Брянск – невероятные истории

Как ни странно, участие 2-й танковой группы в операции «Тайфун» было под вопросом. После захлопывания Киевского котла она оказалась размазанной на большом пространстве между Конотопом и Лохвицей. Однако фон Бок намеревался использовать все свои танки до последнего, поэтому 15 сентября он приказал Гудериану вернуть свои дивизии на север. XXIV корпусу пришлось спешно совершить марш протяженностью 185 километров к Глухову, что не самым лучшим образом сказалось на состоянии техники. К 27 сентября в танковой группе осталось не более четверти машин, точнее 187 танков, в том числе 94 Т-III и 36 Т-IV, поделенных между 4 дивизиями XXIV и XLVII корпусов. Гудериан сумел вырвать у ОКХ 149 новых танков (124 Т-III и 25 Т-IV), но их еще требовалось доставить на фронт, и к началу операции «Тайфун» они опоздали. Вдобавок у него имелось всего две заправки топлива, то есть танки могли пройти не более 200 километров, тогда как до Москвы оставалось 550 километров. Это к вопросу об авантюризме немецкого командования. Правда, Гудериану повезло, и ему передали XLVIII корпус – добавилась еще одна танковая дивизия.

К этому времени в распоряжении Гудериана оказались формально большие силы: XXIV (2-я и 4-я танковые, 10-я моторизованная дивизии), XLVII (17-я и 18-я танковые, 29-я моторизованная дивизии), XLVIII (9-я танковая, 16-я и 25-я моторизованные дивизии) танковые и XXXIV (95-я и 134-я пехотные дивизии) и XXXV (262, 293, 296-я пехотные дивизии) корпус плюс полк «Гроссдойчланд» в качестве резерва. Но при этом численность дивизий не превышала 50 процентов, поэтому Гудериан запросил разрешение начать наступление только 30 сентября, чтобы привести свои войска в порядок.

После сильнейшего ночного ливня 30 сентября в 06.30 2-я танковая группа начала операцию «Тайфун». Для прорыва фронта советской 13-й армии Гудериан выделил XXIV и XLVII корпуса, остальные пока оставались в тылу. Пехотные корпуса должны были следовать за танковыми уступами вправо и влево. Главной целью танковой группы был Глухов. Расхожей фразой стало утверждение, будто Гудериан силами четырех корпусов нанес удар по несчастной группе Ермакова. Помилуй бог, а пятый корпус вы куда дели? Ведь тогда положение советских войск становится уже совсем безнадежным. Увы, суть дела в том, что удар нанесли лишь танковые дивизии двух корпусов. Остальные части либо находились во втором эшелоне, либо были введены в возникший прорыв.

После короткой артподготовки и налета пикировщиков были атакованы позиции 283-й стрелковой дивизии 13-й армии. Ее попыталась поддержать 150-я танковая бригада (12 Т-34 и 8 Т-50), но главная ударная сила фон Швеппенбурга – 4-я танковая дивизия – быстро прорвала оборону и отбросила в сторону советские танки. Как мы видим, пока еще немцы не считали Т-34 серьезным противником. Больше неприятностей им причинили впервые встреченные деревянные противотанковые мины ТМД-40.

Наступление 2-й танковой группы в операции «Тайфун» довольно четко распадается на два направления. Первое – это Брянский котел, второе – рывок к Туле. В назначенный день Гудериан нанес удар по армейской группе Ермакова и сразу пробил брешь шириной 30 километров в советской обороне. Однако, по мнению Ермакова и остальных советских генералов, это был всего лишь «отвлекающий маневр». Именно в октябре 1941 года с особой наглядностью проявилась полная неадекватность высшего советского командования, которую сегодня пытаются прикрыть историки.

На левом фланге Гудериана XLVII корпус Лемельсена также добился успеха. Он прорвал оборону и отбил контратаку 141-й танковой бригады. И все-таки превосходство советских танков вынудило немцев внести коррективы в свою тактику. С этого момента они стали включать в состав каждого танкового батальона 105-мм гаубицу и 88-мм зенитку, хотя буксируемые пушки снижали мобильность танков. Хотя советские танки появились внезапно, немецкие артиллеристы оперативно развернули свои пушки и подбили два КВ. Танки Лемельсена расширили разрыв между группой Ермакова и 13-й армией. Впервые за два месяца получился чистый прорыв и выход на оперативный простор. 34-й мотоциклетный батальон 4-й танковой дивизии был выслан вперед и вечером, пройдя около 100 километров, захватил мост через Оку в Кромах. Остальные силы дивизии последовали за ними.

Именно в ходе этой операции с особой наглядностью проявился авантюризм тактики Гудериана, использовать который советские генералы не сумели. С самого начала три танковых корпуса Гудериана двигались по трем разным направлениям, не взаимодействуя между собой. Помните старую притчу об ударе кулаком и ударах растопыренными пальцами? Советские генералы не сумели сломать ни один из растопыренных пальцев панцер-генерала.

На следующий день Еременко тоже решил, что этот прорыв не представляет собой ничего серьезного, и приказал Ермакову действовать по заранее намеченному плану, не обращая внимания на Гудериана. 1 октября группа Ермакова попыталась атаковать от Рыльска с намерением закрыть прорыв. Хотя ей противостоял всего лишь один XLVIII корпус, удар успеха не имел. Итак, XLVIII корпус наступал на восток, на Льгов и Курск, XXIV корпус – на северо-восток в направлении Орла, XLVII корпус в первый же день захватил Севск и повернул на север на Карачев. Ни один из этих ударов советское командование парировать не сумело.

Когда 2 октября перешла в наступление вся Группа армий «Центр», стало понятно, что это не отвлекающий маневр. Однако Ставка никак не могла определить, какой же пункт является конечной целью немецкого наступления: Харьков, Курск или Орел? 3 октября 6-я танковая рота лейтенанта Волльшлагера из 4-й танковой дивизии XXIV танкового корпуса первой вошла в Орел. Немецкие танки весело громыхали по мостовой рядом с мирно позванивающими трамваями.

Диспозиция Группы армий «Центр» 3 октября 1941 г.

Вообще, история с захватом Курска выглядит просто невероятно. Но у лейтенанта Волльшлагера, который сам расскажет ее, нет никаких оснований приукрашивать действительность. Дело в том, что Орел сдался четырем немецким танкам!

«3 октября 1941 года. Рано утром нас разбудил гул моторов советских бомбардировщиков. Это означало, что русские знают, что им угрожает. Они использовали буквально все самолеты, какие только могли найти. В результате мы отклонились с главного маршрута, который Советы пытались заблокировать любой ценой.

Со своими 6 танками я следовал далеко впереди главных сил 35-го танкового полка, который двигался вместе с остальными подразделениями 4-й танковой дивизии. Над нами непрерывно пролетали на малой высоте советские самолеты. Они искали себе цели в подразделениях, следовавших за нами. Почему они не атаковали нас? Во-первых, они вряд ли думали, что немецкие танки ушли так далеко. Во-вторых, я использовал простую уловку: махал взад и вперед белой стороной своей карты. Один и тот же прием неизменно срабатывал для любой группы самолетов.

Мы приблизились к деревне Фоминка. Эта маленькая деревушка вытянулась вдоль дороги и находилась в нескольких сотнях метров от опушки леса. Если верить моей карте, впереди находится мост. Мы медленно покатили туда. Если Орел будут защищать в принципе, это сделают как раз у моста. Мы заняли огневую позицию на окраине деревни, укрывшись в садах. Я приказал Юппнеру прикрыть меня огнем, когда мы попытаемся одним броском перескочить через мост. И внезапно словно ад разверзся.

Слева от дороги, ведущей к мосту, стояли 8 противотанковых орудий. Справа стояли два противотанковых орудия и еще две пушки. Два наших танка были подбиты. Но обратной дороги у нас не было. Мы с Юппнером помчались на противотанковые орудия так быстро, как позволяли наши моторы. Двигаясь буквально на прицеле у врага, мы промчались сквозь деревья, перескочили мост и влетели в другую рощицу. Там оказалось расположение Красной Армии, а чуть дальше под прикрытием деревьев – учебный лагерь орловского гарнизона, куда мы вломились. Позади него мы увидели аэродром, на котором взлетали и садились самолеты. Было очень соблазнительно двинуться туда, но моей главной заботой был мост, который русские начали разбирать. Несколькими выстрелами мы сумели отогнать их. Затем мы на пару часов остановились, держа постоянную радиосвязь с тылом. На стороне противника ничего не происходило. Лишь самолеты, которые взлетали прямо под носом у нас, постоянно сновали над головой.

Наконец подошел наш батальон. Он прорвал оборонительную позицию советской пехоты и артиллерии. Началось обсуждение, как продолжать наступление. Мои экипажи были не слишком рады услышать, что их намерены снова отправить вперед, так как мы уже потеряли два танка и нескольких хороших товарищей. Кроме того, в моей роте остались всего 4 танка.

Первой целью атаки была дорога, которая вела к насыпи, прикрывавшей город с запада. Следуя по небольшой лощине, мы колонной помчались к нашей цели и быстро вышли на дорогу. Согласно имеющемуся приказу, я должен был там остановиться. Однако старое правило танкистов гласит: «Неподвижный танк на поле боя – уничтоженный танк!» Поэтому мы двинулись дальше. Перед нами появился виадук и въезд в город. Виадуки всегда опасны. Я это узнал на личном опыте несколько дней назад. Оставалось лишь одно: вперед и насквозь! И это сработало! Теперь перед нами была широкая дорога, ведущая к Орлу. Мы рванули по ней.

В городе кипела жизнь. Когда жители Орла увидели нас, они бросились в подъезды и переулки, бледные, как привидения. Трамвай, бренча и подпрыгивая, попытался было ехать дальше по маршруту, он даже пробренчал звонком. Фугасный снаряд, положенный прямо перед кабиной, убедил его остановиться. Перепуганные пассажиры попытались было выскочить, но поняли, что бежать им некуда. Мои танки следовали двумя парами на расстоянии 300 метров одна от другой, и никто не пытался нас остановить. Мы мчались дальше полным ходом, пока не прибыли к большому железнодорожному мосту. Мы там ненадолго остановились и обыскали мост на предмет подрывных зарядов. Ничего. Я оставил один танк охранять мост.

Затем мы быстро покатили к главной железнодорожной станции, чтобы остановить движение. Там пришлось оставить еще один танк. Затем я попытался захватить главный мост через Оку двумя оставшимися танками. Моей задачей было сохранить его. Так как карты города у меня не было, я положился на удачу и поехал по трамвайным рельсам, которые действительно привели меня к мосту. Мы тщательно осмотрели его и установили, что он тоже не подготовлен к взрыву. Мы остались охранять мост, пока не подойдет наш батальон и остальные подразделения дивизии. Наши 4 танка торчали в городе в полном одиночестве целых три часа, прежде чем подтянулись остальные.

4 октября Советы предприняли контратаку тяжелыми танками. Но мы в этом бою участвовали как зрители, наблюдая со стороны. Вечером 3 октября я со своими экипажами забрался на третий этаж вокзала. Наши танки стояли бок о бок у самой стены здания и были в полной безопасности. Рано утром нас разбудил сильный грохот. Двери захлопали, а оконные рамы задребезжали. В ужасе мы бросились к окнам. Прямо рядом с нашими танками стоял советский тяжелый танк, который стрелял по городу. Мы не могли различить, по кому он стреляет. Нам оставалось лишь стоять и смотреть. Но, выпустив несколько снарядов, русский развернулся и укатил, грохоча гусеницами. Он не обратил никакого внимания на наши танки.

Вот… таким получился рейд к Орлу. Всего за 4 дня мы прошли 240 километров. При этом мы отбили у неприятеля 30 важных мостов и нанесли ему большие потери в живой силе и технике. Но что гораздо важнее – мы захватили важный железнодорожный шоссейный узел Орел».

А вот как об этом рассказывает генерал Л. Сандалов: «3 октября над войсками Брянского фронта уже явственно нависала угроза окружения. В тот день неожиданно для командования и штабов Брянского фронта и Орловского военного округа головной корпус Гудериана прорвался к Орлу и с ходу захватил город. Начальник штаба округа успел лишь прокричать по телефону Захарову:

– В Орел ворвались немецкие танки! Части гарнизона занять позиции у юго-западной окраины Орла не успели. Командующий округом генерал-лейтенант А. А. Тюрин выехал на позиции у южной окраины города и пока не вернулся. Штаб сейчас покидает город.

По словам Гудериана, «захват города произошел для противника настолько неожиданно, что, когда наши танки вступили в Орел, в городе еще ходили трамваи». Между тем в Орле в то время находилось 4 артиллерийских противотанковых полка, гаубичный артполк и несколько пехотных частей. Большая часть этих сил готовилась к отпору врагу при его движении с юга, со стороны Курска. Брянский фронт не смог задержать врага. Управление войсками было потеряно. В связи с этим Ставка оказалась вынужденной подчинить армии фронта непосредственно себе, но и это не могло помочь фронту. Противник на пятый день наступления, преодолев 250 км, 3 октября ворвался в Орел».

Четыре танка и ни одного пехотинца! Но этот отряд в глазах советских генералов превратился в целый танковый корпус. Какие силы находились в городе, Сандалов рассказал. И все они бежали, не сделав ни одного выстрела. Так что стоит ли удивляться тому, что немцы сумели дойти до самой Москвы?! (Несколько слов о судьбе человека, виноватого в позорной сдаче Орла. 24 июня 1941 года генерал А. Тюрин был назначен на должность командующего войсками Орловского военного округа. В октябре за сдачу врагу города Орел был арестован и находился под следствием. 21 января 1942 года военной коллегией Верховного суда СССР А. Тюрин был осужден на 7 лет лишения свободы, но 24 января 1942 года судимость была снята с понижением в должности и звании до генерал-майора. Трус и дезертир вернулся на службу в армию. В июне 1942 года Тюрин был назначен на должность заместителя командующего войсками 50-й армией Западного фронта. В сентябре 1942 года был назначен на должность командующего 20-й армией этого же фронта. 17 апреля 1943 года Тюрин был восстановлен в звании генерал-лейтенанта. За героический драп из Орла вместо расстрела в итоге генерал Тюрин получил орден Ленина, три ордена Красного Знамени и два ордена Суворова. Без комментариев. – Прим. пер.)

Гудериан продвинулся на 200 километров в глубь советской обороны, и тут у него снова начали возникать проблемы снабжения. Возле Орла группа советских танков разгромила тыловую колонну 4-й танковой дивизии, уничтожив большое число бензоцистерн и грузовиков с боеприпасами, что еще больше затруднило действия немцев. В результате в Орле оказались II батальон 35-го танкового полка, 12-й стрелковый полк, 34-й мотоциклетный батальон и один артиллерийский батальон. Остальные силы 4-й танковой дивизии остановились в 40 километрах от города. Гудериан потребовал от Люфтваффе доставить в Орел 500 тонн бензина, но получил отказ.

Впрочем, в Орле удалось захватить крупные склады, что позволило заправлять танки низкосортным советским бензином. Правда, есть подозрение, что он действовал эффективнее противотанковых орудий. И хотя под Брянском и Вязьмой немцам опять удался Kesselschlacht, Гудериан в очередной раз был вынужден разрываться между двумя целями: созданием котла и наступлением на Москву. Он предпочел второе, наплевав на принцип «Vernichtungsgedanke» – сражения на уничтожение, который исповедовал Вермахт.

Свои приключения получила и 3-я танковая дивизия. Генерал Модель был вынужден передать 4-й танковой фон Лангермана танковый и мотоциклетные батальоны и саперную роту. Батальон 3-го стрелкового полка был оставлен в резерве корпуса. Боевая группа фон Мантейфеля в составе I батальона 3-го стрелкового полка и II батальона 42-го артиллерийского полка прикрывала исходный район. То есть для наступления у Моделя почти ничего не осталось.

Но приказ требовал наступления, и в атаку на своих бронетранспортерах пошла группа Мантейфеля. Наступать пришлось по открытой местности. Русские заняли позиции на окраине деревни и упорно оборонялись, хотя бронетранспортеры сумели прорваться к разрушенной церкви.

Внезапно откуда-то выскочили несколько собак и бросились к бронетранспортерам, не обращая внимания на пулеметный огонь. Обер-ефрейтор Мюллер закричал: «У них на спинах что-то есть!» Его товарищи заметили деревянные ящики длиной около 25 сантиметров. Несколько русских выпрыгнули из окопов и стали наускивать собак. Пулеметчик головной машины обер-ефрейтор Остарек совершенно инстинктивно начал стрелять по собакам. Он убил первую, вторую застрелил из карабина капитан Пешке, третью – фельдфебель Хоффман из пулемета. Лейтенант Лохсе передал по радио: «Собаки с минами!»

Когда русские увидели, что собаки не сумели доставить свой смертоносный груз к цели, они покинули позиции и полностью очистили Сварково. Но когда наши стрелки вошли в деревню, русская артиллерия обстреляла их. На дома обрушились десятки снарядов. Солдаты 3-й танковой дивизии впервые столкнулись со «Сталинскими органами»! В результате потери резко возросли. 3-я рота осталась в Сварково, а 1-я рота по приказу отошла назад».

Основной удар наносил 394-й стрелковый полк. Он быстро прорвал вражескую оборону и начал продвигаться вперед. В 08.45 I батальон занял высоты к востоку от села Троебортное, не встретив совершенно никакого сопротивления. II батальон подошел к деревне Клевень, куда вскоре прибыли танки III батальона 6-го танкового полка. Но продвижение застопорил сначала уничтоженный мост, а затем минные поля. Немцы потеряли много времени, пока справились со всем этим. I батальон 394-го полка занял высоты восточнее Хинельского. Это означало, что намеченные рубежи первого дня взяты. Патрули сообщили, что впереди противника нет.

Вскоре после рассвета 1 октября дивизия продолжила наступление. Боевая группа «Клееман» наступала через Суходол, объединившись с Боевой группой «фон Мантейфель». Однако наступление резко затормозил неожиданный фактор – прибыли 35 новых танков из заказанных Гудерианом, и их следовало распределить по батальонам. Вдобавок дороги раскисли, и движение по ним стало крайне затруднительным. Но, так или иначе, к вечеру 1 октября 3-я танковая дивизия находилась в 20 километрах северо-восточнее Кучеровки, и генерал Модель передал в штаб, что не может наступать дальше из-за отвратительного состояния дорог. Тогда Гейр фон Швеппенбург приказал ему повернуть на Севск.

Перегруппировка заняла всю ночь, и утром 2 октября дивизия Моделя возобновила движение к городу, уже занятому немцами. В целом же к вечеру 2 октября XXIV корпус добился серьезных успехов. Танки продвинулись на расстояние до 130 километров, разрезали пополам 13-ю армию и отбросили 3 дивизии и 2 танковые бригады в намечающийся вокруг Брянска котел.

Лишь тогда советское командование решило сосредоточить свои усилия на нейтрализации Гудериана, облегчив таким образом действия остальным соединениям фон Бока. Мы не будем здесь рассматривать действия 3-й и 4-й танковых групп, которые также добились значительных успехов в первый же день наступления. Главным результатом боев 2 и 3 октября было то, что Западный и Брянский фронты попросту разлетелись на куски.

3 октября положение советских войск резко ухудшилось. XXIV корпус с ходу взял Орел, а дивизии XLVII корпуса подошли к Карачеву, оказавшись в глубоком тылу советских 3-й и 13-й армий. Генерал Еременко попытался остановить их, бросив в атаку две стрелковые дивизии, но им удалось лишь слегка затормозить продвижение немцев. К этому времени 2-я армия, воспользовавшись прорывом 4-й танковой группы, начала наступать на Жиздру, охватывая северный фланг Брянского фронта – 50-ю армию. К 6 октября на фронте совершенно отчетливо начали вырисовываться контуры катастрофы.

В этот день происходит давно ожидавшееся преобразование: 2-я танковая группа становится 2-й танковой армией. Это не простое переименование, потому что мы уже подчеркивали, что танковые группы оставались соединениями корпусного уровня, теперь они превращаются в полноценные армии. Для любителей точности можем сказать, что было создано Panzer-Oberkommando 2—2-е Верховное танковое командование. Но вот что интересно: корпуса Гудериана остаются по-прежнему моторизованными. Скажем, официальное переименование XXIV моторизованного корпуса в XXIV танковый происходит только 21 июня 1942 года, как и остальных двух. Но в русскоязычной литературе устоялось фактически правильное, но формально ошибочное название «танковые корпуса» с 22 июня 1941 года.

День 6 октября русские историки упоминают практически исключительно в связи с «боем 4-й танковой бригады генерала Катукова» под Мценском. В действительности гораздо более значительные события происходили в другом месте. В этот день 17-я танковая дивизия захватила Брянск – основную базу Брянского фронта. Так, по крайней мере, пишут те немногие историки, которые согласны это признать. Написать, что город был взят батальонной боевой группой, создавшей угрозу окружения двух армий, которые так и не сумели справиться с этим усиленным батальоном, уже не рискует никто. Причем по ходу дела эта группа еще и разгромила штаб Брянского фронта.

Диспозиция Группы армий «Центр» 7 октября 1941 г.

Майор Ханс Градль, временный командир I батальона 39-го танкового полка 17-й танковой дивизии: «Поздно вечером 5 октября 1941 года полковник Курт Куно, командир 39-го танкового полка, вернулся из штаба 17-й танковой дивизии на свой командный пункт. Еще накануне авангард дивизии захватил плацдарм на другом берегу реки Нерусса, и теперь вся дивизия постепенно подтягивалась к нему.

Машина командира остановилась перед штабом полка, и Куно вошел в самую большую комнату крестьянской избы. Его батальонные командиры уже ожидали там.

Приветствовав их, он сказал: «Господа, мы выступаем. Утром в штабе корпуса был генерал-оберст Гудериан. Завтра на рассвете мы атакуем вместе с 18-й танковой дивизией».

«Мы направляемся на север?»

«18-я двинется на север у нас на правом фланге. Наша задача будет следующей: Боевая группа «Градль» будет придана 63-му стрелковому полку, вместе с ним пересечет противотанковый ров у Акулова, что позволит 2-му батальону пехотинцев занять высоту 237. После этого они выйдут на шоссе Карачев – Брянск. Остальные силы танкового полка последуют за ними, когда прикажет штаб дивизии».

«Я надеюсь, саперы сровняли этот проклятый ров», – прервал его майор Градль. Он получил это звание совсем недавно – 1 октября – и тогда же был назначен временным командиром 1-го батальона 39-го танкового полка.

38-летний офицер, острые черты лица которого еще больше подчеркивал выдающийся нос, улыбнулся. Когда он улыбался, морщинки в уголках глаз становились еще более заметными. Густые брови над орлиными глазами сошлись, пока он размышлял о предстоящей операции. Куно знал, что Градль совсем не шутил, когда упомянул ров, а потому ответил: «Будут сделаны проходы. Саперы и приданные им силы уже заровняли два участка».

«Это совершенно необходимо, герр оберст! Мы были там вчера. Русские получат достаточно времени, чтобы расстреливать нас, а они будут стрелять из всего, что только имеют». Танкам Градля предстояло форсировать ров, который имел ширину шесть метров и глубину пять. Ни один танк не мог его преодолеть.

«Не беспокойтесь, Градль! Проходы будут готовы к утру. Атака начнется в 04.15!»

* * *

«Еще две минуты, Хинтце!»

Градль, стоя в башне своего командирского танка, осмотрелся вокруг. Его собственные танки и машины приданного 100-го танкового батальона выстроились в линию и с ревом прогревали моторы. В бинокль Градль рассматривал противоположную сторону рва и высоту 237. Русские окопались там, чтобы контролировать дорогу на Брянск. Где-то дальше на запад находился штаб советского командующего фронтом генерала Еременко. Группа Градля, остальные силы 17-й танковой дивизии и вообще весь XLVII корпус находились в тылу у русских. Три дня назад Орел был взят танками Боевой группы «Эбербах» из 4-й танковой дивизии. К этому времени он находился уже в 200 километрах позади.

Стрелки наручных часов Градля подползли к назначенной минуте. Он подтянулся вверх и три раза махнул правой рукой, сжав кулак. Танки поползли к указанным проходам, перестраиваясь в две колонны. Саперы указывали направления движения стальным гигантам. В слабом утреннем свете проходы было различить очень трудно.

Приказ остался неизменным: форсировать ров и взять холм!

Танки смогли протиснуться через подготовленные проходы без проблем. К танкам присоединились штурмовые группы 63-го стрелкового полка, и ударная группа двинулась через невысокие кусты. Русские открыли по ней огонь с высоты. Градль нырнул вниз, в относительную безопасность башни, и с лязгом захлопнул люк.

«Перестроиться! Вперед!»

Заряжающий Градля доложил, что пушка и пулемет заряжены, наводчик начал слегка поворачивать башню, разыскивая цели. Танки с грохотом продирались сквозь кусты. Вскоре они начали подниматься по склону. В смотровые щели Градль видел языки пламени, мелькающие на вершине холма. Однако снаряды пролетали над башней танка – обычная проблема, когда стреляешь вниз по склону.

Градль приказал танкам развернуться еще шире и уничтожить вражеские узлы сопротивления, так как танки уже поднялись на вершину холма. Градль заметил пулеметное гнездо справа. Он отдал приказ механику-водителю, и через пару секунд пулемет исчез под гусеницами танка. Затем Градль заметил более опасного врага. «Четыре-ноль-ноль… На 11 часов» Он подождал, пока наводчик заметит цель – легкий танк. Как только вражеская машина попала на прицел, наводчик немедленно выстрелил, едва Градль успел приказать сделать это. Снаряд лег недолетом. «На 20 метров дальше!» Следующий снаряд попал идеально – между башней и корпусом.

Стрелки двигались следом за танками. Они заняли несколько окопов и пулеметных гнезд. После недолгого сопротивления советские солдаты начали выползать из своих убежищ и сдаваться в плен стрелкам. Градль приказал своим танкам перестроиться на северном склоне холма. Когда это было сделано, он приказал: «Следовать за мной на север к Карачеву!»

Командир батальона больше не хотел терять времени. Он отдал приказ по радио командирам рот и поставил каждому свою задачу. После этого боевая группа покатила вниз по холму.

Советское сопротивление было слабым. Пришлось уничтожить лишь несколько групп, сидевших в окопах. Были разбиты три противотанковых орудия.

«Похоже, русские решили не играть!» – возбужденно воскликнул адъютант Градля, когда показались первые дома Карачева. И тут же радист Градля сообщил, что получил приказ из штаба дивизии. Дивизионная разведка сообщила, что мост впереди танков взорван. Дивизия приказала Градлю прекратить продвижение к Карачеву и вместо этого повернуть на северо-восток по дороге на Брянск.

Градль быстро сориентировался в изменившейся ситуации. Он отправил лейтенанта Бегеманна провести разведку нового маршрута. Молодой лейтенант немедленно отправился туда с двумя броневиками разведывательного взвода. Все танкисты батальона были опытными вояками, а их командир был одним из первых, кто изъявил желание служить в танковых войсках. Подчиненные быстро и четко исполняли его короткие и ясные приказы. Через несколько минут после получения нового приказа боевая группа двинулась в указанном направлении. Бегеманн передал по радио, что противника по дороге на Брянск нет.

Диспозиция Группы армий «Центр» 8 октября 1941 г.

Танковая боевая группа Градля могла атаковать противника с тыла, так как она двигалась с востока. В Гощи командир замыкающего танка передал по радио, что пехота не выдерживает темпа продвижения. Градль был вынужден ненадолго остановить свою группу в небольшом лесочке. Он послал лейтенанта Корбера назад, чтобы установить контакт со стрелками и дальше действовать в качестве офицера связи. Майор хотел как можно быстрее подтянуть мотопехоту, без нее танки были слишком уязвимы.

Градль сообщил в штаб дивизии, что он ненадолго остановится в Гоще. Командир дивизии генерал фон Арним сразу приказал ему дожидаться прибытия офицера штаба. Фон Арним только что снова принял дивизию после госпиталя, где он лечился после ранения, полученного в Столбцах.

Пришлось прождать около получаса, прежде чем прибыл майор фон Бонин. Он сообщил Градлю, что внезапная атака и захват Брянска все еще возможны. Лобовая атака была нереальна, так как перед городом были построены мощные, глубоко эшелонированные укрепления, однако Боевая группа «Градль» вполне могла преуспеть, так как находилась в тылу у русских.

Градль ответил, что считает невозможным двигаться по шоссе Карачев – Брянск. Бегеманн подтвердил, что видел сильные укрепления, кроме того, по шоссе шло интенсивное движение. «Они просто сметут нас!»

Фон Бонин предложил альтернативу: «Тогда двигайтесь через лес между Брянском и Царевым Займищем. Я уверен, что там тоже находятся крупные силы, однако вы захватите их врасплох, двигаясь по лесной дороге. Мост через Десну исключительно важен».

«Я так и сделаю! Как только подтянутся стрелки, я посажу их на машины, и мы ворвемся в Брянск по лесной дороге».

«Отлично, Градль! Да поможет вам бог!»

Майор фон Бонин отбыл обратно в штаб дивизии, а Градль собрал все имеющиеся силы. Они были невелики: 6 Т-III, 7 T-II, 4 бронетранспортера и 2 ЗСУ. При этом часть машин можно было считать лишь ограниченно боеспособной из-за повреждений, полученных в предыдущих боях. Но их присутствие было необходимо, чтобы увеличить силы группы и психологический эффект.

Прибыли стрелки и сразу расселись по машинам. Градль объявил о новой цели: «Парни, мы идем в Брянск! Я ожидаю, что каждый сделает все, что может!»

Командиру не было нужды говорить так. Его люди безоговорочно ему доверяли. Под его командованием они сражались с самого начала кампании против Советского Союза.

Дорога вела группу сначала по болотистой местности, которая потом сменилась сухой песчаной. В глубине леса в Царевом Займище боевая группа столкнулась с советским конным патрулем и захватила пленного.

«Дальше, парни! Мы сделаем это! Я уверен, мы это сделаем!»

Танки вошли в лес. Более тяжелые Т-III прокладывали дорогу. Внезапно слева за деревьями танкисты увидели машины, причем довольно много. Русские покинули грузовики в мгновение ока, когда увидели возникшие ниоткуда немецкие танки. На поляне впереди танкисты увидели радиоантенны. Там находился большой узел связи.

«Разнесите все вдребезги!» – скомандовал Градль.

Танки выскочили из леса, и сразу загремели орудия. Стрельба продолжалась всего три минуты. Узел связи, все грузовики и остальные машины были уничтожены. Несколько стрелков и пулеметчиков, пытавшихся стрелять по танкам, были истреблены. Захваченные документы были вручены Градлю, который позднее отправил их в штаб армии. Как выяснилось, он разгромил командный пункт генерала Еременко, причем сам генерал едва спасся, так как находился чуть в стороне от места боя. Лишь чудо спасло от плена будущего советского маршала.

«На Брянск!»

Боевая группа загрохотала дальше. Пройдя еще несколько километров, она столкнулась с колонной советских бензовозов под командованием лейтенанта. Его схватили и усадили рядом с первым пленным. Затем деревья стали редеть, впереди показались здания военного городка.

Советские часовые, шагавшие вдоль ограды, не обратили внимания на приближающиеся танки. Они даже не допускали возможности, что противник появится в тылу. Лишь когда стрелки выпрыгнули из бронетранспортеров и схватили пленных, русские сообразили, что происходит. На платформе позади проходной рота советской пехоты выгружалась из вагонов.

«Давайте прибьем их, герр майор!» – крикнул адъютант.

«Оставьте железную дорогу в покое. Мост гораздо важнее… постараемся выиграть гонку… всем следовать за мной!»

Танки стремительно покатили по асфальтовому шоссе к мосту через Десну. На обочине в бинокли немцы увидели Т-IV и T-II. Русские, судя по всему, намеревались использовать захваченные танки для обороны моста. Градль приказал уничтожить охрану и укомплектовать танки. Танкисты сумели застать часовых врасплох, и теперь к боевой группе добавились еще два танка.

Немецкий отряд приближался к мостам. Охрана начала выскакивать из окопов. Градль приказал своим солдатам открыть огонь. Русских накрыли пушечным и пулеметным огнем танков и пулеметами бронетранспортеров, идущих рядом. Вскоре танк Градля загремел по деревянному настилу моста и быстро проскочил его. За ним последовали остальные машины. На секунду у майора мелькнула мысль: а что, если мост заминирован и советский сапер нажмет кнопку?! Однако он благополучно добрался до противоположного берега, как и остальные танки. Градль проехал еще немного вперед, чтобы создать плацдарм перед мостом в западной части города. Отряд развернулся веером, приготовив оружие. Спешившиеся стрелки захватили около сотни пленных на военном заводе слева от шоссе Брянск – Рославль. Колонна советских грузовиков приближалась к немецким танкам. Несколько выстрелов заставили ее остановиться. После чего колонна была захвачена. Градлю все это казалось волшебным сном. Стрелки его боевой группы уже собрали более 400 пленных.

Диспозиция Группы армий «Центр» 12 октября 1941 г.

Градль приказал радисту связаться с дивизией. «Мост через Десну захвачен. В западной части Брянска создан плацдарм. Требуется поддержка!»

В штабе дивизии получили радиограмму, и генерал фон Арним немедленно приказал полковнику Рюбзаму, командиру 63-го стрелкового полка, послать Градлю две роты. Рюбзам выбрал роты и сам отправился вместе с ними. Они прибыли в 17.00, пройдя по тому же самому маршруту, что и танкисты Градля чуть ранее.

«Поздравляю, Градль! Чертовски хорошая работа!» – сказал командир полка майору. Справедливая оценка!

Затем Градль перевел свои танки на восточный берег реки, где они обнаружили и уничтожили две советские зенитки, стоявшие в 800 метрах от моста.

Начиная с 18.00 стали слышны сильные взрывы, приближающиеся с севера. Небо потемнело. Русские начали взрывать свои огромные склады топлива, боеприпасов и продовольствия, расположенные рядом с городом.

* * *

Когда утром 7 октября рассвело, русские попытались пересечь Десну по небольшому мосту рядом с основным. Поставленная там охрана из стрелков вскоре оказалась в тяжелом положении. Танкам Градля пришлось двигаться на помощь, не раз они врывались прямо в ряды отчаявшихся советских солдат. Были подтянуты новые подкрепления, которые переправились через реку. Все это время плацдарм находился под сильным обстрелом тяжелой советской артиллерии и пулеметов.

Русские испробовали все имевшиеся у них средства, чтобы захватить или уничтожить мост, имевший такое огромное значение. Однако в 10.15 Градль нанес упреждающий удар, в ходе которого рассеял и уничтожил собранные русскими силы. Западная часть города была очищена от советских войск, были захвачены противотанковая пушка и зенитное орудие. В результате мост прочно оставался в руках немцев. Такого рода внезапные рейды нечасто удавались во время войны против Советского Союза. Когда все закончилось, Боевая группа «Градль» подвела результаты рейда к мосту: 14 танков (в том числе 4 весом 44 тонны); 14 артиллерийских орудий (в том числе 4 калибром 152 мм); 8 противотанковых пушек; 100 грузовиков; 1 самолет; 10 тягачей. Также было захвачено более 1000 пленных.

Брянск был сильно укрепленным городом. Он торчал как заноза в боку 2-й танковой группы, в нем находился штаб фронта генерала Еременко. И вот он пал! Маленькая группа танков под командованием отважного и умелого офицера совершила настоящее чудо».

На складах, которые взорвали русские, было запасено более 100 тысяч бутылок «коктейля Молотова». Майор Ханс Градль захватил город с огромными складами на железной дороге.

15 ноября 1941 года он был награжден Рыцарским крестом за этот подвиг. В представлении к награде было написано: «В результате решительных, стремительных действий, хладнокровной предприимчивости майор Градль не только захватил переправы через Десну, которые имели исключительное значение для последующих действий дивизии, но также лишил многочисленные советские дивизии, сражавшиеся западнее Брянска, их основной базы снабжения, отрезал им пути отхода, что в результате привело к замыканию кольца окружения вокруг котла в Брянске».

Генерал Еременко видел происходившее совсем иначе: «В 14.30 6 октября танки и мотопехота 17-й танковой дивизии противника, двигаясь лесными дорогами южнее и юго-западнее Брянского шоссе, вышли на командный пункт штаба фронта, опередив нашу разведку и опрокинув прикрытие.

В маневренных условиях войны подвижные средства борьбы – танки, мотопехота и авиационные десанты – могут быстро проникать в глубину боевых порядков противника и осуществлять обход, охват и окружение. Поэтому совершенно не исключена возможность нападения противника на крупные штабы, даже на штабы армий и фронтов. Так получилось и с нашим штабом. Танки противника, двигаясь по лесной дороге колонной и ведя периодически огонь вправо и влево, вышли, как я уже сказал, на командный пункт штаба фронта.

Командный пункт штаба располагался в районе ст. Свень в густом сосняке в двух домах. В одном из них размещался Военный совет фронта, а в другом политическое управление. Остальные отделы и управления находились в землянках. Враг не знал точного местонахождения штаба и полагал, по-видимому, что он расположен ближе к Брянску или в самом городе. Поэтому, простреливая дорогу и лес по сторонам, танки противника проходили, по сути дела, через КП фронта, не замечая его. Их беспорядочным огнем было разбито лишь несколько штабных автомашин.

Я знакомился с последними данными обстановки, нанесенными на карту, когда оперативный дежурный, быстро войдя ко мне, доложил: «Товарищ командующий, танки противника идут прямо на КП и уже находятся в 200 метрах от нас». Я выскочил на крыльцо домика и увидел, что танки подходят к КП.

Начальник штаба и член Военного совета, также уведомленные об опасности помощником оперативного дежурного, поспешно выехали на запасной КП фронта в районе Белева, где оказались к утру 7 октября. Отсюда они донесли в Ставку Верховного главнокомандования, что командующий Брянским фронтом погиб на командном пункте фронта при ударе танков врага 6 октября около 16 часов.

Когда фашисты подошли к КП фронта, то он был, что называется, на полном ходу: имелась связь по прямому проводу с Москвой и со всеми штабами армий. Все было организовано, как полагается во фронтовом штабе, и работа шла своим чередом. Многие оперативные документы, еще не отправленные на новый командный пункт, находились здесь же. Захват их противником нанес бы большой вред. Необходимо было спасти документы. Это было крайне сложно под носом у противника, танки которого проходили совсем рядом, громыхая и лязгая гусеницами и ведя беспорядочную стрельбу.

Я возглавил личный состав штаба и охраны. Мы вступили в бой с мотопехотой врага, следовавшей за танками на автомашинах. Противник был ошеломлен и понес потери. На помощь нам подошли три танка, а затем два артиллерийских дивизиона и 300 бойцов мотострелкового подразделения танковой бригады. Тем временем аппаратура связи была снята и вывезена на новый КП, все оперативные документы спасены».

На примере истории с захватом Брянска можно показать четыре уровня правды, которые используют историки.

Можно написать: 2-я танковая группа Гудериана отрезала и окружила 3-ю и 50-ю армии.

Можно написать: XLVII танковый корпус отрезал и окружил 3-ю и 50-ю армии.

Можно написать: 17-я танковая дивизия отрезала 3-ю и 50-ю армии.

Можно написать: Боевая группа «Градль» в составе 12 танков и 4 бронетранспортеров захватила Брянск и трое суток удерживала его до подхода 167-й пехотной дивизии, отрезав 3-ю армию.

Котлы в районе Брянска

Причем каждое из этих утверждений будет чистой правдой. Нужно только умело выбрать необходимый вариант, причем русским историкам этот выбор всегда диктуется сверху.

Как мы уже говорили, Боевая группа «Градль» захватила Брянск, одновременно заставив командующего фронтом генерала Еременко вести суровую жизнь Робинзона в брянских лесах. Возникла угроза – пока еще только угроза! – окружения 3-й и 13-й армий. Однако советские генералы так и не сумели организовать контрудар, достаточный, чтобы выбить из города усиленный батальон. Тем более что в этот момент наиболее отчетливо проявился авантюризм тактики Гудериана. Его дивизии оказались разбросаны по большой территории и не могли оказывать взаимную поддержку. В частности, XLVIII корпус вообще оказался в стороне от места решающих боев. XXIV корпус болтался в районе Орла и Мценска, имея практически неприкрытый южный фланг. Две дивизии XLVII корпуса генерала Лемельсена ушли на север к Карачеву и дальше. Несчастная 17-я танковая дивизия не только держала весь восточный фас намечающегося котла, но даже была вынуждена двигаться на запад, навстречу пехоте 2-й армии.

Пехотные дивизии 2-й армии нанесли удар навстречу танкам Гудериана. XLIII корпус наступал на Жиздру, а LIII – на Брянск, но двигалась пехота довольно медленно. 167-я дивизия 2-й армии вошла в Брянск лишь 9 октября, и все это время три советские армии не могли справиться с усиленным батальоном.

В этот день бронированный кулак Гудериана окончательно развалился на составляющие. 18-я танковая дивизия XLVII корпуса не стала отвлекаться на Брянск, а двинулась на север от Карачева, охватывая с тыла советскую 50-ю армию. 4-я танковая дивизия XXIV корпуса начала продвижение в сторону Мценска, тогда как 3-я танковая дивизия застряла в Орле.

В окружение под Брянском попали силы 3, 13 и 50-й советских армий: 27 дивизий, две танковые бригады, 19 артиллерийских полков РГК и управления 50, 3 и 13-й армий Брянского фронта. Точнее, снова образовались два котла – один южнее Брянска в районе Трубчевска, второй – севернее в районе Дятьково, где осталась 50-я армия.

Однако немцы перестали заблуждаться насчет своих перспектив. Если Берлин и пребывал в благостном предвкушении финальной победы, солдаты и офицеры на фронте уже начали думать иначе. Генерал пехоты Готтхард Хейнрици, командир XLIII корпуса, который участвовал в создании Дятьковского котла, писал: «Тем не менее не следует думать, что борьба с ними закончена. Каждый пленный до сих пор говорит: «Даже если нас отбросят до Урала, мира между нами не будет. Большевики не заключат мир с фашистами. Мы получили сильный удар, но не проиграли войну».

Главной проблемой Гудериана теперь стало удержать добычу, но это получилось плохо. В очередной раз у немцев просто не хватило сил. В котле у Трубчевска образовалась дыра между 293-й пехотной и 29-й моторизованной дивизиями такого размера, что Гудериан был вынужден приказать 25-й моторизованной дивизии закрыть ее. Однако она опаздывала, и тогда Гудериан отправил оказавшийся поблизости полк 10-й моторизованной дивизии. Положение настолько осложнилось, что он отменил приказ ОКХ XLVIII корпусу наступать на Курск и отправил его к Севску. В результате 25-я моторизованная дивизия все-таки закрыла разрыв в кольце, и Гудериан с удовлетворением отметил, что лишь небольшому количеству русских удалось спастись. Кстати, даже генерал Еременко признает, что 13-я и 3-я армии начали отступление уже 8 октября, то есть до того, как было сформировано кольцо окружения. Примерно то же самое происходило в районе Дятькова. 18-я танковая дивизия не успела встретиться с 112-й пехотной дивизией корпуса Хейнрици, что позволило части сил 50-й армии ускользнуть. Встреча произошла только 12 октября в районе Буяновичей.

В общем, считается, что из окружения вышли примерно 10 процентов сил 50-й армии. 3-й армии генерала Крейзера повезло меньше. 17 октября она снова попала в окружение, теперь уже в районе Дмитровска-Орловского, и была практически уничтожена. В целом же в боях под Вязьмой и Брянском немцам удалось разгромить три фронта – Западный, Резервный и Брянский. Были окружены и практически уничтожены 7 из 15 армий, 64 из 95 дивизий, 11 из 15 танковых бригад, 50 из 62 артиллерийских полков. Считается, что из окружения вышло в общей сложности около 250 тысяч человек, тогда как в плен попало 688 тысяч. Это была катастрофа хуже киевской.