17
— Ну, как бы доброе утро, — прерывисто от дрожи сказала я.
Парень моргнул еще пару раз, и сделал гримасу отражающую скорее всего титаническую работу мысли. Но потом, видимо, смирился с тем, что его мозг пока отказывается сотрудничать и просто прислонился к стене, освобождая мне вход.
— Заходи! — голосом Джигурды в момент обострения ангины просипел он.
— Да мне как бы бабу Нину увидеть, — решила для начала сообщить я.
— Бабу Нину? — парень соображал с полминуты, а потом, раскрыв пошире глаза, нахмурился и прошелся по мне уже внимательным взглядом.
— Ну да, конечно, — вздохнув, пробормотал он. — Мне же ни при каком раскладе не могло так повезти.
Меня трясло не на шутку и при всем моем уважении терпения следить за работой его мысли у меня уже не было.
— Так она дома? — резче спросила я.
— Нету! — голос парня стал раздраженным. — Не живет она тут больше. Дети к себе забрали!
И парень захлопнул перед моим носом дверь. Я осталась мокрая, замерзшая и продуваемая сквозняками на лестничной клетке.
— Поздравляю тебя, Яна. Полоса везения продолжается.
Делать нечего, придется идти и пытаться устраиваться в местную гостиницу, пока еще ноги могу передвигать. Я пошла вниз и буквально заставила себя покинуть хоть какое-никакое укрытие старого подъезда. Когда я уже почти дошла до выхода со двора, дверь подъезда с грохотом распахнулась, и на улицу вылетел тот самый помятый и взъерошенный парень.
— Эй! — завопил он. — Ты Яна?!
Я остановилась и кивнула.
— Блин, вернись, пожалуйста, а то я реально не в состоянии сейчас за тобой бегать! — почти жалобно попросил он, хватаясь за голову.
Я пожала плечами и пошла назад.
— Пойдем в квартиру! — схватил он меня за руку и передернулся. — Ты, млин, вся ледяная! Заболеешь ведь.
Он тащил меня обратно и бормотал.
— Ты прости меня. Бабка мне сто раз, когда уезжала, говорила, что ты можешь приехать. Но я ж не видел тебя никогда. Так что извини уж меня. Тем более я как-то не в форме был. Бли-и-ин, если ты заболеешь, и бабка узнает, то голову мне открутит, — довольно искренне сокрушался парень.
Когда мы вошли в квартиру, нам навстречу вышел еще один парень, который выглядел так же живописно, как и первый, только он был пониже ростом, и под глазом у него был свежий синяк. Повсюду стояли пустые банки и бутылки, и в квартире бабы Нины непривычно пахло сигаретами вместо валерьянки.
— Похоже, вечер у вас удался, — сказала я, оглядевшись.
— Ну, типа того, — ответил второй парень и глянул на первого. — Это кто? Я ее не помню.
— Суслик, отвали! Давай чай пей и вали домой! — буркнул на него первый.
— А, понятно, — и этот самый Суслик прошелся по мне пристальным взглядом. — Конечно, конечно. Если бы мне так обломилось, я бы тоже тебя пнул, Красный.
— Не болтай, чего не знаешь! — огрызнулся первый парень и повел меня дальше по коридору. — Бабка велела, если ты приедешь с ночевкой, тебя в закрытую комнату поселить.
Он нашарил в тумбе в коридоре ключ и отпер дверь. Эта комната всегда была заперта у бабы Нины, насколько я помню. И сейчас, войдя, я обомлела. Вся поверхность стен была завешана картинами моей мамы. Я замерла, шокированно моргая.
— Так понимаю, тебя тоже сюда не пускали, — сказал за моей спиной парень.
— Нет, — еле выдавила я, потому что горло перехватило.
Нашу с мамой квартиру отец продал, когда я была в школе, и я все это время думала, что мамины картины или выбросили или растащили. Но вот все они здесь. А те, что не поместились на стенах, стоят по углам. Почему баба Нина никогда не говорила мне, что сохранила все мамины работы?
— Тебе бы это… в ванную нужно. Помыться и согреться, — негромко сказал Красный.
— Угу.
— Я полотенца положу и, если не побрезгуешь, могу тебе свою футболку и штаны дать. Не новые, но чистые. Сам стирал.
— Спасибо, — организм напомнил о себе, и меня опять ощутимо тряхнуло, выводя из ступора.
В ванной я сидела долго, пока кожа не покраснела, и тепло не пробрало до самых костей. Когда вышла, Красный был в квартире уже один, и пахло чаем с травами так, как его обычно заваривала баба Нина.
— Садись. Буду чаем тебя поить, — парень выглядел уже заметно лучше и улыбался, сверкая на меня голубыми глазами.
Сейчас, когда лицо уже не было таким помятым и опухшим, сходство с бабой Ниной стало очевидным.
— Ты, может, скажешь, как тебя зовут? — спросила я. — А то как-то неудобно выходит.
— Неудобно на потолке спать. А меня Семен зовут, — оскалился парень.
На самом деле он был явно моложе, чем мне показалось вначале. Максимум лет восемнадцать.
— А ты, когда я пришла, меня за кого принял? — я с наслаждением хлебала чай.
Семен покраснел, как девица на выданье, даже уши заполыхали.
— Да я, дурак, размечтался… Ну, мы вчера, как ты поняла, нахренячились до коматоза. Днюха у меня была. Ну, так вот, тут девчонки тоже были. Разные. Вот я и подумал, что, может, мы с тобой того… — совсем тихо сказал он.
— И что? Типа, мне так понравилось, что я решила за добавкой вернуться? — фыркнула я.
— Ага, — я не смогла сдержать хихиканья, а Семен, пару раз покосившись на меня обиженно, тоже расплылся в широкой улыбке. — А вдруг! Может, я, когда в умате, такой любовник, что меня забыть нельзя.
Я уткнулась в кружку с чаем, уже откровенно закатываясь, да и сам Семен не отставал.
— А потом я рассмотрел тебя, — всхлипывая, продолжил он. — Понял, что мне так не могло повезти. Не в этой жизни, ага.
— Ой, ладно, не прибедняйся! Ты симпатичный парень.
— Да-а-а? — хитро сверкнул на меня голубыми глазами парень.
— Точно. Верь мне. Только больно молодой для меня, — сразу решила установить границы я.
— О, я смотрю, что из вас уже песок просыпается, тетенька, — хохотнул парень. — Тебе сколько лет-то?
— Сколько надо, тебе знать не надо.
— Ясно, — сразу погрустнел он. — Ты тоже предпочитаешь взрослых дядечек при тачках и бабках.
Слова Семена неожиданно вызвали такое отчетливое воспоминание о Рамзине, будто он сидел напротив и яростно сверкал на меня своими темно-карими зеньками. У меня аж мороз по коже прошелся, который в следующую секунду обратился влажным жаром. А тело вдруг отозвалось таким острым спазмом внизу живота, что я даже зубы стиснула.
— Эй, ты чего зависла? — тронул меня за плечо Семен, и я вздрогнула.
— Слушай, мне неудобно просить… — я закусила губу. — Можно мне тут пожить пару дней?
Парень удивленно моргнул. Ясно, на фиг я тут ему упиралась.
— Извини, — пробормотала я. — Найду гостиницу.
Ну да, а в гостинице нужен паспорт, и это наверняка очень облегчит поиски Рамзину.
— Какую, нах, гостиницу? — тут же взвился Семен. — Я просто не ожидал, что ты захочешь. Я руками и ногами за! Тем более бабка сказала, что комната та твоя всегда, когда захочешь.
— Спасибо, — вот теперь я ощущала себя смущенной, но не собиралась это показывать. — Только ты смотри, Сема, будешь приставать, я тебя лишу самого ценного.
— Эй, я, по-твоему, кто, придурок озабоченный со сперматоксикозом? У меня, если хочешь знать, девчонок полно. Вон на той неделе даже две подрались из-за меня, — обиженно поджал он губы.
Если честно, я могла побожиться, что Сема девственник, и по поводу спермотоксикоза тоже стопроцентное попадание, но решила придержать при себе эту бесценную инфу.
— Сем, я пойду посплю.
— Что, тяжелая ночка? Располагайся, конечно!
Я уже почти ушла, но остановилась в дверях.
— Ты знаешь что… Если меня кто-то искать будет, не важно кто, ты не говори, что я здесь, ок?
Семен пожевал губу, озадаченно на меня глядя.
— Надеюсь, ты не в федеральном розыске за убийство?
— Ага. А еще за изнасилование в извращенной форме, — фыркнула я. — Нет, конечно. Это личное.
— Типа, сбежала от мужика, а он теперь, бедный, вешается и тебя ищет?
— Ну как-то так.
Глаза парня хитро прищурились.
— Вот чисто из мужской солидарности я должен тебе отказать… Но делать этого не стану. Успокойся, от меня никто ничего не узнает.
— Спасибо еще раз, — и я, наконец, оправилась спать.
— Ян? — Семен появился в коридоре позади меня.
— Этот твой мужик… Он это… бил тебя? — опустив глаза, спросил он.
— Что? Нет! Думаешь, я бы терпеть такое стала? — возмутилась я.
— Ну мало ли. Может, у тебя выбора не было. Извини, что спросил.
— Забудь. Никто меня не бил. Тут другое.
— Расскажешь? — в голубых глазах любопытство.
— Только если напьюсь, — усмехнулась я, входя в комнату.
— Ну, с этим-то никаких проблем! У меня знаешь, сколько пойла еще осталось? Так что ты спи давай, отдыхай, а я, чур, ужином озадачусь попозже. Так что с меня ужин и выпивка, а с тебя интересные рассказы за жизнь!
Я, улыбнувшись, закрыла дверь перед любопытным носом Семена и забралась в постель. Несмотря на усталость и массу потраченных сегодня нервов я еще долго не могла уснуть. Переводила сонные глаза с одной маминой картины на другую и вспоминала то время, когда она писала каждую, её слова, иногда чудные и малопонятные о том, что же она пишет. Семен явно убирался в квартире, потому что до меня доносился иногда звон стекла и бряцанье банок. Под эти звуки и собственные воспоминания я и уснула.
