Глава 44

Аделаида Уокер Боден. Индиэн Маунд, Миссисипи. 19 апреля, 1927

Дожди продолжались, и в насыщенном влагой воздухе витало напряжение и предчувствие близкой катастрофы. Все мужское население города, белое и черное, не покладая рук трудилось, наполняя мешки землей, песком, гравием. Джон, Уилли и дядя Джо, естественно, работали вместе со всеми, и мы не видели их, бывало, по несколько дней кряду. Время от времени бригады добровольцев отправлялись вверх или вниз по реке – в зависимости от того, где требовалась помощь, и снова копали, носили мешки и укладывали их на дамбы. Часто они и ночевали прямо на рабочих местах – в промокших насквозь палатках, чтобы, проснувшись утром, уйти по реке еще дальше. Известия от наших мужчин приходили нерегулярно, и я молилась, чтобы Господь сберег их от опасности.

Пока мужчины отсутствовали, нас частенько навещала миссис Хитмен. Каждый раз она старательно делала вид, будто приехала проведать меня, хотя на самом деле ей просто хотелось подержать на руках Бутси. В очередной свой приезд миссис Хитмен упомянула, что заглянула по дороге в ювелирную лавку, чтобы немного увеличить размер своего обручального кольца. По ее словам, мистер Пикок был очень озабочен тем, чтобы успеть вывезти свой товар в безопасное место, поскольку большинство бизнесменов, обосновавшихся в деловом центре Индиэн Маунд, давно перенесли свои предприятия, склады и конторы на верхние этажи домов. Сама миссис Хитмен с отцом Сары тоже собирались в ближайшее время уехать в Виксберг, чтобы переждать катастрофу в безопасности.

Что касалось меня, то я могла бы сняться с места по первому сигналу еще с тех пор, когда Анджело Берлини приехал предупредить меня о грозящей Джону опасности. Слухи о наводнении облегчили мне подготовку к побегу – теперь мои сборы больше не выглядели подозрительными. Но Анджело больше не было, и я с каждым днем все сильнее боялась, что перебраться в Миссури нам с Джоном могут помешать. Напрасно я уговаривала себя, что дождь и угроза наводнения могут отвлечь тех, кто желает нам зла, от их намерений, а если катастрофа все-таки разразится, им вообще будет не до нас. Увы, логика помогала плохо, тем более что полиция, расследовавшая гибель Анджело, так никого и не арестовала. Я продолжала бояться.

Иногда я спрашивала себя, сумели ли родственники или официальные лица доставить тело Анджело обратно в Новый Орлеан – слишком много окрестных дорог было затоплено, слишком много мостов разрушено. Мне не хотелось думать, что сейчас он лежит в деревянном ящике где-нибудь на леднике в ожидании отправки, однако я понимала, что сейчас властям, скорее всего, просто не до него. Гадала я и о том, что могло случиться с кольцом Бутси, но каждый раз, когда эта мысль приходила мне в голову, я поспешно одергивала себя. Анджело был мертв, и по сравнению с этим все золотые кольца были, конечно, пустяком.

Как-то вечером я сидела в гостиной и пыталась штопать носки Джона. Тетя Луиза ушла в церковь – молиться о том, чтобы дожди поскорее закончились. Урчание автомобильного мотора заставило меня отложить штопку и поднять голову. Я уже хотела подойти к окну и посмотреть, кто там приехал, когда в дверь отчаянно забарабанили.

Матильда первой оказалась в прихожей. Когда она открыла дверь, я увидела на пороге Сару Бет. Она была без плаща и без шляпки, платье на плечах потемнело от влаги, а по волосам стекали дождевые струйки. Я даже удивилась, как она умудрилась так сильно промокнуть, всего лишь добежав от машины до крыльца, но, возможно, Саре пришлось выходить под дождь по дороге, например, чтобы поменять лопнувшее колесо или проверить свечи. Я не знала точно, умеет ли моя подруга производить все эти операции (я – умела), но никакого другого объяснения мне в тот момент в голову не пришло.

Увидев меня, Сара Бет бросилась вперед, и я выронила носки, которые все еще держала в руках. Не обращая внимания на промокшее платье, она коротко обняла меня, а потом сразу прошла в гостиную и рухнула в кресло. Ее трясло, зубы громко стучали, но от холода или от волнения, я сказать не могла.

– Откуда ты взялась? Что-нибудь случилось?! С Джоном все в порядке?

Матильда принесла шерстяное одеяло, и мы вместе помогли Саре закутаться в него, а потом подняли с кресла и отвели к камину, где стояло небольшое канапе. Усадив на него Сару, я принесла стул и села рядом. Здесь было намного теплее – в камине жарко пылали наши последние сухие дрова, и щеки Сары почти сразу начали розоветь.

– Я принести пить что-нибудь горячее, – предложила Матильда. – Что вы хотеть, мис Сара?

– Спасибо, Матильда. Кофе, пожалуйста.

Матильда ушла, а я взяла руки Сары в свои. Они показались мне ледяными, и я стала осторожно растирать ее изящные, длинные пальцы. Несмотря на размокшую прическу и потекшую косметику, Сара Бет по-прежнему была красива. Мне она всегда напоминала сирен, о которых я читала в своих детских книжках: изящных, сказочных существ с большими темными глазами.

Губы Сары все еще тряслись, поэтому когда она наконец заговорила, ей пришлось приложить немало усилий, чтобы ее речь звучала более или менее внятно.

– Г-где У-уилли?

– Они с Джоном и дядей Джо отправились с добровольцами насыпать землю в мешки и чинить дамбы. Их нет… уже три дня.

Голова Сары упала на грудь, плечи поникли. Сейчас она была похожа уже не на сирену, а на утонувшего птенца, которого я видела во дворе. Бедняжка выпал из гнезда и угодил в лужу.

– Анджело…

– Он погиб. Я знаю. Джон читал об этом в газете.

Сара Бет с трудом приподняла голову, и я увидела, что вместо изумрудных серег она надела какие-то другие. Должно быть, подумала я, Сара решила лишний раз не злить моего кузена. Правда, подобная предусмотрительность была совершенно не в характере моей подруги, но кто знает, какими соображениями она руководствовалась в этот раз?

– Ты и Анджело… вы… – Я чуть не сказала «были любовниками», однако мне почему-то не хотелось, чтобы Сара Бет подтвердила то, что я подозревала уже давно. Для меня подруга по-прежнему оставалась веселой беззаботной девчонкой, с которой я играла в детстве, и я невольно закрывала глаза на то, какой она стала. С другой стороны, я же сама видела на ней эти серьги!..

– Он… его больше нет. – Ее губы снова запрыгали, и я поняла, что дело не только в холоде.

– Ты его любила? – все же спросила я, не в силах смотреть подруге в глаза. Перед моим мысленным взором возникло изуродованное, распухшее тело, плавающее в заброшенном пруду, и я содрогнулась. Потом мне вспомнилось, как в детстве мы с Сарой делились друг с дружкой своими тайнами и секретами, и мне захотелось спросить, знает ли она, как он погиб, догадывается ли, что его смерть может быть связана с незаконным бизнесом, которым он занимался. Я едва не брякнула, что мы с Джоном считали виновными в смерти Анджело его деловых партнеров и даже собирались бежать в Миссури, но вовремя спохватилась. Мы с Сарой давно вышли из возраста, когда чужие секреты были святы.

Сара долго не отвечала. Когда я все же решилась заглянуть ей в глаза, то увидела, что они стали холодными, оценивающими, как это часто бывало в последнее время.

– Когда… Уилли вернется? – спросила она.

Я покачала головой.

– Я не знаю. Наверное, пока не прекратятся дожди и не минует угроза наводнения, всем мужчинам придется оставаться рядом с дамбами… Кстати, почему ты не перебралась куда-нибудь в безопасное место? Вернуться в Новый Орлеан ты теперь вряд ли сможешь – почти все дороги затоплены, и…

Сара запрокинула голову назад и расхохоталась хрипло.

– Я знаю… Знаю!.. В Новом Орлеане теперь тоже опасно! И везде!..

Я снова принялась растирать ее руки, стараясь справиться с сотрясавшей ее тело дрожью.

– Твои родители уехали в Виксберг, – сказала я. Насколько мне было известно, усадьба Хитменов была выстроена на самом высоком холме в графстве, однако родители Сары все равно считали небезопасным оставаться дома.

Сара Бет кивнула.

– Тебе нельзя быть дома одной, – сказала я. – Если хочешь, перебирайся к нам, пока… пока не минует опасность. А в случае каких-то непредвиденных обстоятельств ты сможешь эвакуироваться вместе с нами.

Сара посмотрела на меня пустыми глазами и ничего не ответила. Некоторое время мы молчали, потом Матильда принесла на подносе кофейник и чашки. Когда она налила нам кофе, я буквально силой всунула чашку в пальцы подруги, но Сара почти сразу поставила ее обратно на кофейный столик, пролив несколько капель на столешницу. Ее трясущиеся пальцы скользнули куда-то под подол платья и извлекли из-за подвязки чулок маленькую серебряную фляжку. Свинтив пробку, Сара вылила содержимое фляжки в кофе, потом взяла чашку обеими руками и поднесла к губам. Кофе был очень горячим, но она проглотила его буквально залпом.

Спиртное согрело ее сразу, и к Саре Бет почти вернулась ее былая живость. Во всяком случае, она довольно проворно поднялась с канапе и, придерживая одеяло на плечах, встала вплотную к камину, спиной ко мне. Пристально глядя на оранжевые языки пламени, она произнесла чуть дрожащим голосом:

– Мне нужна твоя помощь, Ади.

– Конечно, Сара, конечно! Я уже сказала, что ты можешь переехать к нам. Я приготовлю для тебя лучшую гостевую комнату, и…

– У меня будет ребенок.

Это было так неожиданно, что я моментально забыла все, что́ собиралась сказать. Несколько секунд я пыталась переварить услышанное, потом открыла рот… и задала, наверное, самый идиотский вопрос, какой только можно было задать в подобной ситуации:

– Ты беременна?

Сара Бет повернулась ко мне, и на ее губах появилась слабая улыбка.

– Не слышу поздравлений, – сказала она. Мою глупость подруга пропустила мимо ушей.

Поднявшись со стула, я шагнула к ней и произнесла, стараясь, чтобы мой голос не выдавал испытанного мною потрясения:

– Ну конечно, дорогая, я очень за тебя рада! Ребенок – это всегда прекрасно!

– Не всегда. – Сара Бет негромко скрипнула зубами. – Если на пальце нет кольца, то…

– Это чепуха! – воскликнула я. – Не волнуйся, Уилли от тебя просто без ума. Я уверена – он женится на тебе в два счета, ты и глазом не успеешь моргнуть.

– Я так не думаю. – Сара Бет снова повернулась к огню. – Особенно если он узнает, что я в положении.

– Что ты, совсем наоборот! Теперь Уилли тем более должен поспешить, чтобы… – Я осеклась, наконец-то сообразив, что к чему. Так вот почему Сара так странно себя ведет!..

– Разве… разве ребенок не от него?

Сара Бет отрицательно качнула головой. Одеяло соскользнуло с ее плеч на пол, но она этого даже не заметила. Я взяла ее за руку и снова усадила на канапе. Пальцы Сары в моей руке слегка подрагивали, но теперь я точно знала, что холод здесь ни при чем.

– Кто же? Анджело?.. – Это имя я произнесла шепотом, словно мертвый мог меня услышать.

– Да. – Она сильно, до боли, сжала мою руку. – Он сказал, что женится на мне, что его помолвка с Кармен была лишь политическим шагом, что он пошел на это только для того, чтобы его босс был доволен… Ну, Ади, теперь ты понимаешь, в чем ты должна мне помочь?.. Если Уилли не женится на мне, я погибла!..

– Но что я могу сделать? Ведь Уилли наверняка знает, что это не его ребенок.

Сара Бет отвела взгляд.

– Знает, но не наверняка.

Откинувшись на спинку кресла, я в очередной раз попыталась скрыть потрясение и шок, но не преуспела. Все, что я чувствовала в этот момент, отразилось на моем лице раньше, чем я сумела взять себя в руки. Я давно знала, что Сару Бет влекло к мужчинам едва ли не сильнее, чем их – к ней. Я даже допускала, что у нее может быть любовник или даже любовники, но только не эти двое – не Уилли и Анджело. Во всяком случае, не одновременно.

– Я… Ох!.. Но, Сара… – Сначала я просто не знала, что сказать, но понемногу ступор проходил, и я попыталась взглянуть на ситуацию трезво. – Если Уилли… если он тоже может быть отцом, тогда… тогда ты должна ему так и сказать. Я не сомневаюсь, что он поступит как джентльмен.

– Я ему сказала… Буквально за день до того, как убили Анджело. – Сара Бет искоса посмотрела на меня, и мне вдруг показалось, что она пытается взглядом сказать мне что-то очень важное – что-то такое, что даже она не решалась облечь в слова.

– И… и что было дальше? – спросила я, чувствуя внутри противный холодок страха.

– Ничего. Уилли сказал, что не собирается на мне жениться. Именно поэтому мне понадобилась твоя помощь. Ты должна сказать своим дяде и тете, что я беременна, и намекнуть, от кого. Они – порядочные люди, и я уверена, что они заставят Уилли поступить как надо. Ну а если он будет настаивать, что не может быть отцом моего ребенка, тогда… тогда тебе придется сказать им, что Уилли врет.

– Но я… я никогда не лгала тете. К тому же это не пустяк. Речь идет об очень серьезных вещах. – Я вскинула на нее глаза. Должно быть, я была в самом настоящем смятении, поскольку все предупреждения Анджело, все мысли об осторожности покинули меня в тот же миг. – Джон и я собираемся на время уехать в Миссури, – выпалила я. – Ты можешь поехать с нами. Если ты родишь ребенка в другом штате, здесь никто ничего не узнает, во всяком случае – не сразу. А там… там будет видно. Быть может, к тому времени Уилли передумает. Да нет, я просто уверена: стоит ему только увидеть своего собственного сына или дочь, и он сразу предложит тебе выйти за него.

– А если не предложит? – сухо спросила Сара Бет.

– Ребенка может кто-нибудь усыновить – какая-нибудь бездетная пара, которая окружит его любовью и заботой. Тебя ведь тоже взяли из приюта, правда?..

– Нет! – выкрикнула Сара Бет, и я отпрянула. Я еще никогда не видела подругу в такой ярости. Словно загнанный в угол медведь, она готова была броситься даже на того, кто пытался выручить ее из беды. – Отец лишит меня наследства, если узнает, что я родила ребенка, не будучи замужем. Он… Нет, ты просто не представляешь, что тогда будет!

Прижав ладони к губам, Сара Бет принялась метаться перед камином из стороны в сторону. Ее каблуки вонзались во влажную шерсть ковра, словно кинжалы.

– Я хотела от него избавиться… сходить к какой-нибудь знахарке или в подпольный врачебный кабинет, но… В этом случае, скорее всего, погибнет не только ребенок, но и я сама.

Не в силах усидеть на месте, я снова встала и попыталась найти слова, чтобы достучаться до ее здравого смысла.

– Если бы я не видела другого выхода, – начала я, – я, быть может, и согласилась, что в этой ситуации лучшим вариантом было бы заставить Уилли жениться на тебе, но… Ложь не доводит до добра. Никогда. Мне очень жаль, Сара, – действительно жаль! – но я не могу солгать дяде и тете даже ради тебя. Я готова помочь тебе всем, что у меня есть, но лгать я не стану.

Лицо Сары Бет перекосилось от гнева и отчаяния, и я едва узнала свою старую подругу.

– Неужели ты не понимаешь! – воскликнула она. – Мне нужен муж! Мне нужен человек, который бы меня защитил и который не побоялся бы взять на себя ответственность, если ребенок родится с… – Она резко замолчала, как человек, который чуть было не проболтался.

– Если ребенок родится с чем? – попыталась закончить я ее мысль. – С темными волосами и глазами, как у Анджело?.. Но ведь и у тебя темные глаза и почти черные волосы. Люди решат, что младенец похож на тебя, только и всего.

– А я-то думала – ты моя подруга! – завопила Сара Бет, теряя терпение, а я вдруг поняла: дело вовсе не в том, что я отказалась ей помочь. Она злилась потому, что не смогла сделать по-своему. Похоже, Сара Бет так и не выросла, оставшись избалованной, капризной девчонкой, привыкшей к тому, что все ее желания мгновенно исполняются. Она думала и вела себя, как испорченное дитя, которое визжит и катается по полу, когда не может получить луну с неба.

– Я твоя подруга, – спокойно ответила я. – Настоящая подруга, и именно поэтому я помогу тебе выпутаться из этой ситуации, но лгать я не стану, и не проси… – Я взяла ее руки в свои и, глядя ей в глаза, сказала: – Пожалуйста, Сара Бет, поедем в Миссури вместе!.. Вот увидишь, все будет хорошо.

Сара вырвалась и, схватив со столика опустевшую фляжку, с размаху швырнула ее в камин, но фляжка угодила в шишечку на решетке и отскочила обратно в комнату.

– Ты еще пожалеешь, Аделаида! – Наклонившись, Сара подобрала фляжку. – Пожалеешь, что не помогла мне, когда я тебя просила. Уж об этом я позабочусь!

И она бросилась к двери. Не до конца просохшее платье липло к ногам и худым лопаткам, и мне стало жалко ее буквально до слез.

– Постой, не уходи! Позволь мне тебе помочь!

На пороге Сара Бет ненадолго остановилась.

– Слишком поздно…

Хлопнула дверь, и она исчезла.

Рядом со мной кто-то глубоко вздохнул. Обернувшись, я увидела в углу комнаты Матильду. Оказывается, она никуда не уходила, однако была столь неподвижна, что я ее просто не замечала. Судя по выражению лица Матильды, она слышала каждое слово, и в ее глазах я заметила что-то очень похожее на… страх. Интересно, задумалась я, что могло так ее испугать? Ведь как ни верти, а неприятности Сары никак ее не касались.

Потом мой взгляд упал на ворот ее платья. Он был застегнут до самого верха, однако я знала, куда смотреть, и вскоре действительно увидела под плотной тканью небольшую выпуклость. Это, несомненно, была та самая жемчужина, которую Сара Бет якобы ей подарила. На самом деле она только сказала, будто подарила Матильде бусину из своего ожерелья, – сказала Уилли, когда тот слишком уж разбушевался. На самом же деле…

Додумать свою мысль до конца я не успела. Наверху заплакала разбуженная хлопком двери Бутси, и Матильда слегка пошевелилась.

– Извините, мис Делаида, я идти к ребенок, – сказала она, пробираясь мимо меня к выходу.

– Постой… Подожди минутку, – сказала я, когда она была уже у самой двери.

– Да, мэм? – Матильда остановилась, но не обернулась.

– Скажи, где ты взяла эту жемчужину.

Ее рука непроизвольно метнулась к шее.

– Мис Сара Бет дать ее мне.

Я резко втянула в себя воздух. Я больше не сомневалась, что Матильда лгала – лгала, чтобы подтвердить историю, которую Сара Бет выдумала, чтобы выгородить Матильду.

Плач Бутси стал громче, но вместо того, чтобы прекратить расспросы и поспешить к дочери, я не двинулась с места. Матильда тоже не посмела выйти из комнаты без разрешения и только с беспокойством переминалась с ноги на ногу.

– Почему Сара Бет тебя защищает?

– Можно я пойти, мис Делаида? Ребенок… – Она сделала движение к лестнице, и я отпустила ее взмахом руки. Матильда почти бегом бросилась наверх, а я проводила ее взглядом. Мне было ясно, что расспросы ни к чему не приведут: в конце концов, в ту ночь, когда мы везли пьяную Сару домой, Матильда сама сказала, что умеет хорошо хранить секреты.

Подобрав оброненный носок Джона, я вернулась в кресло и попыталась продолжить прерванную работу, но сосредоточиться на ней мне никак не удавалось. Спустя какое-то время я снова отложила штопку и отправилась в гостиную, чтобы закончить укладывать в коробки фарфор и серебро. Посуду, кое-что из одежды и даже часть мебели дядя велел убрать на чердак на случай, если вода зальет первый этаж.

Похоже было, что катастрофы не миновать. Снаружи продолжалась настоящая буря, дождь хлестал в окна, старый дом чуть поскрипывал и стонал под напором ураганного ветра, а я укладывала в ящик фамильный сервиз и размышляла о своем разговоре с Сарой Бет.

* * *

20 апреля, 1927

Буря продолжалась всю ночь, и к утру температура резко упала. Сухие дрова закончились, а от сырых проку было немного, поэтому мы даже дома ходили в шерстяных кофтах и теплом белье. Бутси, которая уже научилась ползать, была очень недовольна лишними одежками, стеснявшими ее движения, к тому же большинство ковров были сняты, и пухлые коленки девочки покраснели и покрылись синяками. И все же, несмотря на перемены в мире и напряженность, владевшую взрослыми, моя дочь оставалась на удивление веселым и жизнерадостным ребенком и своим примером учила нас не унывать.

Потом пришло короткое письмо от дяди Джо. Его доставил хмурый фермер, который больше не мог работать на укреплении дамб из-за огромного нарыва на руке. Дядя писал, что добровольцы трудятся по шестнадцать часов в день, однако уровень воды в Миссисипи повышается слишком быстро, мешков с песком постоянно не хватает, поэтому домой они с Джоном и Уилли смогут вернуться, только если дамбу прорвет, а защитные заграждения и насыпи не справятся с потоком. Это было довольно недвусмысленное указание на то, что ждать катастрофы следует со дня на день и что нам остается только молиться и надеяться, что вода прорвет дамбу не выше, а ниже по реке.

Еще дядя велел нам погрузить в конную повозку запас продуктов и перевезти его в старый охотничий домик, который стоял на достаточно высоком холме на окраине принадлежащих нам хлопковых полей. Именно туда нам следовало бежать, если вода затопит усадьбу.

В тот же день, когда было получено это письмо, мы с тетей Луизой, Матильдой и парой полевых рабочих, которых дядя оставил присматривать за остатками посевов, наняли в городе огромный фургон, запряженный парой мулов, и погрузили в него не только все, что оставалось в кладовых (для себя мы оставили небольшой запас продовольствия на несколько дней), но и бо́льшую часть вещей. Туда же поместились и чемоданы, которые я подготовила для нашего бегства в Миссури. Без Джона я бы все равно никуда не поехала, а дожидаться его возвращения разумнее всего было в относительно безопасном месте.

Едва ли не больше всего мне хотелось спасти свой сад. В один из дней, когда ливень ненадолго ослабел, превратившись в легкую морось, я все же отважилась выйти на задний двор, но сразу увидела, что опоздала. Сада больше не существовало. Грядки размыло, посадки утонули в липкой грязи, из которой лишь кое-где торчали вишневые и персиковые деревья, покрытые редкой листвой. Моего кедра и вовсе нигде не было видно – должно быть, его сломал ветер.

Как ни странно, это зрелище меня не только расстроило, но и взволновало. Рано или поздно дожди закончатся, думала я, и те из нас, кто вернется в старую усадьбу, посадят новые цветы и деревья, засеют поля и станут жить дальше, укрепляемые мыслью, что даже наводнение не смогло нас одолеть. Так было принято в наших краях испокон века.

Когда я вернулась, Матильда ждала меня в кухне. Мои грязные башмаки, которые я по привычке оставила на крыльце, она внесла внутрь и поставила поближе к плите.

Протягивая руки к огню, я улыбнулась.

– Похоже, когда вода спадет, нам придется начать все заново, – сказала я.

– Не беспокоиться, мис Делаида. Я положить ваши семена в бумажный пакеты и грузить в фургон с остальным.

– Спасибо, Матильда. Хорошо, что ты об этом подумала – я-то совсем про них забыла. В последние дни случилось много всякого – у меня просто голова кругом.

– Я все помнить. Ничего не забывать… – Она улыбнулась, и я улыбнулась в ответ, а про себя подумала, что слова Матильды могут оказаться пророческими. Быть может, через много лет, когда мы с Джоном состаримся и начнем спорить из-за того, как все было когда-то, нам придется обращаться к Матильде, чтобы она нам напомнила.

– Это очень хорошо, Матильда, – серьезно сказала я и наклонилась к Бутси, которая как раз вползла в кухню и, уцепившись за подол Матильдиного платья, пыталась подняться на ножки.

* * *

21 апреля, 1927

Пожарная сирена разбудила нас рано утром. Несмотря на то что мы давно ждали этого сигнала, протяжный вой все равно заставлял вибрировать каждую жилку, каждый нерв. Он проникал, казалось, в каждую щель, и тем не менее один из соседей, который вместе с семьей эвакуировался в Виксберг на загруженном до отказа древнем «фордике», специально заглянул к нам, чтобы предупредить об опасности. От него мы узнали, что дамбу прорвало в Маундс Лендинге – выше по реке и всего в сорока пяти милях к северу от нас. Это означало, во-первых, что времени у нас совсем мало, а во-вторых, что бо́льшая часть наших полей и сама усадьба почти наверняка будут затоплены.

Медлить было нельзя, и мы стали готовиться к немедленному отъезду. Тетя Луиза в панике бегала из комнаты в комнату, хватая и тут же роняя разные вещи и пытаясь убедиться, что мы не забыли ничего важного. Тем временем я носила на чердак последние коробки с фамильными сервизами и серебром, а также альбомы с фотографиями. Про себя я давно решила, что если мне удастся спасти семейные реликвии, с потерей остального я как-нибудь смирюсь. Когда, убрав на чердак последнюю коробку, я уже спускалась вниз, в прихожей неожиданно зазвонил телефон. Звонок меня едва не напугал – я-то считала, что телефонные линии давно вышли из строя: некоторое время назад я пыталась дозвониться Саре Бет (хочется верить, что и она тоже), но не получила ответа. В последние недели телефонная связь была достаточно ненадежной из-за дождей и гроз, а поскольку наш аппарат уже несколько дней молчал, как рыба, мы все решили, что буря давно повалила столбы и порвала провода.

И вот телефон неожиданно ожил.

Я схватила трубку на третьем звонке.

– Алло?..

Последовала небольшая пауза, пока где-то на станции телефонистки переключали провода, потом я услышала:

– Миссис Ричмонд?..

Голос показался мне знакомым, но кто это, я понять не могла, к тому же мой абонент говорил словно сквозь зубы – я едва разбирала отдельные слова.

– Да, это я. Кто говорит?

– Это мистер Пикок, меня просил позвонить вам Джон. Сам он вам так и не дозвонился – сами знаете, в последнее время телефонная связь у нас работает кое-как, и…

– Как там Джон? У него все в порядке? – перебила я, возможно, не слишком вежливо, однако мне не терпелось узнать новости о муже.

– Он жив и здоров, не волнуйтесь. Сейчас он едет в мой магазин – я попросил его помочь мне упаковать самые ценные товары и перевезти в банковский сейф.

– Он едет к вам?.. – Я даже немного растерялась. – Как же так?! Ведь была сирена, сигнал… Все эвакуируются, мы тоже вот-вот уедем.

Последовала пауза, потом мистер Пикок сказал:

– Да, разумеется. – Еще одна пауза. – Джон просил передать, что готов ехать с вами в то место, о котором вы говорили с ним ранее. Где-то на севере, так он сказал… Вот почему он просил передать, чтобы вы, Аделаида, встретились с ним у меня в магазине. Приезжайте как можно скорее. Вы поняли?

Должно быть, в страхе подумала я, Джон что-то услышал или узнал – что-то такое, из-за чего мы должны срочно бежать. Но ведь чемоданы с вещами, которые я приготовила для поездки в Миссури, уехали в фургоне, и теперь я никак не успевала их забрать! Что ж, у меня, по крайней мере, есть мои часы. Если понадобится их продать, чтобы купить еды для Джона и Бутси, я это сделаю.

– Хорошо, я сейчас приеду, – сказала я. – Вы не в курсе, до центра города еще можно добраться на автомобиле?

– Добраться-то можно… Дороги, правда, мокрешеньки, но если вы будете осторожны – доедете. Только… только вам придется выехать сейчас.

– Я поняла. Спасибо, мистер Пикок. Я буду у вас не позднее чем через полчаса.

Я положила трубку, обернулась и увидела тетю Луизу, которая пристально смотрела на меня.

– Разве ты не поедешь с нами в охотничий домик?

Я выдавила из себя улыбку.

– Поеду, но позже. Сейчас я должна встретиться с Джоном – он ждет меня в лавке мистера Пикока. Они там собирают драгоценности, чтобы отвезти в банк.

Тетя Луиза посмотрела на меня как на сумасшедшую.

– Дамба прорвана, Аделаида, в город вот-вот хлынет поток воды. Один из полевых рабочих сказал мне, что разговаривал с беженцем из Гринвилла. Бедняга еле спасся – вода там уже подошла к порогам домов и продолжает прибывать. А от Гринвилла до нас меньше сорока миль!

– Я знаю, и все-таки я должна ехать. Я нужна Джону.

– А Бутси?

– Я возьму ее с собой.

Тетя нахмурилась.

– Но, может быть, лучше…

Шагнув вперед, я быстро обняла ее, потом поцеловала в щеку.

– Я все объясню потом, обещаю! А сейчас мне надо спешить, пока по дорогам еще можно проехать.

Схватив в охапку Бутси и натянув на себя лишнюю теплую кофту, каким-то чудом не попавшую в охотничий домик вместе с остальными вещами, я двинулась к выходу. Тетя Луиза, чуть не плача, продолжала уговаривать меня эвакуироваться вместе со всеми, но я осталась непреклонна. Конечно, мне ужасно хотелось успокоить ее, сказать, куда мы с Джоном едем на самом деле, но я хорошо помнила, что́ говорил мне Анджело: мол, если я скажу хоть словечко своим близким, тем самым я подвергну их серьезной опасности. Кроме того, я ни секунды не сомневалась, что мы уезжаем ненадолго и что Джон очень скоро привезет нас назад, поэтому я только поцеловала тетю еще раз, а она расцеловала меня и Бутси. Матильда тоже поцеловала девочку в щеку. Служанка по обыкновению помалкивала, но я с удивлением увидела, что в ее глазах тоже дрожат слезы.

В последний раз улыбнувшись своим домашним, я выбежала на улицу. Ветер и дождь с таким шумом хлестали землю, дом и деревья, что почти заглушали тоскливый вой пожарной сирены. Посадив Бутси на переднее сиденье, я не выдержала и оглянулась. Матильда и тетя Луиза стояли на веранде, и их лица – черное и белое – выражали одинаковую тревогу и беспокойство, и это делало их очень похожими.

Я в последний раз помахала им рукой, потом села за руль и включила передачу, стараясь при этом даже случайно не бросить взгляд в зеркальце заднего вида. Матильда однажды сказала: если ты куда-то уезжаешь по важному делу, оглядываться назад нельзя, это дурная примета. Мол, тот, кто оглядывается, может не вернуться. Я ухитрилась не обернуться, когда отъезжала от дома, но на подъездной аллее налетела колесом на отломанный ветром большой сук, почти невидимый в жидкой грязи. Меня качнуло вперед, потом назад. Именно в этот момент в зеркале над ветровым стеклом на мгновение отразился кусочек нашего заднего двора и одинокий кипарис. Его ветви опустились от сырости, капли воды стекали по листьям, как слезы.

Я быстро отвернулась и сосредоточилась на дороге впереди, молясь про себя, чтобы все это поскорее закончилось.