Глава 15. Один день из жизни Знаменателя

Знаменателем становится не тот элемент, который выжил случайно. Он должен доказать, что достоин Цели, следовательно, иметь определенный набор качеств и склад характера. Слабые элементы, в силу стечения обстоятельств оставшиеся последними, Систему не закрывают.

* * *

Я вынудила себя встать и пойти на кухню. Уселась за стол, наблюдая, как Даниил достает из посудомоечной машины чашки, а потом тянется к навесному шкафу, чтобы выставить нужные банки.

– Дань, – я решила назвать его так, как раньше. Сейчас для этого было самое время и настроение. – Тогда, в контейнере, я что-то увидела в твоих глазах, но до конца не осмыслила. А сейчас… Дань, может ли быть так, что я тебе нравлюсь?

Он повернулся вполоборота и только для того, чтобы я разглядела его улыбку:

– Теоретически?

Даниил не хотел отвечать, но на такие скользкие темы мало кто любит говорить.

– Дань, я два года считала тебя самым близким человеком. Два года! А сейчас даже не представляю, кто ты для меня. У меня нет твоего дара, поэтому я и прошу помощи открыто.

Он поставил на стол две кружки с кофе.

– Вик, ты сейчас попросту требуешь гарантий. Мол, если я влюблен, ты хотя бы будешь знать, что не предам. Не слишком ли многого хочешь?

Понятно. Даже если я права, он в этом не признается – не собирается дарить мне оружие против себя самого. Да и какой смысл в этих признаниях, если я по определению люблю Штефана? Только сердце себе потерзать? Как жаль, что его логика не хуже моей – с такими людьми сложно взаимодействовать. Таким надо что-то давать взамен, если хочешь получить хоть малость:

– Не совсем. Тогда мне легче было бы определиться, на чьей стороне я!

Он улыбался, но как-то устало:

– Будь на моей стороне. Потому что мы были друзьями два года. Потому что я все равно окажусь победителем. Потому что у меня нет причин вредить тебе. В отличие от всех остальных. Ты Логика. Так взвесь все и выбери сторону без дополнительных гарантий.

В сущности, он прав. Аргументов в его пользу и без того накопилось предостаточно. Я не могла доверять ему полностью, но остальным доверяла еще меньше. Даже не знаю, почему мне вдруг стало так важно разобраться именно в этом вопросе. Я пила кофе, смотрела в окно и вспоминала, как мы на этой самой кухне десятки раз сидели вместе и со смехом обсуждали какие-то мелочи. В том числе и мои мимолетные романы. Вряд ли Данька в то время ревновал. Или он своим обостренным чутьем понимал, что ни к кому из тех парней я не была на самом деле привязана. Что для меня это было весельем и опытом, потому как все мои ровесницы веселились и набирались опыта примерно так же. Возможно, он просто ждал, когда я отгуляю положенное и посмотрю на него? Сама посмотрю, без принуждения и манипуляций Эмпатии. Не потому ли он до последнего и не предлагал мне встречаться? Ведь тем же самым чутьем улавливал, что я не влюблена в него, что еще не время… Если бы я была на его месте, то повела себя бы в точности так же. С другой стороны, все может быть еще проще – он не влюблен, а защищает, потому что тоже считает меня другом, с которым еще можно восстановить отношения. Или ему невыгодна моя смерть, как он и говорил.

– Можно, я переночую у тебя? – поинтересовалась после длинной паузы. – Я боюсь сегодня оставаться без прикрытия.

Он не сводил взгляда с кружки:

– А тут оставаться не боишься?

– Нет, – я не была уверена в ответе, но Данька сделал вид, что поверил.

– Уже огромное достижение. Но тебе и дома опасаться нечего… не сегодня. Маркос перепугался до смерти – он первым же рейсом отправится на Кипр. Там оклемается и может передумать. Дрю и Рич тебя не тронут и за это время не смогут кого-то натравить. Ольга ненавидит тебя, но уже не осмелится на подобное. А Штефан… ну, про Штефана ты и сама понимаешь – Цель Целью, но своими руками он вряд ли тебя убьет. Как тогда, в актовом зале, как сегодня… он был готов к твоей смерти, но при этом сам не смог ничего сделать. Тебе сегодня нечего бояться.

Зачем придумывать доводы, если можно просто переспросить:

– Можно, я останусь сегодня у тебя?

Он усмехнулся в сторону.

– Можно.

Я отзвонилась родителям, а Даниил поговорил с Никитой, который собрал в институте наши сумки, ведь мы так и не вернулись. Он смеялся, выслушивая нарекания или пошлые шутки одногруппника, но ни с чем не спорил. Я сама постелила на диване и отправилась в душ, благо в этой квартире считалась практически постоянным жильцом. И когда все настолько сильно изменилось?

Решение я окончательно приняла уже позже, когда Даниил отправился в ванную и оставил меня наедине с собой. Все-таки мне важно было узнать, как он ко мне относится. Знаменатель так часто повторяет: «Пока вы мне не мешаете», – что невольно задумаешься, потом-то как будет? Если Штефан все же спишет меня со счетов, то останется с Ольгой? Или он уже остался? Поэтому именно сегодня мне надо узнать наверняка хотя бы про эмоции Даниила. Он упоминал гарантии – так да, черт возьми! Мне нужны хоть какие-то гарантии!

Если он влюблен, то стоит мне подойти и поцеловать – все станет понятным. Сложно ли это выполнить, когда любишь другого? Сложно, если не вспомнить, что совсем недавно, до этой предопределенной страсти со Штефаном, я преспокойно его целовала и не чувствовала отвращения. А ведь никто его не заставлял целовать меня! Зачем же он это делал, если просто разыгрывал роль? Сложно было бы сделать это, если бы не ожидающий взгляд Штефана, когда Ольга прижимала лезвие к моему горлу, и мысль, что ему отчего-то быть с другой вполне нормально. Сложно, если бы от ответа не зависела моя жизнь – в прямом смысле. Мне вовсе не обязательно спать с Данькой, достаточно только ответить на свой вопрос. Он потом, быть может, и разозлится, но вряд ли прибьет меня на месте.

Я решилась настолько, что даже не подумала выжидать подходящего момента. Если вознамерился бить, то бей сразу тараном. Поэтому просто пнула дверь в ванную, выбивая защелку. Остановилась в метре от прозрачной дверцы душевой кабины. Даня посмотрел на меня и выключил воду. Отодвинул дверцу, переступил через бортик и вытер рукой лицо.

– Что тебе нужно, Вик?

Его равнодушный голос меня потряс. В любом случае он не должен быть настолько спокойным! В любом! В моем лексиконе появился новый термин: «самообладание Знаменателя». Подходит только для случая, когда ты стоишь голым перед своей любимой или подругой, или врагом, да кем угодно, не пытаясь прикрыться, и без тени смущения спокойно спрашиваешь: «Что тебе нужно?» Хоть убейте на месте, но я хочу заполучить именно эту способность!

Последняя мысль и заставила меня саму не стушеваться, а окинуть его с ног до головы почти уверенным взглядом и шагнуть ближе. Он остановил меня рукой, пропитывая влагой футболку.

– Я спросил, что тебе нужно?

Я поднялась на цыпочки и потянулась к его губам, читая в глазах проблеск удивления, а сразу затем и неуместной иронии. Он не позволил мне дотронуться:

– Ого. Решила упрочить свое положение таким способом? Тогда постарайся лучше, – и многозначительно указал вниз.

От пошлости намека я остолбенела – кажется, именно такой реакции я не ожидала вовсе! Задохнулась, не зная, что ответить, тогда Даниил чуть наклонился и холодно сказал:

– Нет? Тогда пошла вон отсюда.

Я еще два часа, с головой зарывшись в одеяло, пыталась прийти в себя. Стыд забылся быстро, потому что пришло простое осознание: Данька поставил меня на место единственным способом, которым было возможно в тот момент. И при этом не дал ответа на мой вопрос, раз уж не хотел. Я совершила ошибку, и лучшим решением было не срываться посреди ночи домой, а остаться тут, чтобы за завтраком вести себя как раньше: пусть видит, что мне не стыдно! Что я поняла все, что он хотел сказать. Если он влюблен, то примет меня только всю: с потрохами и без Штефана в голове. Если видит только друга или союзника, то и я должна держать дистанцию. И он не позволит собой манипулировать, даже если я буду умирать от любопытства.

– Вик, просыпайся! Мы сегодня-то хоть на пары идем?

Я кое-как продрала глаза и с ненавистью оценила его бодрый вид. Но попутно обрадовалась, что ничто не намекало на раздражение из-за вчерашнего. Возможно, если бы он прямо сейчас лег рядом, я обняла бы его и поплавала в этом чувстве полной защищенности. Хотя бы на несколько минут забыться. Довериться без оглядки – это нужно любому человеку без исключения.

К сожалению, я забыла, что он на раз считывает любые эмоции – уловил и эту. Поэтому нахмурился, а потом сел на край.

– Вик… – вздохнул. – Мы можем продолжать формально встречаться – тебе это тоже на руку. Можем попробовать снова стать друзьями; поверь хотя бы в то, что наши отношения сложились так не только потому, что я хотел за тобой присматривать. В общем, мы с тобой вполне способны стать одной командой, но только не переходи границ.

И в этот момент я на самом деле захотела его обнять. Не чтобы проверить, не чтобы доказать себе или ему и даже не чтобы отвлечься от мыслей о Штефане, а просто так, повинуясь нерациональному порыву. Даня моргнул, быстро поднялся и направился в сторону кухни, комментируя:

– Я не шутил, когда сказал про границу. И давай уже собирайся, а то опоздаем.

И вот теперь мне стало стыдно.

В любом случае произошедшие события все изменили и сделали немного понятнее. Я интуитивно решилась довериться Дане за неимением под рукой других вариантов. И не пожалела об этом – особенно когда в аудитории сразу выхватила взглядом Ольгу и Штефана. Хоть я и старалась не размышлять об этом, но, кажется, убедила себя, что они уже на пути в Бонн. А теперь и недоумевала, и ненавидела себя за то, что счастлива до одури.

– Ему сложно оставить тебя точно так же, как и тебе его, – объяснил Даня, наклонив ко мне голову. – Не представляю, как он убедил в этом Ольгу.

Та как раз вскинула голову и посмотрела на меня с нескрываемой ненавистью, она и не думала сожалеть. Ну, если только о том, что не довела дело до конца. Зачем мы вообще ее в это впутали? Точнее, изначально ее впутал Даня, подтолкнув из одних отношений в другие, потом подхватил Штефан – и впутал до такой степени, что без жертв ее из нашего круга уже не выкинуть. Молодцы оба! А крайней осталась я.

Половину пары я, стиснув зубы, наблюдала за тем, как шепчется эта треклятая парочка. Штефан пару раз повернулся в мою сторону, но это только злило. Как он может быть с ней, сидеть рядом и обсуждать какие-то дела? Ведь Ольга вчера чуть не перерезала мне, его любимой девушке, горло! Я не выдержала:

– Дань, если ты мне остаешься другом, дай дружеский совет, что мне делать? Только объективно!

Он улыбнулся и ответил тоже тихо:

– Я поговорю с Ольгой. Ревновать она не перестанет, но хотя бы поймет, что ты виновата не больше Штефана.

Это было бы неплохо, но я снова скрипнула зубами.

– Я тебя спросила о другом! Что мне делать? – с ударением на «мне».

– Ладно. Будет тебе объективно, раз настаиваешь. Вы оба будете себя изводить, пока один не погибнет. Только после этого оставшийся сможет вздохнуть спокойно. И вместе окончательно быть не сможете, и порознь не получится. Никакой силы воли не хватит, даже чтобы уехать. Штефан это чувствует посильнее твоего, поэтому ему еще сложнее, – Данька усмехнулся. – Это было утешение, если ты не поняла. В голову приходит только один выход – Маркос.

– Что?! – я сказала это слишком громко, но преподаватель не заметил.

– Маркос Хадзис, – спокойно добивал Данька. – Если ты поедешь к нему, твое сердце уже через пару дней успокоится. Ты ведь понимаешь, что он вызовет те же чувства, что и Штефан?

Звучало логично, но в голове не укладывалось. Если бы я всего этого не ощущала внутри, то холодным рассудком дошла бы до того же вывода, просто сейчас душа будто сопротивлялась наипростейшему решению. И ведь никаких рисков! Маркос тоже полюбил бы меня, это предопределено… Последняя мысль и подтолкнула к вопросу:

– А чем Маркос лучше Штефана?

– Не тормози, Вик. Он не Осознание, поэтому Цель для него, как и для тебя, вторична. Ваш Эмпатия не так прост, как могло показаться, он очень тщеславен, хитер и умен, но в отношении тебя потенциально способен на большую искренность, чем Штефан.

– И ты не будешь против? – уточнила я.

– Как будто ты меня раньше об этом не спрашивала, – он улыбался так легко, что и мне совсем немного становилось легче. – Но я против. Снова. Потому что выход этот кратковременный. Штефан рванет за тобой, и мне придется отправиться за вами, чтобы не оставлять всю Систему в одном месте без присмотра. Короче, те же яйца, только в профиль. В смысле, еще с Маркосом и на Кипре.

– Ясно, – и снова стало тяжело. – Значит, все остаются на своих местах.

– Ага. Только прошу, хватит втягивать меня в эти романтические терзания. Будто у меня других проблем нет.

Оставалось только горько усмехнуться:

– И каких же?

– Например, подумать, кто за нами ехал от моего подъезда до самого института. Дрю и Рич до такой примитивщины никогда бы не опустились.

Я уставилась на него:

– Слежка? И ты мне только сейчас об этом сообщаешь? Мы же вроде как друзья, или нет?

Он изогнул бровь – воплощенная ирония:

– Мы с тобой дружить начали два часа назад, я пока еще не привык. Да, слежка. У меня есть один вариант, поэтому тебе лучше после пар отправиться домой, быть очень осторожной и подождать там новостей… от друга.

– Ну уж нет! Раз мы в одной команде, тебе не удастся отодвинуть меня в сторону. Так что или я с тобой, или никакой дружбы. Понятно?

Он тихо рассмеялся, признавая этим за мной право голоса. А я была только рада погрузиться в другие задачи, чтобы не оставаться наедине со своими «романтическими терзаниями», как он выразился. А столкнувшись взглядом со Штефаном, улыбнулась шире – на этот раз с внутренним ликованием. Теперь его очередь размышлять, из-за чего я тут так веселюсь с его врагом. Мы ведь созданы для того, чтобы делать друг другу больно.

Когда мы вышли из института, я и сама заприметила автомобиль, который сопровождал нас с утра. Память Аннет не подводила, просто до этого моя голова была занята другим. Даня обошел свою машину – возможно, проверял, не заложена ли взрывчатка, а потом открыл передо мной дверь. Едва мы тронулись с места, преследователи тоже начали выворачивать с парковки.

Даня весело отдавал распоряжения:

– Едем в тот же складской контейнер, я его выкупил, идеальное место для подобных дел. Они не наняли снайпера – значит, хотят сначала поговорить. Вот и будем говорить в привычном месте, а не там, где им захочется. Ты под руку не лезь, держись в стороне. Если будет драка, то бей от души. А если попадешь в заложницы или будешь ранена – поверь, я тебе это припомню. На этом нашей дружбе конец, понятно?

– Понятно, – я хоть и отвечала на его улыбку, но волнения сдержать не могла. – Кто это может быть?

– Я успел нажить себе много врагов, так что не буду гадать, чтобы заочно не обидеть остальных.

Его приподнятое настроение передавалось и мне:

– Дань, я как друга спрошу, тебя как легче убить? Противопехотная мина или осиновый кол в сердце? Я просто так интересуюсь, не корысти ради!

Он расхохотался в голос:

– Убить можно, не волнуйся ты так!

– А поподробнее?

Даня мельком глянул на меня и снова рассмеялся.

– Меня терзают сомнения из-за причин такой дружеской заинтересованности! Прямой выстрел в голову… я думаю. Потом лучше расчленить и, само собой, чесноком рот набить. И сжечь на всякий случай – к едрене фене все в радиусе километра. Напалмом. Уверен, так я гарантировано буду мертв.

– Эх, сколько церемоний! – вздохнула я. – Ты бы сбавил скорость, а то они от нас отстают.

– Как прикажете, мэм.

Мы оставили машину возле контейнера, а сами зашли внутрь. Там было холодно, но озноб меня пробрал скорее от ассоциаций: в этом месте уже случилось несколько неприятных событий. Хотелось верить, что этот день станет исключением. Но мне не повезло.

Они вошли минут через десять. Двое мужчин, которые сразу направили на Даню пистолеты. Я, как и было оговорено, отошла к стене за его спиной. Никому – мне в особенности – не будет на руку, если меня просто подстрелят. Но я не боялась – это благодаря Чон Со и почти физически ощущаемой уверенности в себе Знаменателя. За его спиной образовался вакуум, отгороженный от остального мира непроницаемой стеной. Я не знала, так ли на самом деле, но предпочла бы не проверять.

– Ну, привет, молокосос, – начал один хрипло. – Девочку твою жаль, но ей просто не повезло сегодня оказаться в твоей компании.

Мужчина подошел к многострадальному стулу и выдвинул его на середину. Второй встал сбоку, взглянул на меня, но не нашел повода для беспокойства, поэтому снова уставился на Даню. Они даже не поняли, что «девочка» тут не случайно, что их самих сюда, в безлюдное место, притащили, как на веревке. Видимо, решили, что застали жертву в момент страстного свидания, и не стали упускать настолько удачный шанс.

– Привет и вам, – ответил Даня в тон. – Чем обязан?

Мужчина только усмехнулся. Судя по всему, профессионал. По крайней мере, вел себя так, словно находился в привычной обстановке и не собирался кусаться по пустякам:

– Мы много времени потратили на то, чтобы найти тебя, Даниил Романов. Из одного смазанного кадра с видеорегистратора, представь себе, поэтому не сочти нашу нервозность за личное.

– Какие молодцы! – похвалил Даня. – И где же я умудрился так некстати оставить один смазанный кадр? Обычно за мной таких косяков не водится.

– Да неужели? – мужик даже не пытался скрыть удивления – то ли от слов Даньки, то ли от его спокойствия. – Получается, ты многим людям успел насолить? Весьма рад оказать услугу не только своему начальству.

– Начальству сидящему, насколько я понимаю? В мои планы входит накинуть ему еще пару статей, чтобы он уже никогда не вышел.

Мужчина прищурился, встал, шагнул ближе. Я спонтанно вжалась в стену. Но на меня он даже не глянул.

– К-хм… А ты странный. Но у меня задача одна: в Новосибирск вернуться с подробным объяснением того, каким образом ты пробрался в кабинет Василия Петровича. Но теперь мне отчего-то кажется, что ответов я не получу… Даже если буду твоей девочке ноги ломать. Дилемма, не находишь? Или я не прав?

– В этом прав. Но в Новосибирск ты не вернешься.

– Сань, – мужчина позвал напарника, но при этом не сводил с Даньки взгляда и уверенно направлял в него дуло пистолета. – Возьми-ка на прицел девочку. Раз такой расклад, надо испробовать все варианты. Что-то мальчонка наш уж слишком самоуверен.

Я приветливо помахала Сане ручкой, отчего тот окончательно опешил. Уж не знаю, насколько была оправдана моя наглость, но я не удержалась, словно заразившись от Знаменателя неизмеримым могуществом.

Наверное, первого мужика мое спокойствие уже добило, потому что он гаркнул:

– Стреляй ей в ногу…

Даньку вихрем снесло с места в сторону – так быстро, что зрение не уловило движения. Саня не успел нажать на курок, он подлетел в воздух метра на два, а потом с грохотом впечатался в пол. Я замерла, видя, что его голова неестественно свернута, а вокруг черепа на бетонном полу растекается красная лужа. Я уже видела смерти, но во сне – правда, они были настоящими и уже тогда воспринимались слишком реально. Возможно, только поэтому я и не рухнула на колени и даже не заорала. Только смотрела, как Даня, остановившись, медленно повернулся к первому.

Тот только шумно выдохнул и дернулся, когда выбитый из руки пистолет громко лязгнул о железную дверь. Надо отдать должное, он быстро смог взять себя в руки:

– Кто… ты такой?

Знаменатель наклонил голову, но не ответил. Именно из его молчания и стало понятно, что он собирается делать дальше.

– Даня! – я закричала и заставила себя шагнуть ближе. – Не убивай его! Не надо!

Он повернулся и удивленно посмотрел на меня:

– Ты сошла с ума, Вик? Хочешь отпустить его? Да он же киллер – пусть убивает кого-то еще? Или возвращается через недельку-другую за мной с армией?

Я задыхалась, судорожно пытаясь отыскать аргументы в своем почти безупречном разуме:

– Умоляю, не надо! Ведь он безоружен! Давай… давай подставим его – ведь ты это умеешь! Ограбим магазин, и пусть полиция возьмет его…

– Ну да. А рот ты ему как заткнешь?

– Дань, пожалуйста, не надо! Давай запрем его здесь и потом придумаем, что делать!

– Отвернись, если не хочешь смотреть. А лучше пойди на улицу и подгони машину. Как же я задолбался уже закапывать трупы, Подмосковье-то не резиновое…

Я в последний раз взглянула на бледное лицо мужчины, который при этом не произнес ни звука и даже выпрямил спину. Он тоже уже все осознал. Я была тут единственной, кто никак не хотел понимать. Рванула к выходу, одновременно зажимая уши руками, и уже возле машины упала на землю. Убийца. Даниил убийца, который идет на это с хладнокровием каменной статуи. Будто так и надо. Будто внутри него от Эмпатии вообще ничего не осталось.