– Мне надо спрашивать, кому достанется ваш голос, или и так ясно? – поинтересовалась Фиона у Либби.

Взгляд последней заметался от экрана к экрану, пропуская Софию, прятавшуюся за загороженным объективом. Окинула взглядом Клер и ее нерожденное дитя; Сэма, отца четверых и мужа двух; и его жену Хайди, попранную женщину. Наконец остановилась на Джуде – человеке, вскружившем ей голову, но больше не видящем в жизни никакого смысла.

По праву следует выбрать кого-то из жаждущих получить второй шанс, но Джуд не из таких. Перед ней более достойные кандидаты, но такие же ущербные, как он. Либби понимала, что какое бы решение ни приняла, оно ляжет на ее плечи тяжким бременем. Но как бы ни старалась, не могла обречь его на смерть за болезнь, над которой он не властен. Быть может, Джуд и прав в своем предположении, что его спасение – своеобразная попытка отыграться за тот раз, когда она не смогла спасти брата. Либби и сама не знала. Сомнений не вызывает лишь одно: ее голос – единственный, который ему светит получить, и подвести его она не смеет.

– Я поддерживаю Джуда, – наконец вымолвила она, и Фиона добавила ее имя в свой реестр.

– Пустая трата времени, – проворчал Джек.

Раз Сэм также заработал один голос, Клер – другой, а Хайди – целых два, смерть Джуда вовсе не предрешена. Теперь все зависит от публики. Но толпы жаждут крови. Они затравили Шабану до смерти и пытались обратить автомобиль Софии в костер на колесах. Глубина их ненависти при полнейшем неведении всей подноготной Пассажиров ужаснула Либби. Вряд ли в их душах отыщется сострадание к человеку, уже запланировавшему собственную смерть.

– Кэдмэн, – внезапно подал голос Хакер, и эксперт по соцсетям вздрогнул, словно ужаленный осой. – Можете поведать нам, к чему склоняется коллективное мнение общественности?

– Разумеется, – ответил тот. Коллеги передали ему планшет, и он приподнял аккуратно выщипанную бровь при виде данных, побежавших перед ним по экрану. – Что ж, чтиво любопытное…

– Любопытное в хорошем или в плохом смысле? – поинтересовалась Фиона.

– Смотря в чьей вы машине.

Джек устремил взгляд в потолок, будто взывая к лучшей стороне души Хакера.

– Не будете ли вы добры попросить свою обезьянку перестать выплясывать вокруг шарманки и проинформировать нас, кого из Пассажиров выбрала общественность? Это мистер или миссис Коул?

– Ну-ну, Джек, хватит строить из себя цацу, – парировал Кэдмэн. – Если ответ опирается только на хэштег «спасем», то по частоте самый трендовый тег по всем социальным медиаплатформам #спасемхайди.

Результат вполне ожидаемый, но у Либби все равно возникло ощущение, словно у нее из-под ног выдернули дорожку. Она поглядела на Мэттью и Фиону – оба высказались за поддержку Хайди. Наверное, оба рады, но из уважения к другим Пассажирам держат свою признательность в узде.

– Однако… – добавил Кэдмэн. Члены жюри обратили лица к нему, пока он шел к центру комнаты, держа сценическую паузу. – Если мы прибавим хэштег «спасем» ко всем остальным независимым хэштегам, сгенерированным и распространяемым юзерами соцсетей, тогда верхнюю строку списка занимает другое имя. Фактически говоря, два имени. И они почти вдвое бьют число голосов, собранное #спасемХайди.

– И?.. – не вытерпел Джек.

– И, – повторил Кэдмэн, а затем листанул планшет так, что на стене напротив экранов появился один хэштег, – господа присяжные, а также леди и джентльмены, сидящие по домам, позвольте представить вам #дайтеджудуилиббишанс.

Глаза Либби широко распахнулись, став круглыми как блюдца.

– Простите? – в замешательстве переспросила она. – Что вы сказали?

–#дайтеджудуилиббишанс, – повторил Кэдмэн. – Весь мир сейчас только и говорит, что о вашей десятиминутной беседе с Джудом. Люди не готовы к тому, чтобы ваша история оборвалась. Они жаждут знать, что будет дальше. Поглядите.

Содержимое экрана Кэдмэна заполнило оставшуюся часть стены; десятки и сотни сообщений с хэштегами, включавшими «#Либби+Джуд», «#ЖилиДолгоИСчастливоДляД+Л» и «#Спасемнесчастныхвлюбленных» вкупе с мемами и гифками.

– Неужто весь мир, на хрен, свихнулся? – опешил Джек.

– Люди всегда любят горемык, – Кэдмэн развел руками.

– И всегда заблуждаются.

– Уж простите, Джек, но эти двое голубков заинтересовали людей. Одни даже срастили их имена, так что «#джуди» имеет честь стать самым быстрораспространяющимся хэштегом всех времен. Соцсети настроены весьма недвусмысленно: их голоса принадлежат Джуду.

Либби поглядела на Джуда; его ошарашенное выражение лица было зеркальным отражением ее собственного. Вопреки всем шансам, у него появилась возможность выжить.

– Не понимаю, – произнесла Либби. – Людям, которые нас не знают, действительно не все равно?

– Да насрать им на вас! – прошипел Джек. – Вы для них ничуть не более реальны, чем Санта-Клаус. Люди хотят верить во что-нибудь, даже если это надуманная херня вроде вас с мистером Харрисоном. Не водите себя за нос, уверовав, будто кому-нибудь внутри или вне этой комнаты есть хоть какое-то дело до того, что будет с любым из вас после того, как эти машины столкнутся.

– С двумя голосами на каждого у Хайди и Джуда ничья, – провозгласила Фиона, кладя планшет на стол. – И что теперь?

– Один из вас должен переголосовать, – объявил Хакер.

– А если никто не станет?

– Тогда мы обречем на смерть их всех. Кто хочет начать?