Глава 41

Вивьен Уокер Мойс. Индиэн Маунд, Миссисипи. Май, 2013

Вытерев мокрые руки о фартук, я заглянула в столовую, где Кэрол-Линн и Кора накрывали на стол. Сегодня мы ждали на ужин Матильду – а также Триппа, который вызвался доставить ее из «Солнечных полян», а потом отвезти обратно. Сосчитав количество приборов на столе, я невольно улыбнулась, поняв, что моя мать, верная себе, снова поставила тарелку для Бутси. Точно так же, впрочем, поступала и сама Бутси все годы, что Кэрол-Линн скиталась неизвестно где. Быть может, подумалось мне, все годы, которые я прожила в Калифорнии, мои мать и бабка ставили прибор и для меня. Спросить об этом у Томми или у Коры мне как-то не пришло в голову, но я бы не удивилась, если бы моя догадка оказалась верной.

Сегодня в местной школе должна была состояться вечеринка для подростков, переходивших в старшую школу, и я не видела Кло уже несколько часов. С самого обеда она торчала в своей комнате, прихорашиваясь и наряжаясь. Я сама отвела туда Кэрол-Линн, чтобы она помогла Кло причесаться. Вернулась она только недавно, но когда я спросила, как идут дела, мать ничего мне не ответила – она уже все забыла.

Как я и обещала, на днях мы втроем съездили в «Хемлин». Сначала Кло наотрез отказывалась мерить то, что предлагала я, но потом в дело вмешалась Кэрол-Линн, и произошло маленькое чудо: девочка согласилась не только приложить к себе несколько платьев, но и надеть их в примерочной. В конце концов мы накупили ей целый ворох ярких одежек, главным образом – в стиле восьмидесятых, но как раз это обстоятельство меня не особенно заботило. Куда важнее было то, что все наряды очень шли Кло и были подходящего размера, а главное – что это не были черные джинсы и мешковатые футболки с отвратительными рисунками. Мне удалось отыскать даже пару шортов для себя – не слишком коротких и не слишком вызывающих. Кэрол-Линн я тоже заставила примерить шорты, полагая, что летом ей будет в них прохладнее, чем в джинсах. Мать не слишком возражала; когда же большое ростовое зеркало отразило нас обеих, я поразилась, насколько мы похожи. Конечно, сыграла свою роль и одежда, но дело, конечно, было не только в ней. Глаза, волосы, овал лица, телосложение и даже улыбки – все было одинаковым, словно нас обжигали в одной печи.

– У тебя красивые ноги, Вивьен, – сказала Кэрол-Линн, разглядывая меня, как мне показалось, с одобрением.

Я машинально посмотрела на ее ноги, которые уж никак не могли принадлежать шестидесятисемилетней женщине.

– И я, кажется, знаю, кого мне за это благодарить, – ответила я. – Тебе с твоими ногами только в конкурсе бикини участвовать. Думаю, ты бы без труда заняла первое место.

Кэрол-Линн так громко расхохоталась, что Кло не выдержала и заглянула в примерочную, чтобы узнать, все ли у нас в порядке и из-за чего весь этот шум. Увидев, что мы стоим и смеемся, глядя на себя в зеркало, Кло тоже рассмеялась – просто за компанию.

Потом я предложила всем подстричься – без всякой задней мысли, и Кло согласилась, но только после того, как Кэрол-Линн пообещала, что даже с короткой челкой и подровненными концами она все равно сможет носить «французскую косу».

Когда я вернулась в прихожую, Кло как раз спускалась по лестнице, и мне пришлось прижать руки к губам, чтобы она не увидела, как они дрожат. Она была такая хорошенькая в новеньких расклешенных джинсах светло-голубого цвета и очень красивой цветастой блузке с глубоко вырезанной горловиной и ниспадающим фестонами нижним краем, что мне хотелось закричать – или заплакать. Ее волосы были искусно заплетены во «французскую косу», а на лице не было ни следа уродливого черного макияжа. Остановившись на нижней ступеньке, Кло вопросительно взглянула на меня, взволнованно прикусив нижнюю губу. Она ждала, что́ я скажу, и я постаралась ее не разочаровать, хотя чувствовала я куда больше, чем могла выразить словами.

– Ты выглядишь просто сказочно! – сказала я совершенно искренне. – А то, что моя мать сделала с твоими волосами, – это вообще чудо. Настоящее чудо!

– Она мне и накраситься помогла! – воскликнула Кло с явным облегчением. Должно быть, мое мнение для нее все-таки кое-что значило. – Правда, она все время спрашивала, сколько мне лет. Я думаю, она не хотела, чтобы косметика слишком бросалась в глаза. Краситься нужно так, чтобы все думали, будто ты действительно так выглядишь, – с важным видом повторила Кло слова моей матери.

– Что ж, получилось очень удачно. Даже профессионал из салона красоты не сделал бы лучше. А скорее всего, он сделал бы хуже, – уточнила я. – Впрочем, сегодня у Кэрол-Линн была такая клиентка, которую не нужно слишком раскрашивать – она и так хороша. Главное, теперь все увидят твои выразительные глаза. Ну и твоя новая одежда тоже… Она очень тебе идет.

– Прикид зашимбец. Мне нравится. – Кло снисходительно кивнула и величественно проследовала мимо меня – но не настолько быстро, чтобы я не успела увидеть ее улыбку. – А сейчас мне надо перекусить. Я буквально умираю с голода, а Кора говорит, что танцы могут закончиться достаточно поздно. Правда, в школе вроде бы будет работать буфет, но ведь я туда не обжираться иду.

Я мысленно погладила себя по голове: каким-то образом мне все же удалось внушить девочке мысль, что когда идешь на официальный прием, – пусть даже это всего лишь школьные танцульки, – «обжираться» не годится, и следом за Кло направилась в кухню. Там в холодильнике лежала нарезанная морковь и листья салата, которые я разложила в удобные пластиковые пакеты. К моему огромному удовольствию, Кло сразу же полезла в холодильник, достала один такой пакет и стала есть.

Минуты через две Кло повернулась ко мне и с полным ртом (над этим мне еще предстояло работать) сказала:

– Я тут познакомилась с девочкой, которая сегодня тоже идет в школу на вечер танцев. Мы с ней и с миссис Смит вместе ездили на экскурсию в музей Би Би Кинга. Ее зовут Венди, и она тоже любит читать. Мы с ней обменялись кое-какими книгами. Ты читала «Голодные игры»?..

Я была просто счастлива, что Кло с кем-то подружилась, и мне не хватило духа напомнить ей, что, во-первых, я понятия не имела, что она, оказывается, любит читать, и что, во-вторых, книги, которыми она обменялась с какой-то неизвестной Венди, на самом деле – мои.

– Я слышала об этой книге, но не читала. Можно мне будет взять ее у тебя, когда ты закончишь?

– Конечно. Или, если хочешь, мы могли бы читать ее вместе. Венди, кстати, сказала, что читала эту книгу со своей мамой, потому что там есть по-настоящему страшные места.

Я постаралась сохранить нейтральное выражение лица, хотя больше всего мне хотелось затанцевать на месте от радости.

– Что ж, я не против. Думаю, это будет очень интересно, – сказала я.

Кло отправила в рот еще порцию морковки.

– А сейчас, пока я еще здесь, давай кое-куда сходим. Я хотела показать тебе одну вещь в саду.

– Идем. – Я кивнула, и Кло взяла с кухонного стола свой школьный «Журнал наблюдений за живой природой». Другой рукой она схватила меня за запястье и потащила за собой на улицу – туда, где на одной из грядок из земли показались тонкие ростки, похожие на зеленые макаронины.

– Ах, один почему-то не растет! – горестно воскликнула Кло, опускаясь на корточки в дальнем конце грядки.

Я встала на колени рядом, но не увидела ничего, кроме черной земли. Впрочем, если судить по расположению лунок, в этом месте тоже должен был быть росток, и я, подобрав на дорожке подходящую щепку, стала осторожно разгребать верхний слой земли.

– Разве ты не говорила, что нельзя помогать растениям пробиться к свету? – удивленно спросила Кло.

– Вообще-то, действительно нельзя… – Я улыбнулась. – К тому же, если при посадке все сделано правильно, никакой помощи обычно не требуется. Но иногда… – Я на секунду запнулась, когда последний комок земли отвалился в сторону, и на дне ямки загорелся крошечный зеленый глазо́к. – …Но иногда, в самом начале, нашим крошкам все же нужно слегка подсобить, а дальше они справятся сами. – Я сделала еще несколько движений щепкой, словно садовым совком, так что над землей теперь торчал небольшой зеленый стебелек. – Ну вот и все, – сказала я. – Дальше, я думаю, все будет в порядке.

Кло что-то строчила в своем «Журнале», сосредоточенно закусив губу.

– За этот журнал будут ставить оценки?

Она покачала головой:

– Нет. Кора… то есть миссис Смит просто проверяет, чтобы мы не забывали делать записи, но я подумала, что, когда я вернусь домой, я смогу завести свой огород. Тогда эти записи мне пригодятся.

Я представила, как где-то очень далеко Кло сажает лимскую фасоль, как она поливает землю и радуется первым всходам без меня, и мое радостное настроение как ветром сдуло.

– Что с тобой? – с беспокойством спросила Кло. – У тебя все веснушки потемнели.

Я невольно улыбнулась – мне понравилось, как она описала мою реакцию, хотя любой другой человек на ее месте сказал бы, что я побледнела.

– Ничего, все в порядке.

Со стороны подъездной дорожки донесся шум автомобильного двигателя, и мы повернулись в ту сторону.

– Это, наверное, мистер Смит, – сказала я и, забрав у Кло «Журнал», заправила ей за ухо выбившуюся из прически прядь. – Идем, деньги на входной билет я оставила на тумбочке в прихожей.

Я знала, что Билл Смит, муж Коры, должен был собрать и отвезти в школу учеников, находящихся на домашнем обучении, а заодно – присмотреть, чтобы на вечере все было в порядке. Из-за этих танцев я даже предложила Коре перенести ужин с Матильдой на другой день, но она сказала – мол, она не имеет ничего против того, чтобы устроить себе свободный вечер.

Я успела дойти до са́мой кухонной двери, когда до меня дошло, что Кло рядом нет. Обернувшись назад, я увидела, что она стоит на дорожке, глядя на поваленный кипарис.

– Тебе нужно посадить на этом месте другое дерево, – сказала она. – Я имею в виду – этот кипарис так долго рос у вас во дворе, что тебе, наверное, будет его очень не хватать. Кроме того, где же ты будешь сидеть со своими детьми и внуками, если здесь не будет кипариса?

– Ты права, – согласилась я, хотя не совсем поняла ход ее мыслей. Впрочем, без кипариса задний двор действительно выглядел каким-то непривычным и пустым. Старое дерево служило чем-то вроде маяка, который указывал путь в родную гавань многочисленным Уокерам, годами и десятилетиями скитавшимся в чужих краях.

В доме Кло попрощалась с Корой и Кэрол-Линн (мать не преминула в четвертый или пятый раз поинтересоваться, куда это Джо-Эллен собирается на ночь глядя), после чего мы вместе вышли через парадный вход. В машине, стоявшей на подъездной аллее, сидели, кроме Кориного мужа Билла, еще четыре девочки. При виде Кло одна из них радостно взвизгнула, и я решила, что это и есть Венди. Распахнув заднюю дверцу, она похлопала ладонью по сиденью рядом с собой и сказала:

– Садись со мной. Я хочу обсудить с тобой «Время превыше всего».

Прежде чем сесть в машину, Кло нагнулась, чтобы потрепать за ушами безымянного белого пса, выбежавшего из дома следом за ней.

– Веди себя прилично, я скоро вернусь, – пообещала она, и пес, словно все поняв, рысцой взбежал на веранду и улегся под одной из качалок. Я знала, что он, скорее всего, не сойдет с этого места, пока Кло не вернется, и даже доносящиеся с кухни вкусные запахи не заставят его покинуть свой пост.

– Спасибо, Билл, – сказала я, заглядывая в окошко с водительской стороны. – Даже не знаю, как тебя благодарить…

– Свои люди, сочтемся! – расхохотался он, запуская двигатель. Впрочем, Билл еще некоторое время не трогался с места, пропуская машину Триппа, которая только что показалась на аллее. Только после того, как его автомобиль вырулил на кольцевую дорожку, Билл дал газ и уехал, на прощание махнув мне рукой.

– Выбирай как следует! – успела крикнуть я, и Кло меня услышала. Во всяком случае, я видела, как она закатила глаза.

Потом я повернулась к Триппу, который успел выйти из своей машины и теперь помогал Матильде выбраться из салона. Только сейчас я поняла, почему Трипп приехал не в своем белом пикапе, а в «Бьюике»: чтобы извлечь старушку из высокого «Форда», понадобился бы, наверное, кран или фронтальный погрузчик.

– Что значит – «Выбирай как следует!»? – поинтересовался Трипп, когда я подошла достаточно близко.

– Не знаю. – Я пожала плечами. – Однажды я слышала эту фразу в фильме с Линдси Лохан. Ничего другого мне просто не пришло в голову.

Трипп приподнял брови. Эта привычка появилась у него недавно – раньше он ничего такого не делал.

– По-моему, в фильме этот совет ни к чему хорошему не привел, – заметил он, но я не обратила на него внимания и повернулась к машине.

– Привет, Матильда. Давай я помогу тебе дойти до дома, – предложила я, но Трипп покачал головой.

– Это мужская обязанность, – заметил он и так выразительно посмотрел на мои губы, что я покраснела, вспомнив, что, когда мы виделись в прошлый раз, именно в губы он меня поцеловал.

А я поцеловала его.

Матильда тем временем двинулась к дому. Одной рукой она опиралась на палочку, с другой стороны ее бережно поддерживал под локоть Трипп, но у меня сложилось впечатление, что старая негритянка способна была передвигаться и без посторонней помощи, причем достаточно проворно. Это, однако, не отменяло общего впечатления крайней хрупкости, я бы даже сказала – ветхости, которой так и веяло от ее сухоньких рук и тоненьких ножек, обутых в легкие матерчатые кроссовки и короткие белые носки. Казалось, одно неосторожное движение, и эти тонкие коричневые лодыжки просто сломаются словно сухие прутики.

У крыльца Матильда, впрочем, остановилась в некоторой нерешительности. Я хорошо видела, что Триппу так и хочется подхватить ее на руки, – а весила она, должно быть, не больше восьмидесяти фунтов, – и внести в дом, но вместо этого он лишь с бесконечным терпением помогал Матильде вскарабкаться на каждую ступеньку.

Когда Матильда пересекла порог и оказалась в прихожей, мне показалось, будто старый дом с облегчением вздохнул, признав одного из своих – члена семьи, жившей в этих стенах уже больше двух столетий. Казалось, даже тени в углах безмолвно приветствуют старую няньку, вырастившую четыре поколения женщин из рода Уокер.

Выбежавшая в прихожую Кора чмокнула бабку в щеку, взяла у нее шаль и сама проводила в гостиную. Мы с Триппом остались одни.

– Ты, случайно, не собираешься снова удариться в бега – уехать куда-нибудь за тридевять земель и еще десять лет носа домой не казать? – насмешливо осведомился он.

– Разумеется, нет! – возмутилась я. – С чего ты вообще это взял?

– Даже не знаю… Просто с недавних пор ты реагируешь подобным образом каждый раз, когда тебе кажется, будто тебя загнали в угол.

Презрительно фыркнув, я повернулась к нему спиной и зашагала в направлении двери гостиной.

– Вот-вот… что-то в этом роде я и имел в виду, – заметил он мне вслед.

– Принести кому-нибудь выпить? – спросила я, входя в гостиную. Реплику Триппа я предпочла оставить без ответа.

– Я сама принесу что надо, – ответила Кора, ставя свободный стул рядом с креслом Матильды. – А ты садись с бабушкой. Я знаю, вам нужно о многом поговорить.

Я поблагодарила и, сев рядом с Матильдой, взяла ее за руку.

– Как хорошо, что ты приехала, – начала я. – Я очень рада, что тебе стало лучше и ты смогла выбраться к нам на ужин.

По лицу Матильды скользнула тень недоумения, но она почти сразу кивнула.

– Спасибо, милочка, я действительно чувствовать себя лучше. В последние дни у меня даже появляться аппетит. – Она весело захихикала, а Трипп, вошедший в гостиную следом за нами, как-то неестественно закашлялся, и я вспомнила, как он сказал, мол, старуха ест как лошадь, за ней не каждый угонится.

– Приятно слышать, – сказала я. – Мы с Корой весь день готовили, и всё – твои любимые блюда.

– И пирог с арахисовой пастой тоже? – с надеждой спросила Матильда.

– А как же! С арахисовой пастой и даже со взбитыми сливками. Я использовала один из рецептов Бутси. Конечно, пирог получился не совсем такой, как у нее, но я надеюсь, что тебе он все-таки понравится.

– Конечно, понравится, милочка, – сказала старуха, ласково похлопав меня по руке. – Но сначала тебе придется послушать моя история. Я не становиться моложе, поэтому лучше говорить, иначе быть слишком поздно… Та женщина – Шипли – она все время спрашивать, как быть когда-то, но она мне не очень нравиться, поэтому я делать вид, будто моя память совсем плохая. Но тебе я скажу, Вивьен, потому что ты мне нравиться. Очень нравиться.

Я слегка пошевелилась – и наткнулась на насмешливый взгляд Триппа.

Для начала мы немного поболтали о погоде, посплетничали о сиделках из «Солнечных полян» и обсудили новость, взбудоражившую весь пансионат: одну из комнат буквально на днях занял постоялец-мужчина – большая редкость для любого дома престарелых. В довершение всего, сообщила Матильда, у него почти все зубы были свои (еще бо́льшая редкость), поэтому с тех пор несколько состоящих из женщин команд каждый вечер разыгрывали постояльца в лото.

Слушая Матильду, я смеялась и поддакивала, а сама ждала хоть малейшей паузы в разговоре, чтобы задать вопросы, которые обдумывала с самого утра. Наконец подходящая возможность представилась, и я сказала:

– Между прочим, мы сумели установить, кто была та женщина, скелет которой оказался у нас на заднем дворе.

При этих моих словах Матильда слегка наклонила голову, и ее незрячие глаза, казалось, уставились на что-то такое, чего мне видеть было не дано.

– Мы считаем, что это была моя прабабка Аделаида Уокер, мать Бутси.

Матильда кивнула, но так, словно моя новость ее нисколько не удивила, и я подумала, что старуха меня просто не расслышала или не поняла.

– Я всегда считала, что Аделаида утонула во время наводнения двадцать седьмого года, – продолжала я. – Но, похоже, все было не так.

Кора принесла на подносе чай с лимоном и льдом и кофе для Триппа. Один стакан с торчащей из него соломинкой она бережно вложила в скрюченные пальцы Матильды. Дождавшись, пока старуха сделает глоток, я задала свой первый вопрос:

– Ты знала Аделаиду Уокер?

Матильда кивнула.

– Все знать мис Делаида. Она быть очень милая, прекрасно воспитанная девушка немного старше меня. И очень добрая. – Старуха снова ненадолго присосалась к соломинке. – Я тогда работать у масса Хитмен – он быть президент банка, а мис Делаида дружить с его дочерью Сарой. Так я ее узнать.

Это была первая неожиданность, которая застала меня врасплох.

– А я-то думала, что ты всегда работала в нашей семье!

Матильда посмотрела на меня в точности как миссис Шипли, когда я попросила у нее позволения взять домой старые газеты.

– Дать мне закончить, Вивьен, хорошо? Когда мис Делаида родила своего ребенка, Бутси, я переехать сюда, в этот дом, чтобы заботиться об обеих. Я остаться и после того, как мис Делаида утонуть, чтобы помочь миссис Луиза Боден – это, стало быть, ее тетка – растить мис Бутси. К Хитменам я не вернуться, потому что они разорились, когда начаться Депересия. Они потерять все…

– А кто такая С. Б. Хитмен? Дочь мистера Хитмена? – спросила я, вспомнив имя, которое упоминалось и в отчетах о свадьбе Аделаиды, и в статье о ее исчезновении.

– Ее звать Сара Бет. – Матильда несколько раз кивнула. – Они с мис Делаида быть лучшие подруги всю жизнь, только мис Сара быть очень своевольной… почти такой же, как мис Делаида быть милой и воспитанной. Они быть совсем разные – я думать, именно поэтому они так долго дружить. Потом-то мис Сара успокоиться и остепениться – она выйти замуж, родить своего ребенка и аккуратно ходить в церковь. Одно время она даже открыть в своем доме благотворительная столовая для черных, но потом ее папа убить себя, а банк забрать дом.

Слегка прикрыв глаза, я пыталась припомнить, где, помимо газет, я встречала фамилию Хитмен. Почему-то это казалось мне важным, но вспомнить я никак не могла.

В гостиную вошла Кэрол-Линн, и Трипп сразу поднялся, уступая ей стул, но она уселась на пол у ног Матильды, как делала еще девочкой.

– Вы не помните, были ли у Аделаиды Уокер враги? Кто-то, кто хотел причинить ей вред? – Трипп снова сел на свое место и наклонился вперед, упираясь локтями в колени.

Матильда покачала головой.

– Только не у мис Делаида! Она быть настоящий ангел. Ее муж, масса Джон, очень сильно ее любить, а она любить его. Их брак быть очень счастливый. Сам масса Джон тоже очень хороший человек. Он управлять ювелирный магазин на Мэйн-стрит, пока не умереть. Очень, очень хороший и добрый человек, хотя и торговать спиртным.

– Он был бутлегером? – удивилась я. Мне и в голову не приходило, что, помимо скелета в саду, в шкафах нашей семьи могут найтись и другие скелеты.

– Да, он немножко торговать, но это не страшно. Главное, он очень любить мис Делаида. Я никогда не видеть, чтобы мужчина так любить свою жену. И я никогда не видеть, чтобы мама так любить свое дитя, как мис Делаида любить мис Бутси. Может быть, только мис Кэрол-Линн любить тебя и Томми так же сильно.

Я смотрела, как темные, сухие пальцы медленно гладят волосы моей матери, и мне захотелось сказать Матильде, что она ошиблась, что моя мать никогда не любила никого, кроме себя, но потом я увидела глаза Триппа. Что-то в них было такое, что я промолчала.

– А ты помнишь, Аделаида носила на шее цепочку, а на ней – маленькое кольцо с сердечком? Помнишь? – спросила я и затаила дыхание, потому что когда в прошлый раз я заговорила о кольце, Матильда притворилась, что ужасно устала и не может говорить. Но, может быть, теперь, подумалось мне, – теперь, когда она знает, что в могиле лежало тело Аделаиды, она что-нибудь скажет?

Матильда сделала еще глоток холодного чая и кивнула.

– Ее муж Джон сделать эти ко́льца для нее и для малышки. Два ко́льца. Одно из них быть у Бутси. Я помнить, как мис Делаида плакать от счастья, когда показывать мне кольцо. Я ходить с ними в фотостудию, чтобы сделать портрет. На том снимке мис Бутси глядит на меня.

Я вспомнила фото младенца, вспомнила счастливую улыбку на его лице, вспомнила вытянутый пальчик с кольцом, который указывал на кого-то по другую сторону объектива. Теперь я знала – на кого.

– Ты знаешь, что случилось с тем кольцом – с той половинкой кольца, – которая осталась у Бутси? Я везде искала его, но так и не нашла.

Не переставая гладить Кэрол-Линн по голове, Матильда откинулась на спинку кресла и вздохнула.

– Это быть очень давно. Я не помнить, когда видеть его в последний раз.

– А когда в последний раз вы видели Аделаиду? – снова подал голос Трипп.

Старая негритянка засмеялась, да так, что ее высохшая грудь заходила ходуном. Я даже испугалась, как бы ей не стало плохо, но, похоже, Трипп был прав: Матильда была намного крепче, чем можно было предположить по ее виду.

– Вы слишком много от меня хотеть – я быть очень старый женщина, и моя память тоже старый и слабый. Я не помнить, когда быть последний раз, но помнить, что видеть ее в тот день, когда Аделаида умереть. Я запомнить, потому что в тот день река прорвать дамбы, и в город хлынуть вода. – Она ненадолго замолчала, и только ее незрячие глаза двигались из стороны в сторону, словно Матильда смотрела старый фильм, запечатлевший катастрофу восьмидесятилетней давности.

– В тот день, ближе к вечеру, вода подняться очень высоко, но мы все быть в охотничья хижина, которая стоять высоко на холме. Я помню страшный грохот и рев – как будто гроза, только громче, и все кричат, и бегут, и ищут место повыше, чтобы спастись. И только нам не нужно бежать, потому что масса Боден – это, стало быть, дядя Аделаиды – все предусмотреть и приготовить заранее.

– Но Аделаида и Бутси не поехали со всеми Боденами, так? – уточнила я.

– Нет. Ей кто-то позвонить, и она сказать, что должна ждать свой муж Джон. Бутси мис Делаида взять с собой – она не разлучаться с малышкой, хотя знать, что у нее остаться час, может быть – два, потому что вода пребывать все больше.

Трипп снова откашлялся.

– А как же Сара Бет? Как ребенок оказался у нее? В газете писали, что она была последней, кто видел Аделаиду Уокер живой.

Матильда не отвечала так долго, что я опять подумала – может быть, она не расслышала вопрос.

– Я не знать точно, – проговорила она наконец, – но только Джон больше никогда не видеть мис Делаида. Потом Сара Бет сказать, что мис Делаида приехать к ней домой и отдать ребенка, потому что ей нужно было срочно ехать Новый Орлеан. Мис Сара сильно ее отговаривать, но мис Делаида не хотеть ничего слушать. – Ее рука замерла на голове Кэрол-Линн, и та слегка пошевелилась.

– Вы не помните, когда Аделаида Уокер уезжала с Бутси, у девочки было кольцо? – спросил Трипп.

– Нет, – ответила старая негритянка. – Не думаю.

По лицу моей матери скользнула странная улыбка. На мгновение она даже стала похожа на маленькую девочку, которую застали за чем-то неподобающим. Посмотрев на Матильду, она прижала палец к губам:

– Тс-с!

Наклонившись вперед, Трипп взял с кофейного столика пригоршню арахиса.

– Значит, вы утверждаете, что у Аделаиды Уокер не было врагов, – сказал он, – но мне это представляется сомнительным. Не могла же она сама закопать себя под деревом! – Он отправил орехи в рот и некоторое время задумчиво жевал.

– Нет, у мис Делаида не быть враги, – твердо сказала Матильда. Ее глаза повернулись в сторону Триппа, и мне показалось, будто старая негритянка пытается сказать ему что-то взглядом. Только потом я вспомнила, что Матильда слепа.

Впрочем, мои мысли сразу же унеслись дальше – к часам, которые, по словам мужа Аделаиды, были на ней, когда она пропала.

– Скажи, когда ты видела Аделаиду в последний раз, были ли на ней часы – перламутровые дамские часы на синем эмалевом браслете? Часы, которые подарил ей муж?

– О да, часы быть! Я никогда не видеть мис Делаида без цепочка с кольцом и часы. Правда, иногда она давать часы поносить мис Саре…

В гостиную вошел Томми. Он был в чистой рубашке, аккуратно причесанные волосы были чуть влажны спереди, и я поняла, что он только что умывался. Поцеловав Матильду в щеку, он помог Кэрол-Линн подняться.

– Прошу к столу. Кора говорит, что все готово. – И он повел мать в столовую. Мы с Трипп помогли подняться Матильде. Ее сухонькие, тонкие, как птичья лапка, пальчики легли на мое предплечье, и старая негритянка улыбнулась.

– Самое время, милочка. Признаться, я уже немного проголодаться от эти разговоры.

В столовой мы усадили Матильду на почетное место во главе стола и некоторое время слушали, как она называет стоящие на столе кушанья, безошибочно определяя их с помощью одного лишь обоняния. Тушеная капуста со свиным шпиком, восковая фасоль, жареная бамия, похлебка-гамбо на бульоне из креветок, хопсоновская ветчина для барбекю, за которой я специально ездила в Кларксдейл, и так далее, и так далее… Матильда попробовала все – и отнюдь не понемногу. Я с изумлением смотрела, как исчезают с ее тарелки джамбалайя, помидоры с луком и сладкий картофель, который я испекла по Бутсиному рецепту. Сам рецепт я обнаружила в поцарапанной шкатулке с наполовину оторванной крышкой, которую сама Бутси называла «волшебный сундук кулинарных рецептов». Насколько я знала, этой шкатулкой пользовались несколько поколений женщин из рода Уокер. Еще в Калифорнии я частенько вспоминала наш «волшебный сундук» и те блюда, которые появлялись оттуда. Интересно, что большинство рецептов Бутси прекрасно знала на память, и все равно в важных случаях – например, перед приходом гостей – она доставала пожелтевшие, сложенные в несколько раз тетрадные листки или газетные вырезки и, нацепив на нос очки, начинала колдовать на кухне. Некоторые рецепты были такими старыми, что бумага, на которой они были написаны или напечатаны, рассыпа́лась буквально в руках, и я несколько раз задумывалась о том, чтобы отсканировать или набрать их на компьютере для будущих поколений женщин Уокер.

Но сегодня у меня никакого особенного аппетита не было – слишком уж взволновало меня то, что я услышала от Матильды – что мой прадед был самым настоящим бутлегером и что часы, которые сейчас носила я, она видела на руке Аделаиды перед самым ее исчезновением.

Пока Матильда и Трипп обсуждали какие-то мало интересовавшие меня вещи (кажется, речь шла о том, что раньше и орехи были крупнее, и томаты слаще – а также о том, что молодой пастор в новой церкви очень нравится Матильде, а ее соседкам по пансионату – не очень), я вертела на запястье синий эмалевый браслет и размышляла, куда могла подеваться вторая половинка кольца. Что касалось часов, то и с ними не все было понятно. Если они действительно были на руке Аделаиды в день смерти, то почему Кло нашла их в шляпной коробке дяди Эммета?

Подняв голову, я наткнулась на внимательный взгляд Томми.

– Почему ты ничего не ешь?

– Не хочется. Кроме того, должна же я заботиться о том, чтобы Матильда не уехала от нас голодной?

– Ну насчет этого можешь не беспокоиться – даже ей не съесть всего, что вы с Корой наготовили, – заметил он и подмигнул, и я улыбнулась. Кора как раз накладывала на тарелку Матильды очередную порцию сладкого ямса, и я подумала, что Трипп был совершенно прав, когда сказал, что старая негритянка ест как лошадь. Интересно, как в нее столько влезает?

– …Я могу посмотреть, – услышала я последние слова брата и очнулась от своих не слишком почтительных мыслей.

– Ты что-то сказал?

Томми улыбнулся и кивком показал на мои часы.

– Если хочешь, я мог бы взглянуть – вдруг мне удастся их починить. Хотя если они были в коробке дяди Эммета, значит, он уже пытался что-то с ними сделать.

– Конечно, посмотри. Спасибо… – Я сняла часы и передала ему через стол.

Ужин подходил к концу, когда Матильда стала расспрашивать меня о Кло, о том, чем я занималась последние десять лет. Я отвечала, не вдаваясь, впрочем, в слишком уж интимные подробности. Потом мы поговорили о правнуках и праправнуках Матильды и даже коснулись цен на хлопок.

После десерта Кора наполнила несколько пластиковых контейнеров остатками блюд, чтобы Матильда могла взять их с собой, и Трипп объявил, что им пора ехать, так как он, дескать, слишком стар, чтобы поздно ложиться спать. Кора принесла бабке ее шаль, и мы с Триппом отвели Матильду к машине. Я помогла ей застегнуть ремни безопасности и поцеловала в щеку на прощание.

– Спасибо, – сказала я. – Я очень рада, что ты смогла приехать. Надеюсь, ты наелась?

В ответ Матильда похлопала ладошкой по пищевым контейнерам, которые она держала на коленях.

– Не беспокойся, милочка, если ночью я проголодаться, у меня есть вот это.

Я рассмеялась и хотела отойти от машины, но Матильда взяла меня за руку.

– Ну как, ты перестать гоняться за призраки?

Я помнила, что эти слова сказала обо мне Кэрол-Линн, когда мы вместе ездили к Матильде в «Солнечные поляны». «Вив гонялась за призраками».

– Я не совсем… не совсем понимаю… – Я замялась. – Что ты имеешь в виду?

– Спокойной ночи, Вивьен. Мы с тобой поговорить еще, позже.

– Обязательно. Я сама приеду к тебе в пансионат и привезу много вкусной еды, – пообещала я, выпрямляясь и захлопывая дверцу.

Машина отъехала, а я пошла к дому. На веранде я задержалась, чтобы потрепать по голове белого пса, а потом направилась прямо на кухню, чтобы помочь Коре с посудой. Уже когда я стояла возле раковины, погрузив обе руки в грязную воду, я вдруг вспомнила, где мне встречалась фамилия Хитмен. Торопливо вытерев руки фартуком, я взяла с холодильника книгу миссис Шипли. Положив ее на полку буфета, я лихорадочно листала страницы в поисках нашего фамильного древа, когда в кухню вошел Томми. Как и все, он поел довольно плотно, однако это не помешало ему запустить руку в вазу с печеньем. Даже сейчас, в тридцать семь, Томми был худым и гибким, как в детстве, хотя ел все подряд и в любых количествах, и я поймала себя на том, что завидую брату.

– Что ты там ищешь? – спросил Томми, роняя крошки печенья на только что открытый мною разворот, и я, нетерпеливым движением смахнув их на пол, стала водить пальцем по составленной миссис Шипли схеме.

– Я только что вспомнила, где еще я встречала фамилию Хитмен. На нашем генеалогическом древе. Ага, вот!.. – Мой палец остановился на одном из множества прямоугольников. – Смотри!

Наклонившись ближе, Томми прочел вслух:

– Сара Бет Хитмен-Боден. Вышла за Уилли Бодена в мае 1927 года. Сын – Эммет Джон Боден, родился в ноябре 1927 года.

– Сара была матерью дяди Эммета! Лучшая подруга Аделаиды вышла замуж за ее кузена Уилли и родила Эммета Джона Бодена. Хотела бы я знать, почему Матильда ничего нам об этом не сказала!

– Может быть, она думала, что мы это уже знаем? Или… – Томми отправил в рот еще одно печенье. – Это та самая Сара Бет, которая была последней, кто видел Аделаиду живой?

– Угу.

Томми задумчиво жевал, продолжая засыпа́ть книгу крошками и сахарной пудрой.

– А ведь это еще не все, Козявка! – неожиданно сказал он, впиваясь глазами в запутанную схему.

– Сам Козявка, – машинально откликнулась я. – Ну в чем дело? Что ты там углядел?

– А вот смотри… – Томми постучал ногтем по прямоугольнику с именем Эммета. – Похоже, что свадьба мисс Сары Бет и Уилли была вынужденной.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, не совсем понимая, что именно Томми увидел в книге.

– Дядя Эммет родился всего через полгода после свадьбы.

– Разве?.. Ах да, верно! – В течение нескольких секунд я тупо разглядывала страницу, не зная, имеет ли обнаруженный Томми факт какое-либо значение, кроме того, что двум влюбленным не хватило терпения дождаться первой брачной ночи. Томми тем временем схватил еще несколько печений и вышел, жуя на ходу, а я закрыла книгу и вернулась к грязной посуде. В глубине души я надеялась, что монотонная и скучная работа поможет мне успокоиться и разложить по полочкам все, что́ я узнала сегодня.

Когда с посудой было покончено, я сполоснула руки и, вновь вооружившись книгой миссис Шипли, отправилась на веранду, чтобы дождаться Кло. Белый пес все еще был там; завидев меня, он покосился в мою сторону и застучал по полу хвостом, но я знала, что на самом деле ему нужна вовсе не я. Похоже, моя приемная дочь сумела покорить сердце бездомного – теперь я в этом почти не сомневалась – пса. Это, в свою очередь, грозило обернуться новыми сложностями – и в совсем уже недалеком будущем, но я решила, что буду решать проблемы по мере поступления.

Слегка раскачиваясь в старой скрипучей качалке, я пыталась читать историю Индиэн Маунд, но мысли мои все время возвращались к моему разговору с Матильдой, когда старая негритянка спросила, закончила ли я гоняться за своими призраками…

Интересно, что она имела в виду?