама поеду к Марку. Интересно, что он может мне показать принципиально нового – как фыркнула одна актриса в ответ на аналогичное предложение одного епископа.