Глава 22

Дома у брата дела обстояли так. Уилл ходил колесом по коридору, ладони у него были измазаны чем-то бурым. Амелия в длинном синем платье, подчеркивающем стройную фигуру, надевала серьги перед зеркалом у входной двери. Она всегда была слишком хороша для Пола – даже их мать это признавала.

– Пусть тебя не тревожит его вид, – сказала Амелия. – Дело то ли в червяках, которых он копал в саду, то ли в шоколадном маффине, который он нашел в моей сумке, но, видимо, мы зря надеялись уложить его в семь.

– Не беспокойся, мы просто будем кататься вверх-вниз по перилам, пока он не выдохнется, – заверила ее Джо.

– Я никогда не выдыхаюсь! – взревел Уилл. И чуть не врезался в напольный горшок с каким-то растением, скользя по гладкому полу в одних носках.

– Эм уже ушла, – сообщила Амелия. – Она сейчас на вечеринке в Джерихо, мы за ней потом заедем на такси. – Она позвала, обращаясь куда-то вверх: – Пол! Неужели тебе нужно столько времени на сборы? У тебя ведь даже волос нет!

Брат Джо уже спускался вниз по лестнице в смокинге, засунув большие пальцы за пояс.

– Не могу найти ремень, – сказал он, спустившись до середины. – С меня спадают эти чертовы штаны.

– А ты на вешалке для галстуков смотрел? – спросила Амелия.

– Смотрел.

– Как следует смотрел? Или по-мужски?

Пол прикусил губу, потом развернулся и устремился обратно наверх.

– Пойду еще раз гляну.

Амелия закатила глаза и с любовью улыбнулась.

– А я как выгляжу? – спросила она.

– Слишком хорошо для моего брата, – отозвалась Джо.

– К этому я и стремилась. В общем, Джо, еще раз спасибо за помощь. В блокноте у телефона я записала, где мы будем. Новый французский ресторан на Хай-стрит. Спасибо тебе.

– Да не за что. Будет весело.

Тут из гостиной донесся страшный грохот, после чего послышался голос Уильяма: «Оп-па!»

– Именно, будет весело, – сказала Амелия. – Но ты вот что, не пропадай опять на тыщу лет. Очень здорово, что ты у нас пожила. Возвращайся в любой момент.

– Прости, что я вечно была на работе.

– Ты просто обязана у нас погостить как полагается, когда будешь в отпуске. Между прочим, мы с Полом сняли домик в Испании на октябрьские каникулы. Там есть лишняя спальня…

– Да вам просто няня нужна! – воскликнула Джо.

Амелия подмигнула:

– Не без этого. Но ты подумай, ладно?

Джо уже мысленно готовила вежливый отказ, когда снова появился Пол. Он продевал ремень в пряжку.

– А вот и твой принц на белом коне! – провозгласил он.

Джо пожелала им приятно провести вечер и закрыла за ними дверь. Тут она осознала, что ни Пол, ни Амелия не спросили, как у нее дела на работе. Ну и отлично.

– Ну что ж, старина Билли, – обратилась она к племяннику. – Давай-ка сожжем немного калорий.

Ближе к половине восьмого, после кувырканий, мультика о семействе свинок, игры в подводные лодки с основательной чисткой ногтей и двух с половиной сказок на ночь, Уилл заснул, привалившись к согнутому локтю Джо. Она подождала еще несколько минут, глядя на слабое свечение его ночничка, затем осторожно высвободилась и укрыла племянника одеялом с изображением Человека-паука. Поцеловала его в волосы, пахнущие земляничным шампунем, и вышла из спальни.

Она посмотрела на экран своего телефона. Никаких пропущенных звонков.

Спускаясь по лестнице, Джо прошла мимо семейных портретов, развешанных на стене. Черно-белые снимки, продуманные позы, излучающие блаженное счастье. Джо почувствовала себя очень несчастной. Обездоленной. Она невольно подумала, что где-то сделала неверный поворот, и теперь у нее все идет не так.

Поджарив себе мясо с овощами, она поужинала перед телевизором, вполглаза следя за сюжетом какой-то мыльной оперы, которая казалась еще более фальшивой и натянутой, чем обычно. Насколько Джо поняла, один из героев, считавшийся умершим, вдруг в последнюю минуту объявился, чтобы помешать свадьбе героини, и устроил драку возле церкви. Гости вызвали полицию. На этом месте Джо выключила телевизор. Даже выдуманная полицейская работа казалась сейчас слишком большой тратой сил. И потом, ей еще предстояло написать этот чертов отчет.

Она открыла ноутбук, который, как всегда, грузился целую вечность. Тем временем Джо взяла со столика один из журналов (что-то про ремонт и интерьер) и стала рассеянно листать его. Все картинки напоминали дом брата: продуманное расположение дизайнерских светильников, шторы и декоративные подушки, изобретательные решения для хранения вещей. Мысль о возвращении в батскую квартирку безумно угнетала ее.

Зазвонил ее мобильный. Бен.

– Привет, – сказал он. – Хотел узнать, чем ты занимаешься.

– Да особенно ничем.

– Сюрприз. Я не хотел звонить в дверь. Собственно, я тут, снаружи.

Она выпрямила спину, немного отвела занавеску в сторону. На подъездной аллее виднелась лишь ее машина.

– Машина в гараже. Опять цилиндр полетел. Я на такси добрался.

– Что ты вообще тут делаешь?

– Подумал, что тебе не помешает моральная поддержка. Денек-то выдался нелегкий, а?

– Бен, я не…

– Всего один бокальчик, Джо. Давай же. Я тут, между прочим, страшно мокну под дождем. Зонтик не захватил.

Она поняла, что сейчас у нее нет сил препираться. Так что она слезла с дивана и прошлепала к входной двери. И там стоял он – с бутылкой красного, с мокрыми волосами, прилипшими ко лбу.

– Один бокальчик, – сказала она и отступила в сторону, чтобы Бен мог пройти. За ним последовало облако с ароматом знакомого лосьона после бритья. – Только потише. Уилл уже заснул.

– Понял. Сейчас только схожу обсушусь.

Он передал ей бутылку и отправился в гардеробную.

Джо побрела на кухню, где дождь барабанил по стеклянной крыше. Мощный ветер теребил ветви окрестных деревьев. Бен появился минуту спустя, взлохмаченный, одетый весьма непринужденно: джинсы, футболка с надписью «Берлинский марафон». Они вместе бежали этот марафон четыре года назад. Отвинтив крышку винной бутылки, Бен вылил содержимое в раковину.

– Э-э… Что происходит?

– Я ее принес просто как входной билет, – объяснил он, ухмыляясь. – Точно знаю, что у твоего брата найдется что-нибудь намного лучше.

Джо со смехом извлекла из винного шкафа тасманийское «пино нуар», отдала Бену и стала искать бокалы. Он ловко откупорил бутылку.

– А если серьезно, – проговорил он, наливая им обоим, – то мы же с тобой оба пишем отчеты о прошедших двадцати четырех часах. Я подумал, имеет смысл их заранее обговорить. Чтобы не было, ну там, расхождений.

– Это вовсе не обязательно, – возразила Джо. – Просто опиши все как было, и я сделаю то же самое. Я уже большая девочка.

– Я в курсе. Просто не хочу, чтобы на тебя еще больше наседали. Ты все сделала правильно. Проявила инициативу. Господи, да если бы побольше детективов поступали так же, а не гонялись за собственным хвостом и не заполняли вечные формы оценки риска… – Он махнул рукой. – Лучше я не буду об этом говорить, а то у нас получится очень долгая ночь.

Она поймала его взгляд, одновременно смущенный и призывный. Несмотря на свое решение, несмотря ни на что, она ощутила, как по внутренней стороне бедер у нее побежали мурашки. Не будь идиоткой, Жозефина Мастерс. Ты даже еще не пила.

Но момент быстро прошел.

– Как тебе ребята из управления Долины Темзы? – спросил Бен, придвигая к ней бокал. Она сидела напротив, по другую сторону кухонного островка.

– Нормальные ребята.

– Даже Стрэттон? Я-то думал, Бриджес у нас спесивый придурок, но этот тип даже его за пояс заткнет.

Джо отпила маленький глоток и улыбнулась. Алкоголь прошелся невидимыми успокаивающими пальцами вниз по шее, по груди.

– Думаю, нельзя стать старшим инспектором, нарушая правила.

– Кэррик вроде славный парень, – заметил Бен. – Как по-твоему, он гей?

– Точно нет. Я видела фото его семьи.

– Да ты что? А я был уверен. На девяносто пять процентов.

– Твой детектор гейства всегда пошаливал. Когда вы с Полом познакомились, ты думал, что он на тебя поглядывает.

– Верно, верно, – согласился Бен, поднимая бокал. Он сделал щедрый глоток и облизнул губы. – За гетеросексуала Пола и его замечательную коллекцию вин.

– За Пола, – откликнулась Джо. Вино и правда было превосходное. – Надо же ему на что-то тратить свое богатство, – добавила она.

Бен огляделся по сторонам:

– Ну да, он вроде неплохо устроился. Помнишь, какое мы пойло когда-то хлобыстали? Три бутылки за десятку, кажется?

– Я постаралась об этом забыть. Но помню, что похмелье было кошмарное. – Она указала пальцем на его футболку: – Не могу поверить, что ты до сих пор носишь эту штуку. К вопросу о былой славе. Спорим, ты сейчас и пятикилометровку не пробежишь?

Бен улыбнулся:

– Но-но, я еще не совсем развалился!

Ее бокал был уже пуст. Бен подался вперед, чтобы налить еще, но Джо накрыла бокал ладонью:

– Лучше не надо.

Бен замер, держа наготове бутылку:

– Лучше ее прикончить. Краденое имущество, надо уничтожить улики, и я не собираюсь отправлять это в раковину.

Джо убрала руку, и он наполнил ее бокал.

Они продолжали болтать – о Берлине, об их чудовищной велопоездке по Пиренеям, о том, как его родители как-то на Рождество удивительно громко занимались сексом. Джо понимала, к чему он стремится (и неважно, сознательно или нет), но отдалась течению беседы, словно ленивой реке. После стольких дней напряженной работы, когда приходилось вести себя крайне сдержанно, после всех этих тайн и полувранья… какое облегчение просто посидеть с человеком, от которого не нужно ничего скрывать. Гора с плеч.

Так прошел час. Они допили бутылку, и Джо даже не стала протестовать, когда Бен откупорил еще одну.

– Ну, а как насчет Фермана? – спросил он. – Таких больше не делают, а?

– Он мне нравится, – ответила Джо. А потом, словно чтобы объясниться, добавила: – Кэррик говорит, он потерял дочь.

Она тут же невольно подумала: почему я упомянула именно об этом? Бен откинулся на спинку стула, глядя куда-то вниз.

Они погрузились в молчание. В воздухе плавали невысказанные слова, желающие воплотиться в жизнь. Радость куда-то улетучилась. Все дороги снова вели в одно и то же место – к тем жутким мгновениям после того, как узистка оставила их одних, когда живот Джо еще казался скользким от геля-смазки.

– Пол говорит, ты… обратился за помощью, – наконец произнесла Джо.

Бен поставил бокал на стол, посмотрел на нее, кивнул:

– Еще рано делать выводы, но у них там дело поставлено неплохо. Господи, может показаться, что я совершенно ужасный, но если бы ты знала, какие туда ходят ребята…

– Я рада, – сказала Джо.

Бен снова отхлебнул вина.

– Честно говоря, жалею, что не сделал этого раньше.

Джо склонила голову набок. И мы все жалеем.

Она повернулась к нему спиной, соскользнула с табурета, прошла под стеклянными потолочными панелями оранжереи к дверям, ведущим во внутренний дворик. В этой кухне ей было до клаустрофобии тесно, но чернота за окнами лишь отражала клаустрофобию обратно. Повернув тугую ручку, Джо раздвинула двери, впуская порыв прохладного ветра. Продолжался слабый дождь, влага сеялась на клумбы.

По отражению в стекле было видно, что Бен тоже встал с табурета.

– Джо, я знаю, я все просрал. Но я в этом раскаиваюсь.

– Знаю. Ты говорил. Уже сто раз.

– И сейчас я говорю серьезно. Ну, то есть… я всегда говорил серьезно. Просто, похоже, сейчас я по-настоящему все понимаю. Я… я много о себе понял за эти несколько месяцев. Даже не думал, что можно столько о себе узнать, что во мне столько всего есть… не знаю, понятно ли я говорю. Господи, у меня даже не получается нормально выразиться…

Джо повернулась к нему. Он стоял, обхватив ладонями щеки, словно, нажимая на челюсть, можно заставить рот сформировать слова и вытолкнуть их наружу.

И она подошла к нему. Не могла удержаться. Положила руки ему на плечи. Бен не плакал, но на его лице было написано такое отчаяние, что Джо притянула его к себе. Почувствовала, как он склоняет голову к ее голове.

– Ничего страшного, Бен, – проговорила она.

– …Этот человек. Я его даже не могу узнать теперь, этого человека. Эгоист. Высокомерный неудачник. Если бы я мог отправиться в прошлое, схватить его за шкирку и как следует встряхнуть, чтоб он начал получше соображать…

– Ты не можешь это сделать, – напомнила она. – Мы не можем.

Она ощутила, как по его телу проходит дрожь. Он обвил ее руками, и его голова чуть приподнялась.

– Не можем? Точно? – спросил он.

Она лишь запрокинула голову. Она знала, что дело в выпивке, но она давно не чувствовала такую близость с кем-либо. Она так устала бороться. Сражаться с работой, с квартирным хозяином, с обязанностями и ожиданиями – и просто с нудной рутиной ее чертовой жизни. Губы Бена приблизились к ее губам. Между ногами у нее возник жар предвкушения. Потому что это можно было бы сделать. Очень легко. Кровать была рядом, на втором этаже.

Джо отстранилась.

– Нет, – произнесла она. – Мы не можем.

– Почему?

– Потому что я напилась. И ты тоже. Нам обоим надо двигаться дальше.

Он в отчаянии смотрел на нее.

– Я пытаюсь, – сказал он. – Пытаюсь. Но не могу перестать о тебе думать. О том, как нам было хорошо. И о том, как тот человек, которым я тогда был, все испортил.

Он потянулся к ней, и она отступила еще на шаг.

– Бен, все кончено, – сказала она.

– Этого не может быть.

Даже сейчас она все еще хотела его.

– Бен, не надо.

Он как будто ее не слышал. Глаза у него были совершенно безумные.

– Я теперь другой. Я уже не тот человек.

– И я тоже другая, – ответила она, стряхивая с себя его ладонь.

Казалось, Бена это обидело. Он не стал снова протягивать к ней руку.

– Нельзя просто взять и разлюбить человека, даже если он сделал что-то ужасное.

В голове у Джо мелькнула мысль о Стивене Каррутерсе, о бедной Салли, которая упорно отказывалась видеть, что ее муж сделал с их сыном. Может, Бен и прав. Может, в каком-то неподвластном ей уголке сердца она все-таки продолжает его любить – отчаянно, безнадежно.

Но это не значит, что она непременно должна быть с ним.

– Тебе нужно уйти, – сказала она.

И вот вам, пожалуйста: черты его лица окаменели, несчастный взгляд исчез, словно сдернули маску. Вот он – прежний Бен.

– Нет, – ответил он. – Не уйду, пока ты меня не выслушаешь.

– Больше не о чем говорить. Это мой дом, и ты должен уйти.

Он покачал головой:

– Это дом твоего брата, и ты меня выслушаешь. Ты хотя бы это должна для меня сделать.

Тут она сорвалась – и толкнула его в грудь:

– Ах, я тебе должна? Ничего я тебе не должна.

Он попытался преградить ей путь, и на лице у него появилось выражение, которое она видела и прежде – но лишь в допросной. Рот слегка приоткрыт, взгляд нетерпеливый, отстраненный, холодный. Лицо человека, которому не дают достичь желаемого. И непонимание, как такое может быть. От этого Джо разозлилась еще больше. Он не переменился. Он не мог перемениться. Точно так же, как не мог вернуться в прошлое и сделать другую ставку или выбрать другие акции.

Впервые за все время этого разговора она ощутила себя физически уязвимой. Готовой к схватке.

Он не шевельнулся. Она снова толкнула его, и на сей раз он поймал ее за руку, развернул, обхватил, крепко прижался к ней всем телом.

– Внимание, акт насилия, – шепнул он ей на ухо.

– Тебе пора повзрослеть, – ответила она и, приподняв ногу, заехала ему ботинком по голени. Бен взвыл и тут же выпустил ее. Джо спокойно направилась к двери кухни.

– Не надо! – крикнул он. – Вернись!

Джо хотела уже выругаться, но тут увидела, что у подножья лестницы стоит Уильям в пижаме. О господи, он наверняка нас слышал.

– Старина Билли! – окликнула она его. – Ты почему встал?

– Там на улице тот клоун, – сказал мальчик.

Бен встал рядом с Джо, и она отстранилась.

– Я справлюсь, – холодно произнесла она. – Ты можешь идти.

– Что там случилось, приятель? – спросил Бен, ероша Уиллу волосы.

– Я же сказала, я сама справлюсь! – Она тут же пожалела, что повысила голос.

– Он тут рядом, – сказал Уилл. – Он за мной следит.

– У него ночные кошмары, – нетерпеливо пояснила Джо. – Пойдем, я тебя уложу. – Она подхватила Уилла на руки и сердито глянула на Бена через плечо мальчика: – А дядя Бен пойдет и проследит, чтобы клоун ушел, хорошо? А потом ему пора будет домой.

Уилл что-то пробормотал, согревая дыханием ее щеку.

Неся мальчика наверх, Джо гадала: чувствует ли он, как у нее колотится сердце? Она не знала, что сделает, если спустившись обнаружит, что Бен все еще здесь. Вызовет полицию?

Войдя в комнату Уилла, она поднесла его к окну. Занавески были слегка раздвинуты. Джо выглянула в эту щель:

– Видишь, никого нет.

Уилл нехотя оторвал лицо от ее шеи и тоже посмотрел в окно.

Джо задвинула занавески ноющими от тяжести руками и положила племянника в кровать.

– Приятных сновидений, капитан, – пожелала она, снова накрывая его одеялом.

– А можешь остаться? – попросил он. В полумраке глаза у него отливали серебром.

Она дотронулась до его щеки:

– Конечно.

На самом деле это было ей даже на руку. Бен пока успеет остыть. Поймет, как поступить правильно.

Уилл перекатился на кровати, отвернувшись от нее, потуже завернулся в одеяло. Она стала гладить его по волосам. И рассеянно подумала: интересно, как вся эта история насчет клоуна просочилась в столь юное сознание? Видимо, он случайно услышал, как об этом говорит Эм. А может, Пол с Амелией.

Гнев Джо понемногу улетучивался, и она попыталась спокойно обдумать, что делать дальше. Бен, конечно, будет раскаиваться, как обычно. Но то, что сейчас произошло, попросту неприемлемо. И он должен это осознать. Они больше не могут работать вместе. Даже в соседних отделах они, казалось, находились чересчур близко.

Снизу донесся звон разбитого стекла. Уилл резко сел в кровати, сна у него не было ни в одном глазу:

– Тетя Джо!

Джо не убирала руки с его головы:

– Ничего особенного. Оставайся здесь.

И только потом встала.

– Нет, я хочу… – бормотал мальчик.

– Оставайся здесь, Уилл, – строго велела Джо.

Она быстро пересекла комнату, на мгновение замерла в дверях, окликнула:

– Бен?..

Нет ответа.

Если он сорвался и что-нибудь разбил…

Но Бен не такой. Во всяком случае, тот Бен, которого она знает.

– Бен, ты там, внизу?

– Тетя Джо?.. – снова произнес Уилл. Он по-прежнему сидел в кровати.

– Тс-сс, капитан, – сказала Джо, предостерегающе подняв ладонь. Ее телефон внизу – остался в сумочке. Может, есть аппарат в спальне брата дальше по коридору.

Свет в проходе внезапно погас, и Уильям охнул.

– Бен, не пугай Уилла!

– Это не Бен, – произнес Уилл драматическим шепотом. – Это клоун.

– Не двигайся, – сказала Джо – резче, чем хотела. – Остаешься в постели и не шевелишься.

Она метнулась по проходу, толчком открыла дверь главной спальни, уже нашаривая пальцами выключатель. Зажгла свет, увидела телефон рядом с туалетным столиком. Заставила себя спокойно набрать цифры. Номер Бена она помнила наизусть. Наверняка он только что ушел.

Медленные гудки в трубке. На третьем Джо сообразила, что снизу доносится сигнал, звучащий в такт. Значит, Бен еще в доме.

– Бен! – крикнула она. – Это уже не смешно!

Она разъединилась и набрала 999.

– Сообщите, какого рода экстренный случай… – послышалось в трубке.

Тут Уилл заорал – не вскрикнул, а стал издавать протяжные, жуткие вопли, какие Джо раньше слышала только в фильмах ужасов. Этот звук парализовал ее, пронизав электричеством от шеи до колен. Она уронила телефон. Ноги едва слушались. Джо побежала к двери и увидела какую-то тень, какое-то привидение из кожи и костей, проскальзывающее в комнату к Уильяму.

– А ну оставь его в покое! – закричала она. Голос звучал странно, чуждо, хрипло. Казалось, все происходит чересчур медленно. Она вдруг почувствовала мерзкую вонь, как от прокисшего молока или протухшего сыра. Вбегая к Уильяму, борясь с невозможной тяжестью собственных рук и ног, Джо увидела эту бледную фигуру совсем рядом. Тощая рука с длинными пальцами вдруг метнулась к ней откуда-то справа, и, хотя она ничего не ощутила, окружающий мир словно отключили. Она уже лежала на полу, не в состоянии пошевелиться. Как такое вообще может быть?

Уилл вопил, плакал, умолял:

– Нет! Тетя Джо! Тетя Джо!

Она сумела перекатиться на спину, но не могла поднять ни рук, ни головы, и ее ступни казались какими-то бесполезными ластами на концах ног. Крики племянника стали глуше, отдаленнее, и Джо поняла, что его уже нет в комнате. Ее сознание кричало телу: «Шевелись, твою мать, шевелись!» – и тут невидимый выключатель снова щелкнул, и у нее получилось. Вот она уже на коленях. Потом, дотянувшись до стены, с трудом поднялась на ноги. Комната вращалась вокруг. Джо не смогла сдержать рвотный позыв: ее желудок скрутили спазмы, как при острейшем приступе морской болезни. Ее вывернуло на ковер. Спотыкаясь, она вышла из комнаты. Тут были две лестницы, вниз и наверх, Джо выбрала не ту и врезалась в перила. Потом, нащупав руками ступеньки, стала спускаться вниз. Что за жуткая вонь!

– Уилл?.. – позвала она.

Внезапно нижнюю челюсть пронзила боль. Подбородок казался огромным, неуклюжим, во рту чувствовался вкус крови.

Джо с трудом развернулась и побрела на кухню. В глазах то и дело двоилось в такт биению сердца. Ей пришлось ухватиться за косяк, чтобы удержать равновесие, и тут зрение прояснилось. На полу было разлито красное вино, и на стене тоже, темно-красный цвет, в центре – половинка бокала, как тюльпан. В торце кухонного островка валялся табурет, на котором раньше висела ее сумочка. Она тоже была на полу, вокруг кожаного ремешка растекалась лужа вина.

Только это не вино. Слишком густая жижа, слишком ее много. И Джо чувствовала еще какой-то запах – его разносил по кухне вечерний летний ветерок, проникавший в дом. Этот насыщенный железный запах витал над мясным прилавком, когда они с отцом ходили на крытый рынок за лопаткой для воскресного жаркого.

Джо боком продвигалась в кухню, пока не увидела ботинки Бена, а потом и все остальное. Он сидел, привалившись к другой стороне кухонного островка. Футболка слева была пропитана алым, с края глубокой раны поперек шеи свисало отбитое горлышко винной бутылки. И хотя Джо встала прямо перед ним, перед его распахнутыми глазами, он уже не мог ее видеть.