21

Даже не знаю, как это мама затесалась в процесс организации моего предсвадебного девичника. Я официально вручила руководящий жезл Пиппе, главной и единственной подружке невесты, но потом Себу, разумеется, понадобилось внести свой вклад, и маме тоже понадобилось, и в итоге мы вдруг обнаружили, что пробираемся по настоящему минному полю.

Пиппа злилась, что Себ хочет все подмять под себя. Мама жаловалась, что Пиппа не обо всем ей сообщает и не все позволяет ей сделать. А я оказалась пешкой в этой игре и просто не знала, что делать.

Я поставила им всего несколько условий: никаких стриптизеров, никаких одинаковых тематических маек и, уж конечно, никаких надувных кукол. «Меньше, да лучше», – деликатно уговаривала я их, надеясь, что мой девичник выйдет не таким стильно-шикарным, как у жены моего брата Лоры. Ее отвезли на уикэнд в Блэкпул, где ей пришлось пройти через все вышеперечисленное, но она, по счастью, ничего не помнила. Тем не менее на свадьбе присутствовало не меньше шести человек (я в их числе), которые на этом девичнике не так напились, чтобы забыть о том, как она скользит вверх-вниз по шесту и как ее одаряют приватным танцем.

Конечно, четыре дня буйного веселья, которые устроили себе в Магалуфе мой брат Стюарт и дюжина его дружков, прошли без сучка без задоринки – по крайней мере, на первый взгляд. Если верить их рассказам, они там только и делали, что играли в гольф, а потом рано ужинали и безмятежно спали до утра. Таково уж основополагающее различие между нами: мужчины делают то, что делают, и умеют потом не проронить ни слова об этом – и жить дальше так, словно ничего особенного не произошло. «То, что творится во время такого турне, никогда не выходит наружу», – вот лозунг, которому стоило бы следовать всем, в том числе и нам, женщинам, если бы только после двух бутылок просекко нас не охватывала страшная тоска, приводящая к решению запечатлеть происходящее на видео, чтобы потом показывать нашим детям, какими необузданными мы были когда-то.

– Мне все равно, честно, – ответила я маме, когда она позвонила спросить, где я предпочла бы провести девичник – за границей или у нас. – И вообще этим, скорее всего, уже занимается Пиппа.

– Да, занимается, – признала мама. – Но она явно не рассчитывает на тех, у кого нет денег на далекие путешествия по всему миру. Она предлагает Исландию, что-то связанное с йогой. И даже Лас-Вегас. У некоторых людей просто нет таких средств, Эмили.

У Пиппы, собственно, их тоже обычно не было: ее в данном случае спонсировал отец.

– Я знаю, мама. Я тоже не хочу ничего слишком экстравагантного. И потом, в Вегас летит Адам с друзьями, так что это исключено. – Я рассмеялась, но она лишь хмыкнула. – Слушай, Пиппа знает что делает. И я уверена, что она учтет интересы всех.

– Во всяком случае, Памми хочет отправиться в Озерный край, – возмущенно сообщила мама. Мне словно выстрелили в грудь.

– Памми? Она-то тут при чем?

Я надеялась, что, поручив эту работу Пиппе, спихну с себя всю ответственность за то, кого приглашать, а кого нет. Так что если бы Тесс, моя довольно скучная коллега, не попала в этот список, это была бы не моя вина. Я не могла себе представить, что в перечне приглашенных окажется Памми.

– Она вчера позвонила узнать, какие у нас планы, – объяснила мама. – Сказала, что хочет кое-что для вас устроить, если уже не затевается что-то другое.

Значит, Пиппа ее не приглашала. Это моей матушке зачем-то понадобилось вмешаться. Я мысленно застонала.

– И что ты ей ответила? – спросила я как можно беспечнее. Я не рассказывала маме о своих столкновениях с Памми, потому что не хотела ее (маму) волновать. И я не хотела создавать между ними ненужные трения. В день нашей свадьбы на меня и так будет много чего давить, не хватало еще, чтобы другие тоже страдали из-за этого. Я хотела, чтобы моя семья, особенно мама, просто получала удовольствие, а не беспокоилась о том, что происходит за кулисами. Памми – моя проблема, и с этой проблемой я буду справляться сама.

– Ну, я сказала, что твоя подруга подыскивает место, – поведала мама, словно оправдываясь. – А что, нельзя было? Видишь, я даже не знаю, что и кому я могу говорить. Все это для меня уж слишком.

– Нет-нет, ничего страшного, мама. Говори что хочешь. Вероятно, единственный человек, которому ты не должна рассказывать слишком много, – это я. Потому что считается, что это будет сюрприз.

– Да, я знаю, детка. Я буду хранить секрет. Мы все будем его хранить – я, Пиппа, Себ и Памми.

Разъединившись, я подумала, не позвонить ли Пиппе или Себу, просто чтобы проверить, как идут дела. Но я заглушила в себе жажду контроля и решила: пусть все делают сами.

И все-таки отголоски разногласий слышались вплоть до того дня, когда я отправилась в свое загадочное путешествие. Я старалась не обращать на них внимания, но мелочность этих споров начинала действовать мне на нервы.

– Твоя мама говорит, что мне, видите ли, не следует приглашать одну девушку, которую я хочу позвать, – жаловалась Пиппа.

– Я думаю, что с вами должна поехать Шелли, твоя двоюродная сестра. Но Себ говорит, что Пиппа считает – ты не захочешь ее там видеть, – раздраженно отчитывалась мама.

Я легла очень поздно, мне нужно было вставать в шесть, и я уже горько раскаивалась, что вообще согласилась на этот проклятый девичник.

– Просыпайся, просыпайся, соня, – прошептал Адам, целуя меня. – Настал день, когда мы можем совершить свои последние ошибки, перед тем как пожениться.

Сквозь сон я стукнула его кулаком.

– Даже не думай, – простонала я, отворачиваясь и с головой закутываясь в одеяло.

– Ладно тебе. – Он рассмеялся. – За тобой заедут уже через час, даже раньше.

– А нельзя нам просто провести ближайшие четыре дня в постели? – спросила я.

– Как только ты втянешься, все будет отлично. Я вот прямо-таки мечтаю об этом последнем загуле, – поддразнил он меня.

– Потому что вы летите в Лас-Вегас! – вскричала я. – А меня наверняка потащат в Богнор. Но ты за меня не переживай. Отправляйся веселиться в свою Неваду. Бессмысленные покупки, казино, девочки.

– Нет-нет, никаких покупок и казино! – крикнул он из ванной. – Я еду туда не за этим!

Мы оба расхохотались. Но где-то во мне таилось беспокойство. Не только из-за Адама и из-за того, что он мог выкинуть во время этой поездки, но и при мысли о том, куда я сама поеду – и с кем.

Через пятьдесят минут, распрощавшись с Адамом, который выглядел элегантно-небрежно, переходя дорогу в слаксах и рубашке поло, с потрепанным коричневым чемоданом в руке, я обнаружила, что меня затаскивают на заднее сиденье автомобиля, завязав мне глаза.

– Неужели это так необходимо, Себ? – засмеялась я. – Ты уверен, что не хочешь еще и наручники на меня надеть?

– Я в общем-то не по этой части, – сообщил он.

– А тут есть кто-нибудь еще? Эй, отзовитесь!

– Мы одни, дурочка. – Он расхохотался. – Есть предположения насчет того, куда мы направляемся?

– Надеюсь, в гедонистический парадиз острова Ибица. Но я-то вас всех знаю как облупленных. Скорее всего, я скоро окажусь на курсах лепки где-нибудь на Шетландских островах.

Он снял с меня повязку, когда мы уже ехали по М25. Сообразив, что мы катим на запад, я поняла, что один из возможных пунктов назначения – аэропорт Гатвик. Потом мы взяли левее и съехали на М23. К тому времени я уже решила: или Гатвик, или Брайтон.

Я мысленно представила себе содержимое своего чемодана: оно выглядело так, словно я собралась на фестиваль под открытым небом и постаралась предусмотреть все капризы непредсказуемой британской погоды. Сапоги, саронг, макинтош, джинсовые шорты – это лишь последнее из того, что я в панике упаковала, не зная, предстоит мне кататься на лыжах, загорать или заниматься чем-то средним между двумя этими крайностями.

– А если я не взяла нужных вещей? – жалобно спросила я, поворачиваясь к Себу.

– Не волнуйся, обо всем позаботились, – ответствовал он с загадочным видом. Кто, кто обо всем позаботился? Если поручить это Пиппе, она проведет изыскания в глубинах моего шкафа и отыщет там наряды, в которые я надеялась когда-нибудь вместиться. Скажем, джинсы, которые я носила в девятнадцать лет (я отказывалась верить, что больше никогда в них не влезу). Похоже, в моей оптимистической гордыне меня ничуть не смущало, что они малы мне на два размера и омерзительно старомодны – слегка расклешены и на пуговицах. А если, боже сохрани, в моем гардеробе тайком пороется мама, она выберет цветастый пляжный костюмчик и запахивающийся кардиган, которые я когда-то в пику общественному мнению схватила на предосенней распродаже. На обоих по-прежнему болтались магазинные ярлыки, потому что в обоих я выглядела как двенадцатилетняя девочка.

Я застонала:

– Пожалуйста, успокой меня, скажи мне, что вы хотя бы посоветовались с Адамом. Если у кого и есть какое-то представление о том, что мне нравится и что мне идет, то это он. Во всяком случае, с такими вопросами первым делом следует обращаться именно к нему.

Я умоляюще посмотрела на Себа, но он лишь улыбнулся, а потом повернул голову, чтобы посмотреть в окно на характерные оранжевые вспышки хвостовых огней самолета компании EasyJet, низко пролетающего над полем рядом с нами.

Мне снова завязали глаза, когда машина остановилась в зоне высадки пассажиров близ южного терминала.

– Не могу себе представить, что охрана спустит это тебе с рук, – задумчиво проговорила я, чувствуя, как Себ затягивает повязку потуже. – Это уже какой-то запредельно наглый уровень контрабандной переправки живого товара.

Смеясь, он провел меня через входной туннель в вестибюль перед залом вылета. Обострившимся слухом я различала возбужденный говор путешественников. Мы свернули налево, потом – направо. А потом остановились среди внезапной тишины. Полнейшей тишины.

– Раз, два… три! – крикнул Себ, стаскивая с меня повязку. Я даже споткнулась: радостные вопли и свист, которыми меня приветствовали, словно оттолкнули меня назад. Глаза мои толком не могли сосредоточиться на всех этих лицах, мельтешивших передо мной с широченными улыбками – точно карикатуры на самих себя.

И тут же на меня накинулась целая куча народу. Мне ерошили волосы, меня приветствовали воздушными поцелуями. Я никак не могла сообразить, сколько их вообще. Не говоря уж о том, чтобы понять, кто они.

– Ага, вот она! – воскликнула Пиппа.

– Бог ты мой, у нее такой вид, словно она сейчас расплачется, – заметила Тесс, моя сослуживица.

Я в смятении развернулась, отчаянно пытаясь как-то соотнести все эти лица со всеми этими голосами. Из тысяч разрозненных пикселей, плававших перед моими глазами, постепенно стали складываться реальные черты.

– Детка, у тебя такой потрясенный вид, – смеялась мама. – Ты удивилась?

– Не могу поверить, что вас так много, – призналась я.

– Нас девять, – сообщила Пиппа. – Точнее, было девять. А теперь десять.

Я вопросительно подняла брови.

– Мне очень жаль, – почти неслышно произнесла она.

Я оглядела все это сборище. Мой взгляд остановился на Памми. Ну и что? После разговора с мамой я смирилась с ее присутствием. В конце концов, избежать его я в общем-то не могла.

– Ничего страшного, – шепнула я Пиппе. Но она отвела глаза. Лицо у нее было напряженное.

И тут я увидела ее. Она просто стояла там, рядом с ними. Пышные светлые кудри по плечам. Притворная, почти жалостливая улыбка на полных губах.

Шарлотта.

Казалось, сердце у меня остановилось. Словно чья-то рука пробралась мне в грудь и стиснула его, выжав из него последние биения.

Все вокруг меня словно замерло: звуки, свет, воздух. Я видела только ее. Как она медленно приближается ко мне, протянув руки для объятия. Вероятно, вначале она стояла всего в трех-четырех шагах, но мой мозг обрабатывал информацию замедленно, и мне показалось, что ей потребовалась целая вечность, чтобы дойти до меня.

– Привет, Эм, – прошелестела она мне в ухо, обнимая меня. Нас окружил аромат свежих цитрусов. Видимо, она по-прежнему предпочитала грейпфрутовые духи от Jo Malone. Ее ароматический автограф.

– Мы так давно не виделись. Слишком давно. Огромное тебе спасибо, что позволила мне поучаствовать в твоих торжествах.

В последний раз, когда я видела Шарлотту, она, совершенно голая, сидела на распростертом под ней Томе – моем молодом человеке. Я так и не сумела изгнать эту картинку из памяти, хотя мое сознание сумело меня отчасти защитить, подсовывая мне воспоминания о шоке на их лицах и о том, как они характерным движением прикрылись простыней. Позже я решила, что это очень смешно: количество случаев, когда я видела без одежды его или ее, превышало количество горячих обедов, которые я в жизни съела, и тем не менее они сочли необходимым замаскировать верхнюю часть тела – вместо того чтобы разъединить свои половые органы. Честно говоря, это и стало для меня последней каплей. Он по-прежнему находился в ней (хотя и наверняка подувянув), когда я вышла из комнаты.

А я-то считала, что выйду за Тома. Мы практически жили вместе, но в тот вечер он позвонил с работы и сказал, что не очень хорошо себя чувствует и что будет лучше (и благороднее с его стороны), если он переночует у себя.

– Уж поверь, – заявил он, шмыгая носом. – Тебе не захочется подцепить эту заразу.

Помню, я подумала: вот он какой заботливый.

– Но это же, скорее всего, обычная простуда, – взмолилась я, надеясь, что он передумает. – Может, тебе и кажется, что это страшный грипп, на который вечно жалуются мужики, но если я от тебя и заражусь, наверняка это будет простой насморк.

– Да ладно тебе. – Он рассмеялся. – Пытаюсь проявить заботу, а ты только издеваешься.

– Если ты ко мне приедешь, вотру тебе в грудь викс.

– Соблазнительно. Но я правда думаю, что это нечестно по отношению к тебе. Честное слово, я паршиво себя чувствую, – добавил он.

Но, видимо, недостаточно паршиво, чтобы помешать моей лучшей подруге извиваться на нем, когда я нанесла ему визит с кое-какими лекарствами и с лазаньей из Sainsbury, которую оставалось только разогреть в микроволновке. Отпирая входную дверь и проникая внутрь, я думала лишь о том, удастся ли мне выдать ее за плод моих собственных трудов. «Тогда я, конечно, буду выглядеть гораздо более заботливой подружкой», – говорила я себе, тихо опуская ключи на подоконник и на цыпочках поднимаясь наверх.

По-моему, я услышала эти звуки еще посреди лестницы, но мой наивный мозг интерпретировал его стоны как кашель, а ее вздохи – как болезненные задыхания. Помню, я подумала: может, принести ему стакан воды? Я помедлила на верхней ступеньке – по-прежнему ничего не подозревая. Иногда я, вспоминая об этом, воображаю, что действительно спустилась обратно, за стаканом воды, и тем самым сообщила им о своем появлении. Я представляю, как он бесцеремонно запихивает ее в шкаф. В общем, сценка в духе комедии «Полный вперед!».

Возможно, тогда я до сих пор пребывала бы в блаженном неведении. И сейчас точно так же отправлялась бы со своими спутницами насладиться последними мгновениями свободы перед свадьбой. И Шарлотта была бы главной подружкой невесты. И я ни о чем бы не догадывалась.

Она по-прежнему цеплялась за меня, когда Пиппа схватила меня за руку и оттащила в сторону.

– Пойдем, нам пора регистрироваться, – напомнила она.

Я утратила всякую способность функционировать. Просто стояла в полном ошеломлении.

– Не переставай улыбаться, вот и все, – посоветовал Себ. – Я совершенно не понимаю, что за чертовщина тут творится.

– Но она… – Я осеклась. – Как такое вообще могло произойти?

– Честное слово, не имею ни малейшего представления, – ответил он. – Нас всегда было девять. Пиппа говорит – она просто вдруг свалилась как снег на голову.

– Как ты хочешь поступить? – спросила Пиппа, подталкивая меня к служительнице, которая ожидала нас у стойки авиакомпании Monarch, нетерпеливо поджав тонкие губы. Я смутно осознавала, что за ее спиной маячит табличка с надписью «Фару», но была не в состоянии нормально усваивать информацию. Я знала лишь, что хочу убраться отсюда как можно дальше. В полном одиночестве.

– А какой у меня выбор? – ехидно осведомилась я. – В данный момент, кажется, никакого.

– Мы можем попросить ее уйти, – предложила Пиппа. – Мне это раз плюнуть, никаких проблем. Если ты этого хочешь.

Но голова у меня отказывалась работать.

Мне хотелось разреветься, но я подумала: черт побери, сдохну, а не доставлю Шарлотте такого удовольствия. Ее лицо казалось каким-то улыбающимся размытым пятном за Пиппиным плечом.

– Даже не верится, что это на самом деле, – проговорила я.

– Как ты все-таки хочешь поступить, Эм?

Я посмотрела на все эти возбужденные лица, зная, что для Труди, Нины и Сэм, моих бывших коллег, это будет единственный отпуск за год. Они заплатили немалые деньги за билеты на самолет, за отель и прочее. С моей стороны нечестно было бы все испортить еще до того, как мы взлетели.

– Хочешь, я ей скажу? – спросила Пиппа.

Я усилием воли остановила бешеный поток бессвязных мыслей и попыталась припомнить, кому я рассказывала эту историю про Шарлотту с Томом. Сейчас казалось, что все они знают – и смеются надо мной, стоит мне отвернуться. Но, подумав, я пришла к выводу, что знают лишь мама, Себ и Пиппа. В ту пору я испытывала стыд и унижение, поэтому предпочла не разглашать эту историю. Если сейчас закачу скандал, узнают все. И это станет главной темой разговоров не только на девичнике, но и на свадьбе. Нет уж.

– Пусть едет с нами, – бросила я. – Как-нибудь справлюсь с этим сама.

Я так давно представляла себе этот момент: как это будет, если мы снова с ней столкнемся? Что произойдет? Накинусь ли я на нее в попытке повыдирать все волосы? Или проигнорирую ее? Как выяснилось, оба ответа неверны. У меня просто все онемело внутри.

– Куда мы хоть направляемся? – мрачно спросила я.

– В Португалию! – воскликнула Пиппа с преувеличенным энтузиазмом.

Я видела, что ей хочется меня подбодрить, но в ближайшее время вряд ли что-то могло поднять мне настроение.

После этого я честно попыталась сосредоточиться на том, что мне говорят. Мы сидели в зале вылета и уже успели осушить пару бутылок просекко. Все были такие довольные. Все так стремились сделать эту поездку особенной. Казалось, они даже сражаются друг с другом за мое внимание. Я поворачивала голову туда-сюда, улыбалась, преувеличенно жестикулировала. Но все это представлялось мне каким-то фальшивым, словно я прилагала слишком большие усилия, лишь бы не коснуться больного вопроса.

Объявили наш рейс, все повскакали с мест, наши покупки из дьюти-фри застучали и зазвенели в дорожных сумках.

– Думаю, у меня тут достаточно выпивки, чтобы потопить крейсер, – заявила Пиппа. – Клиффу Ричарду незачем беспокоиться, что мы осушим все его виноградники.

– Мы увидим Клиффа Ричарда? – встряла мама.

– Нет, – ответила я. – Но он действительно делает там вино, ведь так?

– Мне нельзя слишком много пить, – заметила Тесс, когда мы двинулись к летному полю. – У меня на той неделе большая презентация.

Все мы застонали.

– Теперь я понимаю, что ты имела в виду, когда про нее говорила. – Пиппа с хохотом хлопнула меня по спине. Под действием спиртного она уже с трудом выговаривала согласные.

– Как неожиданно появилась Шарлотта, – тихо сказала мама, нарочно отставшая от всех остальных, чтобы поговорить со мной наедине. – Теперь все нормально?

Я натянуто улыбнулась.

– Мне так приятно, что вы все между собой выяснили. Тебе следовало мне рассказать.

Я даже не знала, что ей отвечать, слишком ошеломленная, чтобы попытаться как-то разобраться в происходящем.

На протяжении всего путешествия мне удавалось избегать Шарлотты, отходя в сторону всякий раз, когда я чувствовала, что она ко мне подбирается. Пиппа с Себом играли роль буфера, хотя постоянный приток напитков, разносимых во время рейса, не улучшил их способность вовремя реагировать на опасность.

– Обещаю, завтра я буду более надежным телохранителем, – пробормотал Себ пьяным голосом, отказавшись от борьбы за мой чемодан, к которому Шарлотта хищно кинулась, едва он показался на ленте транспортера.

Я взяла его, не говоря ни слова. Я даже смотреть на нее не могла, потому что знала: если посмотрю, картина того, что она сделала, вернется. И обрушится на меня, словно тонна кирпичей.

Я позаботилась о том, чтобы войти в мини-автобус последней, иначе существовал риск, что она усядется рядом. Конечно, я не могла избегать ее на протяжении всех этих четырех дней. А ведь считалось, что меня ждут счастливые деньки. Что-то неминуемо должно было случиться. Совсем недавно я считала, что главной проблемой в этот уикэнд для меня станет присутствие Памми. Теперь же при этой мысли мне хотелось безрадостно рассмеяться.