Дверь им открыли сразу. На пороге стоял рыхлый мужчина за шестьдесят с болезненно-одутловатым лицом и спокойным приветливым взглядом. Поношенные спортивные брюки, серая свободная футболка, в мокрых руках полотенце, на ногах шлепанцы-сланцы, возле локтя пузырится и тает прямо на глазах ошметок мыльной пены. Наверное, хозяин стирал или мыл посуду.

Прихожая маленькая, вдвоем еле-еле развернешься. Но порядок в ней царил удивительный: каждая вещь на своем месте, на своей полочке, на своем крючочке.

– Максим Викторович? – спросила Настя.

– Да, слушаю вас.

Голос у старшего Веденеева был приятным, не очень высоким, глуховатым.

– Нам нужен Константин Максимович. Он дома?

– Дома. Судя по тому, что вы знаете мое имя, вы не телефон в ремонт принесли. Что-то случилось?

– Надеюсь, что нет, – Настя улыбнулась, стараясь выглядеть беззаботной. – Так мы можем увидеть Константина?

– Костик! К тебе пришли! – крикнул Максим Викторович.

– Да, пусть заходят, – послышалось откуда-то издалека.

Прежде чем последовать приглашению, Настя повернулась к Зое:

– Подождите меня здесь, если Максим Викторович не возражает. – Она бросила вопросительный взгляд на хозяина квартиры. – Можно, Максим Викторович? Или пусть на улице ждет?

– Ни в коем случае, – решительно ответил Веденеев. – У меня на кухне уборка, я сейчас закончу и угощу вас чаем. Будете чай?

– Буду, – кивнула Зоя. – Могу помочь с уборкой, чтобы вышло быстрее, очень чаю хочется.

– Нет-нет, я сам, там совсем чуточку осталось домыть. Но за предложение спасибо. Пойдемте со мной. А вам, – он посмотрел на Настю, – туда.

Чтобы попасть в обиталище Константина, нужно было пройти через комнату попросторнее. Настя толкнула дверь и оказалась в помещении, принадлежавшем словно бы другой квартире или, по крайней мере, другому хозяину. Если в прихожей и в первой комнате царил продуманный порядок, то здесь главенствовал хаос. Стены от пола до потолка увешаны самодельными книжными полками, плотно набитыми литературой, издания разномастные – солидные тома собраний сочинений классиков не стоят подряд, как принято, а рассредоточены по разным местам и соседствуют с тонкими потрепанными брошюрками в бумажных обложках. Узкий раскладной диванчик занимает совсем мало места, все остальное пространство занято большим прямоугольным столом, заваленным разнообразной цифровой техникой. Насколько Настя успела заметить, техника была далеко не последнего поколения и даже не предпоследнего. Это и понятно: клиентура Константина Веденеева – люди, которые не могут себе позволить новые модели и до последнего пользуются тем, что куплено давно и за что уже не берутся в «офисах по ремонту», где молодые мастера, наверное, даже в глаза не видели раскладные кнопочные мобильники или простенькие электронные «читалки» пятнадцатилетней давности.

Именно такой кнопочный телефон-раскладушку и держал сейчас в руках Константин, пытаясь возродить к жизни тот самый элемент, который первым выходит из строя при постоянном открывании-закрывании. Под направленным светом лампы на гибкой ножке он рассматривал что-то через специальные очки с сильным увеличением, какими пользуются ювелиры и часовщики.

– Вы от Золотарева? Что у вас? – спросил он, не глядя на Настю.

– Я не от Золотарева.

– А от кого?

– Ни от кого. Сама по себе.

– Да? – он по-прежнему не отрывал глаз от того, что рассматривал. – Тогда как…

Наконец он все-таки сообразил, что что-то идет не так, положил телефон на стол и снял очки.

– Мы с вами договаривались? Вы писали мне или, может, звонили? Извините, если я забыл.

– Нет, я не звонила и не писала.

– Тогда почему вы здесь? Как вы меня нашли? Если человек приходит чинить технику, то либо я сам дал ему адрес, либо его прислал кто-то из моих знакомых или клиентов. Вы говорите, что вы «ни от кого», но и я вам адреса не давал. Вы кто вообще?

– Вообще я Анастасия. Если вас смущает мой возраст, то Павловна. Я приехала из Москвы, чтобы задать вам несколько вопросов об Андрее Кислове. Помните такого?

Константин смотрел на нее с изумлением.

– Об Андрюхе? А что случилось?

Значит, медсестра Васильчикова не ошиблась. Глаз – алмаз!

– Вы давно с ним общались?

– Ну… Где-то неделю назад, может, полторы. Если вам надо точно, я посмотрю в телефоне. А что, Андрюха сам не помнит, не может сказать? Или он во что-то вляпался?

Настя помолчала. Этот момент был одним из самых нелюбимых во время ее службы. И за последние девять лет, к счастью, не случался.

– Мне очень жаль вам это говорить, Константин, но Андрей погиб. Его убили.

– Как…

Веденеев словно захлебнулся словами, замер. Лицо исказилось болью. Он откашлялся и произнес хриплым шепотом:

– Не может быть…

– Мне жаль.

– Кто? За что?

– Скорее всего – его сестра-наркоманка. Следствие еще не закончено, но поскольку я не работаю ни в полиции, ни в следственном комитете, то могу вам сказать.

– Кто вы тогда? Если не полиция и не следователь, то кто? ФСБ?

– Ну зачем так круто, – Настя слабо улыбнулась. – Всего лишь частный детектив, то есть, по сути, никто. Непонятное существо без прав и полномочий. Кстати, если вы не хотите со мной разговаривать, имеете полное право указать мне на дверь, и вам за это ничего не будет.

– Да при чем тут…

Он растерянно оглянулся, будто что-то искал, потом оперся руками о столешницу, поднялся и снова обессиленно опустился на стул.

– Господи… В голове не укладывается… А ко мне-то какие вопросы? Вы же сами сказали, что сестра его убила. Что вы хотите еще узнать? Не жаловался ли Андрюха на нее, не подозревал ли, что она что-то задумала?

Настя достала телефон, вывела на экран фотографию книги Кислова, протянула Константину.

– Вам это знакомо? Можете что-нибудь рассказать?

Скулы Веденеева вспыхнули неровными багровыми пятнами.

– Так я и знал, что ничем хорошим это не кончится. Кто вас прислал?

– Продюсер Латыпов. Он вложил большие деньги в проработку проекта и хочет понимать, что происходит и какие у него перспективы.