Глава пятнадцатая

#мойкапитан

Идея пойти гулять втроем оказалась ужасной. Неловко было все и всем. Неловкое молчание приходилось все время заполнять какими-то словами. Зато теперь было окончательно ясно, что оба Андрея действительно поссорились и, скорее всего, именно Полина невольно явилась причиной этой ссоры. И даже то, что они гуляли втроем, тоже было от безвыходности – и Андрей-первый, и Андрей-второй желали непременно провести этот день с Полиной. Не могла же она раздвоиться?

– Знаешь, надо было над Андреем подшутить тогда, во время первой встречи. Привел бы ты, например, Мишу, мы бы ее за меня выдали. Так я хотя бы иногда отдыхала, – попыталась разрядить обстановку Полина.

Они с Максимом ждали Андрея, который гордо отправился в кассу покупать себе билет на экскурсию по Петропавловке.

Максим аж поперхнулся чаем, закашлялся и покраснел.

Все было просто безнадежно.

И Полина специально настояла, чтобы они обязательно пошли осматривать крепость вместе со всеми, с гидом и с экскурсией, надеясь, что совместное занятие, во время которого следует молчать, как-то снова объединит их.

Но это оказалась самая длинная и самая скучная в жизни экскурсия. Гид явно знала немало и, скорее всего, искренне любила свою работу, но ни обаяния, ни дара рассказчика у нее, к сожалению, не было. Даже жадная до новой информации Полина с трудом вычленяла связные факты из ее монотонного, переполненного датами и цифрами рассказа. Полина запомнила только, что ширина стен Петропавловки аж вдвое больше ее высоты и достигает двадцати метров. Очень внушительная крепостная ограда с бастионами по углам. Очень красивое место. И невыносимое уныние изнывающей от жары и плетущейся в самом конце группы троицы.

В экскурсию еще входило посещение смотровой площадки и бастионов, в которых располагались самые разные музеи и экспозиции – от Музея пыток до Музея космонавтики и ракетной техники, – но этого им было уже не осилить.

Все трое в гробовом молчании вышли за ворота и отправились на пляж. Там Полина плюхнулась на песок и, не обращая никакого внимания на выставку песчаных скульптур, принялась одной рукой закапывать вторую руку, мрачно глядя на свинцовую воду с белыми барашками набегающих на берег волн.

Надо было уже как-то перестать делать все время то, чего ждали от нее другие. А для этого следовало найти в себе силы и перестать думать о том, чего именно эти другие от нее ждут и как бы их ничем не обидеть.

Рядом сел на песок Андрей-первый – Полина, не оборачиваясь, узнала его по сосредоточенному сопению. Так выразительно сопеть мог только он.

– Чем бы ты хотела теперь заняться? – Он смотрел на нее выжидательно-просяще, как будто одновременно ждал подвоха и надеялся разминировать воображаемую бомбу.

– Хочу отсюда уйти, – честно призналась Полина. – Уплыть. Ты ведь хотел на кораблик, помнишь? Мы не пошли из-за оперы.

– Отличная идея, – подал голос стоящий чуть поодаль, весь из себя, руки в карманах, Андрей-второй. – Прямо очень поддерживаю. Ты же водишь, давай снимем катер, чтобы без этой всей толпы, хватит с нас туристов и экскурсий, да, Полин?

– Ну, э… С экскурсией-то лучше…

– Да брось. Вот как раз и прокат катеров рядом. Ты же отлично водишь, Андрей. Помнишь, как мы катались на фьордах?

– На фхм-фь-ер-дах?

* * *

Максим плелся за предателем-Андреем, загребая кедами песок. Дорога до причала в два шага казалась невозможно длинной, Андрей шагал до неприличия быстро; что делать, Максим решительно не знал. Сердце колотилось где-то в горле, аж больно было глотать. Как хорошо было бы сейчас исчезнуть. Стать призраком и скакать ночами по равелинам и бастионам крепости.

– Что такое, чел? Переживаешь, что не хватит денег? Ради такого случая я с радостью за тебя заплачу.

Андрей был само сочувствие. Заботой прямо лучился. Прямо разгорался в нем тихий, ликующий огонь скорого триумфа.

На деревянном причале Максима окончательно покинули силы. Он стал большим и ватным, ничего не соображающим. Он просто стоял и молча смотрел, как Андрей договаривается об аренде и показывает свои права на управление маломерным судном, которые у него и правда сто лет уже как есть. И как расплачивается кредиткой, но, поскольку на пристани нет терминала, переводит с карты на карту-онлайн, потом идет за Полиной.

А Максим все стоял и смотрел и все думал, как бы ему перестать существовать. Он обернулся – у перехода стоял полицейский. Если Максим сейчас побежит, бросится ли он за ним в погоню? Но как тут убежишь, когда тебя аж скрючило и ты даже говорить не можешь? И куда?

Солнце пекло голову. Надо быть сильным, мысленно твердил себе Максим, надо как-то вот так раз – и взять себя в руки. Как Таганов. Таганов все время был в полной жопе, но как-то же из нее вылезал. Воспоминания о позорах и провалах поэта Таганова придали Максиму решимости. Он мертвой хваткой вцепился в рукав ни в чем не повинного парня, оказавшегося хозяином катера Грудиным Колей.

– Помогите, – простонал Максим, – помогите, бога ради, я погиб.

Коля хотел было его послать, но вмешалась Колина девушка Ира, которая любила сравнивать жизнь с трагикомедийным ситкомом, где в равной пропорции нас окружает абсурд, милота и некоторая доля волшебства. Ира была приезжей, но, прожив в Петербурге несколько лет, уже чувствовала себя коренной петербурженкой и даже в жару надевала винтажный берет. На нее история Максима произвела большое впечатление.

Ира протянула Максиму фляжку и попросила своего молодого человека Максима никуда не посылать. И постараться помочь.

Максим заторможенно смотрел, как Полина с Андреем неумолимо приближаются, уже вот до деревянного моста почти пошли.

– Значит, так, возьми себя в руки, ты! Я буду твоей доброй феей. Коль, давай, бери не катер, а трамвайчик для групп, там палуба крытая, кто у руля, не видно. И управляй сам.

Ира только с виду была хрупкая, а характер у нее был взрывоопасный. Коля это хорошо знал, но Иру все равно очень любил. Настолько, что никогда не говорил ей о том, как ее уродует этот берет. Поэтому Коля на все согласился.

– Ты идиот, ты об этом знаешь? – хмуро спросил он Максима.

– Он не идиот, он романтик, – парировала Ира. – А с тебя винишко красное, я белое не пью. – И она подтолкнула Максима к судну.

* * *

На кораблике Максима укачало. Когда он пришел в себя – будто проснулся, – жутко захотелось есть. Еды у Коли в трюме не было, а сам Коля не был настроен Максиму сочувствовать. Он мрачно рулил, наглухо закрыв дверь на верхнюю палубу. Ира с ними не поехала.

Там, наверху, укутанная пледом Полина пила вино с приобнимающим ее за плечо – чтобы не выпала за борт – Андреем. Андрей будет гореть в аду за все, что он сделал. Но это потом, а сейчас он в опасной близости от Полины, а внизу помирает его бывший лучший друг.

Если Максима не доконает собственная ложь, то прикончит хмурый хозяин кораблика, который бубнит себе под нос, что «чушь, цирк, и сколько можно потакать фантазиям Иры».

Но катал он своих необычных пассажиров добросовестно. Через Зимнюю канавку они снова вошли в Неву, доплыли до самых Адмиралтейских верфей и только потом вернулись к пронизывающим центр рекам и каналам, даже мимо Новой Голландии проплыли. Посмотрели самый широкий в городе мост, про который многие думают, что это площадь, прокатились по Фонтанке, Мойке и каналу Грибоедова. Долго катались, Полина там, наверное, совсем замерзла и напилась вина. Какой ужас.

27 июля

Малышка Мишка 22:50

Я все про тебя знаю. Я знаю, что вы сделали этим летом. Но разоблачать тебя не буду. Борись за любовь! Ставлю на тебя.

Малышка Мишка 22:55

Но если ты обидешь Полину – ты труп, понял?