Глава 46

Вивьен Уокер Мойс. Индиэн Маунд, Миссисипи. Июнь, 2013

Я проспала четырнадцать часов подряд, а когда проснулась, моя голова впервые за много месяцев не разламывалась от боли, мысли текли четко и ясно. Первым делом я проверила мобильник, который положила на столик рядом с кроватью на случай, если позвонит Кло, но пропущенных вызовов не было, что меня, в общем-то, не удивило. Для проверки я все же нажала кнопку ускоренного набора, но оператор перевел мой звонок на «голосовую почту» Кло. Я дала отбой и повторила все сначала, но на этот раз я оставила сообщение, в котором попыталась рассказать девочке, о чем же на самом деле я разговаривала с ее отцом в ночном саду и почему она ошиблась, когда решила судить о содержании нашего с Марком разговора только по той его части, которую расслышала – то есть по тем словам, которые говорила я. Правда, через пару минут «голосовая почта» отключилась, но я позвонила снова, а потом еще раз, чтобы закончить свой рассказ. Конечно, Кло могла стереть мои сообщения не слушая, но могла и прослушать… Как бы там ни было, другого способа сообщить ей правду я придумать не могла, так что теперь мне оставалось только молиться, что Кло все же выслушает мои сообщения и сделает правильные выводы. Нет, я вовсе не рассчитывала, что она меня простит и немедля кинется в мои объятия, но мне хотелось надеяться, что теперь Кло хотя бы не будет ненавидеть меня до конца своих дней.

Мама, как обычно, завтракала довольно поздно, и я с удовольствием поела вместе с ней. Я, правда, немного боялась, что мама начнет спрашивать, куда девалась Джо-Эллен, но она, к счастью, промолчала.

После завтрака я поцеловала мать в щеку и, пообещав Коре вернуться к обеду, стала звонить Матильде, чтобы предупредить ее о своем приезде. Звонила я, впрочем, исключительно из вежливости. Если бы Матильде вздумалось снова сказаться больной или притвориться спящей, я бы все равно приехала, села в ее старую качалку и сидела там до тех пор, пока ей не надоело бы прикидываться.

Но когда я приехала, Матильда ждала меня в кресле. Ее тонкие как спички ноги были укрыты шерстяным пледом, а руки сложены на коленях. Телевизор в углу показывал шоу Кэти Ли и Ходы Котб, причем рукоятка громкости была вывернута почти на максимум. Несмотря на это, старая негритянка сразу услышала, что я вошла, и улыбнулась.

– Это я, Вивьен, – сказала я на всякий случай, хотя не сомневалась, что она меня узнала.

Матильда подставила мне щеку для поцелуя.

– Здравствуй, малышка.

Я поцеловала ее пергаментную щеку.

– Я очень рада снова с тобой увидеться. Надеюсь, я не помешала тебе смотреть… то есть слушать шоу?

Она взмахнула рукой.

– Нет, совсем нет. Я не слушать, мне просто нравиться, как Кэти Ли смеяться. Ее смех распугать все тараканы в пансион. Но если хочешь говорить с Матильда, лучше выключи шоу, чтобы не мешать.

Я нашарила в складках пледа пульт дистанционного управления, выключила телевизор и придвинула стул поближе к креслу.

– Ты принести мне что-нибудь вкусненькое?

Я невольно улыбнулась.

– Извини, забыла. В следующий раз обязательно принесу.

– Я слепая, а не глухая, Вив… По-моему, ты чем-то огорчена; я слышать это по тому, как ты дышать. Что случилось? – Ее незрячие глаза с бельмами катаракт остановились на мне, и я с грустью подумала, что совершенно не помню, какими они были раньше. Если бы я могла вспомнить, я бы знала, какими видели их моя мать, Бутси, Аделаида…

– Я нашла на чердаке дневник моей матери. Кэрол-Линн… мама начала его писать, когда ей было семнадцать, и закончила, когда вернулась домой насовсем. – У меня вдруг заныло сердце, да так сильно, что я поспешно встала, стараясь хоть как-то облегчить боль, которая поселилась в моей груди после того, как в ночном саду Кло обвинила меня в том, что я ее просто использовала. За прошедшую ночь боль немного улеглась, но сейчас вспыхнула с новой силой, и я подумала, что перемена положения мне вряд ли поможет, поскольку эта боль была не физической, хотя именно так я ее ощущала.

Отойдя к окну, я некоторое время рассматривала на подоконнике цветы в горшках. Один из них нуждался в поливе.

– Мама часто о тебе упоминала. Я имею в виду – в дневнике.

Матильда кивнула.

– Я ведь знать твоя мама с тех пор, как она быть совсем крошка. Она меня любить, и я любить ее, как своя дочь.

Я метнула на Матильду быстрый взгляд, но потом вспомнила, что и у меня было больше одной матери.

– Мама писала, что ты умеешь хорошо хранить секреты… – Я вернулась к креслу, пытаясь мысленно сформулировать вопрос. – Это ведь в твою комнату она забралась, когда была маленькой, правда? Мама кое-что там нашла, но ты заметила пропажу и попросила вернуть то, что она взяла.

Матильда медленно подняла руку, вытянула в мою сторону, и я машинально подставила ладонь. Я догадалась, что́ это может быть, буквально за секунду до того, как у меня в руке оказалось крохотное золотое колечко с половинкой сердечка. Несколько мгновений я молча его разглядывала, потом попыталась надеть на свой левый мизинец, но кольцо оказалось слишком маленьким.

– Значит, оно все время было у тебя?

Матильда кивнула.

– Маленькая вещь, но тяжелый бремя.

– Но ведь я уже спрашивала тебя, не знаешь ли ты, куда оно подевалось! Почему же ты ничего…

– Ты спрашивать только для того, чтобы знать ответ. Я не хотеть говорить, пока у тебя не появиться настоящая причина.

Я не поняла ее слов, но уточнять не стала, зная, что Матильда все равно не ответит, а будет ждать, пока я сама догадаюсь. Еще несколько секунд я катала по ладони крошечное колечко – этот символ любви матери к своему ребенку, не решаясь задать следующий вопрос. Наконец я взяла себя в руки.

– Ты можешь рассказать, как… как оно к тебе попало?

Матильда заволновалась – это было видно по тому, как ее руки, до этого лежавшие на коленях совершенно неподвижно, начали нервно перебирать бахрому пледа.

– Ты не подать мне воды? От всех этих разговоров у меня в горле совсем пересохнуть.

Если бы я не была взволнована сама, я бы, наверное, рассмеялась этой невинной хитрости, ведь до сих пор говорила главным образом я. Тем не менее я взяла с тумбочки возле кровати графин с водой, наполнила пластиковый стакан и вставила в него соломинку, как делала Кора.

Матильда отпила глоток.

– Я его найти.

– Где?

– В комната мастера Уильяма… Мис Делаида и остальные звать его кузен Уилли. Я искать кольцо сразу после того, как убили мастера Берлини.

Я нахмурилась. Мистером Берлини звали человека, про которого я читала в газетной статье. Статью нашла для меня Кло – ей казалось, что это будет походящий сюжет для моей будущей колонки, и я действительно проштудировала газетное сообщение, что называется, от первой до последней строчки и даже кое-что выписала.

– Это тот самый джентльмен, которого нашли утонувшим в пруду на старой плантации? Кажется, его еще подозревали в связях с мафией…

Матильда кивнула. Ее глаза по-прежнему были устремлены на меня, и мне пришлось напомнить себе, что она слепа.

– Ничего не понимаю… – проговорила я. – Как могло кольцо попасть к кузену Аделаиды и при чем тут мистер Берлини?

– Зачем ты узнать? Чтобы похоронить бедная девочка с чистой совестью? Или ты думать – так ты найти решение твоя собственная проблема? – Старая негритянка покачала головой. – Нет, малышка, никто не сделать это за тебя, только ты сама.

Но я хорошо помнила, как луч солнца, отразившись от ручки чердачной дверцы, указал мне дорогу к маминому дневнику. Сейчас мне казалось, что только история Аделаиды способна осветить мой дальнейший путь – путь, который я никак не могла разглядеть в сгустившейся впереди мгле.

– Пожалуйста, Матильда, расскажи мне!.. Я должна знать. Да, я хочу похоронить Аделаиду как полагается – как человека, который никому не сделал ничего плохого и не совершил никакого преступления. Ну а кроме того… если я буду знать историю ее жизни, это действительно может мне помочь. Во всяком случае, я на это надеюсь. – Я посмотрела на нее. – Или я надеюсь зря?

– Нет, Вив, я просто не хочу, чтобы ты расстроиться, потому что ответ может быть не такой, какой ты хотеть.

– Я постараюсь не расстраиваться, Матильда. – Я улыбнулась. – Я готова.

Старая негритянка кивнула, сделала еще глоток воды и заговорила.

Матильда начала свой рассказ с того, как лет в десять она стала помогать своей матери Берте, работавшей в особняке Хитменов кухаркой и горничной. Там она впервые увидела Аделаиду Уокер, которая дружила с дочкой хозяев. Потом Матильда рассказала, как Аделаида спасла ее от изнасилования и как она сама помогала Аделаиде и ее жениху доставить домой пьяную Сару Бет. Матильда говорила, а я не спеша ходила по комнате, поливала цветы в горшках, удаляла засохшие листья и рыхлила грунт. Мои пальцы действовали как будто сами собой, словно у них была своя собственная наследственная память, в плоть и кровь вошедшая любовь ко всему, что растет на земле. Эта механическая работа нисколько не отвлекала, а, напротив, – помогала мне лучше сосредоточиться на словах Матильды. В то же самое время даже самые мрачные страницы ее рассказа я воспринимала сравнительно легко, словно забота о чем-то живом, пусть даже это были обычные комнатные цветы, помогала мне совладать со страхом.

Я узнала, как Аделаида встретилась с Джоном, как они полюбили друг друга и поженились и как после нескольких неудачных беременностей у моей прабабки родилась Бутси, озарившая жизни родителей светом надежды.

В этом месте Матильда снова прервалась, чтобы глотнуть воды, и я испугалась, что она больше не будет ничего рассказывать.

– То есть то, что Джон Ричмонд занимался незаконной торговлей спиртным, никак не повлияло на их отношения? – спросила я не столько для того, чтобы получить ответ, сколько для того, чтобы подтолкнуть Матильду к дальнейшему повествованию.

– Не повлиять. – Матильда отрицательно покачала головой. – После того, как они пожениться, масса Джон хотеть уходить от массы Берлини, на которого он работать. Мис Делаида тоже хотеть, чтобы он уйти, но масса Берлини не отпустить масса Джон. Я точно не знать, в чем дело, но масса Джон продолжать работать на массу Берлини, а мис Делаида больше не возражать. Она смириться, потому что очень любить массу Джона.

– Ну а Уилли-то тут при чем? Как он оказался замешан во все это?

– Я знать от другие негры, что масса Уилли вступить в Клан. В Ку-клукс-клан, – уточнила Матильда. – И мис Делаида тоже знать, но никому не говорить – она не хотела огорчить свой дядя масса Джо, который очень много работать на ферма и спасать всех нас от наводнение. В тот день, когда убить массу Берлини, мой Роберт быть на плантация Эллис – работать на винокурня своего дяди. Его-то никто не видеть, потому что тогда его тоже убить, но сам он все видеть и говорить, что это быть люди в белых балахонах – люди из Клан. Один из них снять капюшон, чтобы обыскать карманы масса Берлини, и Роберт узнать массу Уилли. Еще он сказать, что масса Уилли взять у мертвый что-то маленькое, только он не видеть что. Но я догадаться, что это быть, потому что видеть, как недели за две до этого мис Делаида разговаривать с массой Берлини и дать ему что-то. Сразу после этого мис Бутси больше не носить маленькое кольцо, и я знать, что это быть именно оно. Вот почему я пойти искать в комнату массы Уилли… – Тут Матильда снова замолчала, чтобы перевести дух, но ее глаза продолжали двигаться из стороны в сторону, словно давние события прокручивались у нее в голове, точно старая кинолента. Я тоже не сразу задала следующий вопрос – не потому, что не знала, что спросить, а потому, что вопросов оказалось слишком много. Наконец я сказала:

– А почему Ку-клукс-клан расправился с мистером Берлини? Разве он был защитником негров?

– Клан убить массу Берлини, потому что масса Уилли узнать: мис Сара Бет беременна. Она давно заглядываться на массу Берлини, и он решить, что ребенок быть от его соперник.

Я с размаху опустилась на стул. Переварить то, что́ я только что услышала, оказалось непросто. Потом я мысленно сравнила даты, которые приводились в газетной заметке о смерти итальянца и в прямоугольничках моего фамильного древа, и спросила:

– Но ведь Сара Бет была матерью дяди Эммета… Значит, он – сын Анджело Берлини?

Матильда слегка пожала плечами:

– Сара Бет вести себя так, что никто не знать точно: ребенок быть от массы Берлини или от массы Уилли. Эта девчонка быть хитрый, как лиса, и уметь о себе позаботиться.

– Но как кольцо попало к Берлини? И как об этом узнал Уилли?

– Ты меня совсем не слушать, малышка… – сказала Матильда с мягким упреком. – Я же сказать: я сама видеть, как мис Делаида дать кольцо массе Берлини. И масса Уилли тоже видеть. А зачем она давать, я узнать только потом. Мис Делаида – она всегда нравиться массе Берлини, и он хотеть ей помочь, потому что когда масса Джон перестать работать с бутлегеры, у него быть сильные неприятности с мафия. Так сказать мой Роберт. Масса Берлини доверять Роберт. Однажды он сказать, что даст ему кольцо, чтобы показать мис Делаида. Это кольцо быть сигнал, что мис Делаида должна слушать, что Роберт ей говорить. Масса Берлини хотеть мис Делаида и мис Бутси ехать другое место, пока здесь не перестать быть опасно. Он обещать все приготовить и послать человека с кольцо, но не успеть… – Матильда покачала головой. – Мис Делаида дать ему кольцо, только чтобы спасти семья. Иначе бы она с ним ни за что не расстаться. Масса Джон сам сделать это кольцо для нее и для девочки. Для мис Бутси, то есть…

Я снова встала со стула, чтобы подлить Матильде воды. Себе я тоже налила полный стакан, но едва не выплеснула все на себя – так сильно у меня тряслись руки.

– Значит, ты нашла кольцо – вторую половинку кольца – в комнате Уилли. Но почему ты ничего не сказала Аделаиде?

Прежде чем ответить, Матильда опустила голову, словно разглядывая свои сухие темные руки со светлыми розовыми ногтями.

– Потому что тогда мис Делаида спрашивать масса Уилли, где он взять кольцо, – сказала она после довольно продолжительного молчания. – Только она не уметь лгать, никогда не уметь, поэтому даже если бы она сказать, что сама найти кольцо у него в комнате, масса Уилли ей все равно не поверить. И тогда я тоже плавать в пруду, как масса Берлини, или еще хуже.

– Значит, ты оставила кольцо у себя и никому ничего не сказала?

Глаза с серовато-сизыми бельмами повернулись в мою сторону, и мне сделалось не по себе.

– Я этого не говорить.

– Значит, кому-то ты сказала? Кому?

Матильда глубоко вздохнула, и я увидела в вырезе ее ночной рубашки крупную жемчужину на шелковой нитке. Я хорошо помнила, как эта жемчужина раскачивалась перед моим носом каждый раз, когда Матильда склонялась над моей детской кроваткой, помогая забыть о ночных страхах и даже о зубной боли. Даже когда я уже жила в Калифорнии, эта жемчужина снилась мне достаточно часто.

– Ты сама рассказывать эта история или ты терпеть и слушать, как я вспоминать?

Я сложила ладони перед собой и крепко сжала, чувствуя, как впивается в мякоть руки кольцо.

– Извини, Матильда. Продолжай, пожалуйста.

– Только если ты перестать так крепко сжимать руки. Так не делать, иначе кровь не течь к твоему сердечку.

Я пораженно уставилась на нее.

– Как ты узнала?!

– Тут и узнавать нечего. И мис Бутси, и мис Кэрол-Линн делать так, когда волноваться. Ты тоже делать, когда быть маленькая. – Она слегка усмехнулась. – Чтобы видеть кое-какие вещи, не обязательно быть зрячей.

Я надела кольцо на кончик мизинца и прижала ладони к коленям.

– О’кей, я слушаю.

Матильда долго рассказывала про дожди, про затопленные поля и погубленный сад – а также про то, как Аделаида, увидев размокшие грядки и поломанные деревца, решила, что, когда дожди закончатся, она посадит новый сад, который будет еще красивее и пышнее. Упомянула она и о последнем визите Сары Бет. Матильда тогда оставалась в комнате и слышала весь разговор от первого до последнего слова.

– Значит, тогда ты и узнала о том, что Сара Бет в положении и что Аделаида и Джон собирались бежать в Миссури?

Матильда кивнула.

– Я узнать, и Сара Бет тоже узнать и ужасно рассердиться. Я еще никогда не видеть ее такой злой и испугаться – мис Сара Бет непременно сделать так, что мис Делаида пожалеть. Она быть очень плохой человек. Мис Делаида даже не знать, какой плохой!

– Ты хочешь сказать… – Я осеклась, когда Матильда снова «взглянула» на меня своими незрячими и в то же время всевидящими глазами. Некоторое время мы обе молчали, потом Матильда отпила еще воды. Я даже подумала, что она нарочно меня мучает, и только потом заметила, что ее руки трясутся едва ли не сильнее, чем мои.

– Я могла только ждать и смотреть, вдруг я чем-то помочь.

Рука Матильды поднялась к вороту ночной рубашки и сжала жемчужину, горевшую на фоне темной кожи, точно утренняя звезда. Мне очень хотелось спросить, откуда она взялась, но я молчала, боясь, что Матильда вообще не будет ничего рассказывать.

– Я жалеть, что Роберт подарить мне жемчужину. Если бы он этого не сделать, все, быть может, быть по-другому. Хотя… Ничто на свете не происходить просто так, без причина.

– А почему ты жалеешь?

– Потому что люди меня замечать. Бедная негритянская девочка неоткуда взять такой красивый жемчуг. А еще потому, что Саре Бет пришлось солгать массе Уилли из-за меня. Она сказать, что сама подарить мне жемчужину, хотя и она, и я знать: Роберт подобрать ее в ту ночь, когда Сара Бет быть пьяная и мы везти ее домой.

О матери дяди Эммета я не знала почти ничего, но мне почему-то казалось – Сара Бет Хитмен была не из тех, кто станет из лучших побуждений выгораживать черную служанку. Или лгать ради нее.

– Но почему Сара Бет так поступила?!

Матильда снова «посмотрела» на меня. Выглядело это довольно грозно, и я поспешно откинулась на спинку стула и, положив на колени руки, которые уже готова была снова сжать перед собой, попыталась расслабиться.

– Потому что мы знать друг о друге секрет… – Тут Матильда раскашлялась и была вынуждена выпить еще воды. – В день, когда начаться наводнение, масса Пикок звонить и сказать: масса Джон хочет, чтобы мис Делаида срочно прийти к нему. Мис Делаида подумать – это для того, чтобы они могли ехать Миссури, поэтому она взять малышку с собой.

Я видела, что Матильда устала и что на этот раз она не притворяется. Сыграло свою роль и волнение – каждое слово давалось ей с огромным трудом.

– Если хочешь, можем прерваться, – предложила я. – Давай я приеду завтра, и мы продолжим… – Я затаила дыхание в ожидании ответа: мне было жаль старую женщину, и в то же время очень хотелось узнать, что было дальше.

Матильда медленно покачала головой.

– В мой возраст ничего нельзя откладывать даже до завтра, – сказала она. – К тому же я слишком долго ждать, чтобы облегчить душу. Я рассказать все и умереть спокойно.

– Ну хорошо, – сказала я, откидываясь на спинку стула. – Тогда… тогда хотя бы не торопись, давай себе отдохнуть. – Мои руки снова непроизвольно сжались в кулаки, и я поспешила выпрямить ладони.

– Я видеть, как мис Делаида уехать с мис Бутси, и молиться, чтобы и они, и масса Джон благополучно добраться до север, как они хотеть. Но…

На этот раз Матильда молчала так долго, что я не удержалась и сказала:

– Но они не добрались. Аделаида погибла, и кто-то закопал ее тело на заднем дворе ее же собственного дома, а ее ребенок оказался у Сары Бет. – Я сняла с руки часы и некоторое время разглядывала гравировку «Я буду любить тебя вечно» на задней крышке. – И не только ребенок, но и ее часы, – добавила я. – Вероятно, впоследствии Сара Бет отдала их дяде Эммету и сказала, чтобы тот непременно передал их Кэрол-Линн, когда та вырастет, но я не думаю, чтобы она что-то ему объяснила. Часы не ходили, и дядя Эммет положил их в коробку с запасными частями. – Я снова надела часы и погладила синюю эмаль браслета. – А не работали часы потому, что Сара Бет вложила внутрь записку со словами «Прости меня!». За что она просила прощения и у кого?

Матильда продолжала молчать, и я снова вскочила, не в силах справиться с волнением. Я не знала, почему мне так важно узнать все. Быть может, я действительно делала это ради Аделаиды, ради ее памяти, а может (и это скорее всего!), мне хотелось добраться до корней своей семейной истории в надежде найти в ней хоть какое-то оправдание своему прошлому, своей неудачной жизни.

Матильда вздохнула.

– Я не знать, что случиться в магазин массы Пикока. Он тоже умереть в тот день – через десять дней его тело найти в Индейской протоке, а мертвые не рассказывать. Но мой Роберт оставаться на плантации Эллиса со свой перегонный аппарат. Клан выгнать их оттуда – и Роберта, и других самогонщиков, – но они не уходить далеко. Они не хотеть, чтобы Клан победить. Когда Клан уйти, Роберт и другие вернуться и работать, как раньше. В день наводнения он приехать на плантацию со свой фургон, чтобы спасти кувшины с виски, и вдруг услышать, как плакать ребенок, и увидеть мис Делаида за рулем ее машина. На заднем сиденье сидеть мужчина, который Роберт не знать. Он держать в руках мис Бутси. Мис Делаида плакать и просить мужчина делать с ней что хочет, но оставить в живых ребенок. Потом Роберт видеть, как мужчина взмахнуть рука, и мис Делаида вскрикнуть, как раненая птичка, и упасть головой на руль. Ее платье спереди быть все в крови, и Роберт очень испугаться. Он хотеть бежать, но тут подъехать еще автомобиль, в котором тоже быть незнакомые мужчины. Роберт сказать – они, наверное, быть из большой город, где дороги из камень, потому что остановить автомобиль в самой грязи. Они не знать, какая глубокая грязь бывать у нас в Индиэн Маунд! Первый мужчина пересесть к ним, но машина застрять и не ехать. Тогда они вытащить мис Делаида и ребенок и бросить на обочина, а сами уехать в ее машина.

Тогда Роберт подойти к мис Делаида и видеть, что она совсем мертвая. А мис Бутси – она плакать и плакать, словно знать, что ее мамы больше нет в живых… – Голос Матильды задрожал, и она замолчала, пытаясь успокоиться. Я знала, о чем она думает: как и Матильда, сейчас я тоже видела перед собой мокрую траву, мертвую молодую женщину и безутешного ребенка.

– Что же было дальше? – спросила я наконец.

– Дальше?.. Дальше Роберт увидеть в грязи голубые часы мис Делаиды, которыми она очень дорожить. Он подобрать их, потом перенести мис Делаиду в свой фургон, сесть на козлы вместе с ребенок и поехать к Хитменам, потому что до них быть ближе всего, к тому же их дом стоять на холме и не утонуть. Мис Сара Бет быть дома одна – она все время пить и без остановки курить. Когда Роберт сказать ей, что мис Делаида умерла, она не поверить, пока не увидеть тело. Тогда она велеть перенести мис Делаиду в дом, и Роберт все сделать. Мис Сара Бет обмыть и переодеть мис Делаиду, как на похороны, а потом накрыть простыня. Она так плакать, что едва могла дышать, но она все равно позаботиться о мис Делаиде и девочке…

Я заметила, что, несмотря на усталость, Матильда заговорила живее, словно хотела поскорее освободиться от груза, который тяготил ее столько лет.

– Вода прибывать, кое-где быть почти десять футов, поэтому Роберт остаться в дом Хитменов. Ночь быть очень холодной, поэтому мис Делаиду они оставить на задней веранде. Утром Роберт сделать из стульев плот, поплыть и пригнать настоящую лодку. Они положить в нее мис Делаиду и вместе плыть к ней домой, чтобы похоронить в родной земле, пока никто не вернуться. Тот пригорок, на котором расти кипарис – вода его не заливать, да и Сара Бет сказать: мол, это место мис Делаиды, и здесь она хотеть лежать.

Слезы уже некоторое время текли по моему лицу, но сейчас я невольно всхлипнула в голос, припомнив, как мне снилось, будто меня хоронят заживо. Когда хоронили Аделаиду, она была уже мертва, но я не могла не думать о ее загубленной жизни и о ее крошечной дочери, которая осталась без матери.

Поднявшись, я отошла к окну и выглянула наружу. Ничего особенного я не высматривала, просто мне было слишком тяжело смотреть на Матильду. Не имело никакого значения, что она не видела своими глазами, как гангстеры расправились с Аделаидой, и не присутствовала при ее тайных похоронах; несмотря ни на что, старая негритянка была настоящей, живой свидетельницей тех трагических событий, и от ее рассказа у меня мороз пробегал по спине. Порой мне даже казалось – все это произошло недавно, произошло со мной…

– Но почему Роберт и Сара похоронили Аделаиду тайком? И почему они не обратились в полицию? – спросила я после довольно долгой паузы.

И снова Матильда долго молчала. Наконец она сказала:

– Потому что мис Делаиду убить из-за Сары Бет. – Она с упреком покачала головой. – Нет, она не хотеть сделать кому-то вред. Мис Сара Бет только хотеть, чтобы мис Делаида беспокоиться, когда люди из мафия немного проучить массу Джона. Роберт сам слышать, как мис Сара говорить невеста массы Берлини – мол, масса Джон тоже виноват, что ее жених утонуть в пруд, поэтому он теперь бежать на север. И еще она обещать невесте массы Берлини, что поможет преподать урок массе Джону…

Матильда так и сказала – «преподать урок», и я ни на секунду не усомнилась, что ее Роберт действительно слышал разговор двух женщин – уж больно книжным показалось мне это выражение.

– Сара Бет думать, что она умная, но оказаться – не очень. Она не подумать, что связаться с людьми, которые никогда не делать предупреждений – сразу убивать. А эти люди знать: чтобы сделать больно мужчине, нужно расправиться с его семья. Убить тех, кого он любить больше всех. Роберт говорить – наверное, эти люди заставить массу Пикока позвонить мис Делаиде, а потом убить и его.

Я поднесла ладонь к губам, не в силах найти слова, чтобы выразить владевший мною ужас.

– Я… я не понимаю, – пролепетала я. – Неужели Сара Бет поступила так только из-за того, что Аделаида не согласилась ради нее солгать? Неужели ей так хотелось замуж за Уилли?.. – Я покачала головой. – И почему твой Роберт никому не рассказал, что́ сделала эта… эта женщина? Ведь она заслужила самое суровое наказание, и… – Я украдкой вытерла слезы, хотя Матильда наверняка поняла по голосу, что я плачу. – Почему?!..

– Он не говорить из-за меня, – очень тихо ответила Матильда. – Из-за того, что я и Сара быть родственники. Близкие родственники.

Я медленно повернулась к ней. «Потому что мы знать друг о друге секрет», – сказала Матильда некоторое время назад, но я пропустила эту фразу мимо ушей. Вот, значит, в чем дело! Но… как подобное может быть?!

– Как это – родственники? – переспросила я. – Ведь ты – черная, а Сара Бет, конечно же, была белой…

– Ее настоящий папа и мой быть братья. Быть еще один брат Леон, он быть главный на винокурне, которая быть на старая плантация. Настоящая мама Сара Бет быть наполовину белая, она умереть, когда рожать. Сама Сара Бет родиться очень красивый ребенок, и совсем белый, – белый, как хло́пок, потому что ее папа Джералд быть светлокожий негр. Но какой он ни быть светлокожий, ему ни к чему белый ребенок, у которого нет мамы, поэтому он подбросить Сару Бет к Хитмены. Они к тому времени похоронить уже пять младенец, поэтому Джералд быть уверен – они возьмут девочку к себе.

– И Сара Бет знала, что она – мулатка?

Матильда покачала головой.

– Сначала она не знать. Масса и мис Хитмен тоже не знать, хотя я думаю – они все равно стыдиться, что найти ее на порог дома. Они даже не записать Сару Бет в семейная Библия, потому что она не настоящая Хитмен, а мис Саре Бет это быть очень обидно. А потом друг массы Уилли Чаз поссориться с Леоном из-за цена на его виски и случайно узнать, кто такая Сара Бет быть на самом деле. Секрет выплыть наружу. Потом Чаз сказать Саре Бет, потому что надеяться получить немножко того, что она давать массе Уилли, но мис Сара ответить – говори что хочешь, все равно тебе никто не поверить. Она сказать правильно, но она узнать. После этого Сара Бет найти Леон, и он сказать ей правду. Именно тогда я тоже узнать, что я и мис Сара Бет быть двоюродные сестры. – Матильда тихонько хихикнула. – Она быть белый, как хлопок, а я – черный, как изюм, но мы все равно сестры!

Я прижалась пылающим лбом к прохладному стеклу окна.

– Так вот почему она так хотела выйти за Уилли! Если бы она родила темнокожего ребенка, у нее, по крайней мере, был бы муж, была бы какая-то защита… – Я покачала головой. – Но бедняжка Аделаида ничего этого не знала! Иначе, я уверена, она поступила бы совершенно иначе.

Отвернувшись от окна, я шагнула в комнату. Я была выжата как лимон: ноги подгибались, перед глазами все плыло, но приближаться к Матильде мне по-прежнему не хотелось, поэтому я села не на стул, а на краешек ее кровати.

– И ты… – спросила я. – Ты все это знала? Знала и молчала?

– Кое о чем я догадаться, а о чем не догадаться – Роберт сказать мне на смертном одре. До этого я думать, как все, что мис Делаида утонуть во время наводнение. Когда Роберт умирать, мис Сара Бет тоже уже умереть, и я сказать себе: незачем тревожить мертвецы, пусть люди и дальше думать, как привыкли. Правда, я несколько раз видеть призрак мис Делаиды рядом с кипарисом, но я посадить там бутылочное дерево, и она успокоиться… – Матильда повернула голову к окну. – Я так скажу, мис Вивьен: мы все поступать, как нам казаться лучше. Тогда я подумать: мис Делаиду я все равно не вернуть, так что пусть все оставаться как есть. Только в жизни не всегда бывать так, как мы хотеть, и мы платить за наши ошибки. А единственный способ за них заплатить – научиться… научиться, чтобы не делать новые.

Мои пальцы снова сжались в кулаки, и на этот раз у меня не хватало сил их разжать.

– Значит, это из-за тебя три поколения женщин, носивших фамилию Уокер, выросли в уверенности, что единственный способ обрести себя – это уехать отсюда куда-нибудь подальше? Уехать, бросив родных и друзей… и собственных детей? – Я почувствовала, как глубоко внутри меня разгорается огонек гнева. Не самая позитивная эмоция, но все же лучше, чем пустота. – Ну ладно, скажи лучше, что было дальше?..

– Я и мис Луиза вырастить мис Бутси. Сара Бет нам тоже помогать. Она и масса Уилли пожениться – наверное, они чувствовать себя виноватые за то, что случиться с мис Делаида, и думать, что так будет правильно. Через полгода после свадьба родиться Эммет. Масса Уилли постоянно быть пьяный и скоро умереть – он поскользнуться на мраморный пол в дом Хитменов и удариться головой. После этого мис Сара Бет стала часто ходить своя церковь и жертвовать деньги, а когда начаться Депересия, она кормить бедных в своем доме, но потом ее папа разориться. Он все потерять и покончить с собой, а мис Сара Бет пойти жить к папе и маме массы Уилли. Она заботиться о мис Бутси как о родной даже после того, как мис Луиза и масса Джо совсем состариться. – Старуха вздохнула. – Когда человек виноват, он сильно меняться.

– А Джон? Что стало с ним?

Лицо Матильды смягчилось.

– Масса Джон быть настоящий джентльмен. Он управлять свой собственный часовой магазин и обращаться с Эмметом как с родной сын. Это он учить его чинить часы и ходики и угадывать погода по облака. Мис Бутси он, конечно, тоже очень любить, но воспитывать девочку лучше нам, женщинам, и масса Джон это хорошо понимать. А еще я думать – она быть слишком похожа на мис Делаиду, и ему быть больно на нее смотреть. Он умереть лет через двадцать – однажды его автомобиль врезаться в дерево, и масса Джон умереть. На дороге не быть других машин, а виски никогда не пить, поэтому никто не знать, что с ним случиться. Наверное, он устать столько время жить без мис Делаиды, и я благодарить Бога, что он так и не узнать правды.

– А мафия? Мафия его не тронула?

– Наверное, они решить, что он достаточно наказан, к тому же вскоре сухой закон отменить, и масса Джон стать им не нужен.

Я сжала в руке кольцо. Крошечные буковки согревали мою кожу, как материнское прикосновение. Я ужасно устала и никак не могла решить, что лучше: уйти или спросить Матильду о чем-нибудь еще. Старая негритянка была права – в ее возрасте каждый день мог оказаться последним.

– Вороны все еще прилетать к упавший кипарис?

Я удивленно вскинула глаза. Интересно, откуда Матильда знает?..

– Да. Даже после того, как дерево упало, они по-прежнему прилетают к нему.

– Ты знать про ворон?

– Ты имеешь в виду колыбельную, которую ты мне когда-то пела? Конечно, помню! Такие вещи не забываются.

Но Матильда покачала головой.

– Нет, я иметь в виду про настоящих ворон. Ты знать, что они выбирать себе пару раз и на всю жизнь? А потом поколение за поколением вороны из одна семья, из один род, возвращаться в одно гнездо и даже по очереди кормить своих птенцов. Иногда бывать, что кто-то из молодых ворон долго не прилетать в родные места, но потом они все равно возвращаться. И тогда вся семья радоваться и принимать их так, словно они никуда не улетать.

– Я этого не знала, – призналась я, вспоминая ворон, обсевших поверженное дерево, словно тушу павшего животного. Тогда эта картина показалась мне довольно мрачной, но, быть может, во всем виновата была колыбельная, которую я помнила с детства.

– Теперь ты должна посадить для воро́ны другой кипарис, чтобы у них быть дом.

– А знаешь, – задумчиво произнесла я, – Кло сказала мне то же самое. Только она имела в виду не воро́н, а меня – ей хотелось, чтобы у меня было где сидеть с моими внуками.

– Так-так… – Матильда несколько раз кивнула с таким видом, словно я только что открыла ей тайну происхождения вселенной. – Значит, ты перестать гоняться за призраки?

– Не знаю, – ответила я честно. – Мне казалось, что, когда я узнаю правду, это сделает меня свободней и сильнее. Но, похоже, на протяжении трех поколений наша семья строила свою жизнь на лжи…

Матильда протянула ко мне руки, и я снова села на стул рядом и взяла ее тонкие, как веточки, пальцы в свои.

– Нет, Вив… У вас, женщин из семья Уокер, быть в душе много любви. Больше, чем я когда-либо видеть в другие люди, а за свои сто лет я повидать немало людей. Матери нужно очень много любовь, чтобы отпустить свое дитя. И большинству для этого просто не хватать мужество. – Она с неожиданной силой стиснула мою руку – так, что кольцо впилось в ладонь. – От этого не уйдешь. Это у тебя в кровь. И в судьба.

Я глубоко вздохнула. Кивнула, хотя Матильда и не могла меня видеть.

– Спасибо тебе, – сказала я от души. – Спасибо, что сказала правду. Мне было нелегко ее слушать, а тебе – говорить, но я все равно рада, что узнала о моей прабабке самое важное. Благодаря тебе я узнала, как она умерла, но, главное, теперь я знаю, как она жила. Думаю, в ближайшее время мы сможем перенести ее останки на наше семейное кладбище – теперь я сделаю это со спокойной душой. – Я перевела дух. – А теперь я, пожалуй, пойду, да и ты, наверное, устала.

– Приходи навестить меня, Вив.

Я наклонилась и поцеловала ее в лоб.

– Обязательно.

– И не забыть принести мне вкусной еды!

– Не забуду. – Я взяла со столика сумочку и ключи от машины и вышла из комнаты.

Домой я ехала не спеша – мне нужно было о многом подумать. Первую остановку я сделала на старой плантации Эллиса, но там не осталось даже развалин: все заросло бурьяном и молодыми соснами, а пруд превратился в болото. Затем я свернула к бывшей усадьбе Хитменов, которая за время моего отсутствия была перестроена и переоборудована под частную гостиницу. А конечным пунктом моего путешествия в прошлое был старый желтый дом, который так любила Аделаида и где она родила свою дочь.

В прихожей – прежде чем подняться к себе – я ненадолго задержалась возле водяного следа на штукатурке. Несколько мгновений я просто смотрела на него, пытаясь представить, на какой высоте стояла здесь вода восемьдесят шесть лет назад, потом коснулась пожелтевшей штукатурки пальцами, словно пытаясь вызвать духов прошлого. Но никакие ду́хи не появились, и я отправилась к себе в спальню. Оттуда я еще раз позвонила Кло (и снова безрезультатно), потом легла на кровать и долго смотрела, как трепещут крыльями бабочки на обоях. В конце концов я крепко заснула, и мне приснилось, будто я лежу на траве под кипарисом, а на ветках сидит столько ворон, что из-за них не видно небес.