Глава 36

ОНИ СЛЕГКА ЗАБЛУДИЛИСЬ. В конце концов Бри сдалась и спросила дорогу у музейного работника. Узнав, что она ищет, тот искренне удивился.

– Вам нужна именно эта картина? – Он почесал в затылке. – Гм, кажется, она в пятом зале.

Еще несколько поворотов – и они оказались на месте. В маленькой красной комнате, где не было больше ни души. Бри уселась перед картиной, любуясь выражением лица Логана.

– Эта?!

– Вам нравится?

– Но это же шарж! Что? Гм, не знаю. Признаться, я в растерянности.

– Она называется «Уродливая герцогиня».

– Это мужик в платье.

– Это не мужик. Видите, у нее есть груди.

Логан сморщил нос.

– Да, этот момент я как-то упустил. Хотя они больше напоминают сдувшиеся шарики. Отвратительно.

Вдоволь насладившись его шоком, Бри повернулась к картине. Она никогда не была знатоком живописи и не понимала людей, которые «проваливаются» в полотна. По ее мнению, в этом был элемент показухи, желание произвести впечатление культурного и интересного человека. Но перед этой картиной она могла сидеть часами. Простое созерцание масляных мазков дарило ей такое редкое чувство покоя. Бри привычно обвела взглядом сморщенное лицо герцогини, ее замысловатый головной убор и красный цветок, который та сжимала в пальцах с таким благоговением, словно от этого зависела ее жизнь.

«Кто ты?» – подумала Бри.

Логан присел рядом с ней – возможно, чуть ближе, чем следовало.

– Ладно. Она… необычная. Но почему это твоя любимая картина? Вряд ли у нее много поклонников.

– Потому она мне и нравится.

– Почему?

Бри вспомнила день, когда впервые увидела это полотно, и мысли, которые посетили ее на этой самой скамейке – много лет назад.

– На скольких портретах, мимо которых мы прошли, изображены милые блондинки с идеальным бюстом?

– Не знаю. Наверное, на каждом втором.

– Вот почему мне нравится «Уродливая герцогиня». Она ужасна. Омерзительна. У нее сморщенная грудь и лицо обезьяны. На нее противно смотреть. И все же… Много веков назад кто-то счел эту женщину достаточно интересной, чтобы днями писать ее портрет. Кто-то захотел увековечить ее таким образом.

– Но зачем?

Бри придвинулась к Логану еще ближе.

– Именно поэтому я ее и люблю. Я понятия не имею. Но за ней очевидно стоит какая-то история.

– Ты думаешь, что она была интересна не внешностью, а чем-то другим?

Бри взглянула на мистера Феллоу:

– Точно.

Некоторое время они сидели молча.

– Бри?

– Да?

– Мне, конечно, импонирует, что тебе нравится эта картина…

– Но?

– Но ты же не стала бы вешать ее в своей спальне?

Бри рассмеялась:

– Нет. Думаю, не стала бы.

– Послушай… – На этот раз в голосе Логана звучала нервозность.

– Мм?

– Почему тебе так важно, чтобы человек был интересным?

Это был вопрос с подтекстом, и Бри мысленно ощетинилась. Кожу начало покалывать – как всегда, когда кто-то слишком близко подбирался к ее личным границам. Хотя это был Логан…

– Что вы имеете в виду? – Она тянула время.

– Ну, эту картину, например. И то, как ты в последнее время ведешь себя в школе. Зачем ты это делаешь? Почему не хочешь быть самой собой?

Бри отвела глаза от герцогини и вместо этого принялась разглядывать ботинки.

– Я хочу стать хорошим писателем. Это вы посоветовали мне вести более интересную жизнь.

Логан казался встревоженным.

– Боюсь, ты поняла меня слишком буквально. Я никогда не советовал тебе изменить свою суть.

– Я хочу быть хорошим писателем, – упрямо повторила Бри. – Больше всего на свете. И вы правы, раньше мне не о чем было писать. Но теперь – есть.

Он вскинул брови.

– И что ты пишешь?

Бри помедлила, раздумывая, можно ли рассказать ему о блоге. О придуманных ею правилах. Но слова застряли где-то в глубине, не добравшись до горла. Как бы дорог ни был ей мистер Феллоу, этот проект… эта часть ее жизни предназначалась только для нее.

– Ничего. Просто черкаю в блокноте всякий бред. Как типичный семнадцатилетний подросток.

– Я уверен, что это не бред.

– А если я скажу, что это продолжение «Пирса»?

Логан невольно рассмеялся.

– Вот видите!

– Прости, Бри. Я искренне уверен: над чем бы ты ни работала, это прекрасно.

Она снова перевела взгляд на «Уродливую герцогиню».

– Не знаю. Жизнь похожа на забег по пересеченной местности. И я не хочу, чтобы эти усилия оказались напрасными. Если мне предстоит так всю жизнь и идти под водопадом дерьма… Что ж, я хочу чертовых гарантий, что оставлю хотя бы крохотный след в этом мире. След, который возместит мои унижения. Мне нужно быть интересной, Логан, мне нужно быть кем-то. Потому что в противном случае… Я просто одинокий депрессивный неудачник, и все это не имеет никакого смысла. Возможно, она, – Бри указала на уродливую герцогиню, – и вызывает отвращение, но кто-то счел ее достаточно интересной, чтобы написать этот портрет. И даже если она прожила ужасную одинокую жизнь, которая закончилась много веков назад, теперь она – технически – бессмертна.

У Бри надломился голос. Логан секунду помолчал, прежде чем осторожно приобнять ее за плечи.

– Со временем становится лучше, Бри. Жизнь, я имею в виду. Ты никогда не будешь чувствовать себя такой жалкой, как в семнадцать лет. Не потому, что жизнь станет легче – в ней всегда будут свои испытания. Но ты лучше узнаешь себя настоящую и перестанешь беспокоиться из-за мнения других людей.

Бри передернула плечами, не желая снова провоцировать неловкость так-мы-целуемся-или-нет.

– Да, я ненавидел школу. Господи, во всем Оксфордском словаре не найдется достаточно прилагательных, чтобы описать, каким ничтожеством я ощущал себя в юности. Но теперь… – И он осекся.

– Теперь вы так счастливы, что прогуливаете работу и врете жене, лишь бы сбежать в Лондон с тинейджером?

Ну вот. Кто-то должен был это сказать. Вопреки ожиданиям Бри, Логан не вскочил в возмущении, просто покачал головой.

– Я сам не уверен, что мы тут делаем, Бри. Но знаю, что пока мы не делаем ничего плохого.

Пока…

– Я уверен в одном. Сегодня, по какой-то причине, мы были нужны друг другу. Мы оба. А еще – я провел замечательный день.

Бри молча пристроила голову у него на плече, и Логану ничего не осталось, кроме как снова ее обнять.

– Правда?

Он улыбнулся:

– Правда.

Их нетипичное внимание к «Уродливой герцогине» привело к тому, что комнату заполонили заинтригованные туристы. Они выстроились в очередь к полотну и принялись снимать его на мобильный, как будто это была «Мона Лиза». Бри снова заехали локтем – на этот раз жизнерадостная американка сразу с двумя барсетками на поясе.

– Ой!

Логан крепче прижал ее к себе, защищая от этого табуна.

– Ты уже достаточно нагляделась? Может, пойдем пообедаем?

– С радостью.

И они, растолкав набившихся в зал посетителей, направились к выходу.

Следующий час Бри провела, уткнувшись носом в чашку чая, в местечке, которое нашел Логан. Она с удовольствием перепробовала все крохотные образцы сэндвичей, представленные на витрине, булочки и два вида топленых сливок. Хотя, конечно, с клубничным пирожком ничто не могло сравниться.

Затем, объевшиеся и слегка осоловевшие, они влились в лондонский час пик и начали пробиваться на вокзал Виктория. Складывалось впечатление, что всему городу срочно понадобилось в противоположную сторону, так что Бри с Логаном будто плыли против течения реки из одинаковых серых костюмов и равнодушных взглядов. Их задевал буквально каждый первый – чересчур поглощенный мыслями о доме, чтобы беспокоиться еще и о манерах. Наконец Бри превратила все это в игру и принялась вопить: «Я лосось, я лосось!» – всякий раз, когда им предстояло атаковать толпу. Логан «плыл» на шаг впереди, нацепив самое невозмутимое выражение лица и шевеля руками, будто плавниками. Толпа вынужденно обтекала их с двух сторон, делая вид, что не замечает шутку. Наконец, обессилев от игры, смеха и дня в целом, они ввалились в поезд. Остаток пути прошел в тишине. Бри пристроила голову на плече у Логана и молча наблюдала, как проносятся мимо серые здания, сменяясь уже привычными лугами и особняками.

Однако прощание все равно вышло неловким. Едва высадившись на станции, Логан принялся нервно озираться по сторонам.

– Что ж, увидимся завтра, – сказала Бри, опечаленная, что этот день закончился. Она чувствовала себя обновленной, почти возрожденной, а еще настоящей – впервые чуть ли не за вечность.

– У тебя же первый английский, да?

Бри кивнула.

– Тогда не забудь про домашнюю работу. – И Логан погрозил ей пальцем.

Конечно, это была шутка, но в голове у Бри тут же загудел тревожный клаксон.

– Когда это я забывала про домашнюю работу?

Впрочем, если говорить начистоту, в последнее время у нее намечались с этим проблемы. Столько всего нужно было делать: писать в блог, тренироваться с мамой, притворяться с Жасмин… На прошлой неделе Бри сдала задание по латинскому почти накануне дедлайна, хотя обычно все работы были готовы у нее за две недели.

– Гм, правда… О, это уже так поздно? – Логан взглянул на часы. – Наверное, мне пора…

Бри вытащила телефон.

– Да, мне тоже. Пойду, наверное…

И оба застыли.

Бри нарушила тишину первой:

– Я провела прекрасный день, Логан… То есть сэр. Это было именно то, что мне нужно. Спасибо вам.

Он поправил ей шарф, сияя от гордости.

– Теперь ты выглядишь гораздо веселее.

– И чувствую себя тоже.

– Что ж, обратно к роли самой популярной девочки в школе?

Бри закатила глаза, не желая пока даже думать о Жасмин и Хьюго. В ее жизни так редко случались моменты неподдельной радости, что она не позволила бы омрачить их никаким грустным мыслям.

– Гм. Да, типа того.

– Тогда до завтра, Бри.

– До завтра, сэр.

Логан отвернулся первым. Бри смотрела ему вслед, пока он не превратился в крохотную фигурку на горизонте. Только тогда она отвела взгляд и тоже зашагала домой.

Правило № 4. Влюбитесь в кого-нибудь запретного

Итак, мы закончили с сексом – вероятно, навсегда – и переходим к гораздо менее волнующему, но при этом намного более важному типу отношений: любви.

ЛЮБОВЬ.

За этим мы и приходим на землю, ребята. Найти своего человека. Позволить ему найти нас. И влюбиться так, что, с одной стороны, нам будет хотеться расцеловать весь мир за его красоту и щедрость, а с другой – проклясть за то, какими уязвимыми и беспомощными он нас сделал.

Когда мы не ищем партнера сами, то с жадностью следим за историями других, более удачливых охотников. Разве есть что-то более волнующее, чем истории о воссоединении пар? Даже скучных пар. Даже уродливых. Даже воображаемых. Мы читаем книги о людях, которых никогда не существовало в реальности, и искренне хотим, чтобы они были вместе.

Все эти крохотные драмы первых шагов, упущенных возможностей, неверно истолкованных намеков составляют лучшую часть человеческой жизни. Если бы мы могли, то обмазались бы суперклеем и бегали по окрестностям, чтобы наверняка влипнуть в любовную историю. Ведь именно они создают теплый уютный кокон, который защищает нас от повседневного дерьма.

Любовь – это интересно.

Влюбиться – это интересно.

Разлюбить – тоже интересно.

Но мало что может быть интереснее запретной любви.

Вам нельзя быть вместе. Эти конкретные отношения непозволительны.

Разве есть что-нибудь более интригующее?

Я не могу подделать абсолютно все. Я могу подделать волосы. Могу подделать предпочтения в еде и одежде. Как минимум семь часов в день с моих идеально накрашенных губ срывается только ложь и ничего, кроме лжи.

Большая часть моего опыта должна превратиться в дневниковые записи. Для этого он и предназначен. Иначе вы не сможете пройти той же тропой, верно? Но это… это правило подделать нельзя.

Я должна вам признаться. Я кое-кого люблю. Люблю, хотя это запрещено. Он мой школьный учитель. И он женат.

Нас разделяют законы, самый настоящий уголовный кодекс. Мы не можем быть вместе ни при каких обстоятельствах.

И все же я его люблю. Люблю так сильно, что мое сердце начинает отбивать чечетку всякий раз, когда я его вижу. Стоит нам расстаться, как я принимаюсь считать минуты до следующей встречи. Когда мы не вместе, время тянется, будто резина, а когда он заходит в класс – пролетает с оглушительным свистом.

Я нравлюсь себе такой, какой становлюсь рядом с ним.

Мне нравится думать, как могли бы выглядеть наши дети.

И здесь вас ждет внезапный бонус. Элемент неизвестности, который обещает сделать нашу экспедицию еще более интересной. Признайтесь, вы ведь умираете от любопытства, будем мы вместе или нет? Не важно, одобряете ли вы эти отношения – вам просто хочется узнать… Узнать, чем все закончится.

Хотелось бы мне самой это знать.

Потому что здесь-то и скрывается главная загвоздка… Я почти уверена, что он тоже меня любит.