16. Судмедэксперт поневоле

Профессор Мант застонал. Мы находились в помещении для разложившихся трупов, и перед нами лежало тело мужчины в сильной стадии разложения. Он был обнаружен в муниципальной квартире в микрорайоне Северный Пекхэм: соседи снизу вызвали полицию, когда личинки прогрызли пол и начали сыпаться с потолка на их кровать.

Профессор Мант, однако, застонал не из-за вони.

– Моя спина! – воскликнул он, согнувшись пополам. – Мне не справиться еще с одним.

Это было типичное загруженное утро в морге, и уже были проведены три вскрытия.

Усадив профессора на стул, я принялся смывать личинок с тела, поливая его теплой водой из шланга.

Присев, профессор вздохнул.

– Придется тебе сделать все самому, Питер. Я проконтролирую отсюда. Ты справишься, – добавил он, увидев мою нерешительность. – Я ненадолго прилягу в комнате для родных. Можешь позвать меня, когда тело будет готово на столе.

Провести вскрытие для меня было честью, но я был измотан и гадал, сколько еще продержусь в одиночку. Я уже и не помнил, когда в последний раз не валился с ног от усталости. День заканчивался каждый раз одинаково: вернувшись поздно вечером домой, я, шатаясь, переступал через порог квартиры и, если был в состоянии, останавливался на кухне, чтобы немного перекусить – у меня едва хватало сил, чтобы жевать, не говоря уже о том, чтобы рассказать Венди о прошедшем дне (в конце концов, у меня не было особого желания снова все вспоминать, да и в любом случае я предпочитал избавлять ее от лишних подробностей), – после чего падал камнем в кровать. Когда на следующее утро звонил будильник (если мне посчастливилось проспать всю ночь, непотревоженным телефонным звонком или маленьким сыном), мне казалось, будто я только сомкнул глаза. По крайней мере, ночные кошмары меня не беспокоили – я спал мертвым сном.

В то утро за завтраком, когда я таращился в чашку с чаем, словно это был колодец печали, Венди повторила вопрос, который частенько в отчаянии задавала: «Господи, Питер, почему ты не уволишься? Большую часть времени ты подавлен. Эта работа загонит тебя в могилу!»

Она была права. Дома я был словно зомби, и когда у меня все же проявлялись эмоции, чаще всего это было чувство безысходности, которое периодически на меня накатывало. Каждые несколько недель я брал себя в руки и твердил, что все будет хорошо, что этот кошмар закончится, что это было следствием загруженной работы с массой обязанностей вкупе с жизнью с маленьким ребенком в самом большом городе мира. Но этот кошмар так никуда и не девался. В то время я и понятия не имел, что со мной творится и чем это все грозит закончиться, если я не предприму решительных мер. Тем не менее, благодаря Венди я все-таки понимал, что основная причина была в работе. Таким образом, в то утро я прислушался к ее совету и набросал черновик заявления на увольнение. Я пошел на работу, и конверт, словно налитый свинцом, тяготил внутренний карман моего пиджака. Прежде чем я успел бросить письмо в почтовый ящик морга, меня ждало очередное убийство, и, как это обычно бывает с убийствами, нельзя было терять ни минуты.

Казалось, тем летом в воздухе витало что-то особенное, и я не имею в виду радиоактивные осадки из Чернобыля. Насильственные смерти следовали одна за другой, и с каждым днем жизнь в морге становилась все безумнее. В тот месяц мы исследовали еще тридцать три случая подозрительной гибели, девятнадцать из которых оказались убийствами.

Жертвой первого дела в то утро был мужчина по имени Вахид Аташзай, его личность раскрыл мне и профессору Манту старший инспектор Дэвид Оукли. Тело Аташзая доставили в морг связанным и с кляпом во рту. Его рот был заклеен черной изолентой.

– Мистер Аташзай работал в ресторане KFC на Норвуд-Роуд, – объяснил старший инспектор Оукли. – Он был менеджером, и сотрудники обнаружили его сегодня утром, когда пришли на работу. Там обчистили сейф.

Мы узнали, что тридцатилетний Вахид, стройный и красивый, родился в Иране, где выучился на инженера-электрика. В Англии ему не удалось найти работу по специальности, но мужчина черпал вдохновение в своей работе в KFC, где был образцовым сотрудником, порой работая по шестнадцать часов в день. Все знакомые слышали о его мечте открыть собственный ресторан, и все были уверены, что его ждет большой успех.

– Воры вломились в KFC, затаились в ожидании мистера Аташзая и напали на него утром из засады, – продолжил Оукли. – Они связали его, забрали ключи от сейфа и свалили, согласно бухгалтерской книге, с двумя тысячами фунтов.

– Судя по всему, изолента перекрыла ему ноздри, – заметил профессор Мант. – Так что, вероятно, причиной смерти стало удушение, или «беркинг», как это раньше называли.

В случае убийства некоторые эксперты до сих пор временами ссылаются на способ удушения, получивший название «беркинг» в честь печально известных убийств, совершенных Берком и Хэром. В то время (1828 год) единственным законным источником трупов для изучения медиками были казненные заключенные. Спрос был настолько большим, что некоторые врачи щедро платили, не задавая лишних вопросов, практически за любой труп, который к ним привозили. Обнаружив такой рыночный дефицит, Берк и Хэр, выбирая жертв среди безнадежно пьяных людей, душили их (так на телах не оставалось видимых следов и их можно было продавать в «нетронутом» виде) и продавали до десяти фунтов за штуку. Им удалось продать дюжину трупов, прежде чем их поймали, казнили, и они оказались на секционном столе медицинской школы Эдинбурга.

В каком-то смысле за полтора с лишним столетия мы не особо далеко ушли. Хоть методы теперь и были другими и людей не убивали с единственной целью продать медикам, все равно существовал черный рынок частей тела. После завершения вскрытия некоторые судмедэксперты соглашались отдавать мозги медицинским школам для того, чтобы их изучали студенты. В то время это было совершенно законно (закон о человеческих тканях, принятый в 2004 году, положил конец подобной практике). Вместе с тем санитары порой продавали различные части тела, такие как мозги, глаза и кости, на медицинские исследования, производителям и университетам. Все это было крайне противозаконно, и мое разоблачение коррупции в морге мало способствовало прекращению подобной деятельности по всей стране, как я обнаружил впоследствии.

В процессе вскрытия стало ясно, что, хоть Вахид и мог вдыхать немного воздуха ноздрями, этого оказалось недостаточно, чтобы выжить, и он постепенно задыхался – безоговорочно ужасная смерть. Простое ограбление из-за участвовавших в нем идиотов обернулось убийством. У Вахида была молодая жена, которая пришла в морг вместе с четырехмесячным сыном Адамом. Обычно мне не составляет особого труда отделять эмоции от работы, но этот случай был очень непростым. Вида этой матери с ребенком вкупе со связанным телом, которое мы фотографировали на полу в морге, было достаточно, чтобы выбить слезу у любого.

Пожалуй, неудивительно – с учетом того, как неумело связали Вахида, – что оперативная группа старшего инспектора Оукли быстро нашла грабителей, проматывавших свою добычу. Эндрю Чангу не было и двадцати, а Энтони Таллу был двадцать один год. Возник вопрос, предъявлять ли им обвинение в умышленном или неумышленном убийстве, однако Королевская уголовная прокуратура согласилась, что, хоть грабители и были бездушными, они оказались еще и неумелыми. Они не собирались убивать свою жертву: хотели, чтобы Вахид им не мешал и не поднял тревогу, когда уйдут. Обоих приговорили к двенадцати годам в тюрьме.

Вскоре у меня случилось дежавю, поскольку следующий случай убийства, с которым я столкнулся, также касался связанного тела с кляпом во рту. Жертвой оказался бывший дворник шестидесяти пяти лет по имени Дэвид Сандалл. Увидев распахнутой заднюю дверь в доме Дэвида, сосед, предположив ограбление, вызывал полицию. Констебль обнаружил связанного Дэвида с кляпом во рту на лестнице первого этажа.

Годом ранее Дэвид досрочно вышел на пенсию, получив наличными семь тысяч фунтов, так что, вероятно, грабители знали об этом и надеялись найти часть денег у него дома. Будучи вдовцом, последние полгода Дэвид жил в своем двухэтажном домике один, с тех пор как его квартирант и сын съехали.

Достав изо рта жертвы кусок ткани, мы обнаружили засунутый внутрь носок. Именно он и препятствовал попаданию воздуха из носа в легкие. Запястья и лодыжки были перевязаны электропроводом. Дом перевернули вверх дном, однако деньги Дэвида надежно хранились на его банковском счете. Поначалу считалось, что на Дэвида могла напасть все та же незадачливая парочка, что обчистила KFC, так как оба адреса располагались неподалеку друг от друга, но как потом выяснилось, убийц из KFC уже арестовали к тому времени, как был убит Дэвид. К несчастью, его убийца так и не был пойман.

И теперь нам нужно было разобраться с «вонючкой». По всему телу ползали личинки, и я постарался убить как можно больше раствором формальдегида.

Когда я принес тело в секционную, появилась Мэри с сигаретой в руке. Как обычно, на ней была дизайнерская одежда, которая, как я полагал, была куплена на заработанные в качестве модели деньги. Ее вид в тот момент явно не соответствовал обстановке.

– Мать вашу, Питер, – сказала она, разрушив свой утонченный образ акцентом кокни. – У нас что, нет гребаного освежителя воздуха?

Я покачал головой.

– Сожалею, но нет. В любом случае, толку от него было бы немного. Да и вытяжные вентиляторы у нас сейчас мощнее некуда, так что, боюсь, нам просто придется стиснуть зубы и смириться с этим.

Я вынужден был согласиться, что это было запредельно отвратительно: вонь была настолько сильной, что прошибал пот.

Предыдущим летом Мэри взяла в привычку в обеденный перерыв загорать на крыше вместе с Салли, что произвело фурор в морге и коронерском суде, поскольку практически каждый мужчина старался запланировать свой обед или продолжительный перекур так, чтобы успеть на них поглазеть. Мэри без конца поступали приглашения на свидания и обещания хорошо провести время, и хотя она с удовольствием обменивалась шутками с ритуальными агентами и помощниками коронера, все же всегда напоминала им о том, что состоит в счастливом браке.

– Я ждала возможности извиниться перед вами, Питер, – продолжила она, держась на расстоянии с зажатым рукой носом.

Я принялся внимательно изучать нашего «вонючку». В процессе разложения, когда тело раздувается от газов, гниющие мягкие ткани отделяются, и на коже появляются огромные дыры. Через эти отверстия должны проходить полоски ткани, появляющиеся в результате растяжения разлагающихся мягких тканей, – примерно так ведет себя незастывший клей. Я проверял, так ли это, потому что любые отверстия без таких полос указывали бы на колотую рану. Подняв голову, я с удивлением посмотрел на Мэри. Я уже махнул на нее рукой, поскольку она появлялась на работе один день из пяти, и вместо этого стал больше полагаться на юную Салли.

Неужели Мэри собиралась пообещать измениться к лучшему? Я посмотрел на ее с надеждой во взгляде.

– Это все мой муж Том, – сказала она. – Понимаете, мне непросто об этом говорить, но он в тюрьме.

– Ох, жаль это слышать, – ответил я, не придумав ничего получше в ответ.

– Он всегда был немного негодяем, – продолжила она, – но он пытается, правда.

– Я думал, он работает в мясной лавке.

– Да, работает, точнее, работал. Он пытался вести порядочную жизнь, но его приятели плохо на него влияют, понимаете. И порой он бывает агрессивным. Он уже отсидел полтора года за тяжкие телесные. Мы с Джеком живем в постоянном страхе.

Джеком звали ее сына.

– Почему же ты от него не уйдешь?

– Это не так просто. Он найдет меня всюду, куда бы я ни делась. С этой работой я хоть смогла немного вздохнуть спокойно, но он скоро выходит, и я напугана. Понимаете, я ему изменяю.

– Серьезно? Я его знаю?

– На самом деле, да. Это Бен Кларк.

От удивления у меня отвисла челюсть.

– Неужели сержант Бен Кларк с Лондонского моста?

Бен был строгим, но справедливым детективом убойного отдела, который частенько бывал у нас в Саутуарке, и я был уверен, что он женат. Я даже и подумать не мог.

– Что ж, у тебя определенно интересная жизнь, – добавил я, снова не придумав ничего лучше. – Спасибо, что рассказала, однако не могла бы ты постараться бывать здесь почаще, чем в последнее время?

– Я буду, босс, обещаю.

– Отлично. В таком случае не могла бы ты подготовить стол для вскрытия, а затем позвать профессора Манта из комнаты для родственников? Я собираюсь получше изучить этого товарища.

Пока Мэри гремела, собирая различные инструменты и контейнеры, я нагнулся, чтобы внимательней осмотреть одно из отверстий. Оно располагалось прямо над сердцем, и поперек него не проходили полоски тканей. Взяв увеличительное стекло, я изучил полость и обнаружил на окружающих тканях кровоподтеки. Колотая рана. Я знал, как это бывает в теории, но на практике видел впервые.

Под руководством профессора Манта я проводил первое в жизни вскрытие жертвы убийства вместе со своим облаченным в дизайнерскую одежду ассистентом и осознал, насколько сильно во мне нуждаются. Я понял, что никто из подходящих для этой работы людей за нее в жизни не возьмется из-за плохой репутации нашего морга. Профессор Мант больше не сможет никого попросить помочь, когда его будет подводить спина, ведь он никому не доверял так, как мне.

Я был нужен моргу.

Я был нужен мертвым.

Я вернулся домой с так и не отправленным заявлением на увольнение в кармане пиджака.

– А что мне еще делать? – сказал я отчаявшейся Венди. – Ни в один другой морг меня теперь не возьмут, а больше я ничего не умею. Мы лишимся этой квартиры и не сможем оплачивать аренду без постоянного заработка. Мне придется остаться и надеяться, что все образуется.