Глава 25

НАПРЯЖЕНИЕ БРИ ВСЕ НАРАСТАЛО – будто температура в скороварке, заправленной ложью и стрессом. Она никогда не верила в судьбу, но какая-то ее часть – сердце, кости, шестое чувство – знала, что вечеринка Хьюго станет переломной точкой в ее жизни. Такие ночи навечно поселяются в памяти – и не всегда по правильным причинам.

Гранд-план Бри осложнялся несколькими факторами. Во-первых, она простила мистера Феллоу и теперь 90 процентов времени тратила на фантазии, как они будут смотреться вместе у алтаря.

Ну, вы знаете, как это бывает.

Литературный кружок стал ее оазисом в пустыне стервозности, безопасным укрытием в Сучной лощине. Теперь встречи клуба проходили после уроков, и Жасмин и Ко было не так очевидно, куда пропадает их подружка.

Неудивительно, что несколько раз Бри задержалась у мистера Феллоу дольше положенного, затачивая карандаши и расставляя словари синонимов. Каждая проведенная с ним минута была восхитительна. Они вместе изучали его обширный книжный стеллаж, закапывались в старые сборники поэзии и зачитывали друг другу любимые отрывки. Или спорили, кто получит следующую Пулитцеровскую премию… В чем Бри отчаянно нуждалась. Как же она скучала по Холдо, который каждый год делал ставки на тотализаторе!

Все это было совершенно неподобающе. Разумеется, ситуация множество раз переходила границы. Мистер Феллоу чересчур подробно делился деталями своей личной жизни. Бри выслушала все возможные клише о его неудачном браке. Как он не может жить под одной крышей с человеком, который вообще не читает книг. Как он отправился под венец с первой же девушкой, которая проявила к нему интерес в университете. Однажды он даже намекнул, что они с женой практически не занимаются сексом.

Каждое слово, каждый взгляд все дальше заводили их на опасную территорию ЕГО-УВОЛЯТ-И-ПОСА-ДЯТ-В-ТЮРЬМУ. Но эти органично развивающиеся отношения включали еще и приливы эмоций столь сильных, что Бри не могла их контролировать. Ее просто уносило течением, и это было так сладко… В присутствии мистера Феллоу ее мозг словно размягчался, а границы реальности подергивались дымкой.

Впрочем, они больше не целовались и не позволяли себе никаких «вольностей».

Все под контролем, думала Бри. Ничего страшного не случится.

* * *

Другой проблемой было то, что иногда… лишь время от времени… ладно, может быть, чуть чаще – Бри ловила себя на мысли, что ей нравится Идеальная Компания. Разумеется, когда они не разрушали ничьи жизни. Хотя девочки заметно притихли с тех пор, как Жасмин воссоединилась с Хьюго и начала таскаться за ним везде, будто приклеенная. К тому же Бри искренне гордилась тем, что отговорила Гемму от публикации нескольких особенно варварских слухов на «Грязных сплетницах». Ирония заключалась в том, что как раз Бри отчитывалась в своем блоге о каждом их чихе.

Теперь они каждый день ходили в школу с Жасмин и увлеченно болтали всю дорогу. Именно так Бри представляла себе разговоры с лучшей подругой. Оказалось, что Жасмин не всегда строит из себя суку. Порой она позволяла себе проблески неподдельной проницательности – когда не рассуждала о Хьюго, своей внешности или о том, кого можно считать школьным лузером. Ее интеллектуальные откровения не сотрясали основ. Вроде:

– Знаешь, я иногда волнуюсь, что за дерьмо они добавляют в косметику. Вдруг каждый макияж приближает меня к раку?

Или:

– Тебе не кажется, что у Геммы недиагностированное расстройство личности?

Не доказательство теоремы Ферма, конечно, но Бри в принципе не подозревала, что в этой хорошенькой головке водятся подобные мысли.

Остальные тоже оказались не так плохи. Гемма была столь последовательна в своей злокозненности, что Бри даже прониклась к ней некоторым уважением. Должно быть, сложно ежедневно поддерживать такую степень агрессии ко всем живым существам. Что касается Джессики, она выросла в глазах Бри после того вечера, когда они перебрали яблочного мартини в гостях у Геммы и потом распевали бродвейские песни ВСЮ дорогу до дома. Они исполнили каждый шлягер Эндрю Ллойд Вебера, который смогли вспомнить, при этом запинаясь обо все встречные камни. Неудивительно, что дорога заняла у них втрое больше обычного времени. Под конец Джессика совсем расчувствовалась и призналась, что считает Жасмин самовлюбленной. А еще – что она проплакала две ночи, когда Хьюго отказался от роли в «Сирано де Бержераке».

Эмили была безвредной. Жалкой? Возможно. Но безвредной. Кто стал бы винить ее за то, что она банным листом прилипла к самой популярной в школе компании? Что таскается за ними по пятам, облегчая себе путь через школу? Жизнь Бри тоже стала значительно легче с тех пор, как она присоединилась к Жасмин и Ко.

Бри начала думать, что именно это она находит интересным в людях. Когда ты узнаешь человека лучше, то проникаешься к нему симпатией не из-за достоинств, а как раз странностей, слабостей, изъянов, которые становятся видны только вблизи – словно поры на носу в этих ужасных увеличительных зеркалах. Бри не думала, что вынесет из своей клоунады какие-то глобальные жизненные уроки. Но, возможно, это был один из них. Впуская в свою жизнь людей – даже таких отвратительных, как Жасмин, – ты чему-то учишься. Чему-то, что можно постичь только через близость.

При этом Бри понимала, что, когда Гемма снова начнет называть ее Целкой МакЛузер, весь этот сахарный пафос вылетит в трубу.

Мало-помалу, шаг за шагом, тайная сердцевина Квинс-Холл обнажалась перед Бри, словно гигантская луковица, надушенная «Коко Мадемуазель». Каждое открытие тщательно фиксировалось и публиковалось в блоге. Постепенно Бри начала думать, что постигла суть большинства из них.

Кроме Хьюго.

Хьюго.

Сущая головоломка. Этот парень не выдавал о себе НИЧЕГО. Сплошная бравада, бравада, бравада – вперемешку со странными сигналами, которые Бри не знала, как интерпретировать. Например, он мог, обнимая Жасмин, внезапно поднять голову и подмигнуть Бри. Однажды он курил в парке после школы и явно намеренно ткнул Сета тлеющим концом сигареты. А в другой день поднял руку на философии и сделал самое глубокое замечание о Платоне, которое Бри в принципе слышала… После чего изобразил под мышкой пукающий звук и обвинил в этом преподавателя.

Хьюго был тайной – тайной, которую Бри предстояло разоблачить. Если бы только можно было сделать это каким-нибудь путем, кроме плохого! Но плохой путь был, похоже, и единственным. При одной мысли о нем Бри начинало мутить, словно содержимое ее желудка взбивали огромной маслобойкой.